Михаил Троян "Элато. Тропой дерзких"

[Банзой]

Название: "Элато. Тропой дерзких"
Автор: Михаил Троян
Жанр: Боевое фэнтези, приключения
Статус: книга написана
Объем произведения: 12 а.л.

Аннотация.
Как стать бессмертным? Для начала не умереть...


Глава первая

Весёлая четвёрка

Гром оглушил, а молния ударила в ста шагах впереди, осветив окрестности, прячущиеся в ночи. Капли дождя стекали по шлему, попадая за шиворот, каждый раз заставляя вздрагивать. То, что они сползали по носу, я уже не замечал – лишь бы мерзко не ползли по спине, вызывая озноб. Ветер стонал как старая ведьма на дыбе, а дождь стучал по шелестящим листьям.
Немного я не успел… Если бы не заплутал, свернув не на ту дорогу, то затемно был бы уже в этом захудалом городишке именуемым Антинд, расположенном на самом конце света. Это последнее человеческое пристанище. За Антиндом не так уж далеко и храмы жрецов Древа. А дальше… дальше не хочется и думать, что же там ждёт. Либо бессмертие, если доберусь до Древа жизни, со странным названием − Элато, либо смерть, если не смогу одолеть скелетов или падающих с неба шаксов. Но об этом сейчас не хочется думать. Я поддал пятками вараниса – ящера, на котором ехал верхом. От неожиданности он дёрнулся вперёд, я с трудом удержался в седле.
− Вперёд, зубастик! Тебя в этом городе ждёт хороший кусок мяса!
Варанис недовольно зашипел, но ходу прибавил. Его длинный хвост волочился по жидкой грязи, а от перебирающих по жиже лап раздавалось чавканье. Хоть и вредный зверь да мяса много жрёт, зато в бою его острые зубы откусывают всадникам ноги, если те не облачены в железо. Его чешуйчатая броня хорошо защищает, а мощным лбом ящер вышибает всадника из седла, как буйная волна зазевавшегося рыбака из лодки. В народе их называли шипунами за злобный нрав. Фор – так звали моего возчика, убил немало людей. В схватках и ему доставалось, но раны на теле, покрытом защитной чешуёй заживали не как на собаке, а именно как на ящере, потому что у них раны заживают быстрее всего.
Варанис устал, злился, но перебирал лапами, а я мерно покачивался в седле. По сторонам незаметно проплывали тёмные очертания крон столетних дубов и грабов.
Небеса словно разрыдались: то ли по невинно убиенным, то ли по моей грешной душе – душе воина. И этот воин, то есть я – хотел бессмертия. Издалека я приехал, издалека.
Что толкнуло меня? Да я сам присутствовал при пытке бессмертного. Видел, как его пытали, затем отрубили кисти, заперев потом в тюрьму, откуда даже мышь не выскочит. Руки бросили в камеру, где его и держали, а наутро они росли от локтей, как ни в чём не бывало, даже шрамов не осталось, будто вчера не экзекуция была вовсе, а просто фокус или иллюзия.
Вспышка молнии осветила лес, дорогу и проступившую сквозь пелену дождя крепостную стену. Послышался приглушённый лай забрехавших собак.
− Ну, наконец-то! Почти уж доехали! – обратился я к варанису. – Поднажми, Фор!
Мой возчик как будто почувствовал, что город близко, сразу зашлёпал по поблёскивающим лужам веселее. Лишь злобно сверкали во тьме его выпученные глаза.
Мне в этот миг казалось, что весь мир уже замёрз и вымок насквозь. Бррр! Плащ отсырел и стал тяжёл, как коровья шкура. Надо будет на досуге заделать разошедшийся шов на капюшоне. Благо, что на мне поддоспешник тёплый, не даёт промёрзнуть до костей.
Ничего… как придём в мир, где солнце, как рассказывают бессмертные, вечно стоит в зените, вот и согреюсь, там тепло. В город сейчас приеду, там ждут постоялые дворы, где горит жаркий огонь, и есть крепкое терпкое вино. Быстрей туда, в городишко этот, который и городом то назвать язык не поворачивается. Раньше, говорят, была тут захудалая деревушка. Но когда появилось Древо жизни, много паломников стало проходить по этим местам. Вот и разрослась деревня, подкармливая уставших путников, давая ночлег, да забирая последние деньги. Теперь бывшие крестьяне, у которых раньше рябило в глазах от сохи, стали уважаемыми хозяевами постоялых дворов. Раньше видели только земляной пол, а теперь ходят по скрипучим дубовым доскам.
А зачем деньги проезжающим паломникам, если никто ещё не пришёл назад и не похвастался, что он вкусил от Древа жизни хотя бы кусочек коры? Никто не возвратился. Но я иду верным путём, потому что сам допрашивал бессмертного, потому что воин и просто хочу жить вечно. Тем более прослышал я, что идёт неплохая компания, к которой и хочу примкнуть. Только вот догоню ли я их? Нет, не дождь гонит меня, а боюсь опоздать: нужно догнать эту лихую четвёрку − по мне эта компания. Как говорится, по Фоме и шлем.
Антинд, ещё называют городом Забвения. Сколько уже видели местные жители людей, пьющих в последний раз, а наутро уходящих, чтобы не вернуться? Много. Много до жути. И этих городов вокруг Странных земель развелось много, аккурат вокруг горы Ахея.
Когда варанис дотопал до городских ворот, гроза ярилась вовсю. Голубые огненные полосы били в землю так часто, что глаза не успевали привыкнуть к темноте. И оглушительные раскаты грома – даены сегодня не ленились бить в барабаны.
− Кого несёт? – раздался со стены зычный недовольный голос. Захудалая такая стеночка, нормальный таран её развалит в два счёта. Зато с бойницами. Между ними виднелся силуэт стражника, опиравшегося на копьё.
− Паломник, к Древу жизни! – почти выкрикнул я.
− Ворота закрыты, жди до утра, − раздался тот же голос, безразличный.
− Вы издеваетесь? Кто выгонит собаку в непогоду на улицу? Ей и то будку предоставят!
− Ты хочешь в будке переночевать? − со стены раздался смех, там было человека три, не меньше. – Врата закрыты до утра!
− Если ты не откроешь, я до тебя доберусь! – я разозлился… и замёрз, было не до шуток.
− Давай доберись! Атакуй ворота! Бейте в набат, ребята! Напали дикари всякие на наш городишко!
Хихиканье со стены привело в ярость.
− Слушай, шутник! Тебе смешно, сухо и тепло. Но завтра я доберусь до тебя, отрежу язык и кину его собакам!
− Но, но! Не зарывайся! – голос стражника стал более сговорчивым. – Плату знаешь? Две медных!
− Я тебе три дам! Открывай! Такая непогода! Вишь, как даены бушуют?
Несмотря на шум дождя, ворота разразились жутким скрипом. В проёме ворот показались два бородатых стражника, держащих копья и тускло горящие факелы. Я в нетерпении шлёпнул ящера поводьями по шее. Вперёд! Небрежно бросив три монеты в протянутые ладони начальника стражи, который отличался от остальных лишь начищенными медными пластинами на нагруднике, я спросил, не останавливаясь: − Где тут стали на постой четверо знатных паломников?
− Езжай прямо по улице шагов пятьсот, слева увидишь… там горят два магических фонаря, которые тухнут на рассвете, а в сумерках сами зажигаются. Там и есть постоялый двор, где остановились трое знатных: два воина и смазливая женщина, но по виду не из тех, что мечтает о семье, а воительница. Я-то уж в этом толк знаю…
Разговорчивый попался начальник стражи, поэтому пришлось придержать шипуна, который уже весело цокал когтями по брусчатке.
− А четверо, не было четверых сегодня? – спросил я, теряя надежду. Если они были тут вчера, значит, я опоздал, и они ушли.
− Не было ни вчера, ни сегодня четвёрки воинов. Голытьба всякая, босота… эти да, этих много прошло. А вот из настоящих воинов только трое и явились за два дня.
Я тронул поводья, проехал привратную площадь, дальше варанис устало поплёлся по тихой улочке. Дома не были выстроены в порядке, которым в любом нормальном городе заведует градостроитель. Они лепились друг к другу как валуны разного размера, выложенные рядом. Крыши то нависали над головой, то были далеко, но все были выложены из глиняной черепицы. А это редкость в нашем мире. Конечно, соломой или камышом стараются жилища не крыть: кинул факел – дома нет. Пластушный камень часто можно встретить, а вот черепица говорит о богатстве местных жителей.
По бокам улицы много места – здесь днём стоят рядами лотки торговцев, которые предлагают паломникам всё что угодно: оружие и одежду, всякие необычайные блюда и изменяющие этот мир на время колдовские вина. Тут же снуют и зазывалы, предлагая плотские незабываемые удовольствия в заведениях своих хозяев.
«Купи сладости, поешь в последний раз! Кричали тут днём торговцы паломникам. Не экономь деньги! Они тебе больше не нужны!
− А почему в последний раз? – вопрошали паломники, пожимая плечами.
− Ещё никто не вернулся! Никто!
− Но как же трое бессмертных? – недоумевали паломники.
− Это давно было! – торговцы протягивали свой товар в ладонях, цепляли идущих за рукава, а всадников с опаской за ноги. – Ни один род не помнит, когда это было! Только легенды остались! Купи! Вкуси сладость напоследок!»
Ещё днём здесь продавали всякие изощрённые орудия для убийства, снаряжение, собранное смельчаками у корней Древа, когда скелеты уходили. Или как-то по-другому собирали – это пока для меня секрет. Разное тут было оружие: и кривые ятаганы, и сабли и лебёдочные убойные арбалеты, даже тяжёлые двуручные мечи. Но мне ничего не нужно, мой меч – основное оружие воспитанника боевого храма Мардуха, снискал славу во многих боях, ударом рассекает медный клинок как тёплое масло, а стальной против моего ломается или так зубрится, что становится негоден для рубки. Есть у меня и лёгкий щит, короткий лук из гибких рогов тарса и притороченное у седла копьё. Мне не нужны торговцы – в седельных сумах есть скромный запас подходящий аскету: сушёное копчёное мясо и сухари – прожить можно неделю. За свою буйную жизнь к скитаниям я привык.
Я уже видел магические фонари – начальник стражи не соврал. Они светили неестественным синим светом, будто подсвечивают сапфиры. Выходит, хозяин постоялого двора колдун, да ещё и довольно сведущий, коли так запросто растрачивает силу.
Варанис остановился, не доехав двадцати шагов и зашипел. Его глаза дико завращались − это означало, что возчик мой в ярости.
− Чего испугался? – тут уже взбесился я. Скорее всего он почувствовал других самцов под навесом. – Щас как хряпну колотушкой!
Подействовало, тронулся к навесу. Деревянная колотушка за седлом, но если нужно, я достану. По телу бить нет смысла – там чешуйчатая броня, а вот по ушам, по этим маленьким хрящевым наростам: тут варанис пасует и слушается.
Под навесом лежало семь привязанных шипунов. Они всполошились и вскочили когда, спешившись, я достал из сумы цепь.
− Ноздри! – потребовал я.
− Варанис недовольно опустил голову, подставляя нос. Я просунул цепь сквозь дырку между ноздрей, специально пробиваемую шипунам ещё в детстве. Затем обвязал цепь вокруг столба и застегнул на защёлку. Он вёл себя на удивление тихо: видно, среди сородичей были и самки.
Тут как тут появился курносый мальчишка-пострелёнок с волосами цвета соломы. Видит, видит хозяин постоялого двора тропы путников, всегда готов принять, накормить. За плату естественно, за серебро, медь. Накопить деньгу, а потом перевести всё в драгоценный металл.
Золото – вот секрет его доброты.
− Господин, у нас вы найдёте кров и пищу, а также любые развлечения, − протараторил он, перехватывая у меня снятые седельные сумки.
− Да я уже понял, понял. Дай моему Фору кусок хорошего мяса, да смотри, руки близко к пасти не подноси! Водички не пожалей, хотя и с неба льёт неплохо. Из лужи пил по ходу.
− Хорошо, господин! – малец услужливо забежал вперёд, взойдя по скрипучим ступеням крыльца, ударом плеча открыл тяжёлую двустворчатую дверь.
Изнутри доносился гомон. Сразу пахнуло табачным дымом и чем-то вкусным-превкусным. То ли уткой запечённой с яблоками да с перчиком, то ли гусем жирным. Ммм! Умопомрачительный запах, когда ты голоден. О даены, как я голоден! Сейчас сожру целого кабана!
Как тут хорошо после прозябания под холодным дождём! Вот уж поистине, всё познаётся в сравнении.
Тепло…
В дальнем углу в очаге трещат дрова, заливая зал оранжевым светом. Здесь собрались разные люди, но больше паломники. Столы длинные, человек на восемь каждый. За всеми на деревянных скамьях сидели люди, в основном по двое-трое. Публика одета в основном прилично, мужчин раза в два больше чем женщин. Слабый пол тут в основном из тех, кто развлекает мужчин за деньги. В последний путь провожают, сочувствуют, наверное…
Все что-то жуют, либо держат в руках кружки с вином.
Тишина… Все дружно повернули головы, взгляды устремились на меня: изучали – что за человек пришёл, каков он, тот, с плаща которого падают сейчас на пол тяжёлые капли. Из этого у них сложится впечатление, как себя со мной вести, если придётся. Они сейчас видят матёрого воина с обветренным лицом и зелёными глазами. Видят спокойный, уверенный взгляд, но одежда наёмника скрыта под плащом, вместе с широким поясом, на котором красуются в ряд метательные ножи. Я откинул капюшон, на запястьях показались браслеты с выбитой на них маской храма.
Все снова загомонили и усердно зажевали. За двумя столами играли в кости. Не для развлечения – это видно по сосредоточенным лицам, для наживы.
− Не дуй на кости! Ты колдуешь! – раздался недовольный голос одного пожилого крестьянина, седые усы которого, наверное, были самыми длинными во всём городе.
Как по мановению волшебной палочки, появился улыбающийся хозяин в простой холщовой рубахе и синих шароварах. Красные сапоги у него шикарные, голенища украшены поблёскивающими сапфирами. Вот по этой дорогущей обуви и по вальяжному виду понятно, что он тут всем заправляет. Ничего удивительного, что он меня встретил: колдун знает, когда идут в его дом. Лет ему было за сорок. Впалые серые глаза казались глазами древнего хищника, дожившего до наших дней. Он смерил меня взглядом, словно ощупывал. Хоть и не так широк этот колдун в плечах, но руки жилистые и сильные – под красноватой кожей выступали набухшие вены.
− Добро пожаловать, путник, в моё скромное заведение, − он говорил, а сам прямо буравил глазами. − Комнату будешь брать?
− Буду, конечно. Я промёрз и промок до костей! Ещё буду есть и пить!
− У меня ты найдёшь любое развлечение из доступных на Алгоре.
− Сэлта! – хозяин хлопнул в ладоши.
В зал легко впорхнула светловолосая девушка среднего роста в синем платье и в сером фартуке, который не портил её обаяния. Худощавое молодое лицо излучало доброту и миловидность. Заметив, что я на неё смотрю, она игриво улыбнулась, взглянула пристально в глаза с глубокомысленным любопытством. Затем обратилась к колдуну.
− Звали, хозяин?
− А ты глухая, что ли? Не слышала? Отведи господина в свободную комнату на втором этаже.
− Слушаюсь…
Сэлта пошла, гордая и красивая – так идёт настоящая женщина, приосанившись и виляя бёдрами, я за ней, а следом малец с тяжёлыми седельными сумками.
По крепким ступеням мы поднялись на второй этаж под редкие взгляды жующих и болтающих постояльцев. Стараясь особо не привлекать внимания, я обвёл цепким взглядом зал. Тройку путников, меня интересующую, я приметил сразу: первый чёрный, как ворон, по нагруднику видно, что воин, скорее всего наёмник – из-за плеча торчит рукоять меча. Как и я сухопарый и подтянутый. Наплечники дорогие, из светлого металла, левый вытянут, прикрывает шею. Второй из троицы – кашит, «человек» из рода кошачьих, этот немного имеет подкожного жира. Сидит спиной, видно только затылок с короткими густыми волосами серого цвета. В принципе, даже если повернётся, ничего нового не увижу − для меня все кашиты на одно лицо. Начинаю их различать, лишь когда долго общаюсь. Каждый крестьянин знает, что коров чужак сразу не может распознать, если они одной масти. Так и с кашитами: глаза почти круглые, нос жмётся к верхней губе. Кошки, они и есть кошки… Пусть даже человекообразные и без хвоста.
А вот третий персонаж за столом − женщина… огорошила своей внешностью. Она оказалась высокого роста с крепкими длинными руками, а кожа её такой чёрной, будто её тысячу лет выжигало солнце пустыни. Зато белки глаз и зубы её блестели, словно снег на солнце. На ней тёмный женский походный костюм. Волосы этой странной женщины казались чернее тьмы пещеры, вились мелкими кудрями, спадая на плечи. Хоть при ней и не видно оружия, по виду даже глупый поймёт, что эта особа – воительница, причём… соблазнительная, а под столом есть что-то припрятанное, чтобы проколоть или разрубить какого-нибудь зарвавшегося пьянчужку.
Всё это я отметил, пока мои сапоги, зашнурованные сыромятными ремешками, оставляли на ступенях мокрые следы, а сидящие в зале уже почти и не смотрели в мою сторону.
В комнате тоже горел магический светильник, как и в зале, только поменьше. Сколько же возьмёт хозяин за такой комфорт? Хотя неважно… У меня два кошеля золотых монет в седельной сумке. Не знаю, понадобятся ли мне они, вернусь ли я от Древа? Так что можно сорить деньгами. Если добьюсь бессмертия, времени будет много, чтобы заиметь золото вновь.
Опытным взглядом я оценил крепкие двери в мою комнату, осмотрел засов. Добротный… В углу дубовый стол, рядом широкая кровать.
Сбросил на спинку стула плащ.
− Куда положить, господин? – малец с трудом снял с плеча сумки.
− Под кровать, − порывшись в кармане, я достал медячок и протянул малышу, которого представлял почему-то пугалом – видно, видел когда-то на поле чучело с соломой вместо волос.
Малец ухватил монету и убежал счастливый.
− Мяса шипуну отнеси! – крикнул я вдогонку.
− Сэлта, высуши плащ, чтобы к утру сухой был. Двери в комнату закрываются?
− Да, господин, − она повесила тяжёлый плащ на руку. – Вон… замок на столе.
− Хорошо, иди.
Сэлта хмыкнула, видно, рассчитывала на что-то большее, увидев, что я запросто мальцу дал монетку.
Оставшись один, я снял кожаный нагрудник, наплечники, наручи.
Шлем у меня лёгкий, из неизвестного мне белого металла. Но сколько ни били по шлему мечами, он не гнётся. Это трофей, добытый в бою при битве с алламаринами, которые приплыли на больших судах покорить наши земли, но были разбиты. Он мне понравился, этот шлем. Если нужно, к нему пристёгивается забрало, что я и сделаю с утра – дальше поеду в полных доспехах. В зал всё же решил прихватить меч и кинжал. Просто так меня эти трое с собой не возьмут на паломничество. Сопротивление по пути к дереву растёт вместе с числом идущих людей. Как-то это связано. Чем больше людей, тем больше скелетов. А потом подземье… его большой группой вообще пройти невозможно. До шаксов же почти никто не доходит, о них лишь бессмертный рассказывал. А самому идти к Древу страшно… Это как на кладбище ночью: сам боишься, а вдвоём с кем-нибудь можно и погулять среди могил.
Эти трое – самый лучший вариант для меня. О них мне рассказал Орсей-ясновидец. Иди, говорит, спеши, крепкие люди идут − четверо, тем более один из них великий маг Маора, он многое может, даже сразиться с самим джудой Ахеем, который Древо то и сторожит. Кто из них Маора? Как вообще к ним подступиться?
Достав из сумы рубаху и штаны, я переоделся. Приятно после разверзшейся хляби небесной надеть чистые и сухие вещи. Идти в зал я не спешил, присел в раздумье на кровать.
Люди это серьёзные, гордые. Могут и не взять с собой… Тогда придётся идти к Древу одному, как ночью на кладбище. Всегда знакомился со всеми запросто, с женщинами стеснения не имел с юности. Чувствовал, когда даже мимо проходят, приосаниваются – оцени воин, какая я красивая… А тут чего-то опасаюсь. Неудачи, вот чего я боюсь, потому что вопрос стоит ребром: стану я бессмертным или нет.
Решительно поднявшись, я замер. Нет, не хочу спешить, пока осмотрю комнату на случай потайных ходов, а то рассказывают истории, будто в таких постоялых дворах ночью в комнаты проходят слуги хозяев, убивают пьяных спящих постояльцев. А потом: вещи хозяевам, а трупы либо свиньям, либо земле – у кого какая мораль.
Стены глинобитные, так что ходов тут быть не может. Даже окна в комнате не было. Осмотрев внимательно пол и потолок, я остался доволен: запершись тут на засов, я могу спать спокойно. Лишь извозился в пыли под кроватью, да зря отодвигал от стены стол.
Убедившись, что можно сегодня и напиться, если это нужно для моего важного дела, я закрыл двери на замок и спустился в зал.
Те, кто мне был нужен, уже сидели не втроём. У кашита на коленях примостилась похохатывающая дама его расы с довольно объёмными персями.
За одним столом, от которого недалеко сидела так нужная мне троица, уже скучал один пьяный, по виду не местный, из паломников. У него на поясе висел короткий меч. Ещё молод, но какой-то уставший от жизни. Беден − это сразу видно по его затасканным штанам и надетой на голое тело парусиновой серой куртке. Видно, морячок.
− Не помешаю? – я положил меч в кожаных ножнах, на которых чернели выжженные руны моего храма, на стол.
Пьяный взглянул на меня, затем на рукоять меча, инкрустированную серебром. Его губы непроизвольно вытянулись в оскал, как у пса. Но он совладал с собой, поняв затуманенным мозгом, что ничего плохого ему не желают и к тому же перед ним тот, кто может его запросто повозить носом по столу, если он вдруг начнёт зарываться.
− Да свободно тут… сиди, − пробурчал он, затем крикнул: − Зая! Зая! Вина мне, вина!
− Из дверей кухни вышла пожилая дородная женщина с бугристым лицом и большой, с ноготь, родинкой на подбородке. В руках несла пузатый кувшин.
Она налила пьяному полную кружку, затем со стуком поставила сосуд на стол. Я забарабанил пальцами по потрескавшимся доскам.
− Это… − я не сразу вспомнил имя. – Зая… Мне поесть принеси и мяса печёного. Вина большой кувшин тоже.
− От много вина может быть язва… Господина будет обслуживать Сэлта, − сказала она и ушла.
Оставшись пока не у дел, я огляделся. На дальней стене две не особо дорогие картины: на одной всадник на шипуне атакует копьём дракона, закрываясь от огня щитом. Сказки всё это. Драконов я видел шесть раз. Ни один из них не плевался огнём. Зубы – да, этого у них не отнимешь, как у всех ящеров страшные зубки у дракона. У вараниса тоже ничего, ногу перекусывает легко, что уж говорить о руке. На второй картине чешуйчатые болотные змеелюди, называемые змелы, затаскивают перепуганную девушку в трясину.
На другой стене висит что-то наподобие большого зеркала, в рост человека, в странной оправе, похожей на золотую, но создаётся такое чувство, что металл этот не из нашего мира, какой-то сказочный на вид. Самое интересное, что зеркало не медное, как водится, а какое-то странное, отражающее всё так, как будто ты на это и смотришь. Только клубится в этом зеркале какая-то дымка, подсвеченная оранжевыми отблесками от огня очага.
Троица о чём-то негромко разговаривала. Долетали лишь обрывки слов да навязчивый смех сидящей на мужских коленях кашитки, которая как бы нечаянно выпячивала под нос самцу свои перси. Так всегда… когда женщина интересуется мужчиной (может и в деньгах тут дело), то и шутки его кажутся изумительными, и сам он весь молодец. А когда интерес пропадает, то мужчина и шутит тупо и дурак вовсе.
Кашит сидел ко мне спиной, поэтому лица его не разглядеть (одинаковы они, если только шрамов нет или глаза одного цвета), лишь острые уши, которые расположены чуть выше, чем у обычных людей. Можно лишь определить, что он жирноват – этого даже не мог скрыть его дорогой щегольской камзол, который выше бёдер предательски выпирал буграми, показывая силуэты жировых валиков. Зато на поясе грозно свисают два коротких меча в ярких ножнах, больше похожих на сабли. Ловкости кашитов могут позавидовать даже хищники, поэтому он опаснее, чем вороноподобный. Это я говорю как опытный воин.
Чернокожая женщина сидела напротив усача. Когда я поднимался по лестнице, видел что-то светлое у неё на лбу, а теперь рассмотрел – на чёрной коже светлел вышрамированный паук, причем искусно. На щеках красовались по два ассиметричных ровных шрама. Я лишь сейчас разглядел, что её костюм амазонки – у него оказались укороченные плечи. То есть, там, куда цеплялись защитные пластины, красовались чёрные руки. А вот обрамлённое смоляными кудрями лицо красиво… Я слышал рассказы, видел на картинках чернокожих, но своими глазами такое чудо узрел в первый раз. То, что она крупнее меня, удивляло, конечно. Я за свою жизнь встретил только одну женщину, которая оказалась выше, да и то на два пальца. Эта же ладони на две повыше будет. Красивой она мне кажется потому, что я видел на картинах чернокожих женщин с пухлыми губами и широконосых. А у этой всё в меру, смотрел бы и смотрел… Но она, к моему сожалению, лишь пару раз бросила взгляд в мою сторону. Не оценивающий, когда примеряют как бы на себя, а изучающий. Её лишь интересует, какой я воин и не представляю ли для неё опасности. Можно многое понять по манере поведения, и мне понадобилось лишь немного понаблюдать: пара взглядов, фраз, чтобы понять – чернокожая воительница согревает по ночам вороноподобного.
− Тебя Сэлта обслуживать будет… видишь, − бормотание пьяного вырвало меня из размышлений. – А меня эта старая карга Зая! Вот она − справедливость!
− А чего ты хотел? Что имеешь, то и имеешь. Я-то воин.
− Воин! и у тебя золота, наверное, много! А монеты твои в крови плавают! И ты с такими грехами идёшь за бессмертием? Я вот иду с чистой душой, хоть и бедный! Я философ!
− С пьяной рожей ты идёшь, все грешники мечтают хотя бы до листика дотронуться. А праведникам и так даены обещают бессмертие.
− Но, но! – пьяный покачал пальцем. – Пьянство не такой порок, как убийство.
− Ты что-нибудь слышал о честном поединке? Хотя… кому я рассказываю!
− Ага! – пьяный поднёс кружку к губам, запрокинув голову, выпил залпом. Затем медленно вытер губы рукой. – Завтра умрёём оба! хоть ты богатый, хоть я бедный! Ха, ха!
Я замолчал: в дверях кухни появилась Сэлта. Она шла, держа в руках покачивающийся кувшин, умудрилась в пальцах нести ещё и кружку. Руки напряжены, видно много вина болтается в сосуде. Волосы раскачивались в такт её шагам, с лица не сходила благожелательная улыбка. Её взгляд голубых глаз старался не упустить мой.
Ловко поставив кружку, она наклонила кувшин, и благоухающее рубиновое вино полилось в кружку, тягучее, насыщенное.
− Доброе вино, − сказал я. – Ещё бы ты поесть принесла, да поскорей!
− Я быстро, господин, − она осторожно поставила кувшин и лёгкими шагами ушла.
− Завтра, может, и умрём… оба, − сказал я, поворачиваясь к пьяному, но тот уже давил лбом в стол, похрапывая. Но я добавил, смотря на его затылок: − А сегодня, видишь, я господин… вот так!
Я чокнулся с макушкой философа и, не смакуя, залпом выпил вино, терпкое, как люблю.
Сэлта принесла на подносе тушёную картошку, жареного поросёнка, хлеба и овощи в большой миске. Я с усердием отломил ногу от лакомого блюда и вгрызся в сочное мясо. А Сэлта уселась напротив меня, подперев подбородок рукой, смотрела мне в глаза. Причем в её взгляде была сейчас потаённая грусть, хотя смотрела приветливо.
− Вкусный поросёнок, запечённый на славу, − сказал я, смачно жуя. На время позабыл о троице, усердно наминая мясо.
− Этот алкаш тебе не мешает?
− Философ, что ли? Да нет, пусть дрыхнет, лишь бы не блеванул.
− Он тут уже дней пять. Всё никак не решится идти, говорит, самому страшно, а никто с собой не берёт.
− Кому он нужен-то?
Пару минут Сэлта смотрела, как я жадно ем. Затем, вздохнув, встала.
− Я сыра ещё принесу, − она тихо ушла.
− Иди посмотри! – услышал я громкие слова кашита.
До этого момента в зале было относительно тихо. Лишь восклицания играющих в гости иногда нарушали монотонные беседы.
− Думаешь, я боюсь? Посмотрю сейчас!
− Черноусый встал, отряхнул со штанин крошки и подошёл к странному зеркалу. Но затем нерешительно повернулся, глядя на кашита.
Это было уже интересно, что-то начало происходить.
− Давай, Ворон! – подзадорил его кашит, − говори!
Ворон мялся, топтался на месте. Затем прокашлялся.
− Говори! – это уже подзуживала чернокожая.
− Абара! – сказал Ворон, затем вглядевшись в зеркало, отскочил в испуге.
− А-ха-ха! – чернокожая залилась смехом. − Кого ты увидел? − Не томи, скажи!
− Не поверите! – Ворон вернулся за стол. – Я видел пятнистого хищника!
− Вот это да! А ты боялся! – громко сказал кашит.
Кашитка прильнула к нему, положила голову на плечо: −А ты тоже, котик мой! Ты хищник!
Когда появилась Сэлта, я уже съел больше половины поросёнка, принялся за картошку. Она принесла сыр и жареную рыбу.
Я отложил деревянную ложку, жестом показал, чтобы Сэлта присела.
− Что это такое? – Движением головы показал на дымчатое зеркало.
− Это зеркало души, − тихо сказала она.
− Это как понять? Смотришь и видишь не тело, а сущность? Какая у тебя душа?
− Ты всё правильно понял. Видно, добр ты или нет. Труслив ты или смел. Люди видят зверей. Но если душа черна, можно увидеть, например, лик демона. Поэтому многие боятся смотреть.
− А ты… смотрела?
− Да, видела… кошку. Но люди могут и соврать, потому что «отражение» видит лишь тот, чью сущность зеркало показывает. Это хозяин решил его поставить, привлекает так клиентов.
По её запинке и по голосу я понял, что она тоже врёт насчёт кошки. Что-то она там другое видела, о чём говорить не хочет.
Прихватив меч, я встал, подошёл к зеркалу. Когда приблизился, многие замолчали и вперили в меня любопытные взгляды. Я смотрел как всегда, исподлобья.
Ну и как там это слово?
− Абара!
Светлая дымка в зеркале посерела, затем я стал видеть какие-то изгибы, но картинки из этой мозаики сложить не мог. Хоть бы не демон! Хоть бы не болотная ведьма! Хоть бы не упырь!
И тут я различил… На меня смотрел дракон! Он вперил в меня прямоугольные зрачки, которые тоже были зелёными!
Я повернулся к троице, они, как и кашитка, раскрыв рты, смотрели на меня. Пора действовать…
− Если я увидел дракона, возьмёте ли вы меня в компанию? Вместе к Древу путь пробивать?
− Дракона? – кашит ахнул. Вот сейчас, когда он повёрнут в профиль, хорошо видно, что лицо то у него и не человечье вовсе, а больше кошачье. Да и клыки у кашитов – будь здоров.
− А как мы, уважаемый, можем поверить тебе? – надменно сказал Ворон. − Может, ты там увидал виноградную улитку, а нам уши заливаешь мёдом?
− Улитку! Ха, ха, ха! – кашитка в ударе, готова смеяться над каждым словом.
− Ну а ты… может, увидел там таракана? Усатого… – парировал я. Кашитка уже не смеялась, на лице появился испуг. Ясно, она много драк тут видела, пока провожала паломников в последний путь. И поняла, что сейчас именно и будет драка, да и не драка вовсе, а жёсткая рубка.
Что-то не задаётся знакомство. Ворон встал. Узкое лицо сосредоточено. Точно хищник. На левой руке поблёскивала медная наручь, а то, что я сразу принял за куртку, оказалось мелкозернистой кольчугой, каких я ни разу не встречал. И у него на кисти была татуировка бэнэт, что обозначает знать. У меня татуировка аша, что определяет мой статус, как уважаемый. Такая же у кашита. У простолюдинов на руке татуированы слова шика или шида.
− Я сейчас на деле тебя проверю…
− Перед поединком я всегда предупреждаю, что воин боевого храма. Поэтому не советую лезть на рожон.
− А мне начхать! – Ворон вышел из-за стола медленно, как бы нехотя доставая из-за плеча меч.
− Так всегда мне говорили! – Я вынул из ножен клинок, заточенный до нереальной остроты. Рукоять плотно легла в руку. Ножны навесом бросил на свой стол.
Сэлту со скамьи как ветром сдуло, как и большинство посетителей, которые торопливо выбирались через двустворчатые двери на улицу, либо на второй этаж, где комнаты. Но двое мужчин в дальнем углу сидели за столом, как ни в чём не бывало, с интересом наблюдали за нами.
− Ворон, стой! – Кашит встал, легко обнажил свои клинки. – Я с ним разберусь!
− Ладно…
Кашит вышел из за стола не спеша, смотрел пристально. Мой меч длиннее его клинков, но и тяжелее. Можно взять в левую руку кинжал, но я потом выхвачу, если противник и вправду окажется способен меня победить. Но пока я просто хочу дать ему от души по челюсти, чтобы закончить этот испытательный бой без крови. Главное, это не разозлиться, иначе глаза застелет багровый туман ярости.
Кашит скользнул вперёд легко и быстро. Молниеносный противник. Веером ударил кривыми саблями, но я даже не отбивал, а отклонившись, просто убрал меч. Его клинки прогудели по воздуху. Пока он их поднимал, я сделал резкий подшаг вперёд, ещё стремительный большой шаг и удар… в полную силу. Знал, что кашит уйдёт, но сабли подставит. Раздалась суровая и звонкая песнь боевого железа и оба клинка кашита со звоном лопнули − в руках остались лишь рукояти с бесполезными обрубками. Я ткнул в него острием меча, но лишь показал удар. В это же время всадил с ноги удар сбоку в колено, а когда опешивший кашит неосознанно опустил голову, врезал с левой боковой в челюсть. Кашита повело, и он упал бы, не будь подхвачен под руки Вороном.
И тут мир стал другим, медленней. Потому что Ворон как-то долго швырял кашита на лавку, и пока выхватывал меч, через стол уже перепрыгнула чернокожая в лёгких шнурованных сандалиях, держа в руках короткие, но на удивление острые трезубцы, на концы которых можно наколоть муравья.
Придётся отбиваться! Произвести впечатление не получилось, публика не та – искушённая. Никто из них не дрогнул – все дружно бросились в бой.
Ворон атаковал наобум, рассчитывая на первый обманный удар. Показал сверху, а сам закосил его. Я разгадал манёвр, легко отбил, но отступил назад, чтобы не проливать крови, пока это возможно. Чернокожая пронеслась мимо ворона, как фурия, сделав правой рукой колющий выпад точно в горло. Самая умная из этих троих. Острия второго трезубца приближались чуть позже, и эта женская, но опытная рука изменит направление, в зависимости от того, куда я увернусь. Сделав полукруг мечом, я сбил первый трезубец, а от второго увернулся легко, словно в замедленном танце. Но приходилось отступать. А что мне оставалось, если сбоку яростно рубился Ворон, а с другого уже бежал на подмогу кашит, раздобывший где-то тяжёлый для него меч.
Сейчас тут будет! Я понял по яростным ударам, по горящим злобой глазам, что они, все трое хотят меня просто убить. Но это не так то и легко – я размахивал мечом широко, уже перебив чернокожей один трезубец.
− Получи! – она зло выдохнула, ещё яростней атакуя, как ни странно, всегда метя точно в горло. Если бы не моя реакция, раз десять бы уже я почувствовал, как шею пронзают такие красивые и зубчатые острия.
− Руби его! – прохрипел кашит.
Они напирали – я отступал, тяжело дыша: уже перевёрнуты два стола, полетела на пол еда и посуда, кувшин…
Я не думал – сейчас время рефлексов и опыта. Трудно успевать думать, когда против тебя работает три противника. Поэтому игры закончились – глаза начинает застилать багровая пелена, а это значит, сейчас я нашинкую тут кучи мяса. Быстро, быстро нужно работать. А мы, храмовники, не бьёмся – мы работаем. Испарина уже выступила у меня на лбу, но дыхание ровное, как на тренировке.
− Араххх! – я издал боевой клич Храма и вопреки логике этих троих сделал шаг вперёд. И рубанул, пытаясь снести Ворону голову. Его выставленный меч со звоном вылетел из руки, приземлился под дальним столом. Я бы достал Ворона, но подобно перепуганному гусю, он откинулся назад, избежав смерти. Ещё шаг вперёд, широкий удар: время есть – в глазах ворона и воительницы смятение. Они не ожидали такого напора. А вот кашит… этот не отступил, выставив перед собой тяжёлый меч.
Что произошло дальше, описать трудно. Стены зала, до этого деревянные, стали как угли в жаровне. Пол исчез из-под ног, и я падал, падал в пустоту! Не пойму до сих пор, как я не зарубил кашита. Я видел, что мой клинок не промахнётся, но вмешались высшие силы или магия, очень мощная магия.
Сейчас меня мучил один вопрос, не Маора ли, маг их, спас котейку? А меня забросил в… мир мёртвых? Ад? А откуда он там может взяться? Этот Маора? Сидит в стороне и их охраняет, что ли? И куда я упаду?
Упал я на какой-то песок, не удержался на ногах, приземлился ещё и на руки, подняв вокруг пыль, видимую в слабом алом свете. Он постепенно становился ярче, стали видны колонны по кругу, на которых сидели неподвижные… горгульи! Точно они, как я себе их и представлял. Как и рассказывали люди, когда они неподвижны, то похожи на камень.
Вернее, я понял, что это горгульи, но больше представлял их как людей, но рукокрылых. А оказалось, что они похожи наполовину на людей, наполовину на жаб, только у них руки сами по себе, а крылья за спиной. Клыкастые, сволочи. И это не статуи, потому что клыки намного светлее, чем всё остальное.
− Аааа! – это орал падающий Ворон. Он также поднял вокруг себя густую пыль, как и кашит с чернокожей, упавшие на мгновение позже, но молча.
Они озирались как и я, ничего не понимая. Значит, это не Маора магией своей балуется, тут что-то другое. Я уже начал догадываться, что это может быть. Это уважаемый хозяин постоялого двора выбросил нас как слепых щенят из своего заведения, чтобы не буянили. А то и того хуже, разбойничает так – все наши денежки достанутся ему.
− Ну и что тут происходит? – сказал я как можно спокойней, но голос дрожал. Что-то я пасую, когда сталкиваюсь со сверхъестественным.
− А мы тоже хотели бы знать! – чернокожая блеснула зубами.
Со спины меня обдало порывом ветра, я лишь успел повернуть голову, когда меня в спину ударила ногами подлетевшая горгулья. Падая, я посмотрел с надеждой на троицу, но они стали в круг, спина к спине. Не помогут…
Коснувшись песка, я перекувыркнулся, стараясь уйти хоть немного в сторону. Горгулья ещё не стала на ноги, а я уже рубанул по ноге, перерубил кости. Чудище упало, зарычав и показав жуткие клыки. И тут горгульи взлетели с колон все… одиннадцать! От двенадцатой, что обрызгивала сейчас кровью песок, которую в алом свете не сильно то и было видно, отбиваться уж точно не придётся.
Эти твари летали, а я вертел головой, ожидая нападения отовсюду.
− Давайте вместе защищаться! – я с надеждой посмотрел на троицу.
− Не подходи! – кашит чуть ли не фыркал. – Ты убить меня хотел!
− В честном бою!
В ответ тишина… Ну ладно, буду махать мечом, пока эти твари меня не загрызут или задушат. Вот так глупо… Пошёл за бессмертием воин, а погибнет в каком-то подземелье, а может и в аду. Жаль, доспехи снял.
Дальше сложно рассказать всё по порядку. Хлопающие крылья, удары мечом, когтистые руки этих тварей. Странные крики злости и боли, в общем, горячка боя. Трёх я зарубил точно, держался до тех пор, пока сзади за щиколотки меня не схватили сильные когтистые руки. Дёрнуло так, будто рванул с места варанис. Я даже не понял ничего, лишь лицо встретилось с песком. И он оказался под верхней губой и в носу, противно скрежеща на зубах. Хорошо, что я глаза зажмурил изо всех сил, а то бы почти ничего не видел.
В руке не было меча! Левой потянулся за кинжалом, но меня хватало и тянуло в стороны много рук, на которых острейшие когти, но меня они почему-то не резали. Сейчас я порвусь, как тонкая тряпка! Мне казалось, что суставы уже выскакивают, а напряжённые мышцы уже не могут сопротивляться. А вверху… там были глаза, в темноте. Не простые, а как будто нарисованные, что ли. Большие, на ширину рук, не меньше. Смотрите, смотрите, как сейчас поотрываются мои руки и ноги!
Одна горгулья открыла свою пасть, нависнув надо мной. Сейчас она вонзит свои клыки мне в шею… они и череп прокусят. Вот уж не думал, что так бесславно сгинет храмовник!
И тут меня отпустили, а раскрывшая пасть тварь упала рядом с разрубленной головой. Я даже не упал, умудрившись оказаться на ногах. Кашит с Вороном рубили горгулий яростно. Лишь чернокожая держалась на расстоянии со своим трезубцем. На неё наседали две горгульи. Я разогнался и ударил ногами одной в спину. Хоть она и побольше в полтора раза, в ударе было столько ярости, что она пропахала рогами песок. Ногу пронзила боль – поранил о шип на крыле.
Оглядевшись, увидел меч и рванул к нему. Вовремя его подхватил – кашит лежал на песке и орал, а в ногу ему вцепилась клыками тварь, при этом молотила массивным кулаком в бок.
Два быстрых шага и я сходу перерубил ей позвоночник. Остальные горгульи, увидев такое, взлетели обратно на колонны. Их осталось всего лишь пять. Кашит был в истерике, держался за ногу.
− Моя нога! Как я теперь пойду с вами?
− Надо сначала отсюда выбраться! – я поглядывал на неподвижных горгулий. Если бы их можно было достать, я бы с ними разобрался. Но они сидели высоко. Я ткнул пальцем вверх. − Глаза видели?
− Какие глаза? Все задрали головы к потолку. Или что там такое, свод пещеры?.
Я обомлел! Глаз не было.
− Вон! Ступени! Пошли! – Чернокожая ткнула пальцем в сторону стены, которая утопала во тьме. Бегом!
− Ворон и я подхватили кашита под руки и потащили. Горгульи в это время не двигались – каменные статуи. Меч хоть и опущен, но я готов к любой неожиданности, тем более, такое творится вокруг, колдовское.
Взойдя по лестнице мы увидели площадку, а за ней стена с двустворчатой дверью.
− Идём? – спросила чернокожая.
− А у нас есть выбор? – Ворон ударил в двери ногой, а когда они открылись, все ахнули: за ней был зал постоялого двора, в котором горел очаг и стояли столы. Лишь один валялся, опрокинутый при нашей схватке. Служанка вытирала разлитое по полу вино, а из деревянного ведёрка торчали осколки кувшина.
− Что за магия? – просипел кашит. − Я такого не видел ещё.
− А кто видел? Вперёд! – Ворон шагнул через порог, мы за ним. Да, это был зал, в котором мы начинали драку, а за столом, за которым ещё недавно кутили мои противники, сидел хозяин двора… в чёрных матовых доспехах норнгов – людей подземного мира. Они их делали из паутины пещерных пауков. Глухие доспехи, непробиваемые. Значит, сейчас будет драка с колдуном, вернее с магом. Только этого нам и не хватало!
Мы стояли растерянные, не понимая ничего. Вернее, мы понимали, что за переделку нам уготовили, только для чего, вот вопрос!
Я толкнул ногой входную дверь – за ней была тёмная улица и мелкий дождь. Алого света и арены с горгульями не было.
− Там улица!
Никто не ответил. Все смотрели на хозяина, готовые к бою.
− Ах ты жук навозный! – кашит, несмотря на раненную ногу, мигом оказался недалеко от сидящего колдуна, рубанул того по шее, но хозяин даже не обратил внимания. Зато, когда он встал, ударил кашита ногой в живот (очень даже мастерски, на мой взгляд). От удара пухлый согнулся пополам, при этом показалось, что он не взвыл от боли, а нявкнул. Чернокожая ойкнула, удивлённая, а я опустил меч. Ворон стоял потрясённый. Всё не понимал, как это, ударить человека мечом по шее, а ему хоть бы хны? Я-то искушён, знаю про такие доспехи, сам не раз их одевал.
− Вы одурели? – вскрикнул хозяин. – Вам нужно идти вместе! Откиньте свою гордыню! Этот воин! – он указал на меня рукой. – Стоит больше вас трёх! Вы упустите такой шанс?
− Да! Я с вами хотел пойти! Хоть мой кувшин вина разбит, я готов пить ваше!
Ясно, что колдун не хотел нас уничтожать, а лишь помирить. Только в сознании сразу зароились вопросы: зачем, зачем он заботится о каких-то постояльцах. Вот не нравится мне эта чрезмерная забота, ох как не нравится!
− Ну, мы это… − буркнул удивлённый кашит хозяину. − Он Ворона оскорбил.
По справедливости мне нужно сейчас сказать, что Ворон оскорбил меня первым, эта (сейчас растерянная) троица начнёт ерепениться, пойдёт спор, кто кого оскорбил и насколько обиднее. В результате примирения не будет.
Буду умнее…
− Ворон, прими мои извинения! – я был сама искренность и наивность.
− Ну… − тот растерялся, посмотрел на друзей.
− Конечно, нам такой воин в компании не помешает, − сказала чернокожая примирительно. Я лишь сейчас оценил её тёмный пояс на костюме с серебряной круглой пряжкой, на котором голубел плоский прозрачный камень.
− Не знаю! Как по мне, он сильно заносчив! Мы в пути передерёмся между собой! – в глазах кашита была злоба и обида за то, что я отправил его отдыхать на скамью. Но он быстро пришёл в себя. Настоящий человек так бы не смог – проплавал бы в тумане немало времени. – Тем более, из-за него у меня ранена нога! – Он присел в изнеможении на скамью.
− Храмовники сдержаны, если их не колоть трезубцами, − сказал я, с обезоруживающей улыбкой. – Да и вообще, чего нам закусываться? Интерес-то один у всех…
− Вот и ладненько, − хозяин потёр ладони, хоть они и были в паучьих доспехах. Я видел такие доспехи лишь в храме, там была всего пара – как раз, чтобы тренироваться ученикам. Покупают их у жителей подземелий – норнгов за очень большие деньги. Кошелей десять золотом, не меньше, стоили такие доспехи. Где там норнги держали пауков, да как из паутины их делали – было для жителей верхнего мира секретом. Ходили слухи, что повелитель норнгов – великий маг Хароул поступил на службу к Ахею – хранителю Древа Элато. Якобы он обещал, что если они будут исправно ему служить, всем подземным будет даровано бессмертие.
− Я сейчас переоденусь и подойду к вам, а вы садитесь, садитесь за столик, знакомьтесь. И… кстати! Я вам расскажу, какое надо с собой оружие брать!
− Оружие – это интересно! – сказал кашит. – Мои мечи накрылись от храмовника!
− Тебе помощь нужна? – хозяин поглядел кашиту в глаза. – Дай, посмотрю твою ногу.
− Да не нужно. Отходит уже. Клыки мимо пошли, так что буду жить.
Хозяин ушёл легко, доспехи его не стесняли.
− Насчёт оружия – это интересно. Прошу, − Ворон показал мне на их стол, который наша битва не зацепила и он остался стоять: вся снедь на нём и кувшины были целы. – Меня зовут Ворон, это Элама, − он указал на чернокожую.
Я вопросительно уставился на кашита.
− Матэс, −процедил он сквозь зубы.
− Мегед, − представился я, прошёл и сел за стол, за которым уже хозяйничал Ворон. Элама и Матэс тоже приземлились на лавки, появилась улыбающаяся Сэлта, неся ещё кувшин вина.
Пока мы не вернулись в зал, думалось, что это я тут веду игру. Но эта колдовская арена, да неожиданное явление хозяина в странных доспехах, создавали впечатление, что я просто участвую в чужой авантюре, и меня ведут, направляют. И не только меня, но и эту троицу. А где тогда Маора? Может, это и есть хозяин?
− Сэлта, а как звать хозяина? – спросил я.
− Терзанай, – сказала она, уже уходя.
− Странное имечко, да? – сказал Ворон.
Да… Я уже ничего не понимал. Где Маора? Эти ли люди мне нужны вообще? Если с ними не пойдёт мощный маг, им не стоит трогаться в путь. Но и тупо спросить: А где Маора, я не мог. Представляю их лица…
− Правильно Терзанай говорит, − заговорил Ворон, с тобой у нас больше шансов дойти.
− Без толкового мага идти к Древу бесполезно, − сказал я, прощупывая почву.
− А кто тебе сказал, что мы без мага пойдём? – Элама упёрлась локтями в стол, подалась вперёд, смотря с превосходством. Пусть покичится. Все мы знаем, что я тут из них самый сильный. Но говорить это вслух не стоит.
− Ээээ… Хозяин? – Я разыгрывал из себя простачка.
− Да ты что! Наш маг посерьёзней будет! – в голосе Эламы слышалась гордость.
Кашит сидел рядом со мной и молчал. Наверное, заговорит он со мной нескоро.
Появился хозяин, уже переодетый в прежние рубаху и шаровары.
− Ну, помирились уже? Молодцы! Лучше поговорите о деле. Ведь идти вам будет нелегко. Многое рассказывают те, кто струсил и пошёл обратно. Не у всех нервы выдерживают.
− Ага! – подал голос кашит. – Пока до нашего города слухи дойдут, так обрастают ужасами да страхами, что люди уже и идти опасаются! Надо уже нам с Ахеем договор заключать и служить ему. Как норнги из подземного мира!
Когда кашит назвал имя Ахея, скривился, точно взял в руки большую жабу.
− Слухами обрастают рассказы − это да… Я же внимаю из первых уст. И вот что я вам скажу… − Хозяин выдержал паузу.
Все затихли, боясь пропустить слово. Со второго этажа показалась кашитка, недавно сидевшая у котейки на коленях.
− А ну брысь! – гаркнул хозяин, повернувшись. Кашитка ойкнула и скрылась в проходе.
− Не томи! Говори! – Глаза Эламы блестели.
− Скажу… Оружие ваше не годится! Лишь меч его, − он кивнул на меня, − годный, с заклинаниями храмовными. Но есть оружие получше, уже испробовано не раз. Могу продать, даже если денег мало, могу почти за так отдать.
− Меня зовут Мегед! – я сказал это с вызовом, а то, похоже хозяин до сих пор не знает, как меня звать. И не верю я в бесконечную бескорыстность, особенно хозяина постоялого двора, который магические светильники сутками жжёт. Есть в этом всём какая-то фальшь, но какая?
− Продай доспехи… паучьи! – выпалил Ворон, с надеждой смотря в проницательные глаза колдуна.
Хозяин застучал пальцами по столу.
− Продам, пожалуй. Найдёшь кошель золота?
Я хмыкнул. Кошель? Он что, не знает этим доспехам цены? Знает! На меня посмотрел, понял, что я-то истинную цену знаю – на одного человека такой неуязвимый каркас делают не меньше трёх лет.
− Найду! – в голосе Ворона слышалась эйфория. Он, глупый, думает, что будет неуязвим. Это не так, в любой доспех можно забраться клинком или острием ножа, а чудовищной силой просто согнуть, расплющив владельца так, что глаза выпадут из орбит, а изо рта вылезет посмотреть, кто так сильно давит, пищевод.
− Всё плохо, − сказал печально кашит, ткнув на меня пальцем. – Он всё наше оружие угробил!
− Это разве плохо? – ехидно сказала Элама. – Могло быть у тебя всё гораздо хуже.
− Это как?
− Ну, например, ты мог родиться с женской грудью!
Все прыснули со смеха, кроме кашита. Они не понимают человеческого юмора.
− Ну да… И ещё тысячи вариантов, когда могло быть хуже. Я понял.
Все двусмысленно улыбались от понятливости кашита. Но улыбки разрядили обстановку.
− Не будем отвлекаться, − сказал хозяин. – Пойдёмте, я покажу оружие, вы можете выбрать любое. Главное, берите потяжелее.
Я знал, что оружие нужно массивное, чтобы с одного удара разваливать скелет или полуистлевшего дряхлого зомби. Рубленые раны не особо их останавливали, если не отсекать сходу череп, раскрошив шейные позвонки. Но всё же я рассчитывал на свой меч холодной ковки, приправленной заклинаниями.
− Веди, хозяин, − Ворон встал первый.
Он провёл нас сквозь кухню в другое помещение, в котором на стенах висело разное оружие – от ножа до мощной булавы.
− Это сколько стоит? – Элама указала на внушительную алебарду, с острым и тяжёлым яблоком напротив закруглённого лезвия.
− Один золотой, − сказал хозяин.
Дёшево, дёшево он всё продаёт. Такая вещица не меньше трёх монет стоит. Кашит уже держал в руках топор − топорище вытянутое, похожее на горбатый клюв попугая.
Мой взгляд прилип к утренним звёздам – такие короткие палицы, на которых небольшой кусок цепи и висят шипастые шары. Между ними была пристёгнута ещё цепь, так можно драться, пуская эти шары дальше, чего не ожидает противник.
− Звёзды сколько?
− Четыре, − хозяин щедрый, не на шутку. Конечно, металла в звёздах больше чем в алебарде, но работы сколько! Одни шипы на шарах чего стоит обработать.
Я прихватил новое оружие и вернулся за стол. Там уже хозяйничала Сэлта: принесла два подноса, на которых исходили паром жирные гуси.
Остальные вернулись нескоро. Ворон выбрал себе шипастую булаву, грозную на вид, на его боку алели ножны нового меча, из которых торчала искусно сделанная рукоять с широкой гардой. Кашит тоже прихватил себе кривые мечи, а Элама пояс с метательными ножами.
− Ну всё… сказал Ворон, примостив булаву возле скамьи. − Хана скелетам.
− Когда хозяин уселся за стол, Сэлта разлила всем по кружкам вина.
− Давайте выпьем за бессмертие, − хозяин поднял свою кружку, протягивая, чтобы чокнуться.
Все дружно подхватили кружки, стукая другие.
− За бессмертие! – сказал Ворон. – Хозяин! За доспехи не забудь!
Терзанай допил, затем медленно, словно обидевшись, скривился и вытер рукавом губы. – Не забуду! Я всёёё помню! Даже то, что было триста лет назад.
− Ха, ха! – Элама смеялась, запрокинув голову и показывая белые зубы. – Триста лет! Столько не живут!
− Не знаю, − задумчиво сказал Ворон. − Маора мне говорил, что он прожил семьсот пятьдесят. Мне даже кажется, что он полупрозрачный немного… И сдаётся мне, у него оттого лысый череп, что волосы уже просто забыли, как на его голове расти!
Все затихли. Вот она, магия. Простые смертные могут растянуть свою жизнь. А меня радовало, что я услышал долгожданное имя – Маора. Я на верном пути – это та четвёрка, что мне нужна. С ними я получу бессмертие.
− У нас, к тому же ещё и жрец есть… − голос Ворона был загадочным.
Я окинул всех взглядом. Ни один из троицы, а тем более хозяин двора и рядом со жрецом не валялся. Хоть чёрный, хоть белый − жрецы всегда степенны, никогда в драку не лезут. А эти все полезли в драку, даже Терзанай… ну и имечко!
− С нами ещё и жрец пойдёт? – мне уже не нравилось, что собирается много народа. Тем более складывалось такое впечатление, что Терзанай тоже хочет за нами увязаться.
− Нет! У нас жрец Матэс! – Ворон многозначительно указал взглядом на кашита, словно открывая всем тайну.
Похоже, это было новостью и для Эламы, поскольку глаза её округлились.
− Он?.. – я ткнул в недоумении пальцем в сторону кашита. Вино, конечно, всем добавило в голову эйфории. Но не настолько же я опьянел, что не смог увидеть в кашите жреца.
− Я не жрец! – сказал недовольно кашит. И не надо мне намекать, что я больше всех вас ем!
Элама прыснула, мы с хозяином расслабленно улыбнулись. Видно он, как и я, на миг засомневался в своей проницательности.
− Да кушай! Кушай! Жрец ты наш! – Глаза Ворона заметно повеселели.

В общем, дальше пошли разговоры и шутки, а если быть конкретнее, то просто пьянка за знакомство. Оказалось, что Ворон идёт от имени Маоры. Элама живёт уже с ним несколько лет: тут уж я не промахнулся, уловил их связь сразу. Кашита они прихватили в Тинее, он оказался торговцем, но очень уж любил побиться и участвовал в боях на деньги. Как-то незаметно вернулась часть посетителей, а кашитка на колени к Матэсу. Но вела себя уже тише, лишь улыбалась.
Маг Терзанай сидел с нами недолго, да и не опьянел вовсе, даже не пошатывался, когда, попрощавшись, ушёл.
− Хватит пить, завтра в путь с утра… − я встал, показав ладонью жест: всем привет и пока.
Чуть пошатываясь, поднялся по ступеням. Сейчас больше всего я хотел спать. Устал… С утра до темноты просидел в седле, затем бой, застолье.
Порывшись в кармане, я нашёл ключ. Открыл дверь. В комнате темно, но тут вспыхнул светильник и я увидел…
Полуобнажённая Сэлта лежала на кровати, подперев рукой голову. Одета она была в короткую красную ассиметричную юбку и в длинные браслеты, начинающиеся от запястья и заканчивающиеся у локтей. Слегка волнистые светлые волосы спадали на кровать.
− Как ты сюда попала? Там же замок! – я развёл в изумлении руками. Никогда кузнец не выкует два ключа, иначе ему отрубят правую руку.
Сэлта загадочно улыбнулась.
− Для магов нет замков, ты же это прекрасно знаешь.
− Тебя Терназай прислал? – я смотрел на её округлые перси с тёмными маленькими сосками и был совсем не против, того, что маг пренебрёг моим замком и прислал такой подарочек.
− Его зовут не Терназай, а Терзанай. Если бы он услышал, что ты так исковеркал его имя, он бы обиделся.
Она встала, медленно подошла с грацией ласковой кошки, звеня бубенцами, поблёскивавшими на лодыжках. Я стоял, как истукан. Как-то вроде и неудобно…
Глаза встретились. Не знаю, что она увидела в моих, а её голубые глаза влажно блестели и затуманились, я не раз такое видел, когда женщина в сладкой истоме.
Нежные ладони прошлись по моей шее и волосы на затылке зашевелились.
Мне уже не было неловко…

Когда Сэлта уже тихо сопела, положив голову на моё плечо, я лежал и смотрел в потолок. Спать мне совершенно расхотелось, хоть я и чувствовал себя опустошённым. Чем она намыла волосы, что они так пахнут? Что-то похожее на вербену, только терпче, тоньше аромат…
Но была в этой любовной сцене одна маленькая деталь, которая мне совсем не понравилась: когда Сэлта заснула, я нащупал меленькие, еле заметные шестиугольники, которыми её спина покрыта сплошь, как мурашками. А это значит, что Сэлта не нашей расы. Смелсы… их кожа на спине покрыта такими малозаметными шестиугольниками. Живут они во влажных джунглях, не любят солнца и вообще, по легендам их предки произошли от змелов – болотных змеелюдей. Но в это мало верится, потому что очень уж отличаются змелы от подобных человеку. Кашиты и то ближе, ведь у змелов удлинённая голова, а кожа чешуйчатая. И ещё у них есть хвост как у ящеров.
Конечно, змелы не предки Сэлты, но откуда тут человек джунглей? Что она делает среди чужих? Хотя… чего только в жизни не бывает, рассказывали, как дикие ящеры воспитали кашита. Так его и не научили говорить, когда поймали. Остался диким до самой смерти.
Опьянение как будто схлынуло с меня, я молча смотрел в потолок, ожидая, что что-то произойдёт. Чувствовал вокруг вихри магических энергий, даже, закрыв глаза, видел цвета и чувствовал кожей их жар. А горячие энергии идут от тёмных.
«Цванг!» – раздался тихий металлический звук, будто полоснули по кольчуге кинжалом.
Я тихо высвободил плечо из-под головы Сэлты, опустил руку на пол, нащупал меч. Не двигался, лежал и ждал, готовый к нападению. А то, что сейчас что-то произойдёт, я уже понял.
Посреди комнаты высветился синеватый круг, внутри отсвечивающий оранжевыми перекрещивающимися полосами.
Я как бы нехотя встал, прихватив сходу меч. Стоял и смотрел, а кроме светящегося круга больше ничего не менялось – никто не нападал.
И тут послышался приглушённый голос Терзаная.
− Мегед, Мегед!
− Чего тебе? – спросил я хрипло, стараясь не выказывать удивления. Что-то мне вдруг стало не по себе.
− Сядь в круг, на корточки. Я тебя перенесу к себе, поговорить нужно.
− Знаешь что! – Тут мои нервы сдали. – Иди ты на бабушке качаться! Я вообще-то сплю!
− Если бы ты спал, − голос мага оставался равнодушен. – я бы пришёл, когда ты проснулся.
− Ну, так приходи! Я в твои магические штучки не играю! Я и так уже по твоей милости смелску обнимал! А в твой круг я могу напудить, если что!
Я глядел в этот магический круг, и становилось страшновато. Не боюсь меча и топора, приучен к таким поединкам. А тут страх перед неизвестностью. Он, оказывается, неприятный, этот страх, когда тебя могут каким-нибудь заклинанием сделать животным или сумасшедшим.
− Всё, что происходит, нужно для того, чтобы мы добились бессмертия!
− Мы? Ты сказал… мы?
− Да! Да! Без Сэлты и меня вы никогда не пробьётесь! Я уже тут давно орудую. Мне была нужна твоя связь с Сэлтой!.. Встань в круг!
В принципе, что я теряю? Меч со мной, сейчас я его расспрошу поближе, что же он замыслил, этот хитрый маг Терзанай. Сел на пятки в середине круга.
− Готов!
Я пытался рассмотреть по краю круга мелкие руны, которые теснились в три ряда, но ни одна из них не была знакома.
Опять раздалось «цванг», и глазам открылась небольшая комната, в которой я сидел в точно таком круге. У стены очаг, на выступе стояли маленькие кувшинчики с удлинёнными горлышками. Прозрачные… В них даже была видна какая-то розовая жидкость, а в одном мутно-чёрная. Я такие странные сосуды вижу в первый раз.
Книги… Кругом на полу лежали книги. Я встречал на Алгоре пергаменты, листы с картами и рисунками. Держал в руках книги с толстыми шершавыми страницами, в которых их было пять или десять. А тут одна книга лежала на полу открытой, в ней были страницы тоненькие, и их сотни! Провёл пальцем по гладкому листу.
− Удивлён? – Терзанай сидел на полу, скрестив ноги.
− Где мы? – оглядывая комнату широко раскрытыми глазами, спросил я, но воин во мне не дремал – ладонь крепко сжимала рукоять меча.
− Ну, ты много хочешь узнать сразу! Скажу тебе только, что мы не на той планете, где ты живёшь.
− Что такое планета? – Я всё разглядывал комнату, три стены которой выложены из тёмного кирпича и хорошо видны. А вот с четвёртой стеной творилось что-то непонятное. Она отличалась по цвету, на ней не было швов, и казалось, что это магическая завеса. С потолка в эту завесу уходили две цепи, которые временами покачивались.
Терзанай смотрел с превосходством. Поучительно заговорил.
− Тебя ведь учили, что Алгора плоская, и её держат спины провинившихся даен. Да?
− Да! Так учат белые жрецы.
− Наши луны… Санея и Ресай… видел в небе?
− Конечно, видел! Они гуляют по небу, ночные светила.
− Круглые?
− И что?
− А то, что Алгора, она тоже круглая и также гуляет по небу.
− Ничего не понимаю… Ладно, какая бы ни была Алгора, что бы я о ней ни думал, это ничего не изменит. Терзанай, говори конкретно, чего тебе от меня нужно? Если хочешь идти с нами, да ещё и Сэлту прихватить, тебе нужно разговаривать с другими. Я и сам только сегодня примкнул к этой четвёрке. Или… Ты хочешь, чтобы я пошёл с тобой и Сэлтой?
− Если бы я этого хотел, я бы не встревал в ваш конфликт. Ты бы просто пошинковал этих троих, и тебе бы не осталось ничего иного, как идти с нами. Причина в другом. Нас дурят.
− Кто? Я уже ничего не понимаю! Круглая Алгора! – похоже, я придумал новое ругательство.
− Дурит Ахей. Он никому не дал бессмертия. Правила, по которым он заставляет играть в эту игру, устроены так, что ни один человек не доходит до дерева. Ни один!
− Но есть же бессмертные! Король Бизерии при мне допрашивал бессмертного, палач ему отрубил руки. Затем бросили его в камеру, следом зашвырнули руки. А утром они снова были на месте! Даже шрамов не осталось.
− Эти бессмертные, они не люди!
− А кто же? Я сам с ним разговаривал!
− Смотри! – Терзанай взял один прозрачный кувшинчик, плеснул в очаг, откуда повалил огонь, пронёсшийся надо мной. Яркие языки огня коснулись магической стены и расползлись по ней. Она истаяла, а от увиденного у меня полезли глаза на лоб, а челюсть отвисла…
На цепях висел полуистлевший человек, поддетый большим крюком под рёбра. Запах тлена ударил в нос, сладковатый и тошнотворный. Но пол был так густо залит тёмной кровью, что она расползалась, приближаясь к моему кругу, как только исчезла завеса. Череп, по-другому голову висящего на крюке не назовёшь, вообще не имел лицевых мышц. Они истлели, осталась лишь сморщенная кожа на макушке. Ком подступил к горлу. Сейчас меня вывернет на пол.
−Даены! – воскликнул я в изумлении. − Что это? Кто это?
− Терзанай! – заклацали зубы черепа. – Где ты взял этого тупицу?
Глубоко впавшие, усохшие глаза, которые давно не прикрывали веки, уставились на меня.
− Бессмертный я! Уухх! Бессмертный!
− Закрой! – я закричал, отвернувшись. – Закрой! Не могу на это смотреть!
Терзанай задвигал руками, забормотал. Завеса появлялась постепенно: сначала была прозрачная, потом стала мутнеть, пока не стала матовая. Кровь, от которой я невольно отодвинулся, перестала ползти, но та, что уже была с этой стороны, не исчезла.
− Ты можешь объяснить, что это?
− Могу, но не всё. Как я уже сказал, бессмертные – это не люди. Они бесы, шаксы – кто угодно. Я пытался допрашивать этого… − Терзанай кивнул на завесу. – Он сразу притворялся, что чувствует боль, испытывает страх. Но потом я его повесил на крюк. И он там висит… знаешь сколько?
− Сколько? – прошептал я одними губами. Что-то мне уже стало не по себе. А я ещё из города не вышел.
− Полгода он висит. Не ест, не пьёт. А с него бежит кровь, как с битого кабана.
− Жуткие вещи ты рассказываешь, Терзанай. Я вообще-то думал, что просто пойду к дереву, поколочу скелетов, пройду подземный мир насквозь. Там, говорят, тоже колдовство, норнги стараются не пускать дальше, но правила соблюдают. А потом, если повезёт, порублю шаксов… и всё! Бессмертие в руках!
Терзанай смотрел на меня, как я бы смотрел на мальца, размахивающего веткой по кустам, как мечом. Но при этом оставался серьёзен.
− Видишь ли, я уже изучаю этот вопрос около сотни лет. Я вообще не из вашего мира. Но рождён человеком, а значит, смертным. Нет, не полностью, как думают у вас. Человек рождается не раз, но между перерождениями долго пребывает в изгнании, одиночестве.
− Почему? Почему в изгнании?
− Ищет себе оправдания.
− Непонятно… Всё так сразу не поймёшь. Всю жизнь одно думал, а тут раз! И Алгора круглая, и изгнания! Я уже понял, что ты великий маг, раз перенёс меня в другой мир. Поэтому говори конкретно, чего из под меня нужно!
− Тогда слушай и не перебивай! Нас обманывают. Все люди играли до сих пор по-честному. Я же хочу обмануть Ахея. Вы пойдёте впятером. Судя по вашим способностям, из подземья вас выйдет двое-трое.
Я почесал макушку, помолчал. Предсказывает уже, сколько и куда нас придёт.
− Ты думаешь, мы потеряем пару человек на скелетах и в подземье? А почему ты считаешь, что именно я дойду до Древа?
− Ты самый живучий среди всей этой шайки. Даже Маора падёт, а ты останешься. Тем более я тебе дам нагрудник особый.
Терзанай пристально поглядел мне в глаза. Замялся. Он увидел… увидел, что я могу! Вот это проницательность! Он понял, что я могу срубить голову любому магу на свете, потому что я перемещающийся. Конечно, я не могу часто останавливать время, но сейчас, произнеся заклинание и выпустив свободную прану, я могу подскочить к магу, одним движением снести его широколобую башку, и когда она будет падать, его глаза ещё будут видеть моё сидящее тело.
− В общем, так… − Терзанай взял с полки маленький зловещий череп с большими витыми рогами. Двумя руками подал мне. – Вся сложность пути заключается в пещере. Даже до того, как с неба начнут падать шаксы, нас с Сэлтой там быть не должно. А вот когда они уже упадут, вот тогда ты выкрикнешь: Шуэшхат! Терзанай! Шуэшхат! Сэлта! Дальше надо, чтобы на череп попала хоть капля крови… любой крови, хоть красной, хоть чёрной. И смотри, не перепутай! Произнеси имя правильно! Терзанай. Не вздумай сказать Терназай!
− Вот зачем ты это сказал? А? – Я взъярился. – Теперь всю дорогу буду зубрить, а когда придёт время, скажу неправильно! Чей это череп?
− Ты много разговариваешь! – Акисамата!
Жуткая комната исчезла, а вокруг выросли кровать, стол и магический светильник. Сэлты не было. И хорошо.
Я разглядел череп. Желтоватый, с жуткими клыками, он был сплошь покрыт чёрными рунами. Чей он – непонятно. Не человеческий, это точно, потому что вытянут, больше напоминает обезьяний, но с витыми рогами. Положив черепушку в седельную сумку, я лёг на кровать лицом к стене. «Шуэшхат, шуэшхат», − зубрил заклинание. Оно должно отскакивать от зубов, иначе в горячке боя может и забыться. Буду держать в руках череп и заикаться. Что-то мне уже не нравились ни моя затея идти за бессмертием, ни то, о чём я начал догадываться. Я был не так наивен, чтобы не понять, между каких адовых жерновов меня затягивает. Но страшно даже не это. Страшно, когда висишь на крюке истлевший, а с тебя капает кровь. Страшны силы, которые сгущаются.
Организм всё-таки взял своё: через время веки мои слиплись.

[Котыч]

В целом мне понравилось. Мелкие огрехи есть, но для черновика - это нормально.
Спасибо. Подожду проду.

[Банзой]

[post]224160[/post] В целом мне понравилось. Мелкие огрехи есть, но для черновика - это нормально.
Спасибо. Подожду проду.

Книга есть целиком в нете, если интерес есть прочесть.
Спасибо за мнение. буду благодарен, если будете указывать на ляпы или ошибки.

[Банзой]

Глава вторая

Долина мари

Я открыл глаза от громкого стука в двери.
− Мегед! – раздавался из-за неё громкий голос Ворона. Вставай! Ты едешь с нами?
− Еду! Еду! – Вскочив, я пытался быстро впрыгнуть в штаны.
Пока я одевал поддоспешник, торопливо застёгивал, то вспомнил всё, что произошло ночью. Терзаная, непонятно в каком мире находившемся и бессмертного на крюке. Взяв в руки нагрудник, я отбросил его в сторону. Терзанай обещал другой. Я вышел, в коридоре уже никого не было. Терзанай сидел в зале за столом, где завтракали мои новые друзья. Они ещё не были одеты для похода, хотя на поясе кашита болтались новые мечи. Элама не выглядела так смазливо как вчера. Её волосы немного распатлались, а лицо выглядело скучным и почему-то недовольным. Все ели молча, не то что вчера.
− Садись, подкрепись на дорожку, − кивнул на стол Терзанай. Но мне после вчерашнего виноупивания и сытного ужина есть не хотелось вообще, а пить тем более.
− Терзанай, ты обещал нагрудник!
− Да, я сейчас. – Он ушел.
− Садись, тушёной остренькой фасольки испробуй, − сказал Ворон, жуя. – Винца хлебни… Может, в последний раз!
− Не хочу! Голова и так не соображает. Попью лучше водички!
Хозяин вернулся, держа в руках щит и белый нагрудник, похожий на стальной, но лёгкий. Он имел застёжки, так что оказался удобным, когда я его надел.
− Его никакая магическая энергия не пробивает. Держи… щит. С ним можешь идти на колдовские пассы смело. Но не забывай одного: Ахей – это не маг! Он сродни полужаену!
− Ты что, с Ахеем драться собрался, что ли? – кашит повернулся в недоумении. – Он же хранитель дерева!
− Ты кушай! Кушай… − под недоуменные взгляды друзей я пошёл в свою комнату.
Седельные сумы под кроватью, в порядке. Плащ и одежда чистые и сухие, лежат на стуле. Хорошее тут у Терзаная обслуживание.
Я пристегнул на шлем забрало, стал собираться.
Друзья ещё держали в руках кружки, когда, повернувшись, увидели меня, спускающегося по лестнице. Элама даже открыла рот от удивления. Конечно… Забрало, утренние звёзды свисают с рифлёных наплечников, в руках висят перемётные сумы, а на боку меч.
− Ворон! Ты чего меня будил? Вперёд за бессмертием!
− Да! Чего это мы расселись! Щас как повалят паломнички! Надо ехать отдельно!
Выйдя на крыльцо, я потянулся, вдохнул прохладный свежий воздух. Уже рассвело, но видно, совсем недавно. Небо сплошь затянуто тучами, даже нет намёка, где сейчас солнце.
Я пошёл к варанису, в его глазах читалась радость. Они не любят стоять на привязи сутками. Седло лежало недалеко, среди других. Я оседлал и взнуздал шипуна. Ждать остальных не хотелось и, вскочив в седло, я поддал пятками бока возчика.
Улицы ещё пусты, но уже слышны голоса проснувшихся людей, вдалеке брехали собаки. Варанис зацокал когтями по брусчатке, и дома поползли мимо. Хлопали двери, ставни. Многие с сонными лицами тащили на улицы торговые столы, заставляли дорогу так, что два вараниса разминутся с трудом.
− Эй! Господину нужно оружие? – обратился ко мне седобородый старец в повязанной на голову хламиде.
− А ты столько лет прожил и не видишь, нужно ли оно мне? – недовольно ответил я, не останавливаясь.
− Да вижу… А вдруг амулеты какие-нибудь нужны? Есть лук заговорённый, который сделан в Храме воинственных мардухаев.
− Этот лук неплох, но, думаю, по пути к дереву от обычной пращи толку будет больше.
− Ну, как знаешь. А защитные амулеты? У нас разные есть. – Старик смотрел с надеждой, но когда я мотнул головой, занялся раскладкой оружия на столе.
Одетый в грязного цвета рубаху и штаны мальчишка, скучавший на обочине, увидев меня – встрепенулся.
− Предсказания! Предсказания! Господин, не желаете узнать у пророчицы, стоит ли вам ехать к дереву?
Сквозь забрало малец не увидел насмешки, поэтому продолжал.
− Всего одна серебрёная монетка, и вы узнаете всё! Даже сколько у вас будет детей! Идите к пророчице! Он указал на дом, который был богато украшен, с резным крыльцом. Но, как и у других домов, от него слегка пованивало нечистотами. В деревнях с этим дела обстоят лучше. А в городах неприятный запах человеческих отходов неистребим.
Я поморщился.
− От дома твоей пророчицы воняет похуже, чем от постоялого двора. И что? Кто-то подтвердил, что она говорит правду?
Малец не замялся, отвечал бойко. Видно, не раз задавали ему этот вопрос.
− Все, кто получил бессмертие, подтвердили! Вы думаете, их мало? Они просто скрываются! Не рассказывают, что бессмертны! Потому что их будут пытать или заставят быть воинами-наёмниками! Они скрываются, господин!
− Я молча поехал дальше. Знаю я, знаю, что мне напророчат. Иди смело, воин, получишь ты бессмертие, а не вернёшься − так никто и не узнает.
У ворот торговцы оказались порасторопнее. Здесь торговали прямо с ковров, да не замызганных, а чистых и дорогих. Видно и товар тут получше. За коврами сидели одни мужчины. Отточенные клинки и разного вида топоры и булавы. Как я начал понимать, что если я вернусь, то закуплю тут телегу с волами, да выторгую побольше оружия. Повезу в Заранию продавать. Там оно раза в полтора дороже. А здесь… Как я понял, один и тот же топор продаётся десятки, а то и сотни раз. Только как местные собирают его среди корней, от которых идёт мара, которая со временем всё-таки уложит на траву, чтобы ты заснул, а тебя обвили корни.
− Эй, воин! Красавицы! Есть красавицы! – Кричали одни, а другие перебивали их, предлагая оружие, амулеты, обереги.
− Купи шлем даены войны! – раздался писклявенький требовательный голос, – самого Мардуха!
Ого! Вот это наглость! Я придержал поводья. Передо мной сидел полноватый торговец с красным лицом, держащий в руках рогатый медный шлем, начищенный так, что он блестел и без солнца, которое никак не могло пробиться сквозь плотные тучи.
− Я сейчас этот шлем на тебе проверю! Нахлобучу тебе на голову, а потом разрублю мечом!
− Не надо, господин! – Торговец поспешно положил шлем, показывая руками, чтобы я от него отстал. – Я пошутил!
Пошутил… Вот так… Я тронул поводья, варанис двинулся, а мысли мои пришли к какому-то тупику, к глубокому колодцу. Я уже даже не глазел по сторонам. Сейчас начал понимать, сколько дурят на том же самом колдовстве. Создавая какие-то совершенно не действующие вещи, но продают по большим ценам. Взять хотя бы легенду этого дерева. Сколько ушло людей? Возвращаются? Терзанай утверждает, что нет. А ведь, сколько уже лет прошло?
За воротами та же картина, что и в городе. Только тут за полосой ковров стояло два больших шатра. Касиды с востока, гордые касиды приехали, чтобы продать тут свой товар. Взгляд остановился на лежащих рядами копьях, даже трёхсоставные боевые палицы с шарами на концах. Как ценитель оружия, я не мог не остановиться. Тем более, сделаны эти копья и палицы, называемые у нас шестьями, из чёрного дерева, похожего по весу и крепости на железо. Вспомнилась Элама. Если возьмёт такое копьё, будут одного цвета.
− Купи! Купи! – Лусяе орусия! Купи! − лица их круглые, как тарелки. Глаза большие, в пол лица.
− Да что есть у тебя? Этот хлам и всё? – Я потянул поводья.
− Надо магический товар? – Округлые глаза касида стали проницательны.
−Магический? А что есть?
− Ооо! Есть самостреляющий охонь! Есть меч-рассикатэл!
− Меч не интересует, а вот огонь-самострел покажи! – Я спрыгнул с возчика, поднял забрало.
Касид достал из сумки арбалет. Небольшой, но необычной формы. Там, где ложе, находятся болты. Много болтов…
− Вот! а вот стрелять! – касид протянул три стрелы – зелёную, красную и синюю.
Я присмотрелся. На каждой стреле дымились руны. Вернее, руны были как бы живые, источали свет. Вот это да!
Арбалет к земле, ногу в упорную скобу. Раз! Двумя руками я оттянул тетиву и, вскинув арбалет к поясу, выстрелил в ближайшее дерево. Железная пружина вытолкнула следующую стрелу. А дерево на миг обволокла зелёная световая вспышка. Я сдерживал восхищение – сейчас придётся торговаться. Ещё раз оттянул тетиву, она четко набросилась в паз позади болта.
Выстрел – дерево снова полыхнуло зелёным светом.
− Запирает махию! Селёный! – слова касида лились сладкой патокой.
Я сделал вид, что ни арбалет, ни стрелы меня особо не впечатлили. Сунул его в руки торгашу.
− Нее знааю! Купил бы, наверное, да денег, думаю, не хватит!
− Не мнохо! Не мнохо! Восемдезят!
− Смысла спрашивать, золотом или серебром нет. Тут только золото за такую вещицу.
− Да откуда у меня? – Я махнул рукой и повернулся к варанису. Затем обернулся: − А стрел там сколько у тебя?
− Селёных двасат, синих десят, а красных сорок!
− Красные и синие для чего?
Красный огонь, синие – враг будет растеряться!
Достав оба кошеля, я вздохнул. Эх! Столько золота! Отсчитав пятнадцать монет и положив их в карман, я кинул оба кошеля довольному касиду.
− На, последнее забираешь!
− Не жалей! – кошели исчезли в карманах, будто касид фокусник.

Вскочив в седло, я тронул поводья, да поддал пятками – варанис побежал весело. Из подсумка торчал приклад арбалета и три коротких колчана. А на стрелах, вернее болтах, начертаны живые руны. С таким оружием мне не страшно будет… даже в подземельях норнгов. А скелетам я решил показать восход утренних звёзд. Ну и конечно закат.
Дорога пошла в гору. По сторонам простирались зеленеющие волны пшеницы. Она только поднималась, вбиралась в колосья. За полями поблёскивала река.
Я обернулся. Троица догоняла. Их шипуны резво перебирали лапами. Не сомневаюсь, что они накупили себе оберегов и амулетов. Я бы тоже накупил, если бы не Терзанай. Ладонь легла на седельную сумку, укололась о выпирающие острые рога маленького черепа неизвестного мне существа. Нас трое едет… трое. Со мной ещё Терзанай и Сэлта. Хотел бы я увидеть её в истинном обличье, эту Сэлту.
Кашит и ворон ничем не удивили. Ворон в паучьих доспехах, меч на боку, а в руках, наперевес через седло красовалась страшноватого вида шипастая дубина. Нет, удивил Ворон немного. Не знаю, где он их раскопал, но у него на шлеме развивались цветные птичьи перья. Хорошо, хоть не павлиньи, коротенькие. Кашит в панцирном нагруднике, с клювообразным топором в правой руке, в левой – продолговатый железный щит с изображением львиной головы. Ну ясно, не кошки же… Страдают кашиты от своего кошачьего родства. Стальной шлем с наклонёнными вперёд рогами, смотрится впечатлительно. А вот Элама, черная воительница удивила. Видок у неё конечно воинственный. Металл её доспехов дорогой, из лёгкой, но необычайно прочной шуманской стали восточных касидов. Она светлее любого металла, отдаёт синевой. Не ржавеет, и почти не тупится о другие мечи. Но она неплохо контрастировала с кожей южанки.
На шлеме Эламы, будто гребень, поблёскивает отточенное лезвие, если боднёт, мало не покажется. Да и везде, на налокотниках, наколенниках – острые, поблёскивающие лезвия: в таком железном костюме можно биться без оружия – просто бить локтями, коленями и… бодаться. Алебарда, что она так жадно схватила вчера в оружейке Терзаная, казалась тяжёлой в её руках. Но буду надеяться, что она знала, что делала, выбирая это оружие.
− Молодцы. Быстро догнали, − сказал я, чтобы завязать разговор. Надо хоть познакомиться поближе, на трезвую голову.
− Не больно-то ты убегал, − поравнявшись, Элама улыбнулась. Красивая…
Чистая и умытая. Интересно, если она накрасит щёки буряком, как наши женщины?
− Ладно, это всё хорошо. – Ворон, обогнав нас, вертел головой, разглядывая окрестности. – Как поедем? Через Храмы жрецов Древа? Придётся им тогда платить, чтобы благословили. Иначе проклянут…
− А сколько платить надо? – спросил кашит.
− Эх, Матэс… − язвительно проговорил я. – Зачем тебе деньги? Ты куда едешь-то? Я за тебя заплачу, если что.
− Ты смотри! Благодетель! – кашит вспылил не на шутку. – Сам заплачу!
− Эй! Эй! – А ну-ка тихо! Не хватало ещё между собой порубиться!
− Мне, например, денег не жалко, но дело принципа, − вставила своё слово Элама. – Сколько они гребут, эти Жрецы?
− Да по-разному, сколь дадут, но берут только золото.
− С платой проблем то нет, – сказал я. – Просто надо идти, где лучше.
− Безопасней или комфортней? – Ворон обернулся.
− Безопасней. Не надо искать трудные пути.
Нет, всё-таки с раскачивающимися перьями на голове он смешной, хочет подчеркнуть своё высокое происхождение. В ходячей цирковой труппе, где я провёл сиротское детство, в перьях выходили выступать чародеи-фокусники, вот и сложилось с малых лет у меня впечатление, что все, кто цепляет на голову перья, сродни бродячим артистам. Конечно, они не нищие, но жизнь проживают в дороге. Кто поумней, скряжничал да собирал деньги на жильё, а уйдя из труппы, открывал торговую лавку. Многие же деньги прокутили, а когда уже не могли выступать, из труппы изгонялись. И мало кто из них пристраивался в этом сложном мире на старости лет, никому не нужный. Безысходность и одиночество: просить подати – вот их удел. Но циркачам, привыкшим развлекать публику, милостыню просить проще простого. Актёры…
− У нас три варианта, − вырвал меня из раздумий Ворон. – Идти через Храмы Жрецов можно к Каменным холмам или к брошенному замку Алькрейна. В одном из этих мест придётся заночевать.
− Ворон, ты ведь спрашивал, пойдём ли мы к Храмам Жрецов, − Элама глядела озабоченно. Видно было, что с каждым шагом вараниса к южанке незаметно подкрадывается страх. – Не идти к ним – это третий вариант?
− Да, если двинуть на северо запад, то мы сделаем крюк, но до ночи успеем добраться к руинам Анураты.
Анурата… Древний, древний город. Я слышал сказки и о нём, и о Каменных холмах да брошенном замке Алькрейна. Страшные сказки… Корни, оплетающие ноги, зов тысяч душ, которые манят к себе, и ты увязаешь в них, как муха в меду. Скелеты, полуистлевшие трупы, иссушенные зомби. О, даены! Куда мы едем? Я напряг желваки, сжав зубы. Посмотрел на спутников. Все напряжены, но Ворон, кажется, более раскован. Скорее всего, он здесь уже бывал в этих местах, но скрывает это. И видно, Маора его друг. Вчера за столом выяснилось, что ни Матэс, ни Элама нашего мага в глаза не видели. Сманил их идти к Древу Ворон.
− Ворон, а можно так сделать? – задумчиво спросил кашит.
− Как?
− А чтобы пойти к замку, но мимо Храма Древа?
− А чего ж нельзя? Только крюк будет!
− Ну, так веди…
Бррр! Что-то мне не по себе. Хоть я не раз смотрел смерти в лицо, а мой меч вдоволь напился крови врагов. Но то, что ждёт нас впереди – это не люди с мечами и луками – там будет страшно.
Реально страшно… Потому что я видел бездонный ужас в глазах людей, которые, заикаясь, рассказывали о своих похождениях в этих краях. Счастливцы, которые выбрались из лап смерти.
Впереди река, словно длинный шрам, пересекала долину. Но даже отсюда был виден каменный мост, продолжение змеившейся нитки дороги. Справа я увидел курган, вернее округлый холм правильной формы, словно его создал не хаос природы, а разум. И это разум норнгов. Я несколько раз видел такие холмы в пяти днях пути от нашего храма. Возможно, мы единственные из людей, кто осмелился разрыть эти курганы. Храмовникам нужно учиться преодолевать страх. Курганы, через которые попадаешь в подземный мир. Некоторым даже удалось сразиться с норнгами. Но когда семь воинов не вернулись, наставники запретили спускаться в подземье. По краю кургана стоят чёрные каменные столбы, словно стражники ночи.
− Курган! Справа! – я ткнул пальцем в сторону насыпи.
− Ух ты! – восхитилась Элама. Я в первый раз вижу! Можно поближе подъехать?
− Да подъезжай, только на сам курган ни ногой, а то если провалишься, то всё…
− А норнги, они же не питаются мясом? – Элама остановила шипуна.
− Мясом нет, они выращивают грибы и разных существ, которые питаются плесенью и всякими растениями, что могут жить лишь там, под землёй. – Ворон махнул Эламе рукой. – Поехали! Ты ещё попадёшь в подземный мир и думаю, что скоро!
− Может, там и останешься, − буркнул кашит.
− Что? Матэс, что ты сказал?− переспросила Элама.
− Да ничего! Поехали!
Мы приближались к реке, когда нагнали троих крестьян, шедших пешком в ту же сторону. Когда обгоняли, они глядели с завистью. Конечно, у них простенькое оружие, да и любой из нас разнёс бы эту троицу в пух и прах.
− О! Смотри! – Ворон вскинул руку к небу. Над нами летел корабль, такие воздушные суда делают только кашиты. Вверху большой шар, который заполняют болотным газом. К этому летающему шару прицеплен облегчённый деревянный корпус, похожий на удлинённую корзину. В середине большой барабан, по которому бегают в одну сторону два вараниса, как белка в колесе. А спереди из-за этого барабана крутится винт с широкими лопастями, который и движет корабль вперёд. Сзади два небольших винта, которые крутят люди руками, когда нужно повернуть.
− Эй! – закричал сверху молодой парень в ярких доспехах и помахал рукой. − Топайте, топайте ножками! Все скелеты ваши!
− Да мы не боимся, − сказал я за всех, провожая взглядом корабль. Посмотрел на спутников – боятся… все. Но будут идти вперёд, назад не повернёт никто.
− У нас дома целый флот таких воздушных кораблей. Не у нашего короля, а у арпов-медных людей. – Элама не отрывала взгляд от улетающих паломников.
− Что за медные люди? – спросил Матэс. У них всё из этого металла? Доспехи и оружие?
− Нет. Их кожа цвета меди. Они живут к северу от наших королевств, в пустынях. А мы в лесах на побережье океана. У нас там злое солнце и влажно всегда. Ну, мне не это сейчас интересно. А вот почему говорят, что корни дерева в этих долинах, а само дерево Элато в другом мире?
Матэс пожал плечами: − Этого никто не знает. Связь через подземный мир, наверное. Магические козни Ахея…
Когда подъехали к мосту, Элама предложила искупаться, но все отказались – напряжение ожидания стычки со скелетами не покидало. Ворон сказал, что искупаемся в озере, которое возле горы Ахея. Каменный мост из серого камня необычен, по краям перил возвышаются арки, Когда сквозь них проезжаешь, они словно давят сверху, нависают. Посреди моста арка, на которой каменная рогатая голова смотрит на путников серыми мёртвыми глазами.
После того, как пересекли реку, ехали молча: трава изменилась – вместо обычной зелёной, она постепенно превратилась в серую, с коротенькими стебельками, напоминала теперь больше мох. Странный открывался вид вокруг.
Все молчали, каждый думал о своём. Не знаю, как другие, а мои мысли сходились к тому, что я не хочу быть старым и дряхлым. Поэтому не зря поехал сюда. Возможно, оправдывал свой поступок, а может, успокаивал сам себя, чтобы не бросить всё и не повернуть назад. Я видел, как быстро стареют наставники – время безжалостно. В молодости каждый думает, что старость – это нескоро будет. Но жизнь, как говорят наставники, на самом деле очень коротка. И самое, говорят, удивительное, что чем больше прожил, тем она быстрее пролетает, эта жизнь.
− Вверху ни птички, заметили? – нарушил тишину Ворон.
− Серую долину уже вижу, а вот где скелеты? – Матэс вскинул топор на плечо. – Эй! Скелетики! Вы где?
− Я что-то их боюсь, − сказала Элама. – Всё не доходит до меня, как они двигаются… и вообще! Как у них кости вместе держатся? Они же должны рассыпаться!
− У них между костями синий такой свет, и в глазах тоже, − сказал Ворон с видом знатока. – В общем, весь череп заполнен таким туманом… синим, даже если ему голову проломишь.
− Я тоже слышал такое, − подтвердил я. − Смотрите, уже гору видно впереди!
Её очертания уже можно было различить в дрожащем мареве жаркого дня. А на самой вершине белела шапка снега.
− Да, её видно издалека, большая, нам левее забирать надо, − сказал Ворон с видом знатока.
− Ооо! Всаднички едут! – Элама указала рукой вперёд, где показались тёмные точки.
− Что-то они в другую сторону прут, − Матес разглядывал их, приложив руку ко лбу козырьком. – Двое на варанисах, четверо пешком.
− Наверное, уже бессмертные! − Ворон хохотнул. Надо левее взять, а то разминёмся.
Через время уже можно было различить, что на варанисах едет один знатный, судя по доспехам, рядом маг в балахоне и с жезлом в руках, а пешком идут воины, по виду − матёрые наёмники. Но вид у них потрёпанный, если это можно отнести к людям, защищённых пластинчатыми щитками на плечах и груди. Шлемов на них не было, а головы повязаны тряпками. Не от ранений защищающих, а от солнца. Плетущиеся ящеры устали, головы так опустили, что чуть ли не загребают нижней челюстью траву.
Когда до возвращающихся осталось шагов двадцать, Ворон сделал приветливый жест, показывая в сторону города. – Мир вам, люди добрые! Бессмертные, поди? Раз возвращаетесь?
− Издеваешься? – возмутился один из знатных, с суровым и властным лицом, я уже различил на его кулаке татуировку бэнэт. Такая из нашей четвёрки лишь у Ворона.
− Ну почему же издеваюсь? Вы же от дерева Элато скачете, − затем взглянув на пеших, добавил: − топаете?
− Какое дерево? Мы от замка, там ночевали! Можно спать лишь на камнях! Не знаю, что тут происходит, но на траву если присел, то всё! Сразу клонит в сон, а там видишь такие рожи, тебя зовущие, что если не разбудят вовремя, то прощайся с жизнью! Вот…
Поравнявшись, все остановились. Им нужно выплеснуть словами из души пережитое, а нам всё было знать полезно, да и интересно просто было.
− Нас в старом замке собралось человек двадцать. Как навалило во дворы скелетов, когда стемнело, перебили людей в два счёта. Нет, с человеческими мы ещё кое-как справлялись, но когда прибежало два скелета варанисов, то мы решили спрятаться. Я, когда увидел, что творится, приказал своим людям укрыться в подвалах замка. Наш маг, − он кивнул в сторону спутника в балахоне, сотворил непреодолимую стену. Так что к нам бы и сами демоны не пробрались. В подземелье до утра пересидели, а когда выглянули, смотрим, бродит лишь скелетов штук пять. Ну, перебили их по-быстрому. Пошли домой, а по дороге поймали эту парочку варанисов. Не наши, это уж точно, сегодня кто-то шёл, да уже где-то, наверное, откинул пятки.
− Дааа…− протянул Ворон. – Что посоветуете нам?
− Вы идите к Красным камням, не идите к замку. А то там народу много собирается, камни дальше, в стороне к тому же. Там и переночуете!
− А, может, вы с нами? – спросила Элама с ехидцей.
− Нееее! Я больше в этом не участвую! Мне хватит страхов на всю эту жизнь! А вам… желаю удачи! И смелости! – знатный дёрнул поводья, когда его варанис тронул с места, за ним двинулись и остальные спутники вместе с магом.
Мы смотрели на удаляющихся паломничков, друг на друга.
− Ну, что? Идём к красным камням? – спросил Ворон.
− У нас нет мага, чтобы сделать в подземелье замка непреодолимую стену, − подал голос Матэс, вскинул клювообразный топор на плечо. – Да. Красные камни, может, это будет получше замка.
И тут я задал своим друзьям вопрос, который вертелся на языке с вечера, не давал мне покоя.
– А где Маора? Маора гдеее?
− Он нас встретит у горы Ахея, − Ворон взял чуть левее. – Если никто не против, значит идём в сторону Красных камней.
Ехали молча долго, поглядывали по сторонам. Лишь наши шлемы болтались, привязанные к сёдлам, а наши головы защищали повязки из тряпок.
Когда солнце перевалило за середину неба, я уже часто жадно хлебал из меха воду, который становился всё легче. Долина уже казалась пеклом. Наши варанисы понурили головы, шли, высунув полусухие языки.
− Оппа! Скелеты! – взвизгнула Элама.
− Из-за пригорка к нам шли три скелета. У одного в руке копьё, а у двух ржавые мечи.
− Ну, кто первый? – спросил я с любопытством. Хотелось посмотреть со стороны, чем они опасны и как их лучше разваливать на куски. Все смотрели на Эламу. Ясно… женщина.
− А чего я? Вон, пусть Матэс или Мегед! Я посмотрю, смогу ли с алебардой против них!
Я спрыгнул с вараниса.
− Ну, давай алебарду, покажу!
Элама с радостью протянула оружие.
Мои ладони сжали рукоять. Массивное оружие, не для женщины. Хотя… руки у неё – будь здоров!
Уже виден магический синий свет в пустых глазницах. Первый шаг, для него нужно было принять решение… а дальше, дальше в голове уже играла песнь отваги и несгибаемости. У них нет страха, у меня тоже! Я много тренировался, чтобы идти вперёд смело. Бил кулаками в гибкие доски до одури, а мечом срубывал дубы. Упорно и долго, рубил до остервенения, а потом долго страдал от боли в кистях и запястьях. Простые люди не знают, сколько пота проливают храмовники. Сколько боли они испытывают за свою жизнь, и сколько в них терпения. Мне было не по себе, пока я не видел скелетов, а теперь вижу, что они из простых костей, которые легко переломать.
Враги, если их так можно назвать, шли не спеша, без эмоций. А какие могут быть эмоции у костей?
Когда до противников осталось шагов десять, один заклацал зубами так часто, будто от дрожи.
Не отвлекаться! Алебарда на замах – я рванулся вперёд. Увернулся от брошенного копья, рубанул безоружного по шейным позвонкам – голова покатилась по траве. Разворот, удар! Второй с разваленной грудной клеткой осыпался на траву. Теперь я спокойно увернулся от удара третьего и раскрошил его черепушку.
− Сзади! – раздался крик Ворона.
Поворот, алебарда наготове. Первый скелет, которому я раскрошил шею, нащупал руками голову второго и, приставил её к своей шее, вскочил. Но тут же упал с раскрошенной черепушкой.
− А ты боялась! – сказал я, подойдя к друзьям и вскакивая в седло. Лишь оказавшись верхом, отдал алебарду.
− Никого я не боялась! Я просто хотела поглядеть, как лучше с ними биться! Ты же храмовник!
− Ворон, мы правильно едем? − спросил кашит, дернув поводья, поехал впереди всех.
− Правильно! Только меня смущает одна непонятная вещь…
− Какая?
Скелеты раньше сами себя не собирали! Развалил и всё! А сейчас… вы видели же? Взял и приделал себе черепан другого!
− Ворон, ты тут уже бывал, или я ошибаюсь? – спросил я, чуть придержав возчика, чтобы глянуть знатному в глаза.
− Бывал! Даже в Подземье спустился, но потом вернулся.
− А чего? Чего вернулся-то? – спросил Матэс с нетерпением в голосе.
− А того! Там спать нельзя. А наш маг, ну, с которым я ходил в тот раз, он слабый оказался. И ему говорили, что надо на горе выспаться, там водопад есть, озеро. И там нету ни мары, ни этих зовущих.
− Зовущие… Да, про них много рассказывали. Поэтому мы и идём к камням.
Элама остановила возчика, повернулась, пристально смотря за пригорки.
− За нами кто-то постоянно двигается, мы останавливаемся, он тоже. Но пешком гад, идёт, поспевает за варанисами. Я давно заметила, но не хотела говорить.
− Это зря… − я смотрел назад, но никого не видел.
− Он сейчас спрятался, вон за тем холмиком.
− Это лёл следит, не обращайте внимания, − сказал Ворон, не оборачиваясь.
Про лёлов – низкорослых существ, чем-то похожих на людей, все мы слышали, они выносливы и быстро бегают на своих коротких ножках. Но что они тут бродят, это удивляет.
− А их что, скелеты не бьют? – спросил я. – И чего он за нами следит, этот лёл?
− Маги из них душу вытягивают, и скелеты их потом не трогают. А так, как они выносливы и поспевают за варанисами, их потом покупают торговцы оружием. Ну, и за нами торговец направил лёла по ходу. И теперь он ждёт, когда нас прихлопнут, чтобы забрать оружие, да ценные вещички наши. Хозяину отнесёт, за еду, значит…
− Секрет дешёвого оружия в городах, близких к горе Ахея разгадан, − Элама улыбнулась. – А вот то, что кто-то идёт за мной и ждёт, когда я загнусь, мне не нравится!
− Да пусть… Прошлый раз за нами тоже шёл… Ну, и ушёл ни с чем! Главное, что он не нападает, когда спишь.
Так мы и шли… Вокруг серая долина, позади крадущийся лёл. Солнце уже клонилось к закату, когда мы увидели Красные камни. Они оказались на вид ржавыми. Недалеко торчали сухие чахлые деревца, с такими корявыми ветками, что их было жалко, хоть в них и давно потухла жизнь. Матэс сразу пошёл заготавливать дрова на ночь. Как-то тут ночью, небось, неуютно.
В общем, солнце ещё не зашло, а мы уже сидели у небольшого костра, приговаривая к пустоте мех с вином, закусывая хмельное зелье прихваченными припасами из кладовок Терзаная. Варанисы лежали, привязанные к кольям, вбитым в трещины меж камней. Им досталось по куску мяса и добротной миске воды. Холодно не было, но костёр развели, чтобы не спать, а то веки сами сползали на глаза. Не лёла боялись мы, а мары, которая была тут в воздухе везде, клонила в сон, а там… зовущие.
− Хоть в нашем мире много магии, я не так часто с ней и встречалась, − говорила Элама, выбросив в огонь косточку от ножки курицы. − В легендах поговаривают, что маги побеждали целые армии, а я наёмницей немало прослужила, не видела, чтобы маги участвовали в больших сражениях. Думаю, остановить толпу солдат не может ни один маг. И вообще, не пойму, как даены позволяют с помощью магии убивать людей?
− Да там, в мире даен, всё сложно, − сказал я, вытирая жирные руки о камни. – Мне как-то объяснял жрец, что можно попасть в Высший мир и посмотреть там всё. Ну, я решил удостовериться, что он вправду существует, этот мир даен. Ну, и хотел поглядеть, как же они живут? Что едят, в общем, всё хотел посмотреть.
− И что? – спросил Ворон.
Все притихли, это всем интересно, хотя, когда я заканчивал рассказывать эту историю, мне никто не верил, но с умным видом все молчали.
− Да я уже и не рассказываю никому это своё странное приключение… потому что никто не верит!
− Ты… был в мире даен? – тихо спросила Элама.
− Да не получилось! Но зато я узнал, что такое постельер.
− В первый раз слышу про постельера! – фыркнула Элама, – что это такое? Хотя, может, у нас такая тварь и водится, но называется другим именем?
− Да это не тварь, она не из нашего мира вообще. Не из плоти и крови, а больше напоминает привидение. Если интересно, я расскажу.
− Конечно, интересно… − сказал кашит. Похоже, он на меня уже не злился.
− Дело было лет семь назад, когда мне стукнуло двадцать. Слушал я людские разговоры о даэнах, их мире и всём хорошем, чем они встречают там умерших. Вот, значит, направили нас охранять одну деревню, уж часто там разбойнички промышляли. Мы там маялись от безделья, стояли по дворам, да удивляли крестьян, когда устраивали тренировки в лесочке, что ютился у реки. А ночью часть храмовников сторожила, а часть спала. Я вторую неделю тренировался, охранял, а сам всё думал и думал о мире даен. Талдычил себе, как упрямый осёл – хочу в этом удостовериться, ну в смысле, что мир даен на самом деле существует и как он устроен. В общем, накликал я на себя незнамо что… Сплю как-то в комнате один, на печи детишки хозяйские сопят. И слышу я, как по двору шаги звучат. И не такие, как человек ходит в кожаных сапогах, а как будто кто-то в кованых стальных сапогах идёт медленно так, или даже на копытах кто-то идёт. Да, копыта, это больше подходит. Но неровно ставит ногу, а как человек с пятки на носок, что получается такой звук: тык-тук. Слышу я это и думаю: странно, почему собака не лает хозяйская? Кто это может ходить по двору? И тут я понимаю, что сплю, нужно проснуться, посмотреть, кто же это подходит к дому… Не знаю, как описать чувства мои, в общем, проснулся я с тревогой в душе, посмотрел в окно. Шагов не слыхать, я напряжён как струна. Ночка лунная, во дворе никого. Приснится хрень всякая: с этой мыслью я лёг на спину, накрывшись до подбородка одеялом. Закрыл глаза… когда стал впадать в дрёму, опять услышал шаги.
− Так это тебе всё снилось? – спросила Элама, ёрзая от нетерпения.
− Не перебивай его, пусть расскажет, − оборвал её Ворон. – Может, узнаем что-нибудь интересное о мире даен.
− Точно, не перебивай! И так рассказывать непросто! Значит, как начал впадать в дрёму, шаги стали приближаться снова. Открываю глаза, они затихают. Самому интересно стало. Закрыл глаза – лежу… Шаги ближе, подходит к стене, проходит сквозь неё и останавливается у изголовья!
− А ты что? – выдохнула Элама.
− Я лежу, ни жив, ни мёртв. Думаю: что дальше будет? Глаза открыть боюсь, понимаю, что если сейчас увижу какую-нибудь рогатую рожу страшную, то буду ходить по этому селу завтра и всем улыбаться – рассудок не выдержит. А пока глаза закрыты, вроде как бы всё это видение. И тут подушка начинает проминаться, как будто тот, кто стоит надо мной, давит её руками или копытами, что там у него…
− Я бы такой визг подняла! А это не сон, случайно был?
− Какой там сон! По моей коже бегали стада мурашек! Вот это, думаю, попал! Посмотрел мир даен! Значит, проминается подушка, а я думаю лихорадочно, что мне делать. И осеняет меня мысль сделать отгоняющее нечисть заклинание. Произношу: «бойся и трепещи вида даен» и провожу пальцами правой руки по лбу, затем касаюсь большим и средним ключиц. Подушка замирает, а я думаю: а той ли я рукой жест сделал? Не левой надо ли было? И на всякий случай делаю тот же жест левой. И как я проделал то же левой рукой, сразу меня дёрнули за нос, вернее коснулись какими-то мягкими, нереальными пальцами! А так как я уже был сжатой пружиной, то хотел заорать во всё горло, а вместо этого лишь гыкнул и подскочил на кровати, хотя лежал ровно. На пару локтей подскочил! Потом пробовал, не получилось. В общем, я вылетел на улицу. Так и просидел до восхода солнца, не сомкнув глаз. А потом месяца два, перед тем как заснуть, читал заклинание отгоняющее нечисть. Потому что боялся заснуть и опять столкнуться с этим… постельером.
− И что, не верит никто? – тихо спросила Элама.
− Хозяева сказали, что надо меньше пить, а потом два дня, по очереди к ним тоже постельер этот приходил.
− Нечего смеяться было, − тихо сказал кашит.
− Да… представляю, как это страшно, потусторонние силы лично для меня − жуть, − Элама смотрела на алые угли, приоткрыв рот.
− Я спать, − Ворон сидел с опущенной головой, затем прилёг. – Мегед, ты подежурь с Матэсом, а потом мы с Эламой, хорошо?
− Да спите… − я сам валился с ног, тяжёлые веки всё ползли вниз. Но нужно дежурить, лёл и скелеты – тут опасностей хватает.
Матэс через время тоже понурил голову, но Элама не спала. Она поглядывала то на огонь, то на меня.
− Мегед, − шепнула она. – Я боюсь спать!
− Это нормально, − я тоже говорил тихо. – Мёртвые не боятся. А мы должны испытывать страх.
− Ты не понимаешь! Я видящая! Тут везде опасно! И если вы ещё не слышите зовущих, то я их давно слышу!
− А ты поболтай с ними. Видишь, мы сидим у костра, живые. А ты их слышишь давно…
− Это ненормально, − она встала, подкинула дров в костёр. – Ещё не стемнело, а нас всех клонит в сон!
− Элама, − я решил этот разговор заканчивать. – Мы на камнях, нам ничего не угрожает.
− Мара в воздухе, − она смотрела на огонь. – Но нам деваться некуда, вот. Я не буду спать…
Мы молчали. Я поглядывал на варанисов, они уже улеглись, опустив головы на камни.