Лариса Петровичева "Лига дождя"

[LoShafran]

Название: "Лига дождя"
Автор: Лариса Петровичева
Серия: Романтическая фантастика, Колдовские миры
Название издательства: Альфа-книга, АСТ, Эксмо
Объем произведения: 12 а. л.

На почту выслала отредактированный текст и синопсис.

Аннотация: Ты была обычной студенткой, а стала ведьмой? Не спеши отчаиваться.
Решила подняться на вершины магического сообщества? Готовься к войне в современном мегаполисе, ожившим статуям на улицах европейских столиц и рухнувшим самолетам.
В тебя влюбился самый сильный в городе маг? Узнаешь на собственном опыте, что может быть сильнее любого волшебства.

[LoShafran]

Глава первая
Змея и волк
1999 год, осень
Лиза навсегда запомнила тот день, когда познакомилась с Эльдаром.
Уже неделю в Турьевске сыпал мелкий и скучный осенний дождь, бабье лето ушло окончательно, пыля по асфальту цветной цыганской юбкой из облетающей листвы, и настроение, как обычно и случается в октябре, было ни к черту. Сидеть на лекции не хотелось, и Лиза ушла из института - бродить по торговому центру на соседней улице, заглядывать в магазинчики и жевать тугую и холодную булку с сосиской.
На большее денег не было. Студентка, приехавшая в Турьевск из глухой деревни, жила, мягко говоря, очень и очень небогато.
Странный это был торговый центр. Лизе рассказывали, что раньше в этом здании располагалось общежитие, потом его слегка перестроили, и теперь в бывших комнатах размещались магазины и магазинчики. Торговый центр напоминал муравейник: по узким коридорчикам ходили покупатели, заглядывая то в одну, то в другую гостеприимно распахнутую дверь, на лестничных клетках, насквозь пропитанных тоской и дымом дешевых сигарет, постоянно курили продавцы, иногда в коридорах неслышно возникали охранники и так же неслышно исчезали. В косметическом отделе Лиза купила дешевенький крем для рук – осенью у нее всегда сохла кожа из-за перчаток – и устроилась в крошечной кафешке на втором этаже. Забравшись на высокий и ужасно неустойчивый стул возле окна, она заказала кофе и булочку и погрузилась в унылые размышления.
Думать было о чем: повышенная стипендия в этот раз кончилась как-то уж неприлично быстро, Лиза успела влезть в какие-то копеечные долги, которые надо было выплачивать, тема курсовой была абсолютно идиотской, и в общем и целом жизнь не радовала. Для пущего комплекта можно было добавить небольшой скандал в деканате с преподавателем социологии, но он был на прошлой неделе и почти успел стереться из памяти всех участников, хотя на всякий случай Лиза планировала пропустить пару по социологии на этой неделе. Ах, да! Еще осенние ботинки на тракторной подошве стали просить каши, и до зимы Лиза в них точно не дотянет. Одним словом, как хочешь, так и крутись, а крутиться некуда. Можно было написать брату в Питер – Кирилл учился там на врача, подрабатывая медбратом на «скорой», но он и сам едва сводил концы с концами.
Кофе горчил, а чашка была откровенно грязной. За окном сгущался вечер: люди на улице торопились по своим делам, свет фонарей размазывался по лужам, а впереди была дорога в общагу, скудный ужин из картошки с пустом и попытка заниматься, игнорируя вопли двух соседок, которые не могли провести без ругани и четверти часа.
- Эй, студентка, - окликнула Лизу барменша. – Заказывать еще будешь?
Лиза посмотрела на неприятного вида остатки кофе в чашке и ответила:
- Нет.
- А тогда собирайся и шагай. Нечего тут.
Наезд был беспочвенным и наглым – как раз таким, на какой Лиза не умела реагировать. Можно было бы сказать, что кафешка все равно пустует, до закрытия еще два часа, и она, Лиза, тут никому не мешает и имеет полное право сидеть столько, сколько захочет, но барменша смотрела настолько вызывающе, так нарывалась на скандал, а возможно, что и драку, и так грозно уперла руки в бока, что Лиза предпочла не связываться, подхватила тощий вязаный рюкзачок и пошла прочь.
О том, что вскрытый тюбик крема остался забытым на столе, Лиза вспомнила уже у выхода.
Когда она поднялась по лестнице назад, то увидела, что на двери кафешки красуется картонка с надписью «Закрыто».
И это было последней каплей. Лиза сползла по стене на пол и закрыла лицо ладонями. Слишком много всего. Слишком. Вечное одиночество, постоянно пьяные родители в деревне, куда она никогда не вернется, уйма мелких проблем в институте, привычное уже чувство голода, толстые книги, в которые, казалось, впитался запах пыли, скука университетских аудиторий, отсутствие не то что друзей – обычных людей, с которыми можно поговорить. В институте ее сторонились, хотя она никому и никогда не делала ничего плохого; сокурсники словно чувствовали в Лизе нечто, не позволявшее сойтись с ней по-дружески, будто бы она по природе своей должна была оставаться одна.
Когда сгусток тоски в груди вызрел и готов был взорваться – и, возможно, изувечить Лизу или даже убить – по ее плечу небрежно постучали.
Лиза убрала руки от лица и увидела перед собой человека с тростью.
Человек был очень стильно и дорого одет и прямо-таки источал дух власти и больших денег. И с этим духом не слишком-то вязались растрепанные светлые волосы, пластырь на носу и какая-то дурашливая улыбка. Контраст внешнего и внутреннего Лизе очень не понравился. Ей отчего-то подумалось, что у человека с тростью не все в порядке с головой.
- Чего сидим? – осведомился человек с тростью. – Ж*пу на полу застудишь.
- Ж*па-то моя, - мрачно сказала Лиза, поднимаясь. – Хочу стужу, хочу грею.
- Бомжевать не надо в моем торговом центре, - сурово сказал человек и указал тростью на лестницу. – Выход вон там.
Лиза почувствовала, как щеки заливает алой краской. Вот, значит, что… неужели она настолько непритязательно и убого выглядит, что ее с ходу принимают за нищенку? Нахлынули горький стыд и обида; Лиза провела ладонью по щеке и сказала:
- Я не бомжую. Я студентка.
Незнакомец пристально посмотрел ей в лицо и вдруг подхватил под руку и рывком поставил на ноги. Лиза шарахнулась было в сторону, но поняла, что с таким же успехом можно пытаться освободиться из капкана. Ей стало страшно; покупатели, которые буквально несколько мгновений гуляли по этажу, куда-то исчезли. Никто не поднимался по лестнице, никто не выходил из открытых дверей магазинов – торговый центр будто опустел за несколько секунд. И это было неправильным. Слишком неправильным. Лиза не могла объяснить до конца, в чем именно неправильность, но страх в ней рос с каждой секундой.
- Пойдем-ка, - сказал незнакомец и повлек ее к лестнице.
За дверью с табличкой «Администрация» был совсем другой мир. Если на полу основных помещений центра красовалась обколотая плитка и линолеум чуть ли не со времен советской власти, если краска на стенах безбожно облезала, а перила были уродливо согнуты, то здесь царила небрежная спокойная роскошь: светлые дорогие обои, хороший ковер и мебель, которую Лиза видела только на картинках в журналах. Секретарша, сидевшая за столом и с ужасно деловым видом стучавшая по клавиатуре, на миг оторвалась от дел, посмотрела на Лизу и вернулась к своей работе. Безмятежный лоб женщины даже морщинка не перечеркнула. Человек с тростью провел Лизу через приемную и, почти втолкнув в кабинет, бросил через плечо:
- Света, ужин нам огадай.
- Хорошо, Эльдар Сергеевич, - ответила секретарша. Эльдар закрыл дверь кабинета и произнес:
- Присаживайся, побеседуем.
Лиза послушно опустилась на краешек кожаного дивана. Почему-то ей сейчас и в голову не пришло ослушаться или съязвить по поводу того, что своими дешевыми джинсами она запачкает дорогущую мебель кабинета и продаст почку, чтобы рассчитаться. Здесь и сейчас ей было понятно, что именно неправильно: обеспеченные люди не поднимают студенток с грязного пола и не уводят к себе. У них иные правила игры.
Эльдар вынул из кармана портсигар и сказал:
- Когда-то император Петр вынул из-под солдатской телеги проститутку и сделал ее императрицей. Так что правила игры у обеспеченных людей иногда не играют никакой роли.
Лиза натуральным образом вылупила на него глаза: сказанное Эльдаром было самым настоящим откликом на ее мысли. Эльдар улыбнулся и спросил:
- Куришь?
- Нет, - испуганно откликнулась Лиза. Хозяин кабинета убрал портсигар и сказал:
- Тогда и я не буду. Представляешь, недавно в аварию попал, - и в подтверждение своих слов постучал себя по носу.
- Сочувствую, - сказала Лиза. Что еще можно было сказать? В кабинет вошла секретарша Света с подносом: ужин, сервированный на нем, явно принесли не из кафешки на втором этаже. Мяса с грибами под сырной корочкой там отроду не готовилось. Лиза почувствовала, как рот наполняется слюной и подумала, что не может вспомнить, когда в последний раз ела мясо.
- Ты кушай, кушай, - сказал Эльдар и вынул из кармана сотовый телефон. Сотовые Лиза тоже видела только в журналах и в кино; Эльдар набрал номер и, дождавшись ответа, произнес:
- Геворг? Ты никогда не угадаешь, кого я нашел.
Он скользнул по Лизе веселым оценивающим взглядом и сказал:
- И ведь рыжая, как по канону.
***
В общагу Лиза вернулась сытой. Она почти не помнила, как это бывает, когда желудок не ноет от голода.
Эльдар подвез ее на своем серебристом джипе, огромном и вызывающе нахальном. Вахтер, который вышел на крыльцо общежития покурить, чуть было сигарету не проглотил. Забросив рюкзачок на плечо, Лиза прошла мимо, стараясь делать вид, что все в порядке и ничего особенного не происходит. Таких, как она – унылых и никому не интересных девчонок из дальних выселок - на подобных машинах возят ежедневно.
- Парня нашла, Голицынская? – осведомился вахтер. Лизе показалось, что он пританцовывает от нетерпения побежать и рассказать каждому встречному и поперечному о том, что на угрюмую ботаншу-нищебродку скинулся богатенький буратино.
- Брат из Питера приехал, - буркнула Лиза.
Сейчас ей как никогда хотелось позвонить Кириллу. Набрать номер и сказать: «Привет… представляешь, я встретила человека, и он говорит, что я уникум».
В общаге было холодно, пахло сигаретным дымом и подгорелой гречневой кашей. На лестнице Лиза никого не встретила, даже заядлого курильщика Антона с матфака, и невольно этому обрадовалась. В тесной кухоньке двое первокурсников пытались сообразить, как готовить ужин; Лиза подумала, что надо бы попить чаю и ложиться спать – сегодня у нее не было никакого настроения заниматься курсовой. Видавший виды чайник с цветком на животе – общий на ее с соседками комнату - вовсю плевался на плите водой и паром, как сердитый маленький дракон; Лиза сняла с батареи тряпку и, подхватив чайник, чтоб не обжечься, отправилась в свою комнату.
В комнате стоял брех до неба – второкурсница Ануш и вечная прогульщица Мася пытались выяснить, кто упер прокладки. Лиза поставила чайник на стол и принялась разуваться. Высокие ботинки на толстой подошве и с тугой шнуровкой выглядели очень стильно, однако стиль с разгромным счетом проиграл турьевским мостовым и вечным лужам. Иногда Лизе казалось, что дождь в Турьевске не прекращается – он вечен, как вечны унылые деревья в институтском дворе, старые дома, отстроенные еще пленными немцами, склочные пенсионеры в транспорте и хроническое безденежье.
- От же ж дрянь ты чернож*пая!
- Я чернож*пая?! Ты на себя-то посмотри, тварь! Свою ж*пу поди подмой!
- Шалава! Еще раз в мою тумбочку полезешь – башку сверну!
Лиза подумала, что начинает привыкать к этой ругани. В общежитии Турьевского педагогического такие номера программы входили в стоимость обслуживания. Бросив в чашку щепотку заварки и налив кипятку, она забралась с ногами на кровать и достала из-под подушки «Крошку Цахеса» - не ради подготовки к завтрашнему семинару, просто для того, чтоб сделать вид, что скандал соседок ей безразличен. Если Ануш и Мася ловили Лизу на минимальном интересе к себе, то сразу же прекращали грызню и выступали единым фронтом.
«Сколько у тебя денег? – спросил Эльдар, когда Лиза отодвинула пустую тарелку. – Сейчас, с собой».
«Шесть рублей», - ответила Лиза. Эльдар усмехнулся.
«Если захочешь, то через неделю у тебя будут тысячи».
Лиза поняла намек и ощутила, как ее тоска и усталость сменяются брезгливостью.
Вернее, ей тогда казалось, что она поняла.
***
Эльдар вернулся в торговый центр поздно вечером. Охранник, сидевший в стеклянной будке на первом этаже, подобострастно улыбнулся и произвел некий жест, похожий на низкий поклон и танец вприсядку. Поднявшись в свой кабинет – секретарша давно ушла домой, но свет, по заведенному обыкновению, оставила включенным на случай внезапного прихода босса - Эльдар вынул из шкафчика бутылку хорошего коньяка и низенький пузатый стакан. Пить ему в общем и целом не советовали; Эльдар ухмыльнулся и, сев в кресло, свернул пробку.
Первая порция пошла хорошо; после второй пришло знакомое ощущение скуки и внутренней пустоты. Коньяк заполнял ее неплохо, но ненадолго. Эльдар налил третью и последнюю, почти на дно, и отставил бутылку в сторону. В конце концов, сегодняшний день стоит того, чтобы за него выпить.
Забавный город Турьевск. В нем живут в основном работяги, умными людьми на этих работягах делаются большие деньги, а на полу в торговых центрах сидят ведьмы.
Рыжая девчонка была самой настоящей природной ведьмой. Разумеется, она ничего о себе не знала, сама себя не понимала и боялась понимать – как и все девочки ее возраста. Эльдар понимал, что ему невероятно, удивительно повезло. Копал огород по весне – наткнулся на самородок. Девчонку надо было брать и учить. В хороших руках ее талант принес бы просто невиданные плоды. А такой талант был сейчас весьма и весьма кстати - дела Эльдара шли хуже, чем могли бы.
Он подумал и налил четвертую.
А ведь эта Лиза ему не поверила. Решила, что он сумасшедший. В мыслях голодной студентки мелькнуло что-то вроде «с жиру бесится». Пожалуй, она права. Человеку, который к тридцати годам способен без особых затруднений купить половину славного города Турьевска, по чину положено беситься с жиру. Вдобавок, этот человек пережил лихие девяностые и заимел врагов намного меньше, чем мог бы заиметь при своем образе жизни, характере и манерах. А если этот человек еще и ведьмак первого посвящения, то дело принимает совсем другой оборот. Очень занимательный оборот.
Четвертая точно была лишней; встав, Эльдар почувствовал, что у него кружится голова. Все-таки пить ему не стоит, врачи правы… Вздохнув, он подошел к старинному зеркалу на стене, которое совершенно не вязалось с модерновой обстановкой кабинета, и провел по нему ладонью, словно стирал пыль.
Пыли на зеркале не было. Свой кабинет Эльдар содержал в идеальной чистоте.
Зеркало помутнело, и вместо себя Эльдар увидел душевую в общежитии. Обколотая плитка, ржавые трубы, мерзкие разводы на потолке и вольготно себя чувствующая плесень - помещение имело самый непритязательный вид и уборку тут, похоже, в первый и последний раз делали за день до открытия общаги, еще при советской власти. Лиза в небрежно застегнутом на одну пуговицу халате стояла у зеркала и энергично растирала полотенцем рыжие кудри. Некоторое время Эльдар критически рассматривал ее – так покупатель изучает товар на витрине, прикидывая, стоит ли выкладывать денежки – а затем сказал:
- Нет, ну отсюда точно надо переезжать.
Лиза взвизгнула и шарахнулась в сторону. Поскользнулась на мокром полу, шлепнулась и сделала именно то, чего и ожидал Эльдар – перекрестилась, помянув явно не божью мать. Нормальная реакция, когда смотришь в зеркало, а видишь не себя, а другого человека, который беззастенчиво тебя рассматривает.
- Приглашаю в гости, кстати, - продолжал Эльдар. – У меня небольшой домишко за городом. Абрикосовый сад, камин, все такое…
Лиза не ответила. В ее широко распахнутых глазах плескался ужас, какого Эльдар раньше не видел. Наверняка девочка решила, что сходит с ума. А что еще тут, собственно, можно решить? Раз – и накрыла шизофрения, как Иванушку Бездомного, долго ли умеючи...
- Впрочем, сразу в гости – это явно лишнее, - сказал он. – Начнем с небольшой прогулки по историческому центру. Заодно посмотришь, как я работаю. По первому разу впечатляет, потом сама научишься не хуже, - Эльдар сделал паузу, подумав, что примерно такой же халат когда-то носила его тетка из Кондопоги; впрочем, дешевые безвкусные вещи одинаковы во все эпохи. – Ну не молчи ж ты как рыба, девонька. Во сколько за тобой заехать?
Она не ответила. Просто смотрела на него, не отводя взгляда, и в глазах сквозь ужас пробивалось какое-то новое чувство. Эльдар вздохнул.
- Или ты предпочитаешь остаться?
***
Она согласилась просто потому, что терять ей было уже нечего. Хуже, чем ее нынешняя жизнь в нищете, Лиза не могла и представить. В конце концов, участь проститутки позволит хотя бы прилично питаться – так она думала, готовясь к встрече с Эльдаром. На пары в этот день пришлось забить: Лиза осталась в общежитии и посвятила утро подбору одежды и макияжу.
Из зеркала на нее смотрела стройная высокая девушка с огненной шевелюрой, заплетенной в косу. Черная водолазка и обтягивающие джинсы выглядели вполне прилично, придавая Лизе определенный кокетливый шарм, которого у студентки-заучки, не видящей дальше учебников, не могло быть по определению. К одежде подошли бы туфли-лодочки, но лодочек у Лизы не было. Пришлось довольствоваться старыми ботинками и надеяться, что они не развалятся в самый неподходящий момент.
Закончив приготовления, Лиза села на кровать и подумала, что ведет себя как дура. Эльдар сказал, что она по природе своей ведьма и при грамотном подходе сможет очень хорошо зарабатывать – если не махнет рукой на свой талант. Ага, держи карман шире. Ведьм не бывает, и об этом Лиза знала абсолютно точно. Даже то, что в их деревне на отшибе жила бабка, промышлявшая чем-то вроде простенького колдовства, не могло поколебать Лизиного материализма. Эльдар, конечно, псих. Самый настоящий. Если прочие люди клеят девушек по-другому, то он выбрал вот такой способ – ну а что, имеет право. Эта чушь ничем не хуже других.
Про то, что вчера зеркало в душе вчера показало ей кабинет Эльдара, и владелец кабинета назначил встречу на сегодня, Лиза предпочитала не думать. Перегрелась, померещилось – так она решила и менять решения не собиралась.
Когда с улицы раздался призывный сигнал автомобиля, то Лиза некоторое время сидела неподвижно. Внутренний дискомфорт, с которым она боролась всю ночь и утро, снова сжал сердце.
Подойдя к окну, Лиза увидела знакомый серебристый джип. Эльдар стоял рядом, небрежно дымил сигаретой. Компания студенток, курившая поодаль, натуральным образом строила ему глазки. Лиза почувствовала, как в горле забарахтался влажный тяжелый ком.
Сейчас она выйдет из комнаты, и жизнь переменится окончательно.
- А это не твой брат, Голицынская, - поспешил уличить ее вахтер, когда Лиза, надев курточку и подхватив рюкзак, покинула комнату и спустилась по лестнице к выходу. Ехидно так, словно Лиза что-то задолжала ему лично, он простил долг, но при случае не забывал напомнить и о долге, и о прощении. – Кирюха-то весной приезжал, я его помню.
Лиза на минутку остановилась возле стеклянной будки вахты. Смерила вахтера – лысоватого тощего мужичка ростом едва ли ей по плечо – самым презрительным взглядом, на который была способна.
- Кому Кирюха, - сказала она сквозь зубы, - а тебе, гнусу, Кирилл Анатольевич, и только так. Понял, гниль?
И вышла на улицу, пытаясь игнорировать вопли в спину, которыми разразился вахтер. Были там и обещания нажаловаться в деканат и выселить, был там и просто мат по адресу молодых понаехавших шалашовок, много чего было. Лиза шла с нарочито прямой спиной и ощущала, как горят щеки.
- Привет, - сказал Эльдар и швырнул сигарету в лужу. Курильщицы натурально раскрыли рты: того, что новый русский на роскошной машине ожидает именно Лизу, они и вообразить не могли. – Что такая смурная?
Лиза растянула губы в улыбке.
- Привет. Неважно.
- Садись, - Эльдар распахнул перед ней дверцу машины и, когда Лиза устроилась на мягком кожаном кресле, произнес: - И смотри.
Жест его правой руки был легким и очень красивым, почти танцевальным. Из раскрытой двери общежития внезапно долетел грохот разбитого стекла, моментально сменившийся воем вахтера. Стекло на вахте упало, подумала Лиза, и его посекло осколками. Крепко так посекло…
Мысль была удивительно отстраненной и спокойной. Лиза сама удивилась этому спокойствию. Эльдар сел на водительское место, включил радио и сказал:
- А пусть рот не разевает, когда не надо.
Машина выехала за ворота и плавно двинулась по улице в сторону Ленинского проспекта. Лиза молчала, с преувеличенным вниманием рассматривая свои руки. Эльдар тоже не заговаривал с ней, мурлыча что-то себе под нос. Пластырь на носу он снял, обнажив заживающую ссадину, расчесать волосы так и не додумался и сегодня выглядел еще большим сумасшедшим, чем вчера. Я еду с каким-то странным мужиком неведомо куда, подумала Лиза, и надеюсь, что вернусь живой. Мне в самом деле нечего терять.
Она начала было ругать себя за неосмотрительность и глупость, но быстро прекратила безнадежное занятие.
- Это вы обрушили стекло? – спросила она, когда молчание сгустилось окончательно, а машина проехала по проспекту и свернула в сторону улицы Щорса. То еще местечко – Лиза не отправилась бы сюда даже в сопровождении конной милиции. Жили тут маргиналы, наркоманы и прочий опустившийся сброд. Машину Эльдара прохожие самого затрапезного вида несколько раз провожали такими взглядами, что Лиза вздрагивала.
- Я, а кто ж еще. Давай на «ты», что ли.
Интересно, почему я не удивляюсь, подумала Лиза.
- Зачем? Он, наверно, поранился.
Эльдар машинально провел пальцем по ссадине на носу и свернул в направлении более спокойного Нижнего Подьячева. Вдоль дороги вместо бараков потянулись желто-бурые хрущевки, и Лиза невольно вздохнула с облегчением.
- Так ему и надо, - бросил Эльдар, выуживая из кармана портсигар и отправляя в рот тонкую темную сигарету. – Тех, кто не умеет быть вежливым, надо наказывать. Правильно?
- Не знаю, - пожала плечами Лиза. – Он ведь не со зла. Просто…
Шоколадный дым мазнул по ноздрям.
- Просто он быдло, - сказал Эльдар. – И вот тебе правда Эльдара Поплавского: быдло должно знать свое место. И понимать, что за сказанное рано или поздно приходится держать ответ.
- Стекло-то зачем на него разбивать? – спросила Лиза. – Он ведь не свяжет причину и следствие.
- Неважно, - ответил Эльдар и подмигнул. – Главное, что их связал я. А ему пару швов наложат. Обычно это заставляет поумнеть.
Джип остановился возле самой заурядной хрущевки; впрочем, выйдя из машины, Лиза поняла, что тут живут довольно приличные люди: возле подъездов и на асфальте не было мусора, палисадники вместо сорняков занимали клумбы, а практически все двери в подъезды, балконы и оконные рамы были в отличном состоянии.
- Тут инженерам квартиры давали от завода, - сказал Эльдар, запирая машину. – Идем.
Тому, что он снова прочел ее мысли, Лиза уже не удивилась.
Их ждали в квартире на втором этаже. Открывшая дверь женщина, увидев пришедших, сперва шарахнулась в сторону, а потом упала на колени и схватила Эльдара за руки, заливаясь слезами и бормоча что-то жалобное. Эльдар склонился над ней и неожиданно мягко, почти ласково произнес:
- Наталья Степановна, не надо. Я этого не люблю. Пойдемте лучше к девочке.
Он помог женщине подняться и несколько мгновений смотрел ей в глаза, гладя по плечам.
- Успокойтесь. Считайте, что все уже хорошо.
Этот тихий спокойный голос и движение рук настолько не вязались с тем типом, с которым Лиза вчера познакомилась в торговом центре, что теперь ей стало страшно. Да что там страшно – по-настоящему жутко. Женщина негромко заплакала и снова поймала руку Эльдара, пытаясь ее поцеловать.
- Спаситель вы наш…, - пролепетала она. – Если б только вышло…
- Идемте, - сказал Эльдар и подтолкнул хозяйку квартиры в сторону комнаты. – Это Лиза, моя помощница. Как сегодня Таня?
- Плохо, - вздохнула женщина, стирая слезы. – Совсем плохо.
Войдя за Натальей и Эльдаром в комнату, Лиза поняла, откуда взялся тот запах, который заставил ее насторожиться еще в подъезде – запах лекарств, невыносимой боли и умирающей плоти, которая еще пытается цепляться за жизнь, но уже понимает тщетность своих попыток. На кровати, утопая в подушках, лежала юная девушка, почти ребенок, и одного взгляда хватало, чтобы понять: она умирает. Серый цвет кожи, лысая голова, глазищи на пол-лица – Лиза почувствовала, что ее сердце стиснуло от страха и жалости. Эльдар сел на пол рядом с кроватью, не жалея дорогих брюк, и взял девушку за руку.
- Привет, Тань, - сказал он с той же неожиданной мягкостью. – Как ты сегодня?
Таня попыталась было улыбнуться, но не смогла.
- Плохо, - услышала Лиза свистящий шепот. – Болит… все.
- Максим скоро привезет…, - начала было женщина, но Эльдар нетерпеливо взметнул руку, прерывая ее.
- Неважно, решим. Таня, милая, ты сейчас глаза закрой и подумай о хорошем.
- Мы однажды на юг ездили, - промолвила Таня. Эльдар кивнул.
- Думай про юг. Горы, пальмы до неба…
То, что произошло дальше, Лиза не могла объяснить. Этого просто не могло быть, но это было.
На кончиках пальцев Эльдара появились легкие синие огоньки – трепещущие, нежные, они вырывались у него из рук и медленно втекали в рот Тани. Девушка содрогнулась всем своим хрупким маленьким телом, и обмякла в подушках. Лиза смотрела, не в силах отвести взгляд: дыхание Тани становилось все спокойнее, а на известково-серых щеках осторожно проступал румянец. Наталья за спиной Лизы ахнула и тотчас же зажала рот ладонями, словно ее испуганное восклицание как-то могло разрушить чудо.
- Thaami hetho foram, - отчетливо произнес Эльдар. Огоньков становилось все больше, они теперь были не разрозненными светлячками, а роем, который наполнял Таню. Лиза услышала тихое низкое гудение, которое бывает возле опор электропередач: рой жужжал, как и положено всякому рою. – Themini nau thor foram.
Девушка дышала ровно и глубоко. Эльдар выпустил ее руку, и вскоре последний синий огонек исчез во рту Тани. Теперь – Лиза видела и не верила в то, что видит – это была самая обычная спящая девчушка-старшеклассница, и, если бы не безволосая голова, то о ее болезни никто бы не догадался. Несколько минут Эльдар сидел на полу молча и неподвижно, потом слепо пошарил по карманам и негнущимися пальцами вынул часы.
- Три минуты, - сказал он. – Наталья, все. Волосы завтра будут отрастать, а так все уже в порядке.
Женщина снова свалилась Эльдару в ноги, и на этот раз он не стал ее останавливать.
***
День Лизы продолжился в загородном доме Эльдара.
Максим, отец девочки, появился вскоре после того, как действо было завершено, и Лиза помогла Эльдару подняться и пересесть в одно из кресел, а Наталья принесла чашку чая. Чашку пришлось взять Лизе и поить Эльдара с ложечки: на полчаса его пальцы потеряли чувствительность. В чемоданчике, который принес Максим, были деньги – увидев их и прикинув примерную сумму, Лиза едва не присвистнула по-босяцки. Потом Эльдар окончательно пришел в себя, раскланялся с обитателями квартиры, которые так и норовили снова упасть ему в ноги, и сказал:
- Пойдем, Лизавета. Время деньги.
Сейчас раскрытый чемоданчик лежал на стеклянном столике в центре огромной, богато обставленной гостиной, Лиза, подобрав ноги, устроилась в одном из кресел, а Эльдар то располагался на диванчике, то вдруг вставал и принимался ходить туда-сюда – ему явно не сиделось просто так на одном месте.
- Итак. Ты – природная ведьма. Скорее всего, склонность к тому, что называют колдовством, - это генетический сбой, - Эльдар остановился, плеснул в бокал коньяка и сделал глоток. – Мы с тобой, с точки зрения большинства, уроды. Монстры. Я – ведьмак первого посвящения, то есть монстр пострашнее и покруче, чем ты. Ты – тоже урод, но пока еще почти ничем не отличаешься от массы. Сидишь на полу в торговом центре и ревешь потому, что прое***ла копеечный крем.
Лиза подумала, что уже ничему не удивляется. Ведьмы, монстры… после увиденного сегодня она и в Деда Мороза готова была опять поверить.
Уродом быть не хотелось.
- Что такое посвящение? – спросила Лиза, игнорируя подкол по поводу крема. Внутренний голос подсказывал, что таких подколов еще будет немало. Эльдар швырнул в рот фисташку из вазочки и ответил:
- Обряд, который освобождает твои силы. Сейчас ты можешь пупок порвать, но стекла на вахтера не обрушишь. Кулаком – да, возможно, если не струсишь. Мысленным ударом – нет. Хотя это так – тьфу и растереть. Перед девками румяными выделываться.
Отчего-то Лизе показалось, что Эльдару почти нет дела до румяных девок – слишком много времени отнимают иные задачи, в том числе, и борьба с самим собой. Похоже, он снова прочитал ее мысли, потому что подмигнул и отсалютовал своим стаканом. Что-то мешало Лизе вздохнуть с облегчением по этому поводу.
- А потом обрушу? После посвящения?
Эльдар, который, пританцовывая, двигался по гостиной, вдруг остановился и совершенно серьезно посмотрел на Лизу.
- С легкостью, - ответил он. – А еще ты сможешь влюбить в себя любого мужчину, от соседа Васи до президента, сделать так, что у декана вырастет собачья шерсть на лице, скрутишь сгибельника из тряпки, чтобы убить человека на другом краю света, и вернешь здоровье ребенку на последней стадии рака.
Он говорил правду, но Лиза не знала, что ей делать с такой правдой. Она не понимала, что конкретно думает и чувствует, мысли метались, словно испуганные белки.
- Ты сможешь забыть о нищете, - Эльдар выложил то, что было несомненно сильным козырем. Лиза поежилась. Она прекрасно понимала, что вариантов дальнейшей жизни у нее было не слишком много. Возвращаться обратно в деревню, работать в школе учителем сразу по всем предметам и окончательно состариться к тридцати годам – либо выйти замуж за однокурсника, родить сперва одного, потом второго ребенка, складывать копейку к копейке, чтобы купить себе лишние колготки и мечтать об отдыхе хоть где-то, кроме дачи в сотне километров от города, вот и все варианты. – Мы уроды, да. Но мы очень богатые уроды. Сегодня я заработал двухкомнатную квартиру… чего не отдашь за жизнь единственного ребенка, правда?
- Мог бы и бесплатно девочку спасти, - мрачно сказала Лиза. Эльдар безразлично пожал плечами.
- Мог бы. Но сегодня я спасу ее, завтра тоже поработаю за спасибо, а через месяц вернусь в Кондопогу, работать в музее природы экскурсоводом. Или в дурку – санитаром. Я сильный, буйных скрутить смогу. Одним словом, снова полезу в то дерьмо, откуда выбрался, но буду помогать всем, до кого дотянусь, - поставив бокал на стол, Эльдар сунул было руку в карман за сигаретами, но на полпути передумал. – Все имеет свою цену. Ты либо платишь деньги, либо берешь просто так… но потом все равно придется заплатить. И уж поверь мне – лучше отдать эти веселые разноцветные бумажки, чем, например, удачу за десять лет. Или возможность встретить любовь всей жизни. Да мало ли…
Он спрятал руки в карманы и отвернулся к окну. Под окном был сад – уже растерявший листья, мокрый, насупленный, но Лиза точно знала, что весной, когда цветут абрикосы, там очень красиво.
- Ты из Кондопоги? – спросила она. Эльдар помолчал, потом ответил:
- Да.
Лиза подумала, что он не хочет говорить об этом, однако через пару минут Эльдар произнес:
- Представь себе: городишко почти на краю света. Вечная скука. Обыватели, которые суют свой нос в чужие дыры именно из-за этой скуки. И я. Ребенок из приличной по местным меркам семьи, у которого случаются припадки. И во время этих припадков он может покалечиться – или покалечить кого-то из близких. Не говоря уж о сломанной мебели, - Эльдар улыбнулся, но улыбка вышла кривой и болезненной. – Как ты думаешь, что сделают с таким ребенком?
Лиза смотрела на него и не могла отвести взгляда. И ответить не могла – горечь стиснула горло сильными пальцами.
- Наверно, лечить станут, - сумела выдавить она в конце концов. Эльдар кивнул.
- Родители сдали меня в больницу. Давай я не буду тебе рассказывать о том, как именно меня лечили. Факт остается фактом: я оттуда вышел еще большим психом, чем зашел. К тому же, озлобленным на весь белый свет психом. Как сейчас помню: девяносто второй год, страна на ушах стоит, вся муть со дна поднялась, куда идти и что делать – вообще неясно. И все миллионеры, потому что миллионом можно подтереться, он ничего не стоит. И я тогда решил, что никогда больше не буду голодать и нуждаться. Убью, украду, сделаю все, что можно и нельзя – но не буду.
От девяносто второго года у Лизы почти не осталось воспоминаний – память подсовывала зиму, метель, дорогу домой из школы и точившего душу червячка, который уверял, что лучше уже не будет, и весна никогда не наступит. Она понимала, что Эльдар прав: все люди лезут наверх. Выше и выше, как можно выше, и не дай бог свалиться обратно.
- Так что подумай сама, чего ты хочешь, - сказал Эльдар. – Вернуться в свою Дуевку-кукуевку, коровам хвосты крутить или подняться туда, где весь мир будет стоять в очереди, чтоб лобызнуть тебя в задницу. Я свой выбор сделал. Выберешь правильно – помогу.
- Мы уроды, - вымолвила Лиза. – Уроды.
Эльдар улыбнулся – открыто, откровенно и безумно.
- Верно, - ответил он. – Но этот мир – наш.
***
В «Плазу», огромный торговый центр, сияющий стеклом, пластиком и разноцветной подсветкой витрин, Лиза никогда не заходила. Что делать понаехавшей девчонке там, где носовой платок стоит больше, чем ее повышенная стипендия – на бедность просить? Эльдар толкнул ее в спину, и Лиза практически влетела в здание: влетела и на минуту застыла, ослепленная красками, звуками, запахами. Здесь была совсем другая жизнь, и эта жизнь, которая и в мечтах не могла стать Лизиной, вдруг подхватила ее и унесла.
Эльдар за руку притащил ее в один из бутиков, где продавщицы, подобострастно улыбаясь и кланяясь, одели Лизу с головы до пят, начиная с белья и заканчивая обувью. Это происходит не со мной, думала Лиза, с восторгом ощущая прикосновение дорогих тканей к коже. Тонкая шерсть, невесомый шелк, мягчайший кашемир словно ласкали ее: Лиза чувствовала, что готова замурлыкать, как сытая кошка. Это был сон, и она не хотела просыпаться. В реальности ее ждала общага с отлетающими обоями на стене и сквозняками, бомж-пакетики лапши и две недели до стипендии – торопиться было некуда. А во сне Эльдар наряжал ее, словно куклу, и Лиза думала: пусть. В конце концов, она ничем не хуже тех холеных красавиц, которые словно сошли с обложки модного журнала и выбирают лучшее, не имея ничего за душой, кроме богатого покровителя.
Платить, конечно, придется, Эльдар прав. Но она и так платит каждый день.
Потом они покинули «Плазу», и Эльдар сказал, что есть еще одно интересное и нужное место, в котором непременно нужно побывать.
Потом у него начался приступ.
Лиза поняла, что что-то пошло не так, когда Эльдар резко вывернул руль, и джип покинул проспект и припарковался в одном из дворов. Лизе мельком подумалось, что только в Турьевске бывает так: десяток метров от центральной улицы – и вот вам какие-то сараи, заборы, покосившиеся домишки-развалюхи… Вырвав из замка ключ зажигания, Эльдар бросил его себе под ноги и медленно провел ладонями по мгновенно осунувшемуся лицу.
- Что с тобой? – испуганно спросила Лиза.
- Плохо, - проговорил Эльдар. – Совсем.
Он побледнел и дрожал, по щекам скатывались крупные капли пота, и Лиза поняла, что дело скверно. Она схватила его за руку, не зная, что надо делать – страх в ней рос, становился все больше и шире; затем Эльдар прошипел:
- Выходим, - и практически вывалился из машины. Лиза бросилась за ним, шаря по карманам курточки: где-то там завалялся кругляш валидола, на прошлой неделе у нее болело сердце, и староста поделилась лекарством. Не бог весть что в этой ситуации, но хоть какая-то помощь. А если Эльдар умрет, то что ей делать..?
Потом Эльдара не стало. Лиза споткнулась на ходу и застыла, не веря своим глазам: человек исчез, и вместо него у машины стоял зверь.
Она не могла сказать, сколько у него глаз и лап. Огромная махина, покрытая темно-бурой клокастой шерстью, ворочалась и взрыкивала – так черная грозовая туча колышется у горизонта, обещая невиданную бурю. Из мрачной громады то показывалась лапа с добрым десятком суставов и когтями, которые могли дать фору охотничьим кинжалам, то взмаргивал и закрывался желтый глаз с вертикальным зрачком, то открывалась пасть, обнажая кривые зубы в несколько рядов. Лиза взвизгнула, отшатнулась и упала в лужу – зверь издал низкий рык и обернулся к ней.
Теперь Лиза видела, что зверь был кем-то вроде медведя – конечно, если у медведя бывает длинный хвост с загнутым, нервно подергивающимся жалом на конце, и лишняя пара лап. Зверь был очень старым и видавшим разные виды: шерсть на левом предплечье была выжжена, словно туда ткнули факелом, по груди вился старый толстый шрам, оставленный, должно быть, каким-нибудь охотником на чудовищ, и на боку, там, где розовело пятно кожи, копошилось что-то зеленое и живое – словно паразиты пировали на живой плоти.
Зверь зарычал, и Лиза завизжала. Она представить не могла, что способна так визжать – высоко и тонко, как раненое животное. В шерсти сверкнула жидким золотом пара глаз, и зверь плавно, быстро и грациозно бросился к Лизе.
Удара она не почувствовала. Успела удивиться тому, что куда-то летит, а потом ударилась о стену сараюшки и сползла в сырую груду листьев. Пришла боль в спине; Лиза заскулила от ужаса и на четвереньках поползла в сторону. Зверь осанисто повел головой и плечами; Лиза успела подумать что-то вроде «Меня убивает чудовище в центре города средь бела дня», а потом пришел еще один удар – и теперь за ним последовала темнота с влажным запахом звериной шерсти.
Лизу куда-то тащили сквозь эту темноту, а потом все кончилось, и не стало ни звуков, ни запахов, ничего.
Она пришла в себя от шлепков по щекам и негромкого:
- Вставай, девочка. Вставай, ну.
Шлепок. Еще один.
- Рота, подъем.
Еще шлепок. Лиза почувствовала, как жжет спину, и открыла глаза.
- Умница.
Она сидела на переднем пассажирском кресле Эльдарова джипа. В салоне теперь пахло чем-то вроде яблок – запах смешивался с самым банальным дымом дешевых сигарет. Сзади на диване кто-то ворочался и шипел от боли; посмотрев туда, Лиза увидела Эльдара. Бледный до синевы, в разодранной водолазке, с расцарапанным лицом, он словно тоже побывал в когтях зверя. Глаза Эльдара были закрыты: он то ли спал, то ли был без сознания, то ли просто не хотел никого видеть.
- Как самочувствие?
Лиза обернулась к мужчине на водительском сиденье и ойкнула от неожиданности: ей подумалось, что Эльдар умудрился раздвоиться, и сейчас одна его половина корчится сзади, а вторая сидит рядом с Лизой. В конце концов, кому известны возможности этих ведьмаков? Однако, всмотревшись, Лиза поняла, что это все-таки другой человек. Он выглядел более уравновешенным и спокойным, светлые волосы, в отличие от буйной Эльдаровой шевелюры, были подстрижены и подчеркнуто аккуратно причесаны – одним словом, Эльдар был бы таким, если бы его болезнь вдруг исчезла.
Совершенно нормальный человек, подумала Лиза и сказала:
- Самочувствие… да вроде ничего.
- Я Эрик, - улыбнулся мужчина и мотнул головой в сторону Эльдара. – Брат вот этого типа. А вы Лиза, так?
- Так, - кивнула Лиза.
- Спина болит?
Прислушавшись к себе, Лиза ответила:
- Чуть-чуть есть. Извините, Эрик… а где зверь?
Эрик вопросительно изогнул левую бровь – теперь в его взгляде было нескрываемое уважение, словно Лиза внезапно очень выросла в его глазах.
- А вы видели зверя? – уточнил он. – Меховая такая громадина, смесь медведя со скорпионом. Правильно?
Лиза закивала. При воспоминании о живой гнили, копошившейся в шерсти чудовища, ее начало мутить. Эрик одобрительно цокнул языком.
- Вы и правда феномен, брат не преувеличил, - он закрыл дверь джипа со стороны водителя, и вскоре машина уже выезжала на проспект. Эльдар на заднем сиденье открыл глаза, пробормотал что-то невнятно-жалобное и снова погрузился в сон. – А зверь вот. Дрыхнет себе. Он ведь оборотень, вы знали?
За окнами сгущался вечер. Люди шли с работы, машины потихоньку собирались стадами возле светофоров, витрины магазинов вспыхивали разноцветными огнями. Лиза чувствовала, что ее джинсы насквозь мокрые – то ли потому, что она упала в лужу, то ли потому, что не удержалась с перепугу. А Эльдар, ко всем его безумным прелестям, еще и оборотень. Честное слово, для одного дня этого было слишком много.
- Он говорил, что у него случаются приступы, - промолвила Лиза. Эрик кивнул.
- Верно. В основном люди видят только приличного человека, который бьется в неком подобии эпилептического припадка. Может покалечиться, поранить других, но в целом ничего сверхъестественного. А очень немногие – например, вы – могут увидеть зверя. Честно, Лиза, я не знаю, что это за зверь и с чем его едят, - Эрик усмехнулся невольной шутке, но тотчас же стал серьезным и закончил очень грустно: – Скорее всего, это часть его души.
Джип миновал проспект и свернул в направлении Эльдарова дома. Лиза подумала, что сейчас с ней распрощаются, и она поковыляет обратно в общагу. В мокрых портках, грязная и растрепанная. А общага наверняка уже гудит от сплетен по поводу того, что Лизку-ботаншу катает новый русский – увидев ее, сплетники довольно улыбнутся и расскажут что-то вроде того, как над серой молью надругались и вышвырнули на обочине, и так ей и надо, и жаль, что мало получила, надо бы побольше и побольнее. Особенно будет радоваться порезанный вахтер, видя в этом торжество высшей справедливости.
Лизе захотелось заплакать, но она прекрасно понимала, что при Эрике – спокойном, выдержанном джентльмене, который не теряет присутствие духа ни при каких обстоятельствах, этого делать не следует. Леди должна оставаться леди – даже лохматой и в грязи.
- Я не то что бы не теряю присутствия духа, - откликнулся Эрик. Похоже, чтение мыслей окружающих было у Поплавских фамильной чертой. – Просто привык к этому с детства. Он еще в детском саду так закидывался. А вы…, - он посмотрел на Лизу, и теперь она заметила, что у него разноцветные глаза – один карий, второй зеленый. – Вы и правда уникум, Лиза. Но сейчас вам лучше всего пойти в душ.
***
В воде на джинсах была виновата лужа, и только она. Можно было вздохнуть с облегчением.
Стянув одежду и сбросив мокрый грязный ком на пол, Лиза оттолкнула его ногой и вошла в душ. Тугие струи горячей воды ударили в кафель, струйки пара закрутились и поплыли по душевой – Лиза стояла неподвижно, чувствуя, как с нее стекают дела и заботы минувшего дня. Подумать только, еще вчера днем она ничего не знала ни о ведьмаках, ни об оборотнях, и мир крутился вокруг обычных дел и забот. В ее реальности не было людей, способных исцелять раковых больных одним прикосновением руки, а затем превращаться в чудовище.
Французский гель для душа пах зеленым чаем. Лиза усердно работала мочалкой, словно желала содрать с себя старую кожу, старые мысли, старую жизнь. Сделай правильный выбор, и тебе помогут с ним жить – можно подумать, здесь есть, над чем ломать голову.
Она сделала выбор, когда утром села в джип Эльдара. Казалось, с тех пор прошла вечность.
«Наверно, я даже вещи из общаги не заберу, - думала Лиза, вспоминая презрительное выражение лица Эльдара, когда тот говорил про коров и хвосты. – Ануш и Мася с радостью их прикарманят». Выключив воду, Лиза энергично растерлась полотенцем, быстро переоделась в дорогие тряпочки, купленные Эльдаром в «Плазе», и подумала, что оставаться в доме Поплавских на ночь не станет – это было уже неприличным. Городской транспорт, понятное дело, давно не ходит – ну да ладно, она придумает, как добраться до общаги.
Эльдар сидел в кресле в гостиной, задумчиво водил пальцем по стопкам купюр, и в его бокале, по счастью, был не коньяк, а апельсиновый сок. С такими припадками надо быть ярым трезвенником, подумала Лиза и поинтересовалась:
- Как самочувствие?
Он пожал плечами.
- Не знаю. Устал.
Лиза ощутила мгновенную острую жалость. И на что ему эти деньги, и все запредельные возможности, и бесконечный мир, который рвется встать в очередь, чтобы поцеловать в задницу, если они не могут уничтожить зверя, а сам Эльдар одинок и несчастен… Эльдар отставил бокал и, поднявшись с кресла, вдруг оказался рядом с Лизой – быстро, она почти не уловила движения. Раз – и рядом, вплотную, смотрит в глаза пристально и оценивающе, словно что-то решает для себя.
По спине пробежала горячая волна. Лиза сделала шаг назад, еще один – Эльдар двинулся следом, словно в танце.
- Я поеду домой, - сказала Лиза. – Завтра к первой паре.
- Да ну? - делано удивился Эльдар. Поднял руку, прочертил пальцем линию по скуле Лизы. – Твой дом в Дуевке-кукуевке. И завтра в четыре утра на дойку.
Прикосновение заставило пробудиться целый батальон мурашек, который бодро забегал по пояснице. Отступать было некуда – Лиза уперлась в стену.
- Я туда никогда не вернусь, - вымолвила она едва слышно. – Никогда.
Эльдар довольно улыбнулся, словно не ожидал другого ответа. Его руки скользнули под тонкий свитер Лизы – она отпрянула было в сторону, но освободиться не получилось. От Эльдара пахло шоколадными сигариллами и чем-то еще, сухим и горьким – неужели звериной шкурой? Лиза подумала, что он сейчас может сломать ее, как порыв ветра соломинку.
В конце концов, что она теряет? Не почку же отдает… Что греха таить – еще утром Лиза прекрасно знала, чем все закончится. Колдовство и оборотни были просто оправой для довольно банального полотна.
- Мне надо домой, - проговорила она и не услышала своего голоса. Жесткие горячие пальцы Эльдара неспешно, словно перебирая клавиши рояля, двинулись вверх по ее спине, к застежке бюстгальтера. Лиза чувствовала, как сердце замирает. Не от волнения, нет – от страха.
- Такси вызову, - глухо откликнулся Эльдар. – Да не трясись ты, не съем.
Лиза закрыла глаза, словно опущенные веки смогли бы отделить ее от происходящего. Запах зверя стал гуще и тяжелее, накатывал волнами и едва не сбивал с ног. Эльдар неторопливо стянул с Лизы свитер и, прижав девушку к себе, несколько минут стоял неподвижно, будто не мог решить, что хочет сделать дальше. Лиза тоже не двигалась, и чужие руки на спине, казалось, прожигали ее до костей. Так они и стояли, пока в гостиной не раздался голос Эрика:
- Эльдар.
Эльдар вздрогнул, словно пробудился ото сна. Лиза открыла глаза: Эрик стоял в дверях, смотрел на брата, и его взгляда Лиза не поняла до конца.
- Эльдар, брат. Тебе б поспать пару часов.
Эльдар улыбнулся и кивнул – так послушный ребенок отправляется вечером в постель, когда родители решают, что ему пора отдыхать. Он выпустил Лизу и направился к выходу. Эрик похлопал его по плечу, и Эльдар покинул гостиную. Подхватив свитер, Лиза стала одеваться – руки дрожали, и она с трудом попадала в рукава. Эрик смотрел на нее, и Лиза подумала, что он, должно быть, никогда не улыбается по-настоящему.
***
Такси он ей все-таки вызвал.
***
Будильник зазвонил ровно в семь.
Обывателям только кажется, что люди с верхушки жизни могут позволить себе валяться в постели до обеда. Позволить-то могут, только через пару месяцев кушать будет нечего. Торговый центр открывался в десять – в половине девятого Эльдар, всегда чисто выбритый и аккуратно одетый, входил в свой кабинет, на ходу выпивал чашку кофе, сваренную секретаршей по семейному рецепту, и принимался за работу.
У секретарши в роду была прабабка-ведьма, но девочка не унаследовала почти никаких способностей. Кроме варки удивительного кофе – вот тут да, она была невероятно талантлива. Потому Эльдар и держал ее при себе: окончательно проснуться в будни без кофе было делом невозможным. Затем, быстро проверив почту, до полудня он занимался проблемами и заботами своего бизнеса, встречаясь с арендаторами и банкирами, работая с документами и решая мелкие насущные вопросы.
Так было и сегодня. Эльдар почти не менял заведенного порядка вещей.
В полдень зазвонил сотовый. Этот номер знали только избранные; однажды председатель правления центрального банка выложил свою зарплату за два месяца просто для того, чтобы узнать набор цифр для связи с господином Поплавским. Сейчас звонил мэр. Высокий, крупный, громогласный, тяжеловесно солидный в движениях, во время разговоров и встреч с Эльдаром он превращался в испуганного маленького мальчика, который отважился попросить игрушку у сурового отца. Эльдар выслушал просьбу, высказанную дрожащим запинающимся голосом, и произнес извиняющимся тоном:
- Антон Иванович, не могу. Плохо себя чувствую. Помогу вам – совсем слягу. А у вас предвыборная компания на носу.
Мэр залепетал что-то о предложении удвоить сумму Эльдарова гонорара. Эльдар поиграл золотой ручкой с кокетливым камешком на зажиме и ответил:
- Вы меня, Антон Иванович, просто без ножа режете. При всем уважении – не могу. Позвоните Хикмету, он неплохой специалист, зарекомендовал себя… Я вам даже его домашний телефон скажу.
Мэру Хикмет был не нужен: требовалась помощь именно Эльдара Поплавского, и мэр сказал об этом напрямую. Эльдар вздохнул и увеличил гонорар в три раза – и то делая вид, что уступает исключительно из уважения к серьезному человеку. Мэр возликовал и сообщил, что уже переводит деньги, и многоуважаемый Эльдар Сергеевич может приниматься за работу в любое удобное для него время.
Закончив разговор и отложив телефон, Эльдар сунул руку в карман, извлек тончайший носовой платок с монограммой и смачно в него высморкался. Сгибельник, кукла, несущая быструю и неотвратимую смерть, требовала для своего создания именно физиологических жидкостей. Эльдар не любил сгибельников и занимался ими только тогда, когда дела шли неважно – а сейчас они, по большому счету, не слишком ладились, хотя Эльдар делал все, чтобы его имидж успешного человека оставался непоколебимым.
На веревочку для сгибельника пошел шнурок от ботинка. Эльдар перевязал куклу, положил на стол и, проведя над ней ладонью, прошептал длинную невнятную фразу на древнем языке магов. Сгибельник дернулся и поднялся на мягкие неустойчивые ножки. Эльдар брезгливо скривился и сказал уже по-русски:
- Иди, иди. Цена выплачена.
Сгибельник бодро спрыгнул со стола и поковылял в приемную. Эльдар машинально взял со стола листок бумаги для записей и задумчиво принялся рвать его на тонкие полоски. Вскоре из приемной донесся визг секретарши – ага, сгибельник добрался до двери. Сейчас он выйдет в коридор и станет невидимым. Люди вообще редко видят то, что творится у них под носом. Домовые, скрученики, хвостоплясы, свинорылы запросто ходили по улицам, дворам и домам, занимались своими делами – никто их не замечал…
- Ну и хорошо, - сказал Эльдар. – Уссались бы с перепугу.
Он вышел в приемную и некоторое время наслаждался занимательной картиной: секретарша сидела на столе на корточках и уже не визжала – икала, периодически издавая испуганный писк. Эльдар вздохнул, собственноручно снял девушку со стола и пару минут гладил по плечам – успокаивал, как ребенка, на которого взрослые нагнали страху.
- Сги… Сгибельник, - вымолвила девушка, словно пыталась оправдаться за собственный ужас.
- Я их тоже не люблю, Светочка, - сказал Эльдар, вынул из волос секретарши испанский золотой дублон и вложил в ее дрожащую ладонь. – Ненавижу сгибельников, но такова работа.
Секретарша икнула в последний раз и сжала руку в кулак. В кабинете запищал сотовый, и Эльдар покинул приемную.
- Эля? – голос Хикмета звучал настолько медово и ласково, что Эльдару показалось, будто его опустили в теплый сироп. – Здравствуй, мой милый.
- Привет, Хикмет, - ответил Эльдар холодно. – Чего хотел? А то работы много.
Хикмет, смуглый, начинающий полнеть и лысеть ровесник Эльдара, был вроде бы из турок, но по-русски говорил без малейшего акцента, обычаи знал и водку пил так, что мама не горюй. Откуда появился этот пройдошливый знающий маг второго посвящения, Эльдар так и не выяснил. Прошлое Хикмета до приезда в Турьевск было окутано тайной, словно самого Хикмета раньше не существовало в природе, и он появился лишь на границе города.
- Говорят, ты вчера снова закинулся? – с глумливой заботой поинтересовался Хикмет. Эльдар ощутил, как каменеет лицо.
- Говорят, что кур доят, - процедил он. – Что нужно-то? Деньги капают.
Хикмет сразу же избавился от сладкого издевательского тона и заорал, щедро перемежая речь матом на русском и турецком:
- Deli , ты охренел? Утратил сцепление с реальностью?! Ты какого х** заказы у всего города загребаешь, şerefsiz ? Все сидят, как лохи, один Поплавский жирует! Золото из ушей капает! Самый умный, да? Или самый шустрый? Мэр у тебя с рук жрет, деловые в ноги падают, а нам с Аннушкой на бедность просить прикажешь?
Называние психопатом и недостойным Эльдар пропустил мимо ушей. Если бы за каждое подобное именование он получал хотя бы полтинник, то мог бы уже давным-давно оставить практику и спать на юге под пальмами.
- Меня зовут, и я прихожу, - сказал он холодно. – Учись не только трахать свою Аннушку, но и дело делать. Жирую, ага. Секретутку златом осыпаю. А все потому, что имею уважение, знания и опыт. Потому ко мне и идут умные обеспеченные люди, а к вам нет. Так что sıkma kafalı , лучше делом займись.
- Я займусь, - мрачно пообещал Хикмет. – Я так займусь, что тебе небо с овчинку покажется. Забыл Ивантеевку? Так я напомню.
Эльдар машинально потер левое предплечье. Кожа человека там была чистой, а вот у зверя на этом месте красовался незаживающий ожог. В Ивантеевке на крупном заказе у Эльдара неожиданно случился припадок, и Хикмет, приключившийся неподалеку, без затей ткнул его огненным шаром, собираясь не остановить - убить. Эльдар помнил, как его охватило пламенем, помнил свою боль, страх и непонимание: почему? За что?
Потом он понял. Потом – когда примчался Эрик и обрушил с неба ледяной дождь, погасивший огонь. Боль ушла, припадок закончился, и вернулась возможность сообразить, что бешеных собак не гладят по шерстке – их отстреливают.
Такие шары турок кидал просто на зависть. Эльдар подумал, что надо бы дополнительно укрепить ауру.
- Хикмет, çele kapat , - посоветовал Эльдар. – Предъявляй претензии не мне, а заказчикам. Я только работу работаю. Хочешь – Аннушке твоей заказ скину хоть сейчас. Только ведь она облажается, как пить дать. И ты облажаешься. Не по вашим зубам орехи, ребят, вы смиритесь.
Хикмет вздохнул и произнес с прежними сладкими интонациями:
- Элечка, а ведьму-то ты тоже сам посвящать хочешь? Не надо заказов, отдай девчонку. Делиться надо.
- Во-первых, - сухо сказал Эльдар, - я тебе не Элечка, а Эльдар Сергеевич. Во-вторых, кто первый встал – того и тапки. Я ведьму нашел, мне ее и посвящать, - он сделал паузу, во время которой Хикмет чуть паром не изошел от злости и добавил: - Отдал бы Аннушке. Честно – отдал бы. Женщина женщину лучше поймет. Только она девчонку так посвятит, что ее в наперстке домой принесут. Так что я сам, Хикмет. А ты походи, посмотри… может, тоже что полезное найдешь. Например, бутылки. За полтинник сдашь, копейка к копейке…
Новый взрыв нецензурщины на русском и турецком он слушать не стал. Нажал кнопку отбоя и выключил телефон.
В конце концов, думал Эльдар, глядя на раскинувшийся за окном город, я всего лишь ведьмак первого посвящения. Таких на Руси – как дерьма за овином. И говорить в подобном тоне с Хикметом, знающим магом, который выше меня по рангу, я не имею права. Но Хикмет при всех чинах и регалиях – бездарь. А меня до второго посвящения не допустят никогда, хотя я могу гораздо больше, чем он. Таково положение дел, и с ним приходится смириться.
Он вспомнил, как корчился в снегу, пытаясь сбить пламя и понимая, что теперь, сейчас, в эту минуту – умирает. Его убивают. Вспомнил, как Эрик мчался среди деревьев, перепрыгивая через кочки и овраги, и, вырвавшись на полянку, где проходил обряд, вскинул руки в небо и выплюнул в зимний вечер слова заклинания, чтобы в очередной раз спасти непутевого брата. Синий шар вспыхнул в его ладонях и лопнул, заливая поляну дождем.
Хикмет тогда натурально остолбенел от изумления. С одним Поплавским он еще бы совладал, но вот с двумя…
Хикмет бы сильно вырос в глазах магического сообщества, посвяти он ведьму. Это непросто, требует сил и знаний, и хвататься за посвящение просто так, из гонора, стал бы только дурак. Раскрой чужие силы – сам станешь сильнее, получишь уважение, новые заказы, больше денег. Доктор наук ценится больше студента, известное дело. Вот только отдавать Лизу Эльдар не собирался, хотя прекрасно понимал, что сегодняшний разговор с Хикметом – только цветочки, и турок готов перейти от слов к делу.
- Посмотрим, - негромко произнес Эльдар. – Хотите войну – будет война.
***
После вчерашнего дня Лиза в принципе была готова ко всему – кроме того, что на перекрестке перед ней остановится неприметный фургончик, а она сама через минуту окажется внутри с мешком на голове.
Пару лет назад такие вещи были в Турьевске никому не в диковинку, но времена оголтелого беспредела постепенно уходили в прошлое, и похищения людей прямо с улицы потихоньку становились исключением, а не правилом. Скорчившись на полу, Лиза решила вести себя тихо, а потом прикинуть ситуацию и попробовать удрать – если, конечно, удрать получится, в чем она очень сильно сомневалась. Что-то ей подсказывало, что ее похитили вовсе не простаки, которые способны проворонить добычу.
Около четверти часа фургон колесил по улицам, а потом его крепко подбросило несколько раз, и Лиза поняла, что они миновали железнодорожный переезд – а это означает, что ее везут за город, в сторону заброшенного завода металлоконструкций. Скверное место, действительно скверное. В газетах частенько упоминали о том, что на территории завода находили останки тех, кто побывал в бандитских разборках – так что вряд ли Лизу везут туда для приятной прогулки.
Но она-то кому умудрилась перейти дорожку? В бордели таких, как Лиза, не похищают, а на органы народ отбирают строго по наводке. Лиза предпочла не теряться в догадках, а сэкономить силы – неизвестно, как будут развиваться события дальше. Со страхом тоже надо было совладать – вряд ли можно далеко убежать, если ноги дрожат с перепугу.
Потом фургон остановился, и Лиза услышала, как отъехала в сторону дверь. Девушку вытащили наружу, поставили на ноги и бесцеремонно толкнули в спину.
- Шагай, - услышала она женский голос. – Вперед, прямо.
Воздух был пропитан невесомой водяной взвесью долгого осеннего дождя и пах чем-то химическим. Лиза послушно пошла вперед. Периодически ее подталкивали в спину, меняя направление, потом чья-то рука взяла ее под локоть и потянула дальше.
- Осторожно, - сказал тот же голос. – Лестница.
Миновав лестницу, потом вторую, пройдя по коридору, свернув несколько раз, повинуясь указаниям женского голоса, Лиза в конце концов получила приказ остановиться. Мешок сдернули, и она увидела, что стоит в центре огромного пустого помещения. Что находилось здесь раньше – бог весть: сейчас тут было пусто и чисто, на облупленных стенах не было ничего, кроме длинных влажных потеков, а в самом центре на стуле сидела женщина: полная, безвкусно накрашенная блондинка в красном трикотажном платье, которое обтягивало все складки ее рыхлого тела, превращая в подобие свиньи из «Ну, погоди!». Несмотря на непритязательный облик, женщина чем-то пугала: Лиза не могла объяснить, что именно заставляет ее дрожать от страха.
Ведь баба и баба. Корова жирная. И каре неровно подстрижено.
- Привет, - сказала женщина. – Я Аннушка.
- Привет, - откликнулась Лиза.
Аннушка улыбнулась и вынула из кармашка сигареты и зажигалку. Закурила, выпустила струйку дыма в потолок.
- Ты извини за мешок, - промолвила она мягко. – Но иначе ты бы со мной не поехала, а время дорого.
- Нету времени, Ань, - сказали откуда-то сзади. Лиза обернулась и увидела чернявого лысеющего мужчину в кожаной куртке поверх делового костюма. Чернявый тоже курил, и Лиза подумала, что он нервничает и изо всех сил пытается это скрыть. – Оборотень не дурак.
- Я знаю, - с той же обманчивой покорной мягкостью сказала Аннушка, но Лиза точно знала, что, несмотря на всю внешнюю кротость и смирение, главная здесь именно эта толстая тетка с одутловатым лицом и плохо прокрашенными пергидрольными волосами. – Он уже едет, но мы успеем. Лиза, что именно тебе говорил Эльдар о твоей природе?
Лиза подумала, что отпираться и валять дурака нет смысла, раз уж они знают про Эльдара.
- Он сказал, что я ведьма, - честно ответила она. Аннушка довольно кивнула.
- Хорошо. Вчера у него был припадок, так?
- Да.
- Сильный?
Лиза пожала плечами.
- Не знаю. Я же не разбираюсь в этом.
Аннушка бросила окурок на пол и встала со стула. Почему-то было ясно, что при необходимости эта толстая некрасивая женщина может очень быстро двигаться и наносить удары невиданной силы. Впрочем, сейчас она не собиралась бить; подойдя к Лизе, Аннушка взяла ее за руки и очень проникновенно спросила:
- А зверь? Ты видела зверя?
Лиза утвердительно качнула головой. Аннушка довольно кивнула и холодно приказала чернявому:
- Хикмет, иди. Встречай гостя. Он сейчас слабый, много не навоюет.
Чернявый Хикмет кивнул и быстрым шагом покинул зал. Аннушка выпустила руки Лизы и осведомилась:
- Ты уже приняла решение насчет посвящения? Хочешь действительно стать ведьмой?
Лиза решила говорить правду – было ясно, что живой отсюда она выйдет только в случае согласия. И это было сейчас главным: прочие проблемы она решит потом, когда окажется дома, живая и здоровая.
- Да, - ответила она. – Да, я готова пройти посвящение.
Аннушка довольно улыбнулась, словно не ожидала услышать другой ответ. Подхватив ее под локоть, она повлекла Лизу к окну – там, на полу, тонкими меловыми линиями был нанесен рисунок, прихотливое переплетение линий, казалось, не имевшее никакого смысла. Однако чем больше Лиза смотрела на него, тем сильнее становился страх в ее душе, словно рисунок обладал тем значением, которое способно перевернуть ее жизнь и изменить навсегда.
- Встань вот сюда, - Аннушка развернула Лизу спиной к окну и лицом к дверям. Лиза ощутила тонкую струйку сквозняка, тянувшуюся из разбитого стекла. Откуда-то снизу раздался грохот, словно от падения человеческого тела, и кто-то взревел. Этот рев не принадлежал ни человеку, ни животному – так могли бы реветь всадники Апокалипсиса, мчась по земле. У Лизы от страха свело живот. Аннушка содрогнулась всем телом и обернулась, выкинув в сторону двери руку с болезненно скрюченными пальцами.
- Thahir foram! – рявкнула она. – Niimo saghedi amil!
По начерченным линиям пробежали тонкие струйки огня, лизнули ботинки Лизы. Она вскрикнула, попытавшись отпрыгнуть в сторону, но пламя тотчас же взвилось тугой гудящей стеной. Впрочем, Лиза сразу же обнаружила, что оно не обжигает, а просто не дает ей сойти с рисунка.
И почти сразу же пришла боль. Лизу словно оплело тяжелыми цепями – ей в какой-то момент показалось, что она их даже видит. Облезлые звенья и мазки ржавчины были простой декорацией: Лиза откуда-то знала, что эти цепи живые. Они и в самом деле были живыми – Лиза видела, что цепи пульсируют и двигаются, словно причудливые змеи, сжимая ее в душных объятиях.
- Amin foram! – закричала Аннушка. – Amin keerthe nikhali!
Огненная стена взметнулась до потолка и изменила цвет с золотого на синий. Цепи дрогнули и затянулись еще туже. Лиза вскрикнула от боли и стала дергаться, пытаясь освободиться, но стало только хуже: цепи обхватили ее так, что на какое-то время перед глазами появилась серая облачная пелена. Но вскоре туман рассеялся, и сквозь огонь Лиза увидела, что Аннушка стоит на коленях, зажимая дымящееся предплечье левой руки.
В это время стена рухнула.
Лиза думала, что такое бывает только в кино – человек летит по воздуху, пробивает собой стену и красиво падает на пол, выразительно раскинув руки. Теперь она это видела своими глазами: Хикмет влетел в зал, прокатился по полу и застыл, не шевелясь. От его дорогого костюма остались только лохмотья.
Она и удивиться не могла. Было слишком больно.
- Theero athere foram…, - обреченно прошептала Аннушка, словно понимала, что никакие слова ей уже не помогут. - Theero athere foram…
Лиза заорала дурниной – боль, пронзившая ее, была настолько сильной и жгучей, что она упала на колени, в огонь. Огонь теперь был самым обыкновенным огнем, он жег, и Лиза горела. «Я умираю», - только и успела подумать она. Потом на мысли не осталось сил: Лиза корчилась на полу, охваченная пламенем, и умирающее тело молило лишь о том, чтобы скорее кончилась боль и пришла смерть.
Потом ничего не стало.
И Лиза не видела, как в зал вальяжной неспешной походкой вошел Эльдар и легким щелчком сбил пламя. Пройдя мимо лежащего Хикмета, он приблизился к Лизе и несколько долгих минут всматривался в ее побелевшее, запрокинутое к потолку лицо, понимая, что дело сделано, и он просто опоздал. Аннушка тихо скулила, даже не пытаясь убежать от казавшейся ей неминуемой расправы. Эльдар обернулся и брезгливо посмотрел на нее. Знающий маг второго посвящения, одна из самых сильных в регионе, сейчас была обычной перепуганной бабой.
- Дура, - негромко сказал Эльдар и удивился тому, насколько спокойно прозвучал его голос. – Я же говорил: облажаешься.
Хикмет шевельнулся на полу и что-то пробормотал. Под его животом растекалась темная кровавая лужа. Эльдар даже не посмотрел в его сторону.
- Дура, - повторил он. – Учи теперь.

[LoShafran]

Глава вторая
Пять лет, пять месяцев, пять дней
- Это произвол, - серьезно сказал Геворг Гамрян, декан матфака педагогического университета и по совместительству самый серьезный и авторитетный маг в этой части страны. – На твоем месте я бы обратился к трибуналу.
- Все законно, Геворг, - ответил Эльдар. – Девушку спросили, она дала ответ. То, что перед этим ее похитили, то, что она уже ассистировала магу во время обряда и должна была стать его ученицей – уже не суть важно. Они не преступили закон по факту. Все.
Хикмет и Аннушка просто взяли и умыли наглого выскочку. Схватили великого и ужасного Поплавского за шкирку и макнули мордой в грязную лужу. Ах, ученицу тебе? Не по чину берешь!
У Хикмета по результатам оказались сломаны три ребра и челюсть и отбиты почки, левая рука Аннушки уже никогда не будет действовать так, как раньше, но это в целом это было довольно слабое утешение.
Ни в какой трибунал Эльдар обращаться не стал. Не захотел, чтобы его умыли еще раз да на глазах у всего честного люда. На две недели он уехал из Турьевска на Канары, где лежал на шезлонге лицом вниз и ни разу не вошел в море. Вернувшись, Эльдар с головой погрузился в работу. Он затеял реконструкцию торгового центра и очень удачно купил неплохой клуб, в котором имели обыкновение отдыхать сливки турьевского общества. Финансовые дела медленно, но верно шли в гору. Он не узнавал специально - иногда до Эльдара доходили даже не слухи, а отголоски слухов о том, что Аннушка потихоньку учит Лизу любовной магии, молодая ведьма берет небольшие заказы, но ни у нее, ни у наставницы даже близко нет ни солидных клиентов, ни солидных заработков. Эльдар думал о том, каких высот могла бы уже достичь Лиза под его руководством, и испытывал что-то вроде тихой печали. Очень тихой, почти незаметной.
Приступов у него больше не было.
Они с Лизой случайно встретились ранней весной, когда Эльдар от нечего делать пошел вечером в клуб. Не в собственный – ради развлечения он всегда выбирался в другие места. На фейс-контроле его узнали, раскланялись и тотчас же устроили за одним из лучших столиков. Вместе с чашкой кофе официант принес маленькую афишку: сегодня в клубе выступал «Сплин». Эльдар слабо разбирался в современной музыке, но название группы ему понравилось – его жизнь в последнее время была сплошным сплином.
Тут-то он и увидел девушку, показавшуюся ему смутно знакомой. Девушка сидела за соседним столиком, потягивала коктейль, и внезапно Эльдара словно обожгло: Лиза. Уже не унылая, вечно хмурая студентка – недорого, но со вкусом одетая барышня с небольшими средствами, знающая себе цену. Лиза теперь держалась с невероятным внутренним достоинством; делая вид, что не замечает, Эльдар рассматривал ее краем глаза. Да, Аннушка хоть и бездарная дура, но все же сумела слепить из пацанки настоящую леди.
То, что леди зарыла свой талант на дне морском – другой вопрос.
Лиза смотрела на него, не отрываясь. Эльдар сделал знак официанту, попросил еще кофе. Да уж, есть ли смысл ходить в клуб, чтобы пить там кофе… Поймав-таки его взгляд, Лиза улыбнулась, виновато и жалобно. Эльдар вздохнул и поманил ее пальцем.
- Еще чашку кофе, - сказал он мигом подскочившему гарсону, когда Лиза пересела за его столик. Челядь в клубе была вышколенной; Эльдар мельком подумал, что у него обслуга начинает лениться. – И салат. И мясо. Ты ведь как всегда голодная, да?
Лиза не ответила. Хорошо, что она умеет чувствовать свою вину, хотя и не виновата, в общем-то, подумал Эльдар и продолжал:
- Твои пять лет, пять месяцев, пять дней давно прошли, а жизнь не изменилась. Ты надеялась, что будешь что-то значить, а по факту как была, так и осталась пустым местом. Только теперь ты можешь привораживать мальчиков и девочек. Слабенько так. Тоненько.
Лиза жалобно улыбнулась. Эльдар прекрасно знал, почему она сейчас молчит: сплетает для него легкую, почти невесомую приворотную сеть. Он мысленно ухмыльнулся: надо же быть настолько наивной и думать, что он ничего не заметит, размякнет и позволит себя использовать.
Поддаться, что ли, равнодушно подумал Эльдар.
- А могла бы города местами переставлять. Реки вспять оборачивать. Но по-прежнему живешь в общаге, и заработанного хватает только на лишние колготки. Ну и кофейку с подружками попить в «Балатоне» или где там сейчас студенты тусят…
Законченная сеть вспорхнула с ладоней Лизы и мягко прикоснулась к Эльдару. На несколько минут он позволил себе насладиться красками и огнями, которые внезапно стали ярче, ласковым и добрым миром, сосредоточившимся в девушке напротив, и предчувствием той самой большой и вечной любви, которую так сладко описывают поэты. Потом он аккуратно снял сеточку усилием воли и скучным голосом произнес:
- Приворотные сети, милая моя, надо делать на растущую луну. А сейчас она убывает. Впрочем, дело такое… чем богаты, тем и лепим. Руки правильно ставить не умеешь, а туда же. К тому же, для людей с расстройствами психики подобные сети вообще ткутся иным манером.
Лиза моментально залилась стыдливым румянцем, словно Эльдар застукал ее за чем-то непотребным. Несколько минут они молчали. Официант принес заказ, но к еде они не притронулись.
- Как вообще дела? – спросила Лиза в конце концов. Эльдар пожал плечами.
- Джип продал. Клуб купил. Как сама?
В глазах Лизы стояли слезы. Готовились покатиться по щекам крупными горошинами.
- Эльдар, я ведь не знала…
- Что ты не знала? – с нарочитым безразличием спросил Эльдар, неожиданно резко ковырнув вилкой стейк и чувствуя, как в нем поднимается та горечь поражения, которую он все это время старательно запихивал в глубины души. Растоптали, унизили, не вынесли чужого успеха, и все это было как-то мелко и гадко…
- Что Аннушка станет моей наставницей.
Эльдар скривился.
- И что теперь?
Слез она все-таки не удержала. А плакала Лиза, как голливудская актриса: не размазывая косметику, не превращаясь в зареванную краснорожую девку. Эльдар подумал, что она хорошо играет свою роль. Очень хорошо. Будь он простым и заурядным – непременно бы купился и на эти слезы, и на эту трогательную мольбу в глазах.
- Стала и стала, - сказал Эльдар. Кофе кончился как-то уж слишком быстро, а ожидаемой бодрости не принес. – Учись. Книжки читай, Аннушку тряси, чтоб больше рассказывала. Можешь по дружбе и Хикмета тряхнуть – он, конечно, тот еще фрукт и овощ, но ряд интересных вещей знает. А я тебя кофием напою, по старой памяти, ну и довольно.
- Прости, - Лиза все-таки шмыгнула носом, на мгновение выбираясь из образа. – Прости. Мне надо было прийти раньше.
Эльдар прекрасно понимал, почему она не пришла. Боялась до икоты. Все маги немножко чокнутые, но если уж учиться, то у того, кто еще не утерял сцепление с реальностью, как изволит выражаться Хикмет. И Лиза старательно училась – ровно до тех пор, пока не поняла, что учительница не даст ей и десятой доли тех возможностей, о которых говорил Оборотень – если он, конечно, не врал, а Эльдар Поплавский не имеет такой привычки. А раз так, то собирайте вещи и идите на поклон к Оборотню. Сделайте вид, что встретились с ним случайно, затем сплетите приворотную сеточку, постройте ему глазки – он и сменит гнев на милость, у Аннушки заберет и научит всему, что знает сам.
Он это и выложил Лизе. Потом несколько минут любовался ее вытянувшимся лицом. Потом ему снова стало скучно. Впрочем, надо отдать Лизе должное: держалась она с достоинством. Деревенская девчонка, которую Эльдар нашел на полу в своем торговом центре, сейчас бы кинулась в ноги с ревом. Новая Лиза, которую выковало посвящение, взяла сумочку и встала.
- Что ж, ты прав, - сказала Лиза. – В любом случае, прости. Тогда с тобой поступили гнусно. Всего доброго.
- Сядь, - жестко приказал Эльдар, и Лиза рухнула обратно в кресло, будто у нее подкосились ноги. Теперь ей действительно было страшно: впервые за сегодняшний вечер, чье течение она более-менее просчитала. – Концерт еще не начался.
- Не люблю «Сплин», - промолвила Лиза. Эльдар усмехнулся.
- Ну и зря. А я люблю. Аннушка знает, что ты здесь?
Кажется, Лиза вздохнула с облегчением. Разговор начал переходить в практическую плоскость.
- Нет. Хикмет тоже не в курсе.
- Хорошо, - Эльдар вынул сигариллу, закурил и некоторое время рассматривал Лизу сквозь струйки дыма, наблюдая, как меняется ее лицо. – Мои условия таковы. Я беру тебя в обучение. Если Аннушка обратится к трибуналу, то я смогу тебя отстоять. Заказы ищи сама. Сорок процентов с каждого – отдаешь мне. Номер счета скажу.
Условия были откровенно грабительскими, и Эльдар это прекрасно понимал. Трибунал, конечно, за это дело не возьмется, Лиза уже имеет право самостоятельного выбора наставника, но в первый год после посвящения такие прыжки в сторону не очень одобряются. Прикрывать девушку придется уже не от тех, кто реализует волю трибунала, а от Аннушки и Хикмета – а они не отпустят добычу просто так, улыбнувшись и помахав рукой на прощание.
- Научу всему, что потребуется. Будешь не сопляков друг к дружке привязывать за шоколадку, а с серьезными людьми работать, - при упоминании о сопляках и шоколадках Лиза было вскинулась, но предпочла промолчать, и Эльдар понял, что его холостой выстрел попал в цель. – Станешь работать в обход меня, чтоб деньги сэкономить – я узнаю. Станешь работать с кем-то еще – я узнаю. Станешь сливать информацию на сторону – я и об этом узнаю, - он бросил окурок в пустую чашку и закончил, как припечатал: - И поверь, ты тогда об этом очень сильно пожалеешь. Я не Аннушка и не Хикмет.
Она бы убежала – так, что с фонарями бы не нашли – но не могла.
- Боишься? – мягко спросил Эльдар. У сцены уже отладили оборудование, и зрители подходили поближе: концерт начнется с минуты на минуту. Что ж, «Сплин» так «Сплин».
- Боюсь, - призналась Лиза.
- Это правильно, - улыбнулся Эльдар. – Я сам себя боюсь.
***
- Он не сумасшедший. Он просто косит под дурака, прикрываясь своей…, - Гамрян кашлянул, словно пытался скрыть небольшую заминку при подборе правильного слова, - магической особенностью. У нас ведь и без того весьма специфическая психика. Да, он был в психиатрической клинике, но тогда и в том месте иначе и быть не могло.
Аннушка оказалась не столь щепетильной, как Эльдар, и, обнаружив, что ученица подписала контракт с другим наставником, кинулась звать на помощь трибунал. Если осенью нахального Оборотня просто «опустили», то теперь Аннушка и Хикмет хотели его уничтожить. Без шуток – обработать так, чтоб мало не показалось, чтоб вернулся в свою Кондопогу на краю географии и там домовых метелкой гонял.
Гамрян прекрасно понимал, что Азиль и Максим, двое магов, присланных из столицы, могут и повестись на слезы и эмоции Аннушки. Он встретил московских гостей лично, у вагона и увез в лучшую гостиницу города. Если осенью опоздал Эльдар, то теперь не успели Аннушка и Хикмет. Небольшая фора по времени – в общем-то все, что было у Гамряна в данном случае.
- Поплавский снова подал заявку на второе посвящение, - заметил Азиль, плешивый старичок с благообразной внешностью профессора математики. Подлинную жесткость его натуры выдавали резкие движения правой руки, когда он тушил в пепельнице очередной окурок – словно вгонял копье в грудь врага. И сама рука была хороша: изуродованная, скрюченная, с потемневшей кожей на запястье. Во время Великой Отечественной Азиль, которого тогда звали иначе, сошелся в честном поединке с немецким магом. На память о бое осталась изломанная кисть и склонность к периодическому забыванию некоторых слов. Его соперник так и остался гатить белорусские болота. – Не понимаю, на что он рассчитывает. Рядом с ним всегда слишком много шума. Геворг, вы ведь не можете гарантировать, что во время посвящения он не перекинется и не порвет на клочья всю группу.
- Не могу, - признал Гамрян. – Но несчастные случаи бывали и с совершенно здоровыми людьми. Посвящение – дело непредсказуемое. Впрочем, сейчас важнее заявка госпожи Аннушки.
Максим, молодой, но исключительно талантливый волшебник, успевший к своим двадцати двум годам полностью закончить обучение в Праге и пройти второе посвящение у Томаша, светила европейской магии, потянулся к блюду с фруктами.
- Госпожа Аннушка, простите, полная дура, - сказал он, - если рассчитывала, что сможет прокатить на вороных человека с такой репутацией, как у Оборотня. И дважды дура, если надеялась, что он забудет и простит. Эта юная ведьмочка сама может выбирать наставника. Азиль, Геворг, я прав?
Азиль и Гамрян согласно кивнули.
- Тогда в чем проблема? В том, что переход к другому мастеру на первом году после посвящения чреват осложнениями со здоровьем? Это ее здоровье, ей решать. Трибунал не видит проблемы в переходе от одного наставника к другому, - сказал Максим, и по его интонациям было ясно, кто именно, несмотря на возраст и колоссальный опыт, главный в тандеме московских гостей. Гамрян подумал, что не может прочитать психотип этого молодого человека и невольно обрадовался тому, что Максим не находится под его началом. Должно быть, тот еще тип, похлеще Эльдара. – Азиль, вы согласны?
Азиль кивнул и раздавил в пепельнице очередной окурок – словно растоптал поверженного врага.
- При этом сам факт перехода принес госпоже Аннушке как материальный, так и моральный ущерб, - продолжал Максим, - и трибунал не может оставить это без внимания. Поэтому мы присуждаем господину Поплавскому выплату компенсации в размере…, - Максим задумался, прикидывая цену, - ну пусть будет полтора миллиона рублей. Учитывая заработки Оборотня, это вполне приемлемая сумма.
Гамрян вспомнил, сколько сам официально зарабатывает на должности декана и вздохнул. Эльдар, конечно, всегда считал, что деньги – брызги, но тут вряд ли будет думать, что отделался легким испугом.
- Расходы трибунала также пойдут за его счет, - добавил Азиль. – Ты, Геворг, наверняка со мной не согласишься. Но пока этот шустрый мальчик будет занят работой, у него не найдется времени на мысли о посвящении.
Гамрян пожал плечами.
- Грабеж средь бела дня, конечно, - произнес он. – Но воля трибунала священна, и я ее принимаю.
Говоря это, он представлял, как на другом конце города, в пустом сейчас торговом центре, дико затосковал по потерянным капиталам Оборотень Эльдар.
Раскланявшись с московскими гостями и неофициально проконсультировав их о том, где в Турьевске можно неплохо отдохнуть душой и телом, Гамрян покинул гостиницу. Устроившись за рулем автомобиля – декан мог позволить себе абсолютно любой автомобиль из существующих на земле, но отдавал предпочтение классике и ездил на недорогом «форде» - он вынул из кармана маленькое складное зеркало и, раскрыв его, спросил:
- Ты все слышал?
Эльдар, стоявший перед зеркалом в своем рабочем кабинете, задумчиво поскреб заросшую рыжей щетиной щеку, и сокрушенно промолвил:
- Все. Завтра буду в переходе на гармошке играть. Разорили, в подштанниках по миру пустили.
- Передо мной-то не юродствуй, - сурово осадил его Гамрян. С лица Эльдара мигом сошло нарочито истерическое, шутовское выражение, и Оборотень совершенно серьезно и спокойно промолвил:
- Да, Геворг, я слышал. Что ж, могло быть и хуже. Спасибо, что вмешался, я признателен.
- Париж стоит мессы? – уточнил Гамрян. Он, откровенно говоря, не понимал, почему вокруг этой истории с молодой ведьмой возникло столько шума с самого начала. Девчонка и девчонка; они пару раз виделись, и хоть убей, Гамрян не различил в ней тех невероятных талантов, о которых рассказывал Эльдар.
- О да, - задумчиво произнес Эльдар. – Еще как стоит.
***
- Моя секретарша получает четыре тысячи, - сказал Эльдар. – И это очень хорошая зарплата.
При повышенной стипендии в триста рублей Лиза не могла с ним не согласиться. Они брели по тропинке, петлявшей среди сосен – если в городе весна давно вступила в свои права, то здесь, в лесополосе на западной окраине Турьевска, зима еще не стеснялась напоминать о себе то рыхлыми почерневшими сугробами, то иззубренным льдом на темном теле ручья, то лягушкой, замерзшей в придорожной луже. Впрочем, весна вовсю отвоевывала территорию: влажный теплый воздух пах оттаявшей землей и молодой травой, на пригорках, где пригревало солнце, раскрывали желтые глаза цветы, и отовсюду слышалось журчание ручьев и пение птиц.
Не жалея дорогой обуви – Лиза подумала, что ее наставник дал маху, отправившись в лес в тонком темном пальто и легких ботинках – Эльдар сошел с тропы и на несколько минут застыл у одной из сосен, закрыв глаза и к чему-то прислушиваясь. Лиза уже знала, что таким образом маг ловит легкие и переменчивые токи стихий, чтобы выбрать правильное место для проведения обряда. Постояв так, Эльдар обернулся к Лизе и произнес:
- Все готово, иди сюда.
Лиза, наряженная по случаю похода в лес в настоящий ватник и резиновые сапоги, шагнула к нему, мельком подумав, что по весне у сумасшедших случаются обострения. И что она будет делать, если Эльдар перекинется в зверя сегодня и здесь? Найдут ее тело любители шашлыков, ничего себе пожелание приятного аппетита…
С Аннушкой все было гораздо проще.
- Ты можешь отправляться к ней хоть сейчас и избавить меня от расходов, - Эльдар подарил ей самую очаровательную улыбку и взял за руки. – Начнем вместе или я один?
- Вместе, - выдохнула Лиза – словно в прорубь нырнула.
- Итак, - скучным голосом лектора начал Эльдар. – Сейчас вы, Лизавета Анатольевна, мой фамилиар. Не верьте в злых духов, которые принимают вид кошек, это все сказки для дурачков. Фамилиар – это помощник мага и ассистент. Без него маг может использовать для личных целей лишь те чары, что не изменяют самого мага… впрочем, это тоже сказки, но уже для умных. А что знают самые умные?
- Что фамилиар позволяет корректировать ход ритуала. Всё, - сказала Лиза. – Скальпель магу подает.
Эльдар посмотрел на нее с уважением.
- Аннушка научила?
- В книжках прочитала.
Усмехнувшись, Эльдар потер кончик носа и сказал:
- Если в книжках, то ладно. Тогда держись.
И Лизу ударило.
Она не сразу поняла, что случилось. Вроде бы только что стояла под деревом, и Эльдар держал ее за руку – и внезапно абсолютно все изменилось. Не было ни леса, ни весны – Лиза стояла посреди цветущего луга, солнце в жарком выбеленном небе окатывало ее теплыми волнами, и в ушах звенело от веселых голосов пчел. Лиза обернулась, пытаясь увидеть какой-нибудь ориентир и понять, куда попала – но здесь, насколько видел глаз, не было ничего, кроме луга.
А по лугу шли дети.
Совсем маленькие и уже подрастающие, они неторопливо брели среди высоких цветов и трав, то наклоняясь, чтобы понюхать цветок, то принимаясь играть с пчелами, то бегая друг за другом. Странные это были дети, и Лиза не понимала, в чем именно заключается странность. Она продолжала смотреть: дети были одеты по-разному, дорого и дешево, но одежда почти у всех была рваной и почерневшей. Но они – мальчики и девочки, кто-то крошечный, а кто-то уже школьник - выглядели совершенно довольными жизнь детьми, которые радуются лету и солнцу и занимаются своими играми.
- Догоняй, Димка! – радостно кричала девочка в цветастом платье, державшая в руках обгоревшего медвежонка. – Догоняй!
Димка, рыжеволосый растрепанный паренек, сорвался с места и бросился к девочке. Та восторженно заверещала и пустилась наутек.
Что-то было не так, и Лиза в конце концов поняла, что именно.
Запах цветов теперь полностью забивала вонь сгоревшего на сковородке мяса.
Обернувшись в поисках источника вони, Лиза увидела взрослых. Они стояли чуть поодаль и с ласковыми улыбками наблюдали за детьми: две девушки в форменных синих платьях, крепкий седеющий мужчина, немолодая женщина со старомодной стрижкой. Ural Airlines, прочла Лиза вышитую надпись на груди одной из девушек.
Стюардессы. Капитан.
Воздух рядом со стюардессами вдруг закрутился тонким разноцветным вихрем и сгустился в еще одну женщину – молоденькую, растрепанную и удивленную. На руках она держала сверток с грудничком.
Лиза почувствовала, что ее трясет.
Запах сгоревшего мяса усилился. За спинами взрослых медленно проступали очертания искореженной груды металла, которая раньше была самолетом. U…AL A...LI…ES – Лиза увидела остатки надписи на смятом боку, увидела какие-то металлические и пластиковые потроха лайнера, увидела чьи-то вещи, выброшенные из развороченных чемоданов, увидела тонкую человеческую руку, безжизненно свисающую из железного смятого свертка – самолет словно попал в лапу великана: тот подбросил его на ладони и скомкал, словно конфетный фантик. Умирая, лайнер выбросил вверх левое крыло – протянул руку в небо, моля о помощи – но никто не откликнулся.
И Лиза закричала. Упала на колени, закрыла лицо руками и закричала.
Она пришла в себя от крепкой пощечины и подумала, что мертвый капитан разбившегося лайнера отвесил ей оплеуху – потому что, в конце концов, рядом с погибшими надо вести себя прилично, пусть даже погибшие ведут себя вполне по-живому. Но это оказался Эльдар – Лиза снова была в весеннем лесу, стояла на коленях на бурой прошлогодней траве под сосной, а чуть поодаль весело журчал ручеек, и маленькая птичка смотрела на Лизу с дерева любопытными черными бусинками глаз.
Эльдар смотрел с заинтересованным изумлением.
- Они погибли, - прошептала Лиза. – Рейс U15-25, Екатеринбург-Берлин, «Уральские Авиалинии». Никто не выжил, Эльдар... Никто.
Потом перед глазами мягко сомкнулась серая пыльная завеса, и Лиза упала на землю, не успев понять, что падает.
***
- А мы ничого, - сказал хвостопляс, поправляя поясок из алых ниток. Говор у него был мягкий, тягучий, с фрикативным «г». – А мы проходом из Ярославля в Рязань.
- Вали давай, - посоветовал Эльдар, и хвостопляс, до того крутившийся на прикроватном столике, спрыгнул на пол и юркнул под кровать. Там был маленький лаз в подпространство: Эльдар все собирался его законопатить понадежнее, но за делами забывалось.
За окнами серело хмурое и скучное турьевское утро. Сухие скрюченные пальцы абрикосов уныло скреблись по стеклу, без всякой надежды на то, что им откроют. Эльдара тошнило – утро пахло похмельем, дешевым вином в коробках и застоявшейся сигаретной вонью. Опустив руку, Эльдар нашарил у кровати коробку, встряхнул – пустая.
Лежавшая рядом Лиза всхлипнула во сне, но не проснулась. Эльдар откинул одеяло и убедился, что полностью одет, даже ботинок не снял. В левом не было шнурка.
Наступило самое время, чтобы вздохнуть с облегчением. Сон оказался всего лишь сном.
…Эльдар лежал на операционном столе и чувствовал, как по лицу струится пот. Убийственно равнодушная медсестра сперва закрепила ремнями его руки, потом неумело поставила капельницы – а может, ее неумение было плохо скрываемым желанием причинить боль – а затем быстрыми спокойными движениями бритвы прошлась по груди и животу. Где-то справа тикали часы.
- Пророчества очень интересная вещь, - услышал Эльдар равнодушный мужской голос, и его словно бросили в прорубь: голос принадлежал Илье Мамонтову – и это было плохо. Очень плохо, хуже не бывает. – Их трактуют по-разному, но в итоге мы сходимся в одном.
Послышались шаги, и в поле зрения появился лично Мамонтов – высокий, обрюзгший, производивший впечатление невероятной, невиданной мощи. Сила, заключенная в некрасивом сгорбленном теле, желала лишь одного: вырваться и уничтожить.
- Предсказанное будущее нельзя менять.
Короли, президенты, министры, банкиры обладали всего лишь иллюзией власти, пусть и очень крепко скроенной, почти непоколебимой иллюзией. Настоящий владыка мира сейчас стоял перед Эльдаром и рассматривал его со спокойным равнодушием ученого, исследующего очередную белую мышь. Эльдар не знал, сколько лет этому человеку, и человек ли Мамонтов вообще. Говорят, что однажды группа имперских магов попробовала провести очень древний и очень опасный обряд, чтобы остановить разгорающееся пламя мировой войны…
Металлическая рыбка скальпеля вынырнула из кюветы и неторопливо поплыла между пальцев Мамонтова. Лезвие блестело и дрожало в нетерпении, стремясь вырваться и пробежать по распятому Эльдару – от горла до паха, чтобы исполнить сарабанду на его внутренностях.
- За что наезд? – спросил Эльдар, попробовав сойти за делового и стараясь изо всех сил, чтобы голос не дрожал. В девяностые он насмотрелся всякого, и операционный стол, на котором, вполне вероятно, готовятся извлекать органы, был не самой страшной вещью. – Я не сопляк какой, серьезные вещи делаю. Кого хочешь, за меня спроси.
Скальпель выпрыгнул из руки Мамонтова и сплясал у Эльдара на плече. Оставленный автограф взбух алыми каплями.
Имперские маги хорошо знали свое дело. Проблема была только в том, что Вселенная не любит, когда ее берут за горло. В обряде была допущена ошибка, распоровшая брюхо Мироздания – и оттуда выполз Мамонтов. Говорят, что все, оставшееся от несчастных магов, смогли упаковать всего в один мешок. Говорят, что Мамонтов потрошил их собственноручно. Много чего говорят о том, кто вышел из иной, неправильной реальности и стал властелином планеты.
- Не делай вид, Эльдар, что ты меня не узнаешь. И не притворяйся идиотом, поумнее прочих будешь.
Эльдар закрыл глаза. Скальпель теперь танцевал возле его горла, едва-едва касаясь кожи.
- Я тебя узнал. Здравствуй, Илья.
- И тебе не хворать, - ухмыльнулся Мамонтов. – Давно хотел на тебя посмотреть, давно…
Эльдар подумал, что для этого не обязательно встречаться на операционном столе. Хотя Мамонтов, вполне возможно, хотел посмотреть на Эльдара изнутри.
- Да не бойся, - почти миролюбиво произнес Мамонтов. – Я сегодня добрый. Thaami luhor faramene?
- Amin foram, - откликнулся Эльдар. Когда на древнем языке магов задают вопрос, будешь ли ты честным, то отвечать отрицательно нельзя.
- Отвратительный язык. Язык сломаешь, - сказал Мамонтов, усмехнулся неожиданному каламбуру. – Возможность лишиться левой почки придаст тебе дополнительную честность. Итак. Номер рейса?
– Рейс U15-25, Екатеринбург-Берлин, «Уральские Авиалинии», - откликнулся Эльдар, повторив слово в слово сказанное Лизой. Мамонтов одобрительно похлопал его по щеке: рука владыки мира была горячей и тяжелой.
- Пророчества нельзя воспринимать всерьез. И менять тоже. А ты купишь билет на этот рейс и сядешь в самолет.
Некоторое время Эльдар молчал, усваивая сказанное.
- Лиза не видела меня среди мертвых, - наконец произнес он. Мамонтов довольно кивнул.
- Потому что ты не умрешь. Ты вернешься домой.
…Привычный утренний сумрак комнаты казался мягким теплым одеялом. Режущий свет ламп в операционной остался там, где и был – во сне. Вчера, вернувшись домой после обряда, Эльдар и Лиза просто напились – без затей, самого дешевого пойла, которое купили в круглосуточном ларьке неподалеку. Эрик избавился от всего спиртного в доме, чтобы не вводить брата в соблазн, но разве в России перестали продавать сивуху на каждом углу?
«Он тебе не брат, мальчик. Вы – две версии одного и того же человека».
Собравшись с силами, Эльдар поднялся с кровати. Комнату сперва качнуло, и он ощутил подбирающийся к горлу комок тошноты, но потом окружающий мир снова обрел равновесие и устойчивость.
«Разве ты не задумывался о том, что у магов почти не бывает детей? А у Сергея Поплавского их целых двое? А еще однажды отец обмолвился матери о том, что рискнул заглянуть туда, куда заглядывать не стоило – и вскоре у тебя случился первый приступ».
Голос Мамонтова, звучавший в голове, был издевательски заботливым. Подойдя к трюмо, Эльдар включил маленькую изящную лампу и долго всматривался в свое отражение. Лиза на кровати снова всхлипнула, но не проснулась.
«Ты сбой программы, Эльдар. Заблудившийся файл, угодивший с одного компьютера на другой. А авария станет дискетой, на которую тебя запишут, чтоб вернуть обратно».
У отражения были разноцветные глаза, карий и голубой. Пока Эльдар смотрел, голубой глаз потемнел и тоже стал карим. Эльдар подумал, что Эрик всю жизнь старался не смотреть в зеркало больше необходимого. Возможно, боялся, что его глаза тоже поменяют цвет.
«Параллель, откуда мы оба родом, почти не отличается от этого мира. Разница только в том, что там ты будешь абсолютно нормальным».
Зверь, стоявший за спиной, ворочался в утреннем сумраке и расправлял плечи.
***
Эльдар Прагу не любил.
Поклонником великолепного чешского пива он никогда не был, а местное вино не считал за вино вообще. Удивительная архитектура, башни и мостовые оставляли его равнодушным. А пивную «У Пиждюха», где ему назначили встречу, он возненавидел сразу же, как только вошел внутрь.
- Настоящий пролетарский пивняк, - сказал Эльдар хмуро. – Наслаждайся аутентичностью.
По нынешнему времени народу тут было немного, в основном, туристы, приехавшие в Прагу выпивать, так что свободные места нашлись, и Лиза с Эльдаром устроились в небольшом отдалении за столиком у стены. Недорогое светлое пиво, дым коромыслом и пара местных пьяниц у стойки окончательно завершили картину утра, и Лиза довольно сказала:
- Красота.
Эльдар пожал плечами и хмыкнул.
- Кушай на здоровье, не обляпайся.
Лиза впервые оказалась за границей, Прага своей удивительной красой и очарованием просто смела и покорила ее, Лизе все нравилось, все было интересно, и хмурая физиономия постоянно недовольного Эльдара удивляла ее не меньше статуй на Карловом мосту. Она не знала, что Прага давила на него всем своим каменным душным телом. Конь Жижки на холме бряцал металлическими сочленениями суставов и в нетерпении бил копытом, пытаясь покинуть постамент.
- Ты пей, развлекайся, только бога ради, в беседу не лезь, - проворчал Эльдар. - Голову оторву.
Стоило Эльдару произнести это в высшей степени вдохновляющее пожелание, как в пивницу вошел жизнерадостный толстячок средних лет, тащивший за собой сумку чуть ли не с себя ростом. Люди в зале сразу же засуетились: первыми подались на выход местные пьяницы, у туристов сразу же нашлись срочные дела, и, бросив на стол купюры, они чуть ли не бегом покинули заведение. Бармен поставил на стол Эльдара и Лизы три кружки пива и ушел на кухню.
Толстячок оставил свою сумку посреди зала и сел рядом с Эльдаром.
- Доброе утро, - сказал он по-русски. – Как добрались?
- Доброе утро, Томаш, - уважительно промолвил Эльдар. Лизе показалось, что буйный Оборотень несколько побаивается этого человека с совершенно мирной внешностью продавца цветов или книг. – Добрались замечательно, Прага как всегда прекрасна.
- Да брось ты, - толстячок Томаш усмехнулся и миролюбиво похлопал Эльдара по руке. Тот напрягся, и Лизе на мгновение увиделся зверь, сжавшийся в комок. – Вот барышне город нравится, а ты его не любишь. Оставляй ее тут, мне в науку. В накладе не останешься.
Пристальный взгляд светло-серых глаз скользнул по Лизе, и ей показалось, словно на какое-то мгновение ее бросили в костер. Ничего доброго и обманчиво миролюбивого не было в этом человеке.
- Благодарю за предложение, - сказала Лиза, стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче. – Но я уже выбрала наставника.
Эльдар посмотрел на нее с благодарностью. Томаш откинулся на стуле и довольно произнес:
- Вот и умница. Эльдар, хорошая девочка у тебя, подает надежды. Но ты ведь приехал сюда не ученицей хвастаться?
Эльдар кивнул.
- Мне нужна помощь, Томаш.
- Что ж, я добра не забываю, - сказал Томаш, отпивая из своей кружки. Напряжение, искрившееся в воздухе, потихоньку стало спадать: беседа поворачивала в мирное русло. – Избирательное выпадение памяти никому не делает чести. Чем смогу, помогу.
- Продави в Москве мое второе посвящение, - произнес Эльдар. Лиза вдруг поняла, что на самом деле здесь не утро и не весна, стекающая в лето, а поздняя осенняя ночь, среди каменных пальцев улиц завывает ветер, разбрасывая горстями сухие листья, и памятник на холме готов сорваться с места и втоптать в булыжник случайного прохожего.
- Плохо тебе? – с неожиданной заботой спросил Томаш, и Эльдар кивнул.
- Плохо. Давит.
Лиза поняла, что увидела мир глазами Эльдара, на какое-то мгновение перехватив его чувства. Осенняя ночь с льдистым крошевом звезд отступила – в пивницу снова вошло утро. А Эльдар был кувшином, в который лили и лили воду – собственные силы распирали его, но не находили выхода. Второе посвящение могло бы помочь, но вчера в нем официально отказали.
Тогда Эльдар взял Лизу за руку и рванул в Москву, в аэропорт. Она даже удивиться не успела.
- Я московским не указ, - вздохнул Томаш. – Можно было бы у нас попробовать, но сам знаешь, как к этому отнесутся.
Эльдар ухмыльнулся, и карие глаза вдруг вспыхнули на свету зеленым, звериным. На всякий случай Лиза взяла в руки кружку, чтобы ударить Эльдара, если он вдруг перекинется в чудовище прямо здесь. Пусть потом ей небо с овчинку покажется – это все равно лучше, чем быть разорванной монстром.
- Я принесу тебе голову Мамонтова, - откликнулся Эльдар. – Вместе с короной.
Томаш пристально посмотрел на него и вдруг расхохотался от души. Бармен, выглянувший было в зал, тотчас же юркнул назад в укрытие. Отсмеявшись, Томаш залпом осушил кружку и серьезно произнес:
- Все бы тебе шутки шутить, мой дорогой.
Эльдар развернулся на стуле и вытянул ноги в проход. На левом ботинке по-прежнему не было шнурка; Лиза давно это заметила, но до сих пор не спросила, куда подевался шнурок, списав эту деталь на эксцентричность наставника. Но Томаш, увидев ботинок без шнурка, натурально поменялся в лице.
- Ты знаешь, сколько народу уже пробовало…, - начал было он и осекся. Махнул рукой. – Один такой как раз в Праге жил. Мамонтов тогда святого Вацлава с постамента согнал, и бедолагу потом с булыжников оттирали. Надолго науки хватило.
Лизу передернуло. Однако Эльдара несчастная судьба пражского мага не испугала.
- Видишь ли, Томаш… Мы с Мамонтовым немного родственники, - он сделал паузу, словно не мог подобрать слова. – Короче, я тот, кто может выдрать Кощееву иглу из яйца и утки.
Томаш недоверчиво покачал головой.
- Там ведь еще и заяц был… Слушай, Эльдар! Ты мне искренне симпатичен, я буду жалеть, если ты умрешь. А ты умрешь, это точно, и смерть твоя будет страшной. Я не хочу тебя оттирать с жижковской мостовой.
- Не придется, - сказал Эльдар, и хищный блеск в его глазах стал таять. – Вот увидишь.
***
В Праге они провели неделю.
Когда Эльдар впоследствии вспоминал эти легкие весенние дни, то испытывал что-то среднее между благодарностью и неприязнью. Он был признателен Томашу за то, что маг наложил несколько заклятий и позволил Эльдару получить определенное удовольствие от жизни – а неприязнь была связана с тем, что Эльдар не любил, когда в его душе ковырялись, пусть и из лучших побуждений.
Томаш считал, что делает последний подарок идущему на эшафот, а благотворительности Эльдар тоже не любил.
Но сетка заклинания сорвалась с ладоней чешского мага, и Эльдар почувствовал…
Он смутно помнил, что было после того, как они с Лизой покинули пивницу. Вроде бы доехали на трамвайчике до центра города, вроде бы гуляли по Вацлавской площади – Прага заключила их в объятия, и теперь в них не было боли, только тепло и радость. Лиза смеялась от счастья, и Эльдар смотрел и понимал, что улыбка идет из самой ее души, наконец-то согревшейся после долгой турьевской зимы. А потом они стояли на Карловом мосту, и Эльдар вдруг обнял Лизу – и она не отстранилась от объятия и ответила на его поцелуй.
Томаш был уверен, что балует Эльдара перед смертью от руки Мамонтова. Каким бы ни был человек, которого скоро будут отскребать с булыжников, но он достоин толики счастья напоследок. Отчасти это было так. Оборотень Эльдар, почти не знавший ни любви, ни душевного тепла, в ту пражскую неделю любил, был любим и был искренне счастлив своей любовью.
Заклинание иссякло через неделю. После поездки, проснувшись утром в своем доме, Эльдар подумал, что мимолетный весенний роман с Лизой ему просто приснился.
Лиза, которая в ту минуту стояла на кухне в общаге и пила кофе, ненавидела весь мир и хотела умереть.
***
- Ну и что? – спросила Вера. – Это, по-твоему, повод?
Веру заселили в комнату Лизы после того, как Ануш завалила сессию и перевелась на заочное. Вера была анорексичной блондинкой с убойным чувством юмора и здравым смыслом, доведенным практически до абсурда. Лиза не ожидала, что они подружатся – но они подружились. Видимо, Лизе не хватало той приземленности, которая позволяет держаться на ногах после того, как начинается землетрясение.
- Я его боюсь, как не знаю, что, - призналась Лиза. Они с Верой сидели в пиццерии после лекций и препарировали огромное колесо «Маргариты». У Веры через два часа была тренировка в школе танцев, у Лизы вечером намечался небольшой заказ, и в целом они никуда не торопились.
- Ну и что? – пожала плечами Вера, прожевав очередной кусок пиццы. – Можно подумать, у него там хвост вместо того самого.
- Лучше бы хвост…, - вздохнула Лиза.
Метод «Ну и что?» был любимым Вериным способом решения проблем. Проблеме задавался вопрос «Ну и что?» ровно до тех пор, пока не следовал ответ: «А ничо!». Как правило, ответ сопровождался резкими жестами.
- Меня бы кто в Прагу свозил, - сказала Вера. – По заграницам катаешься, копеечки не потратила, будь благодарной мужику, в конце концов. Что ему еще-то с тебя взять?
Лиза понимала, что Вера абсолютно права – при ее уровне информированности. О том, что с каждого Лизиного заказа Эльдар получает кругленькую сумму, соседка, разумеется, не знала. Вера была в курсе припадков «Лизкиного ухажера», считая его кем-то вроде эпилептика, но считала, что из этого не стоит делать проблему.
О том, что зверь как-то раз чуть не порвал Лизу на шмотья, она и не подозревала.
О том, что Томаш просто подложил Лизу под Эльдара – разумеется, из лучших побуждений поставив общий приворот, Вера не знала тоже.
- С души воротит, - призналась Лиза. – Он послезавтра приедет, а я не знаю, как ему в глаза смотреть.
Вера взяла с блюда еще один кусок.
- Мне бы твои проблемы. Слушай! – воскликнула она. – А отдай его мне! Я не против в Прагу съездить. И хвостов не боюсь, я их навидалась.
Лиза печально усмехнулась.
- Он не согласится.
- А тогда и радуйся, - припечатала Вера. – Не всем так везет.
На двери звякнул колокольчик, и в пиццерию вошел очередной посетитель. Увидев его, Лиза вздрогнула и хотела было спрятаться под столом, но потом убедилась в своей ошибке: это был Эрик, не Эльдар. Бросив на стул легкий кожаный портфель, он сел спиной к Лизе и принялся листать меню. Несколько минут Лиза смотрела на него, думая о том, что давно не видела Эрика и, к удивлению своему, ужасно по нему соскучилась. Вера толкнула ее ногой под столом.
- Чего лыбишься, параша майская?
- Знакомого увидела. Слушай, я на минутку…
Вера проследила за ее взглядом и уважительно покачала головой. Эрик производил впечатление серьезного человека – даже так, со спины.
- Солидные у тебя знакомые, чо. Ладно, скачи давай, вечером увидимся.
Лиза встала, быстро поправила блузку на груди и, стараясь выглядеть максимально непринужденно, подошла к соседнему столику. В голове мелькнуло, что она наверняка смотрится нелепо – но дальше раздумывать было некогда, и Лиза, удивляясь самой себе, сказала:
- Эрик, привет!
Эрик улыбнулся и отложил меню.
- А, Лиза! Как съездили?
- Прекрасно, - Лиза подумала, что не знает, куда девать руки и понятия не имеет, почему чувствует такое тепло в груди. – Я так рада тебя встретить.
***
Матфак Турьевского педагогического навевал на Эльдара несказанную тоску. Высшего образования он так и не получил – после психиатрической лечебницы да в девяностые Эльдару было не до диплома; впрочем, его буйная натура вряд ли смогла бы усидеть за партами в лекториях да по уши в интегралах. Но делать было нечего – Гамрян не приглашал коллег по магическому дару к себе домой, а Эльдар нуждался в его помощи.
Выслушав его, Гамрян что-то прикинул, велел секретарше перенести заседание совета факультета на завтра и повел Эльдара в свой кабинет. Эльдар послушно шел за деканом и думал, что идет на прием к зубному.
Надо бы сходить, кстати.
Заперев дверь – и на ключ, и на соответствующее заклинание, Гамрян встал в центре кабинета и произнес:
- Ну что, разоблачайся… агент.
Снимая рубашку и брюки, Эльдар думал, что похож на призывника в военкомате и всеми силами должен откосить от армии. Гамрян тем временем вынул из ящика стола красный маркер и нарисовал на левой ладони несколько иероглифов.
- Становись лицом к окну.
- Больно будет? – криво ухмыльнувшись, осведомился Эльдар. Гамрян выразительно посмотрел на него, словно опять хотел посоветовать не юродствовать. Эльдар кивнул и закрыл глаза.
Прикосновение ладони с иероглифами к затылку отдалось колючей болью по всему телу. Эльдару раньше не приходилось очищаться от чужих заклятий такой силы; он сжал челюсти и приготовился терпеть. Однако, боль довольно скоро смягчилась – рука Гамряна стала словно бы отдельным живым существом, которое тяжелыми лапками топало по голове. Приятного мало, но вытерпеть можно. Эльдар по-прежнему был благодарен Томашу, но сейчас больше всего хотел очиститься от воспоминаний и иметь свежий разум. Ему думалось, что и Лиза хочет того же.
Она его не любила и не смогла бы полюбить. Да и незачем. От этого никому не будет хорошо.
Через четверть часа Гамрян опустил руку (от усилия ладонь словно налилась свинцом, но Эльдар об этом, разумеется, не знал) и произнес:
- Все чисто, никаких следов.
Эльдар ощутил моментальный укол тоскливой горечи и ответил:
- Спасибо, Геворг, я признателен.
- Ты бы лучше с трибуналом окончательно рассчитался, - посоветовал Гамрян, усаживаясь за стол и доставая из внутреннего кармана пиджака заветную серебряную флягу. Во фляге что-то чрезвычайно заманчиво булькало, но Эльдар прекрасно понимал, что отведать ее содержимого ему никогда не придется. – Азиль уже два раза намекал. Не жди, когда он будет говорить в открытую.
Эльдар подумал, что когда его тщательно продуманный план будет реализован, то Азилю останется только закрыть рот и помалкивать в тряпочку.
- Хорошо, Геворг, - с подчеркнутым смирением произнес он, застегивая рубашку. – Я постараюсь.
Гамрян скроил очень выразительную гримасу, словно собирался сказать, что показушная кротость не обманула его ни на миг, но в это время на столе ожил телефон. Сняв трубку и услышав звонящего, Гамрян вопросительно изогнул правую бровь, а затем протянул трубку Эльдару.
- Тебя. Хикмет.
- Элечка? – Хикмет говорил с той медовой лаской, которая с трудом скрывала его торжество. – Грохнули твою ученицу, Элечка.
Эльдар почувствовал, как под ногами качнулся пол. Хикмет наверняка ощутил его реакцию, потому что ухмыльнулся и добил:
- И братца грохнули. Допрыгался.
***
Эрика и Лизу обнаружили в березнячке за городом. Любители весенних шашлыков, вышедшие на прелестную светлую полянку, пронизанную лучами полуденного солнца, наткнулись на два тела, висевшие на деревьях. Их повесили головами вниз – смерть была мучительной, но достаточно быстрой.
Любители шашлыков побили все рекорды по бегу.
Стражей порядка отсекли на подходах к месту преступления – когда убивают магов, человеческая милиция вряд ли может оказаться полезной. Когда Гамрян привел онемевшего от горя Эльдара на поляну, здесь уже толпился народ. Хикмет и Аннушка поспели первыми: сейчас они стояли в благоразумном отдалении и, что-то деловито обсуждая, с любопытством смотрели на повешенных – тела Эрика и Лизы так пока и не сняли. Гамрян заметил знакомых знахарей из прокуратуры и знающего мага, работавшего патологоанатомом. При виде Эльдара говорившие умолкли; Оборотень сделал несколько шагов по траве и приблизился к брату. Глаза Эрика были закрыты, и Эльдар невольно этому обрадовался. Струйка крови, стекавшая из носа мертвеца, уже подсохла. Эльдар смотрел на темно-красную дорожку на лице Эрика и чувствовал: что-то идет не так. Неправильно. Впрочем, теперь это вряд ли имело какой-то смысл – Эльдар всматривался в лицо брата, строгое и спокойное, и видел самого себя, зверя, повешенного в лесу и умершего навсегда.
Он отошел от Эрика и, протянув руку, дотронулся до Лизы. Мертва. Остекленевшие мутные глаза глядели куда-то сквозь Эльдара; он вспомнил, как Лиза смотрела на него на Карловом мосту какую-то неделю назад, и в груди что-то сжалось – словно сердце схватила рука в ржавой латной перчатке. Он перевел взгляд: юбку Лизы, пышным колоколом окружавшую тело, трепал весенний ветерок, бежевые колготки были аккуратно заштопаны у бедра. На колготки ей денег, как всегда, не хватало… Сознание выхватывало какие-то кусочки происходящего, осколки мозаики: размазанную помаду, свежую ссадину на безжизненно болтавшейся руке, кружево на юбке – и осколки отчего-то упорно не желали складываться в единое целое.
За спиной кто-то начал говорить, но осекся. Лицо Лизы было в крови – так всегда и бывает, когда человека вешают за ноги, и кровь приливает к голове. Эльдар прикоснулся к засохшим потекам и произнес:
- Akereme foram.
Ему казалось, что прошло невероятно много времени. Тысяча лет, никак не меньше. Эльдар не убирал руку – и наконец почувствовал на пальцах влагу. Засохшая кровь взбухла каплями и потекла по лицу девушки.
- Здесь четыре знающих мага, - скучным голосом произнес Эльдар. – Четыре. Какого черта они не видят истину?
Хикмет и Аннушка составили групповую пантомиму «Мы возмущены». Пусть только рот откроют, подумал Эльдар с непривычной для себя яростью – с землей сровняю. Старичок-патологоанатом и Гамрян подошли к висящим, всмотрелись в их лица, и Эльдар увидел, что маги начинают понимать, что происходит на самом деле.
Грязная муть во взгляде Лизы утекла, сменяясь осмысленностью и жизнью, и Эльдар опустил руку. А Лиза всмотрелась в него и закричала так страшно, что Эльдар отшатнулся. Девушка билась в петле, кровь, струившаяся из ее носа и рта, летела в стороны, и это было настолько жутко, что Эльдар, видавший разные виды, чувствовал, что не может пошевелиться.
- Уберите его! Убийца!
Гамрян взмахнул рукой, и веревка оборвалась. Лиза шлепнулась в траву и попыталась было удрать – прямо так, на карачках, но Эльдар подхватил ее и встряхнул несколько раз. Девушка рванулась в сторону, и ей почти удалось освободиться. Почти.
Потом Эльдара оттащили в сторону – похоже, у него началось что-то вроде истерики; потом Лизой и ожившим Эриком занялись Аннушка и Гамрян. Эльдар, которого придерживали Хикмет и знахари, следил за манипуляциями знающих магов и ощущал, что его знобит. Зверь ворочался за спиной, пытаясь встать во весь рост, Хикмет чувствовал это и наверняка готовил очередной шар невиданной доселе силы – раз уж бить, то наверняка.
- Она сказала, что я убийца, - произнес Эльдар. Хикмет было ухмыльнулся, но счел нужным побыстрее стереть ухмылку.
- Бредит, Элечка, - ласково произнес он, и Эльдар подумал, что хочет втоптать турка в траву. – Мало ли что померещилось? Ты как понял, что они живы? Приморожены, да?
- Я не понял, - прошептал Эльдар. – Я просто хотел, чтоб они были живы.
- Это тебе предупреждение, - совершенно серьезно сказал Хикмет. Смертоносный шар в его пальцах переливался всеми оттенками синего. На какое-то мгновение Эльдар подумал, что это турок и Аннушка повесили его брата и Лизу в лесу, но потом понял, что для такого у них никогда не хватит сил. – Сделаешь что-то не так, и их повесят уже по-настоящему.
Хикмет даже не подозревал, насколько был прав. Лиза, которая заливалась слезами и билась в руках Гамряна, как пойманная рыбина, вдруг успокоилась и обмякла. Аннушка гладила ее по голове, приговаривая что-то невнятно-ласковое.
- Кому-то ты очень сильно перешел дорожку, - с прежней серьезностью продолжал турок.
- Я знаю, - ответил Эльдар. – Знаю.
***
Вечерняя прохлада неторопливо шагала по коридорам общежития, и слишком жаркий для середины мая день недовольно отступал, прятался в синеве теней, забивался под лестницы и растворялся с сигаретным дымом. Лиза сидела на подоконнике и смотрела в окно. Во дворе, на лавочке под кленом сидели первокурсники с гитарами и пивом. Мелькнула мысль присоединиться к ним и ненадолго забыть все, что случилось сегодня, но Лиза знала, что никуда не пойдет. Просто будет сидеть здесь, смотреть, как день сменяется вечером, а тот уступает вахту ночи, а завтра наступит утро, и ей, возможно, станет легче.
- Лиз, - окликнули ее. Она обернулась: на лестнице стоял Эрик. Пока Лиза смотрела, его силуэт дрогнул и растекся каплями по ступеням.
Лиза моргнула.
- Подойти можно? – спросил Эльдар. Все-таки это был он… Разочарование кольнуло под ребро и ушло.
- Подходи, - ответила Лиза и шмыгнула носом. Лодыжка до сих пор болела там, где ее обхватывала веревка. Эльдар неторопливо поднялся по лестнице и присел рядом. Лиза откуда-то знала, что будет потом: он спустится вниз и уйдет на улицу, во тьму, а перед ней останется все тот же туманный и грустный вид за окном – дымные окраины, весенний простор и прохлада вечера, а Эльдар не будет преградой ни ее взгляду, ни ее жизни.
- Тебе надо уехать, - сказал он. – Ткни пальцем в глобус, куплю билет. Уезжай, Лиза.
Циничная и здравомыслящая Вера бы сказала что-то вроде «поматросил и бросил» и непременно задалась бы вопросом о подъемных на новом месте жительства. Лиза молчала и чувствовала только грусть, ничего больше.
- Ну уеду я, - сказала она. – Что это изменит.
Эльдар вздохнул. Провел ладонью по подоконнику, задумчиво посмотрел на пальцы.
- Ты будешь жить. Эрик будет жить.
К первокурсникам присоединились какие-то незнакомые Лизе девки самого развязного и затрапезного вида. Лиза откуда-то знала, что будет дальше. Эльдар уйдет, а она спустится к пьяной компании, наклюкается в дрова и с кем-нибудь проведет ночь.
Вера сказала бы, что следует выбрать приличный город вроде Вены или Цюриха. Лиза молчала.
- Потом я убью Мамонтова, и ты вернешься, - произнес Эльдар. – Это ведь не навсегда. Но пока…, - он посмотрел в окно на первокурсников, усмехнулся чему-то своему. – Пока вы с Эриком делаете меня уязвимым.
Лиза подумала, что слова застревают у него в горле, и Эльдару приходится делать невероятное усилие, чтобы вытолкнуть их оттуда. Она словно увидела все, что он готов был сказать – это были зеленые шипастые шары, от которых немел язык.
- Ты и брат – единственные люди, которых я люблю, - сказал Эльдар, и шары утратили цвет и силу, растаяли в воздухе. – Я не хочу, чтобы вас повесили по-настоящему. Или сделали что-то еще… у Мамонтова оригинальная фантазия, знаешь ли. Так что уезжай. Билет куплю, денег дам, - он помолчал, задумчиво водя пальцем по подоконнику. – Знаешь, это страшно, когда не можешь защитить тех, кто тебе дорог. Но я хочу сделать все возможное.
Лиза не поняла, что улыбнулась – даже как-то удивилась тому, что губы дрогнули.
- Я не люблю тебя, Эльдар, - сказала она. – Прости. Я тебя боюсь.
Видимо, Эльдар ожидал чего-то вроде именно таких слов, потому что даже не изменился в лице. Лиза смотрела и видела, как радужка его левого глаза наливается голубизной, а потом цвет снова скатывается к каре-зеленому, звериному – и это было единственным, что выдавало его волнение. Первокурсники подхватили гитару и девок и отправились в общежитие – вскоре снизу донеслись их развязные веселые голоса.
«Хорошо, что мы на третьем этаже, - подумала Лиза. – А они живут на втором».
- Мне не нужна твоя любовь, - со спокойной отстраненностью промолвил Эльдар. – Мне нужно, чтобы ты жила. Чтобы Эрик жил. Поэтому уезжай.
На втором этаже хлопнули двери, и в общежитии ненадолго воцарилась тишина. Как сказала бы Вера, ну и что? Уезжать так уезжать. Доучиваться при тех раскладах, что выпали на долю Лизы, вряд ли есть смысл.
- Вена, - сказала Лиза. – Всегда хотела побывать в Австрии.
Эльдар что-то прикинул и кивнул.
- В это время года там чудо как хорошо.
***
Работа всегда помогает отвлечься. Депрессия – работай. Голова болит – трудись. Аппендицит – вырежи и продолжай впахивать. И на глупости не будет времени, и денег поднимешь. Эта простенькая мантра всегда помогала Эльдару переключиться с тоскливого уныния на определенный душевный подъем.
Выпив принесенную заботливой Светочкой чашку кофе, Эльдар обложился бухгалтерскими ведомостями, отчетами продаж и бумагами поставщиков и занялся насущными делами. Привычный труд помогал отвлечься и не думать о том, что именно сейчас самолет, уносящий Лизу в Вену, оторвался от взлетной полосы, а поезд, в одном из купе которого устроился Эрик, отходит от вокзала.
Эрик не хотел уезжать. Эльдар думал, что придется тащить брата на вокзал за руку.
Не пришлось.
Ровно в десять утра секретарша заглянула в кабинет и доложила:
- Эльдар Сергеевич, к вам тут какой-то Погремыкин.
«Какого-то Погремыкина» Эльдар встретил с распростертыми объятиями. Этот маленький человек с огненно-рыжей шевелюрой и громоподобным голосом, невесть как помещавшимся в щуплом тельце, занимался тем, что изготавливал ткани ручной работы для нужд ролевиков и исторических реконструкторов. Сейчас же Погремыкин принес Эльдару небольшую коробочку, из которой извлек простенький льняной платочек. Ни монограмм, ни рисунка, ни вышивки – просто кусочек ткани, но Эльдар, увидев его, просиял. Это была первая хорошая новость за долгое время.
- Волос хватило? – спросил он, осторожно ощупывая казавшийся невесомым платок. Погремыкин кивнул и осведомился:
- Что ставить собираетесь?
- Ночь на Лысой горе, - совершенно серьезно ответил Эльдар. – Я буду Басаврюк. Сами понимаете, нужна полная идентичность.
Погремыкин спросил о времени проведения ролевки, посокрушался тому, что не сможет присутствовать лично и, получив щедрое вознаграждение за работу, поспешил раскланяться. Каким-то шестым чувством он понял, что господину Поплавскому больше не следует надоедать своим присутствием, да и вообще стоит забыть и о заказе, и о заказчике. А Эльдар снова сел в свое кресло и, глядя в окно, туда, где по проспекту текли машины и спешили люди, стал неторопливо разминать платок в пальцах.
Погремыкин не подвел. Все, выданные ему волоски, были аккуратно переплетены с нитями. Когда Эльдар дотрагивался до них, то волоски вспыхивали алыми огоньками и медленно гасли. Смертоносная сила, заключенная в них, была безжалостной и бесконечной.
Я не хочу оттирать тебя с жижковской мостовой, подал голос Томаш. Словно бы наяву маг выступил из весеннего воздуха, соткавшись из гудения проводов и пыли, пляшущей в солнечных лучах, укоризненно покачал головой и растаял. Эльдар усмехнулся. Мамонтов, при всей его непостижимой власти, не способен отменять законов природы, на которых и базируется магия – что этого мира, что Параллели.
Можно запереться в комнате и наглухо занавесить окна, вообразив, что ночь вечна. Но этим ты не уберешь солнца из Вселенной. Мамонтову следовало бы понимать такие простые вещи – но он не считал нужным этого делать. Тем лучше для Эльдара.
Секретарша осторожно постучала в дверь. Эльдар аккуратно, словно величайшую ценность, сложил платок, убрал в карман и обернулся.
- Что, Света?
На лице секретарши было широкими мазками выписано самое красноречивое недоумение.
- Эльдар Сергеевич, к вам Лиза Голицынская.
Эльдар встал. По его подсчетам Лизе сейчас следовало быть на полпути к Вене. Он и сам не ожидал, что кабинет вдруг качнется, словно на волнах, а в приоткрытое окно ворвется соленый морской ветер, и штора вскипит, как парус пиратского корабля.
- Пусть проходит, - сказал Эльдар и не услышал слов.
Лиза медленно вошла в кабинет и закрыла за собой дверь. Она двигалась очень осторожно, словно шла по тростинке над пропастью. Эльдар вышел из-за стола и сделал шаг навстречу.
- Я же говорил тебе «Уезжай», - произнес он, и тогда Лизу прорвало, и она чуть ли не одним прыжком пересекла кабинет и бросилась ему на шею. Эльдар обнял ее и подумал, что перестает понимать происходящее. Вообще.
- Я не могу тебя оставить, - услышал он. – Не могу.
***
Лали шла через ночной лес и знала, что когда-нибудь он закончится. Мысль была очень простой и пахла болотными травами и тиной. Сладкий воздух был наполнен ароматами сырой земли и мха на стволах деревьев, а в небе раскинуло свои корни и ветви зеленое созвездие Иисуса-на-болотах. Лали не смотрела вверх: созвездие внушало ей безотчетный ужас, словно лохматые звезды могли вдруг сорваться со своих мест и рухнуть вниз.
Где-то в другом мире ее звали по-другому, но Лали не хотела об этом думать. Мысли не нравились ей, они были колючими и неудобными, и голова начинала болеть, стоило Лали задуматься о чем-то, кроме приятных будоражащих запахов гниения.
Кхаадли с трепещущими зелеными крылышками потянулся было за ней, но передумал.
- Тебе нравится здесь, Лали?
Она вздрогнула и отпрянула в сторону, но чужая рука не дала ей убежать. Лали смотрела: перед ней стоял владыка леса и болот, и его тяжелая мантия, испещренная белыми цветами смертохлебника, спадала с горбатых плеч и тянулась на обочину. Возле ног государя крутились два сквернолова с оскаленными пастями, и Лали испуганно заскулила. От скверноловов, огромных псов с половинчатой мордой, нельзя было убегать, нельзя было показывать им спину, но стоять на месте было выше ее сил.
- Нра…вится, - прохрипела Лали, приплясывая на месте. Из пастей скверноловов капала слюна. На серебряных доспехах владыки затейливо переплетались обнаженные человеческие фигурки предававшиеся неназываемым страстям.
- Приведи сюда зверя, - ласково сказал владыка. – Приведи Эльдара сюда, в Параллель.
Имя тоже было колючим, имя заставляло думать, и Лали снова заскулила, тоскливо и жалобно.
- Во славу Исусанаболотах, - забормотала она, сев в мокрую траву. – Мы ве… руем и трепещем.
Владыка с неудовольствием скривился.
- Молиться не надо, - сказал он. – Древние боги тебя не услышат, а того, кому ты молишься, никогда не было. Мне спустить скверноловов или ты станешь соображать?
Перспектива была очень неприятной. Лали встала и принялась водить ладонями по телу, стирая тину. С длинных, слипшихся сосульками волос, капала вода.
- Умница, - похвалил владыка. – В другом мире я заморозил твоего двойника и повесил на дереве, чтобы Эльдар понял серьезность моих намерений. В этом мире я могу утопить тебя в болоте, русалочка, набив тебе рот водорослями. Могу прорастить через твое тело дерево с тысячью глаз. Много могу. Хочешь попробовать?
Лали отступила было в сторону, и скверноловы тотчас же оскалились снова, дернувшись на обрывках веревок. В прошлое полнолуние их изловили на западной окраине леса и повесили на самых высоких деревьях, чтобы вороны выклевывали их глаза и обдирали мясо с костей. Когда в очередной раз луна скруглила бугристую морду, скверноловы ожили и пришли на зов владыки.
- Я не… могу уйти туда, - провыла Лали. Язык почти не слушался: она слишком долго была вдали от воды. – Но я… могу спеть для другой меня. Которая там. И она… все сделает, во славу Исусанаболотах…
Владыка усмехнулся, и Лали увидела его истинный облик: череп с криво налепленными лоскутами кожи и мяса, седые волосы, вьющиеся по плечам, корона из сухих веток и отрубленных человеческих пальцев.
- Пой, - сказал он. – Не для нее – для него. Ты соблазн, который увлекает на дно, в ил и водоросли, ты смерть без возврата. Приведи мне зверя.
Лали кивнула, и оцепенение, наложенное владыкой, спало, а скверноловы хором рявкнули так, что русалка сорвалась с места и бросилась туда, где среди деревьев бойко журчал прохладный ручеек. Ароматная вода с запахом придонных трав и мертвой рыбьей икры остудила ее искромсанные ступни, и Лали долго стояла просто так, чувствуя, как утекает усталость, и бледное тело наполняется силой и жизнью.
За их миром милостью Иисуса-на-болотах лежало множество иных миров, но двойники здешних существ обитали только в одном из них. Лали знала, что у нее есть пара, но никогда не пробовала до нее достучаться. Впрочем, воля владыки нерушима. Лали переступила с ноги на ногу, чувствуя, как отупение проходит, и мысли обретают яркость и остроту отточенного лезвия, которое рассекает тонкую кожицу, отделяющую один мир от другого. Отражение русалки дробилось и расплескивалось в воде: теперь это был не загнанный испуганный зверек, а полное силы и страсти гибельное существо, зовущее моряков на скалы.
Вскинув руку, Лали провела ладонью в воздухе, стирая звездную пыль, насевшую на кожицу между мирами, и увидела того, кого владыка хотел вернуть обратно. Человек с некрасивым именем сидел в бетонной коробке за уродливым деревянным приспособлением и перебирал мертвые белые листы. Лали знала, что за лесом, в невероятной дали, тоже есть такие коробки и такие же деревянные чудовища с ногами, но настолько далеко она никогда не забиралась. Говорят, что все ручьи там заточены в трубы с железным запахом крови, а циклопические многорукие и многоногие люди предаются непостижимым и страшным занятиям.
Эль-дар. Лали попробовала на вкус имя и скривилась. У владыки имя тоже было гадким. Иль-я Мам-онто-в. Не произнести.
- Эльдар, - сказала Лали, и звук отразился от стволов деревьев и разлетелся по болоту светлячками. – Эльдар.
В бетонной коробке на стене висело отражающее стекло. Кажется, оно называлось зеркало, но Лали не была в этом уверена. Впрочем, сейчас было важно не название, а то, что отражающее стекло помогало позвать существо из соседнего мира. Лали никогда не пробовала докричаться до кого-то из обитателей края песка и камня, но сейчас у нее получилось. Эльдар даже листы разронял.
- Эльдар, - повторила Лали. Ее голос был медом горьких болотных трав и прохладной росой, и, наверно, никто бы не услышал в нем сухого скрежета костей и тяжелого духа гниения. – Эльдар, приди ко мне.
- Лиза? – Эльдар вышел из-за деревянного животного на четырех ногах и подошел к стеклу. Казалось, что он стоит здесь, в лесу, у ручья – ощущение проникновения из одного мира в другой было полным. Лали даже потребовалось закрыть глаза и снова их открыть, чтобы убедиться, что наличие Эльдара в ее мире – иллюзия.
- Лали, - сказала русалка и увидела зверя.
Ей понадобилась вся ее сила духа, чтобы не заорать от ужаса.
Зверь был огромен и страшен – когда-то подобные ему населяли лес, внушая панический трепет всем его обитателям. До сих пор о них, умеющих делать живое неживым, ходили жуткие рассказы среди жителей этих мест. Милостью Иисуса-на-болотах, чьи зеленые звезды-провозвестницы сейчас отражались в переливах воды ручья, звери были истреблены, но один остался и пристально всматривался в Лали бешеными темными глазами.
Он нужен владыке, чтобы убивать, править и ужасать, подумала русалка. Сила скверноловов, мощь йэкудли, даже власть землестрашцев – ничто перед ним. И сейчас зверь стоял в ручье, и Лали никак не могла убедить себя в том, что это лишь туман и морок.
А потом Эльдар взял русалку за плечи и притянул к себе. Зверь пронзительно пах смертью, и Лали не знала, где чудовище, где человек и где теперь она – все трое переплелись в туго смотанный клубок. Это я буду лежать на дне, в иле и водорослях, успела подумать Лали, и ночь взорвалась болью и тысячей осколков, впившихся в ее тело.
Эльдар рванул Лали вперед и вверх и оставил истекать кровью между мирами. Русалка повисла в воздухе, не чувствуя ничего, кроме боли, и одновременно постигая все: и зверя, медленно слизывавшего кровь с ее плеча, и бусины миров, нанизанные на пульсирующую, налитую гноем нить, и Древних Богов за краем всех реальностей, которые вечно играли в кости, забыв и об игре, и о ставках. На дне великого моря ворочался, пробуждаясь, древний змей, лес бурлил тысячей голосов, запахов и душ, а Лали беспомощно болталась между жизнью и небытием, и безумно хихикающий Иисус-на-болотах не торопился прийти ей на помощь.
- Хочешь сюда? – спросил Эльдар и медленно потянул Лали вперед. Осколки зеркала неспешно раскраивали ее тело, и тяжелые капли крови падали вниз, в ручей. – Или обратно? Что тебе нужно?
- Владыка велел… призвать тебя, - проговорила Лали. – Владыка сказал, что ты ему нужен.
Эльдар улыбнулся, но в улыбке не было ничего живого. Так мог бы улыбаться Великий Мор, шагая с косой по миру.
- Yahaschere imili foram, - откликнулся Эльдар, и зверь, жадно лакавший кровь русалки, оскалился сотней изломанных клыков. – Передай, что я приду.
***
После видения разбившегося лайнера Лиза стала бояться снов. Об этом никто не знал, кроме Эрика: Лиза совершенно случайно проболталась ему о том, что пьет кофе литрами, чтобы заснуть уже на рассвете. Эрик поставил пару простеньких заклинаний, которые действительно помогли Лизе спать как убитой без всяких снов – но то ли их срок действия иссяк, то ли Лизе в самом деле следовало увидеть будущее, потому что сон все-таки пришел.
Во сне Лиза ехала через город в сторону дома Эльдара, сидя в роскошном алом спорткаре, думала о том, что давно пора поменять машину на что-то более спокойное и что она видеть не желает Эльдара, но бизнес есть бизнес – им предстояло вместе решить достаточно крупное дело. На правой руке Лизы красовалось крупное обручальное кольцо из белого золота с россыпью бриллиантов – и кольцо, как и машина, сейчас раздражало владелицу тоже.
Она заподозрила неприятности сразу же, остановившись возле ворот Эльдарова дома. Ворота были открыты, и охранник, сидевший в будочке, бессмысленным взглядом таращился в газету, лежавшую на коленях, и никак не реагировал на появление спорткара Лизы. Покинув машину, Лиза вошла в ворота и заглянула в будочку. Охранник не уделил жене своего работодателя ни капли внимания – он выглядел спятившим, и Лиза, мысленно прикоснувшись к его вискам, убедилась в том, что Миша Гулайтис, подающий надежды знахарь, действительно лишился рассудка.
И Лизе стало страшно. Дом, утопавший в бело-розовой пене цветущих абрикосов, вдруг словно оскалился на нее, словно уверял: голубушка, свихнувшийся охранник – это еще мелочи. Зайди, взгляни, у меня много сюрпризов. А потом мы прекрасно проведем вместе время. Все вместе.
Потом сон перебросил Лизу от будочки охранника в гостиную дома. В гостиной же царил самый настоящий хаос, словно по ней прошел смерч, безжалостно разметавший мебель, книги из шкафов, мелкие магические мелочи, похожие на сувениры из дальних стран. Лиза сделала несколько шагов – под ногами захрустело стекло – и увидела лежащего на полу Эльдара. Его слепой взгляд был устремлен в потолок, на ухе запеклась струйка крови, и изломанное тело лежало как-то настолько жалко и неумело, что Лиза с внезапной ясностью поняла – Эльдара убили, и это не какая-то обратимая магия, он умер навсегда.
Она заорала так, что, должно быть, перебудила половину общежития. Во всяком случае, Вера и Мася вскочили со своих кроватей так же резво, как и Лиза, которую натурально сбросило на пол.
- Ты чо вопишь? – Мася недовольно терла левый глаз, разрушая заготовленный с вечера макияж. Вера хлопала Лизу по щекам, а сама Лиза никак не могла понять, где находится, откуда в доме Эльдара вдруг взялись ее соседки по комнате и куда, собственно, делся труп. Наконец, явь переборола видения, и Лиза села на кровать и заплакала. Мася увидела, что размазала косметику, и раздосадованно проворчала:
- Тьфу ты, кобыла припадочная. Глаз перекрашивать из-за тебя.
Вера, которая не красилась в принципе и не собиралась идти на две первые пары, отнеслась к внезапному подъему гораздо спокойнее соседки.
- Ты чего, Лиз? Приснилось что?
- Эльдара убили, - прошептала Лиза. На какой-то миг сон и явь смешались, и она была свято уверена в том, что Эльдар сейчас лежит в разгромленной гостиной, и что ты ни делай – помочь ему невозможно. – Вер, Эльдара убили.
Вера, которая, как и остальные обитатели общаги, была в курсе магических способностей Лизы (Лиза не так давно приворожила к Вере преподавателя по современному русскому языку, который теперь радостно закрывал глаза на все прогулы объекта своей внезапной страсти) нисколько не удивилась сказанному и отнеслась к словам соседки совершенно серьезно.
- Позвони, проверь, - спокойно сказала она. – Не ответит, так поедем туда. Может, ментов надо вызывать, раз убили.
Мася покачала головой и полезла в тумбочку за салфетками.
- Колдуны, б****, - буркнула она. – С вами, я смотрю, хрен выспишься. Я б на месте Эльдара вашего сама себе башку об дерево разбила, чтоб ваших рож не видеть.
- Поддувало завали, - равнодушно посоветовала Вера. – Лиз, давай звони уже. Надо решать, ехать или дальше спать.
У Лизы уже два месяца был собственный сотовый телефон, стильная Нокия, предмет голодной зависти всего общежития. Набрав номер Эльдара, Лиза долго слушала гудки, смотрела в окно, где тихо начинало розоветь утро, и знала, что ей никто не ответит, а значит, Вера права, и надо быстро собираться и ехать. Когда она окончательно потеряла надежду, Эльдар все-таки снял трубку и сонным голосом осведомился, кто это такой добрый его будит в пять утра.
Лиза еще никогда не чувствовала такого облегчения. С плеч свалился, по меньшей мере, пик Коммунизма.
- Это я, - сказала она. – У тебя все в порядке?
Эльдар сонно усмехнулся.
- Привет, Лали. Чего не спится в ночь глухую?
Вера и Мася вопросительно смотрели на Лизу. Она показала им большой палец – дескать, все в порядке – и отвернулась к окну.
- Лали?
- Так, заглядывала одна знакомая, - Эльдар усмехнулся. – Что случилось?
Лиза подумала, что по всем канонам жанра ей полагается почувствовать укол ревности. Но укола не было, и она не могла этому не порадоваться. За окном сползало к горизонту огромное созвездие с крупными зелеными звездами, и Лиза почему-то знала его название: Древо Болотного Господа. Созвездия не могло здесь быть: Лиза зажмурилась и, когда открыла глаза, увидела, что чужие звезды исчезли.
- Мне приснилось, что тебя убили, - призналась она. – Я пришла, а ты…
- Сны редко говорят правду, - грустно заметил Эльдар и велел: - Не смотри в окно. Ты ведь смотришь?
Лиза кивнула, словно он мог ее увидеть. Подхватила со стула халат и вышла в коридор – соседки за спиной дружно вздохнули с облегчением. Общежитие уже просыпалось: на кухне кто-то успел поставить чайник и кастрюлю с водой для пельменей, в душевой шумела вода, и на лестнице, где обычно торчали курильщики, маячила чья-то тень.
- Почему не смотреть?
- Миры сдвигаются, - серьезно сказал Эльдар. – Это не страшно, но неприятно. Слушай, если, кроме моей смерти, ничего интересного больше нет, то иди спать. У меня сегодня важный день, хочу отдохнуть.
Вот теперь Лизу пронзило пониманием. Зеленое созвездие, миры сдвигаются, шнурок на ботинке Эльдара так и не появился…
- Сегодня? – прошептала она внезапно севшим голосом. – Сегодня?!
- Да, - откликнулся Эльдар. – Грань между мирами максимально тонка, и йэкудли уже готовы идти по следу. А я принесу смерть, неизбежную и неотвратимую. Так что иди спать. Позвоню вечером.
Из трубки потекли короткие гудки. Лиза выключила телефон и несколько минут стояла в коридоре, не зная, что делать дальше. Потом она решительно тряхнула головой и пошла одеваться.

[LoShafran]

Глава третья
Лига дождя
На солнце, укутанное шалью серых облаков, можно было смотреть, не щурясь, - как на луну. Оно висело в небе лужицей расплавленного олова. Пока Эльдар смотрел, на пыльный асфальт упали первые капли, но до настоящего ливня было еще далеко: он только зарождался там, где у горизонта ворочалась и закипала тьма. Йэкудли на границе миров раскрывали слипшиеся перепончатые крылья. Ливень готовился вынести их сюда, чтобы первый же глоток земного воздуха сжег их губчатые легкие и вылил на землю отравленной влагой.
Эльдар стоял возле заброшенного двухэтажного барака на окраине города. Жители давно покинули эту паутину прихотливо искривленных переулков, в домах никого не было, и только ветер бродил по опустевшим комнатам и хлопал дверями, поднимал пыль на полу и царапал стены с облетающими обоями. Прислонившись к неровной кирпичной кладке стены, Эльдар смотрел, как грозовой фронт наползает на город, как первые всадники мчатся по небу в сторону центра, и копья молний в их призрачных руках готовы поразить цель. Эльдар любил такую погоду: в дождь ему всегда хорошо колдовалось, как, впрочем, почти всем турьевским магам. Он знал, что сейчас местная лига дождя готовится проводить ритуалы – каждый свои, разумеется – и не собирался медлить.
Левое запястье следовало разорвать без металла, стекла и камня. Эльдар собрался с духом и, поднеся руку ко рту, рванул кожу зубами. Вкуса крови, хлынувшей на язык, он не почувствовал.
Платок, сотканный Погремыкиным, выскользнул из кармана и уткнулся в рану всем своим скомканным тельцем. Сверху загрохотало – тысячи небесных барабанов раскололи тревожную тишину, и Эльдар увидел первых летящих вниз йэкудли, посланников Параллели.
Миры соединились, и началась гроза.
Эльдар моментально промок до нитки. Нашаривая в кармане шнурок от ботинка, чтобы перевязать сгибельника из пропитанного кровью платка, он не чувствовал ничего, кроме смертельной легкости, поднимавшей над землей. Готовый сгибельник упал в лужу и тотчас же поднялся на ноги, дрожа от нетерпения и готовности выполнить задание. Слова на древнем языке магов царапали глотку – Эльдар, упавший на колени, выхаркивал их в мир, и злость, распиравшая его грудь, постепенно утекала – так вода стекала из чудом уцелевшей гнутой водосточной трубы. Сгибельник рос, становясь плотью от плоти и кровью от крови своего создателя и мстителя.
- Иди, - прошептал Эльдар. Слово лопнуло в горле и измазало кровью губы. – За тебя уплачено сполна.
- Уплачено? – насмешливо спросили сзади. – Чем именно?
Эльдар обернулся и увидел Мамонтова. Владыка двух вселенных вышел из дома в своем подлинном виде – венценосная тень с черным провалом на месте лица, в нестерпимо сияющих серебряных доспехах и мантии, сотканной из болотной паутины. Среди фигурок, резьбой украшавших нагрудник, Эльдар увидел себя – маленького, распятого на тысячеглазом древе. Скверноловы медленно и со знанием дела выедали его внутренности.
Мамонтов небрежно взмахнул рукой, и Эльдар почувствовал, как обожгло грудь. Опустив глаза, он увидел, как рубашка рассыпается лохмотьями, а кожа вспучивается рыжими волдырями ожогов.
- Болотный огонь? – как можно небрежнее уточнил Эльдар. Боль была такой, что мир рассыпался перед глазами мелкими брызгами стекла, однако ему удалось встать и даже сделать пару шагов назад, туда, где в луже нетерпеливо прыгал сгибельник.
- Он самый, - Мамонтов щелкнул пальцами, и язык зеленого пламени, вырвавшийся из его ладони, лизнул Эльдара по предплечью. Это было всего лишь разминкой, Эльдар прекрасно понимал, что Мамонтов сейчас думает о том, как именно растерзать наглого выскочку. Болотный огонь – даже не цветочки. – Знаешь, сколько таких было? Я уже считать устал.
Под ногами дрогнула и поплыла земля, и Эльдар снова упал на колени – теперь уже не на городских окраинах, а в лесу, где деревья вместо ветвей скребли небо темно-зелеными щупальцами, и провозвестники Древних богов, многорукие обнаженные исполины, шагали по облакам. Владыка болот и тверди обошел Эльдара, и в шелесте его мантии по траве слышались вопли истязаемых существ. Эльдар смотрел и видел: корона, в которой золотой проволокой сцеплены отрубленные пальцы посягавших на престол, тяжелые латные перчатки с сотней шипов, поступь, от которой трясется земля – колоссальная воля и власть казалась непоколебимой. Не было силы, способной ее уничтожить.
Зверь, поднявшийся за плечами коленопреклоненного рыцаря в расколотых доспехах, скулил от ужаса, но не убегал.
- Ты мне нужен, - прошелестел владыка. Слова взвивались сухой мертвой листвой и падали в пепельно-серый снег, покрывавший макушки иззубренных травинок. – Но иногда я начинаю думать, так ли сильно ты мне нужен.
Земля вздрогнула снова. Ветви деревьев Параллели раскрылись тысячей глаз, глядя на того, кто дерзнул…
Эльдар зажмурился и открыл глаза. Он лежал в луже, дождь безжалостно хлестал по миру, и Мамонтов – в привычном человеческом виде, горбатый, могучий, седой – стоял и с любопытством смотрел, как лопаются гнойные волдыри на груди Оборотня.
- Тебя сильно испортили в лечебнице, - сообщил Мамонтов, присев на корточки рядом с Эльдаром. – Ты перестал понимать, когда к тебе обращаются по-хорошему. Я хотел тебе только добра, мальчик. А ты?
Эльдар не смог сдержать ухмылки. Какой добрый дядюшка, надо же…
- Убить моего брата – это желать мне добра?
Мамонтов дотронулся до его плеча – кротко, почти ласково, но Эльдар почувствовал, что горит.
- Я же его не убил, - улыбнулся Мамонтов. – Так, приморозил слегка, чтобы ты понял всю серьезность моего предложения.
Он убрал руку, и Эльдар подумал, что боится смотреть на плечо: по его ощущениям кожа и мясо выгорели там до костей. Томаш не хотел оттирать его с жижковской мостовой – так и не придется, Мамонтов собственноручно сожжет его заживо.
- Я мог бы не успеть, - произнес Эльдар. – И он бы умер на самом деле.
- Они, - уточнил Мамонтов. Ткнул Эльдара пальцем в грудь, и воздух в легких сразу же стал горячим и вязким. – Они. Где сейчас твоя ученица?
Эльдар пожал бы плечами – да сил не было. Силы утекали в лужу кровью, гноем и дождевой водой. Мамонтов неприятно усмехнулся, и Эльдар увидел, как во рту владыки мира сверкнул золотой зуб.
- Надо же, на семинаре. Ты тут, можно сказать, отправился спасать мир с саблей наголо, а она на семинаре, - Мамонтов сощурился, словно высматривал, что именно делает Лиза. – Фонетический закон редукции гласных, как интересно…
Эльдар закрыл глаза. Пальцы изувеченной руки дрогнули, пытаясь сжаться в кулак – Мамонтов заметил это и ухмыльнулся снова.
- А, так вот от чего тебе больно по-настоящему, - довольно произнес он. - От того, что любовь тоже сила, которую нельзя недооценивать. А ты знаешь, на кого девочка положила глаз? Сейчас вот сидит на семинаре и не про закон редукции гласных думает – а о том, как бы написать ему смс. И что именно написать. А ты тут живьем горишь, - рука Мамонтова небрежно похлопала Эльдара по животу и груди, оставляя огненные отпечатки. – Ну, не упрямься. Твое счастье, что ты мне нужен. Хоть кому-то в двух мирах. Потому что тот, на кого девочка положила глаз, не имеет ничего против.
Во тьме мелькали цветные картинки, и Эльдар выхватывал то одну, то другую – так гадатель ловит карты из рассыпанной по воздуху колоды и читает судьбу. Звезды Древа Болотного Господа проступали на дневном небе. Владыка в тяжелой мантии занес ржавый меч над головой умирающего рыцаря.
Что он там сказал? Что любовь тоже сила?
- Любви нет, - улыбнулся Эльдар окровавленными губами. – Нет и не нужно.
Он знал: занятый убийственной болтовней Мамонтов не видит того, что происходит за его спиной. Он знал: увлеченный пыткой и мучениями очередного терзаемого, владыка мира не замечает того, что сгибельник заносит руку.
- Потому что смерть не любит. А я и есть смерть.
И сгибельник нанес удар. А зверь, выросший за плечами рыцаря, бросился и сбил владыку с ног. Пласт земли дрогнул и пополз, словно оба мира хотели сбежать прочь, сорвавшись со своих орбит. На мгновение в прорехе среди исходящих ливнем туч мелькнули крылатые тени: посланники Болотного Господа летели отторгать души от тел.
Потом стало темно.
Когда Эльдар пришел в себя, то ливень уже закончился, солнце сметало ошметки туч с неба, и капли, срываясь с карниза заброшенного дома, звонко пели веселую незатейливую песенку. Ручей увлек остатки сгибельника – грязную мятую тряпку – в канаву и дальше, где Эльдар уже не видел его.
Рыцарь в расколотых доспехах лежал на земле и не шевелился. Снег на его окровавленном лице не таял. Зверь отступил от рыцаря и, опустившись на траву, свернулся в клубок, бормоча негромкие жалобы. В его груди, дымясь, чернела свежая рана, и зверь знал, что все кончено – как для него, так и для владыки, который стал ворохом костей и веток после того, как зверь разорвал ему горло и хлебнул крови.
Корона уцелела, но в ней больше не было того ужаса, каким владелец наделял ее. Груда мусора, не больше; поднимаясь, Эльдар зацепил ее, и она рассыпалась. Мертвый Мамонтов – окровавленная неопрятная туша – лежал в грязи: сгибельник нанес удар одновременно со зверем, а такого – двойной атаки в двух мирах – владыка не выдержал. Эльдара качнуло, и он привалился к стене дома, чувствуя, как рот наполняется кровью.
Зверь скулил, тихо и жалобно. Выйдя из-за деревьев, Лали подошла и, сев на землю, устроила огромную уродливую голову умирающего чудовища у себя на коленях.
- Я тебе песенку спою, - мягко сказала русалка. – И ты уснешь.
И она запела: мягко, негромко, гладя зверя по грязной клокастой шерсти. Зверь проворчал что-то неразборчивое и закрыл глаза. Вскоре он умер; тогда Лали смахнула неожиданную слезинку со щеки и ушла в лес, к ручью. Милостью Иисуса-на-болотах род чудовищ был истреблен окончательно, и два мира разошлись по своим путям.
Эльдар тоже это понял и вздохнул с облегчением. Теперь следовало прочесть несколько заклинаний, дающих дополнительные силы, но язык не ворочался, а перед глазами маячила серая завеса. Ее тяжелые крылья сомкнулись, и Эльдар погрузился во тьму.
И он не увидел, как в переулок, осторожно перепрыгивая через лужи, чтоб не замочить дорогую обувь, вошел Томаш. Уважительно цокая языком, чешский маг обошел труп Мамонтова, качая головой и приговаривая что-то неразборчивое. Затем он подцепил одну из косточек, составлявшую корону, и осторожно убрал в карман. Лежащий у стены Эльдар заинтересовал европейского гостя в последнюю очередь: подойдя вплотную, Томаш навскидку оценил его состояние и полез в карман за телефоном.
- Скорая? – уточнил он, когда ему ответили: - Тут поножовщина, человека ранили. Кимовский переулок, пять. Да, во дворе. Приезжайте.
***
Мамонтов не солгал, когда говорил, что Лиза сидит на семинаре. Не солгал он и тогда, когда говорил про сообщение, которое она обдумывала. Он только умолчал о том, что с утра Лиза и Вера взяли такси и рванули к дому Эльдара.
Сидевший на воротах охранник, тот самый Миша Гулайтис, которого Лиза видела во сне совершенно лишенным рассудка, сообщил, что господин Поплавский ушел полчаса назад. Нет, куда именно отправился, не сказал. Нет, когда вернется, не сообщил. И вообще, он не имеет привычки докладываться. Нет, Эрик Сергеевич здесь вообще не живет и бывает только в гостях. Если есть вопросы, звоните на сотовый, а у него, Миши, и без того дел полно.
- Ага, вон кроссворд негаданный лежит, - съязвила Вера, ткнув пальцем в номер «Тещиного языка», лежавший у охранника на коленях. Миша скорчил ей выразительную гримасу, но отвечать ничего не стал. – Лиз, он трубку так и не берет?
- Нет, - ответила Лиза. Все ее попытки дозвониться до Эльдара снова оказались тщетными.
- Жив – и то ладно, - со своеобычным здравым смыслом сказала Вера. – Ладно, трамваи уже ходят, поехали в универ. Поучимся, что ли, чего утру пропадать?
Лиза не могла не признать ее правоту. Семинар по фонетике, на которую она не заглядывала уже месяц, был очень кстати в плане переключения мозгов с ненужной маеты на нормальную работу.
Впрочем, фонетический закон редукции гласных, на котором дружно зависла вся группа, нисколько не помог Лизе успокоиться. Преподавателя она почти не слышала, крутя под столом телефон и думая, что надо написать Эрику – уж он-то должен был хоть что-то знать о планах Эльдара. Лизе было известно, что Эрик вернулся в город два дня назад, но они пока не виделись.
«Привет. Ты не знаешь, где Эльдар? Не могу его найти».
- Голицынская! – окликнул ее преподаватель. Вера, которая вздремнула рядом, даже вздрогнула и судорожно принялась листать тетрадь с лекциями, имитируя бурную деятельность. – Уберите телефон уже, имейте совесть.
Лиза послушно спрятала сотовый в карман и уткнулась в учебник. Буквы казались натуральной китайской грамотой. Если Эльдар сейчас в самом деле идет убивать Мамонтова…
Телефон зажужжал, сообщая о пришедшем сообщении. Лизе показалось, что в ее живот проникла тяжелая холодная рука и принялась неторопливо перебирать внутренности.
«Нет. Позвонил ему, он не берет трубку».
Лиза сгребла тетради и учебник, подхватила сумку и выбежала из аудитории, игнорируя удивленный оклик преподавателя. Пусть – красный диплом ей и так и так не светит, да и какая учеба может быть на уме, если возможно в эту самую минуту Эльдар умирает – а она даже не знает, где он и как ему помочь.
Сев на скамейку под кленом во дворе института, Лиза убрала-таки вещи, отдышалась и попробовала привести мысли в порядок. К поединку с Мамонтовым Эльдар готовился – это раз. Он не лыком шит, пусть даже и первого посвящения, - это два. Чем она, Лиза, сможет ему помочь? Разве что красиво умрет рядом; по слухам, это было бы вполне в духе властелина мира – вдумчиво и со знанием дела убить ее на глазах у Эльдара.
На асфальт упали первые капли дождя – Лиза не захватила зонта, но перспектива промокнуть до нитки ее оставила совершенно равнодушной. А вот молодой преподаватель философии, который шел с пары, уныло глядя на укутанное тучами небо, обрадовался, когда к нему подошла студентка-второкурсница и предложила зонт – так они и пошли вдвоем на трамвайную остановку. Лиза смотрела им вслед и растерянно думала о том, что не сможет укрыть Эльдара от дождя – но вот протянуть зонтик вполне в ее силах.
В небогатом арсенале заклинаний, которые она выучила у Аннушки, была «Нить Ариадны» - маленький энергетический клубок, который пускался по следу нужного человека и неминуемо приводил туда, куда нужно. Сосредоточившись, Лиза проговорила несколько слов на древнем языке магов и дунула на ладонь. Сперва ничего не происходило, но потом она увидела тонкие нити, нестерпимо сияющие голубым холодным светом и свивающиеся в клубочек. Клубок подпрыгнул над ее ладонью и бодро поскакал по дороге. Закинув на плечо сумку и ежась от падающих капель дождя, Лиза бросилась за ним.
Когда клубок вывел ее к Эльдару, ливень успел закончиться, и солнце засияло так радостно, словно невероятно соскучилось, сидя за тучами. Вбежав за клубком в проулок на окраине, где толпились давно покинутые жителями полуразрушенные бараки, Лиза увидела милицейскую машину и карету скорой помощи. На земле у дома лежало чье-то громадное тело; Лиза всмотрелась – дорогой костюм, ботинки из натуральной кожи, тяжеленная золотая печатка на пальце… Мамонтов?!
Она остановилась, словно наткнулась на невидимую преграду. Значит, у Эльдара получилось? Одного взгляда хватало, чтобы понять: Мамонтов мертв, с такой обугленной дырой в спине быть живым невозможно, пусть ты хоть сотню раз величайший маг всех миров. Но где Эльдар?
- Гражданочка, поворачивайте отсюда, - равнодушно посоветовал молодой милиционер, выглядевший невероятно уставшим, несмотря на раннее утро. Видя, что Лиза и не думает уходить, он счел нужным добавить: - Идите, идите. Тут человека убили.
Лиза сделала шаг назад и обернулась к «скорой». Там двое врачей поддерживали кого-то третьего, этот третий почему-то никак не хотел устраиваться на сиденье и все время порывался встать. Его темный силуэт почему-то внушал жалость и безотчетный страх. Лиза подошла поближе, всмотрелась.
- Эльдар, - негромко позвала она. – Эльдар, это ты?
Силуэт дрогнул. Подался вперед – и это действительно был Эльдар: грязный, оборванный, с мазками чего-то рыже-красного на груди и плечах. Когда Лизе стало ясно, что это ожоги, то она окончательно поняла, через какой страх и какую боль Эльдар прошел только что. Некоторое время он не двигался – просто смотрел на нее. Милиционеры замерли над трупом Мамонтова, врачи застыли в машине; по привычке приморозив течение минут, Эльдар смотрел на Лизу, и от этого тяжелого безжизненного взгляда ей стало настолько жутко, что сердце едва не выпрыгивало. Так могла бы смотреть смерть за мгновение до того, как коса перережет пульсирующую нить жизни.
- Лиза, - негромко промолвила смерть. – Не думал, что ты придешь.
***
Он действительно меньше всего ожидал увидеть Лизу. Карету «скорой» и милицию – обычную, человеческую – тоже. Забрав корону владыки мира, Томаш бесследно исчез, и Эльдар крепко сомневался, что чешский маг пригласит его на церемонию коронации. Похоже, Томаш понял, с кем действительно имеет дело: понял и испугался.
Человеческая милиция попыталась задавать вопросы. У Эльдара хватило сил, чтобы отвести им глаза: теперь они смотрели в его сторону, но не видели. А вот для медиков Эльдар уже ослаб. Те сумели усадить его в машину и быстро сделали какие-то уколы, постоянно задаваясь вопросом, как именно пациент сумел получить такие интересные ожоги – в девяностые они по долгу службы видели всякое, но это ведь отпечатки ладоней, да? Чем это вас так прикладывали, гражданин хороший? Эльдар посоветовал им избежать соблазна довести дело до вскрытия. Он вообще хотел встать и пойти домой – отлежаться, полечиться средствами из собственных запасов, может быть, прибегнуть к помощи Гамряна…
А потом пришла Лиза. Которая, по словам Мамонтова, сидела сейчас на семинаре и писала сообщения его брату.
- Ты…, - начала было Лиза, но осеклась. И что тут можно было сказать? Ты жив? – это и так понятно. Ты убил Мамонтова? – ну вон он, валяется в грязи, старый лжец. Что еще спрашивать, когда во всех словах мира нет смысла.
Эльдар вышел из машины и несколько мгновений стоял неподвижно, запрокинув голову и подставив окровавленное лицо майскому ветру. Заморозить время в конкретной точке – плевое дело, гораздо проще, чем отводить глаза, но заклинание иссякало, и надо было что-то решать. Эльдар знал, что вернется домой, запрет все двери и будет приходить в себя, долго и мучительно вырываясь из старой шкуры.
Зверя больше не было. Он понял это только теперь.
- Эльдар, - позвала Лиза откуда-то издалека. Мамонтов знал в жизни толк, он был невероятно прав: любовь тоже сила, величайшая сила, и только глупец будет ее недооценивать. А Эльдар знал, что в его конкретном случае нет и быть не может никакой любви. Он изувечен долгими годами в лечебнице, искромсан на части постоянным наличием зверя за спиной и изломан силой и властью, которые имел, но не мог использовать.
Жалость? Пожалуй. Но жалость унижает. Обнять и плакать – это не для него.
Эльдар вздохнул и пошел к выходу из проулка. В соседнем дворе был припаркован его автомобиль, и оставалось надеяться, что транспорт не позычили. Это только кажется, что окраины пустуют: на самом деле здесь отирается столько народу, что мало не покажется. Лиза молча потянулась за ним, и Эльдар невольно радовался тому, что она сейчас держит язык за зубами. Когда они покинули место поединка, заклинание заморозки лопнуло. Милиционеры и врачи словно бы пробудились от долгого муторного сна и не сразу поняли, где находятся и что происходит вообще. Но Эльдар этого уже не видел. Машина обнаружилась на прежнем месте; открыв дверцу, он устроился на водительском сиденье и спросил:
- Тебя подвезти?
***
Зверь умер, но его тень осталась.
Когда Эльдар получил письмо от московского трибунала и прочел: «Уважаемый господин Поплавский! Трибунал ознакомился с ходатайством Большой европейской группы о вашем втором посвящении. Учитывая все возможные последствия, мы вынуждены ответить отказом» - то тень убитого зверя, клокастая, нервно дрожащая, встала за спиной Эльдара и схватила его за плечи бесплотными туманными лапами. Он еще успел удивиться тому, что внезапно стало холодно, а во рту появился привкус крови, а потом упал на колени, практически лишившись сознания от страшной головной боли, раскалывающей череп.
В клубе проводили концерт той самой группы «Сплин», которую Эльдар услышал ранней весной. Музыка ему неожиданно пришлась по душе, а в Турьевске любили Васильева – достаточно дорогие билеты на июльский концерт раскупили за пару дней, и сейчас зрители собирались внизу, у небольшой сцены. Промоутеры несколько минут назад получили от Эльдара окончательные распоряжения по поводу события и ушли; Эльдар оперся о сиденье кресла и попробовал встать, прекрасно понимая, что его никто не найдет в течение ближайших полутора часов, если он не доберется до аптечки, не бросит в рот горький кругляш таблетки и не поможет себе сам.
Аппитум, особая разработка одного из закрытых институтов по спецзаказу московского трибунала, на какой-то миг увеличил головную боль и заставил сердце колотиться в два раза быстрее, но затем все – и боль, и срывающийся пульс – ушло, словно кто-то протянул руку и опустил рубильник. Эльдар, бледный, насквозь мокрый от пота, поднялся с пола и сел в кресло. Чувствовал он себя на удивление хорошо, хотя прекрасно знал, что за этой волной эйфории и облегчения придет скорая расплата. Аппитум не давал организму новых сил, а просто резко мобилизовывал те, что уже были в наличии – завтра утром Эльдару предстояло лежать в кровати полным овощем.
Но это будет завтра.
Взяв письмо, Эльдар несколько раз перечитал скупые строчки, чувствуя за ними неописуемое ехидство. Пусть за Оборотня замолвил словечко сам Томаш, пусть таланты господина Поплавского ни для кого не секрет, пусть есть достаточно надежная информация о том, что он избавился от своей болезни – все равно не пустим, все равно раздавим, просто ради того, чтобы знал, у кого власть.
Есть такие люди, которых просто не любят. Без всяких причин.
Эльдар скривился и, вынув из кармана пиджака зажигалку, поджег письмо и бросил его в пепельницу.
Снизу донеслись аплодисменты и восторженные возгласы. На барабанах играет Сергей Наветный, на бас-гитаре Саша Морозов, на гитаре человек по фамилии Березовский, на флейте – Яник Николенко, моя фамилия Васильев. Эльдар смотрел, как письмо трибунала превращается в пепел и думал, что надо бы встать и выйти на балкон – прямо над сценой – остаться незамеченным и послушать музыку.
Сколько лет прошло, все о том же гудят провода,
Все того же ждут самолеты.
Девочка с глазами из самого синего льда тает под огнем пулемета.
Должен же растаять хоть кто-то…
Скоро рассвет, выхода нет, ключ поверни - и полетели.
Нужно писать в чью-то тетрадь кровью, как в метрополитене.
Выхода нет.
Выхода нет.
Клуб был полон – Эльдару казалось, что он смотрит на дно моря, а зрители и музыканты – не люди, а странные существа из далекого, непостижимого мира, неясные создания со своими мыслями, ценностями и планами, которые он никогда не сумеет принять и понять. Но была музыка, и Эльдару оставалось только смотреть и слушать.
Где-то мы расстались, не помню, в каких городах,
Словно это было в похмелье.
Через мои песни идут и идут поезда, исчезая в тёмном тоннеле.
Лишь бы мы проснулись в одной постели.
Зал пел вместе с Васильевым, и негромкий шепот флейты руководил ими – так Крысолов подносит к губам дудочку и уводит из города тех, кто ему нужен. Бас-гитара и барабаны задавали ритм – тот самый, в котором дрожало, почти выпрыгивая, сердце Эльдара. Наверно, хорошие песни тем и хороши, подумал он, что в них поется о тебе самом. Ты слушаешь и удивляешься тому, что создатель как-то умудрился заглянуть в твою душу и рассказать о тебе так, что ты не испугался, а обрадовался.
Припев зрители пели хором. Эльдар видел с балкона, как Лиза и Эрик в первом ряду фанзоны поют тоже. Почему-то он заметил их только теперь, словно его брата и девушку внезапно осветил луч осеннего солнца, широкий и яркий.
Мамонтов оказался прав. Он не солгал ни словом.
Эльдар усмехнулся. Все развивалось так, как и должно было. Случись что-то, выходящее за рамки его плана, он бы искренне изумился. Слушать музыку больше не хотелось. Эльдар покинул балкон и вышел в коридор, прикидывая, что делать дальше. В конце коридора, возле лестницы курила Кристина, эффектная крашеная брюнетка, стажерка, умудрившаяся за полторы недели перессориться чуть ли не со всем коллективом клуба. Эльдара она держала за психопата и садиста, откровенно презирала и не считала нужным это скрывать; вот и теперь наткнулась на него взглядом и скривилась. Ее мысль – ведь псих ненормальный, а какие деньжищи! – прочитали бы и те, кто не одарен магическими способностями. Эльдар подарил ей свою самую очаровательную улыбку и осведомился:
- Кристиночка, милая, а у тебя загранпаспорт есть?
Презрение в ее взгляде моментально растаяло. Теперь там плескалось растопленное сливочное масло.
- Конечно, Эльдар Сергеевич, - улыбнулась Кристина.
- Тогда собирайся. Через два дня летим в Берлин на биеннале. Любишь современное искусство?
Кристина подошла и, якобы смущаясь, взяла Эльдара за руку. Кокетство было настолько пошлым и наигранным, что Эльдар ощутил тошноту. Надо же, и ведь кто-то ведется на таких…
- Я, Эльдар Сергеевич, все люблю, - призналась она. – Особенно, когда приглашает такой человек, как вы.
«Дура, - подумал Эльдар. – Просто в моей личной ситуации четверка и квадрат – именно то, что надо».
***
Кристина его почти не раздражала: пара заклинаний – и она притихла, умолкла и вообще старалась не привлекать к себе внимания, что было достаточно трудно при ее внешности и манере одеваться. Когда Эльдар со спутницей появился в аэропорту, то Эрик, приехавший за полчаса до брата, вопросительно изогнул бровь. Чего-чего, а дамочку в леопардовом мини-платье, на невообразимых шпильках и с пятью чемоданами багажа он увидеть не ожидал.
- Не думал, что у тебя такие проблемы со вкусом, - задумчиво произнес Эрик. Эльдар скользнул взглядом по ожидающим, увидел Лизу, которая сидела у окна с журналом и старательно избегала смотреть в сторону наставника, и ответил:
- Это моя единственная проблема. Кристина, иди вон к той, рыженькой, посиди.
Девушка послушно отправилась туда, куда указано. Эльдар подумал, что так выглядят настоящие зомби, которых он никогда не видел: пустой взгляд, полная покорность и никакого выражения на лице. Впрочем, насколько он знал, девушка и до этого не отличалась живостью мысли. Эрик пожал плечами: дескать, ладно, каждому свое.
- Все нормально? – спросил он. Эльдар сунул руку во внутренний карман пиджака и вынул стеклянную флягу, изрисованную забавными дракончиками. Фляге было около трехсот лет, и она, как и ее содержимое, должны были сейчас сыграть очень важную роль.
- Давай, что ли, выпьем? За удачный полет? – предложил Эльдар и, не дожидаясь утвердительного ответа, открутил крышку и сделал глоток. Содержимое флаги сорвалось в желудок и взорвалось там огненным шаром; Эрик взял протянутую флягу и поднес к губам.
Теперь Лиза смотрела прямо на них, и Эльдар был уверен: она думает, что Оборотень решил отравить брата за шашни с его ученицей, но почему-то ничего не делала, чтобы ему помешать. Пассажиры рейса Москва-Берлин зашевелились – объявили посадку. Эльдар почти физически ощутил, что переступает некую очень важную черту и искренне понадеялся, что у него хватит сил пройти весь путь и не свалиться тогда, когда, фигурально выражаясь, по экрану пойдут титры.
- С богом, - сказал он и удивился тому, насколько устало и хрипло прозвучал его голос.
Потом, когда Эльдар пытался вспомнить свой полет в Берлин, у него ничего не получалось. Память подсовывала ему какие-то бессмысленные картинки, вряд ли имевшие отношение к самолету. Эльдар какое-то время пытался справиться с этим пестрым провалом в ленте событий, но потом махнул рукой на это бесполезное занятие. Сели в самолет, прилетели, высадились. Потом Эрик отвел глаза сотрудникам аэропорта, и вся четверка оказалась на летном поле – на траве рядом с высунутым серым языком взлетной полосы. Дальше Эльдар все помнил в деталях и прекрасно знал: забыть то, что с ними случилось, у него не получится. Никогда.
Трава пахла свежо и остро. Некоторое время Эльдар стоял неподвижно, глядя в небо – легкомысленно синее, ни единого облачка. Сейчас он невообразимо отчетливо ощущал те нити, которыми пронизан мир – нити, тянущиеся из прошлого в будущее. Кусочек паутины, натянутой над Берлином, наливался зловещим красно-черным цветом. Самолет из Екатеринбурга летел навстречу собственной смерти.
Эльдар закрыл глаза и увидел перед внутренним взглядом газетную страницу. Буквы стояли ровно, словно солдаты в строю: …самолёт Ту-154М авиакомпании «Ural Airlines», выполнявший рейс из Екатеринбурга в Берлин, столкнулся в воздухе с Boeing 757. Катастрофа унесла жизни всех, кто находился на борту обоих самолетов (152 человека, в том числе 98 детей). Диспетчер слишком поздно заметил, что два воздушных судна, находившихся на одном эшелоне 36 000 футов, опасно сближаются. Менее чем за минуту до момента, когда их курсы должны были пересечься, он попытался исправить ситуацию и передал экипажу российского самолёта команду снижаться…
Читать дальше Эльдар не стал. Нити событий невероятно отчетливо показывали то, что произойдет через полчаса: ошибка диспетчера – и самолеты сталкиваются почти под прямым углом, стабилизатор «Боинга» бьет по фюзеляжу «тушки» и разламывает ее пополам. Синие искры душ устремляются в небо.
Все кончено, капли возвращались в океан.
- Лиза, подойди ко мне, - негромко позвал Эльдар. Лиза, которая до этого что-то спрашивала у непривычно молчаливой Кристины, приблизилась и осведомилась:
- Мы сможем все исправить?
- Затем и ехали, - усмехнулся Эльдар. - Представь себе, что у тебя в руках штурвал. А событие, которое ты хочешь изменить – огромный лайнер. И тебе остается только взять и сделать это. Помнишь то, что я рассказывал тебе о перебросе массива энергии?
Лиза кивнула. Сейчас в ней невероятно отчетливо проступила прежняя студентка-ботанша, сосредоточенная и целеустремленная, смысл жизни которой заключен в учебе и учебниках.
Когда она в последний раз бралась за учебники?
- Работаем в паре. Ты и я. Я кручу штурвал, ты перебрасываешь отработанное через Эрика и Кристину. Когда пойдет отдача – а она пойдет – не становись на пути и не пробуй что-то сделать.
- Куда пойдет отдача?
Эльдар ухмыльнулся и указал на Кристину. Мельком подумал, что пять чемоданов ее барахла так и останутся невостребованными.
- Думаешь, зачем я ее сюда привез?
Лиза посмотрела на него очень выразительно. Казалось бы, пора привыкнуть к тому, что ее наставник на редкость беспринципная сволочь, а вот поди ж ты… Красно-черные нити над их головами завибрировали: будущее стало случаться. Эльдар обернулся и рявкнул:
- Работаем!
Потом он стиснул запястье Лизы так сильно, что едва не сломал.
- Эрик, держи девчонку. Пойдет отдача – не перенаправляй, сгорим тут все.
Брат послушно взял Кристину за руку. В его взгляде мелькнуло что-то похожее на понимание того, что затеял Эльдар на самом деле. Гамбит, мелькнуло в голове Эльдара. Отдаем фигуру – получаем игру. Обычный гамбит.
Он никогда не играл в шахматы. Даже в руки не брал.
Когда в небе появились оба самолета, Эльдар был готов.
- Прости, - промолвил он едва слышно и рванул гудящую красную сеть над городом.
***
Спустя сорок минут, когда все закончилось, последние пассажиры покинули самолеты, и два автобуса двинулись к зданию аэропорта. Лиза сидела в траве, бездумно смотрела, как возле лайнеров возятся маленькие человеческие фигурки – технический персонал, должно быть – и в голове было пусто и звонко. Внезапно нахлынувшая волна тоски накрыла ее с головой и смыла все мысли и надежды, не оставив ничего, кроме усталости.
У них получилось, хотя – вот хоть убей – она не могла вспомнить, как. Самолеты приземлились без проблем. Сто пятьдесят два человека, из них девяносто восемь детей никогда не увидят бескрайний летний луг в стране мертвых. Во всяком случае, не сейчас. И не настолько страшно. Лиза видела, как золотистая паутина сети, которой Эльдар опутал российский самолет, дотлевает в траве. Огненные искорки угасали в волосах мертвой Кристины, беспомощно раскинувшей руки. Кончики пальцев девушки потемнели.
Представь себе, что у тебя в руках штурвал. А событие, которое ты хочешь изменить – огромный лайнер. И тебе остается только взять и сделать это.
Кто это сказал?
В ушах звенело. Эльдар, сидевший в стороне, похлопал по карманам ветровки и выудил пачку сигарет. Пальцы не слушались его, и первую сигарету он сломал. По щекам Эльдара катились слезы, и Лиза смотрела и никак не могла поверить в то, что он плачет.
Звон в ушах нарастал. Лиза встала – покачнулась, но устояла на ногах – и сделала шаг к Эльдару. Теперь она видела картину полностью, и на какое-то время у нее словно сместился фокус понимания: Лиза не могла поверить, что сейчас и здесь – это именно сейчас и здесь, а не тогда в ее сне, когда она увидела Эльдара мертвым.
Черт возьми, но кто из них..? Лиза пошла к лежащему в траве человеку – словно пробивалась через тяжелые пласты темной воды, и каждый шаг, который она делала, отрезал ее от прошлого. Того прошлого, в котором все было хорошо. Пусть недолго, пусть самую малость, но было.
Потому что теперь она знала ответ.
Отдача от ритуала прошла сперва через Кристину, а потом через Эрика. Эльдар специально поставил их вместе. Он все давно обмозговал и все предусмотрел.
Ноги подкашивались. Мертвый Эрик лежал на земле, разноцветные глаза смотрели ввысь – туда, где на посадку заходил очередной лайнер, а кожа на переносице почернела: отдача уничтожила главный энергетический узел, у Эрика не было никаких шансов.
Интересно, знал ли он, что брат принесет его в жертву, когда ритуал начался? Или до последнего думал, что все кончится хорошо? Лиза опустилась на траву рядом – силы окончательно покинули ее. Даже думать было тяжело.
- Поплачь, - глухо произнес Эльдар откуда-то издалека. – Станет легче.
Лиза почувствовала, как от накатившей ненависти сводит челюсти. Гамбит, как в шахматах. Лиза не играла в них, но общее представление имела. Отдали фигуру – получили результат. И она, Эрик, Кристина были всего лишь немыми и послушными фигурками на доске. Гроссмейстер все продумал, он все знал заранее, а у нее сейчас нет сил даже для банальной пощечины. Должно быть, Эльдар предусмотрел и это тоже.
Она действительно заплакала. Что еще оставалось делать?
***
Если раньше московский трибунал ограничивался отписками на все заявления Эльдара, то теперь его вызвали в столицу для личной беседы, и он прекрасно знал, каким должно быть ее окончание. Беседовать господа главные маги предпочитали на крыше общежития университета Дружбы Народов. Вид на столицу оттуда был просто изумительный, а энергетический разлом, проходивший аккурат под зданием, давал собравшимся возможность качественной подпитки по мере надобности.
Встречу назначили вечером. Поднимаясь на крышу в лифте, Эльдар рассматривал местный пестрый народец, еще не разъехавшийся по домам после сессии, и думал так себе, ни о чем. Индианка с раскрашенными мехенди руками, ехавшая со второго этажа на восьмой, смотрела на Эльдара более чем заинтересованно. Он бросил на нее беглый взгляд: ага, из семьи колдунов. И сама ворожит по мелочи. Впрочем, бог с ней, тут впереди уйма интересного…
Девушка хотела было обратиться к нему, но промолчала. Вышла на своем восьмом.
Вечерняя туманная столица была чудо как хороша. Эльдар подумал, что потом обязательно останется на крыше, полюбуется видами – конечно, если у него будет это самое «потом». С трибунала станется сбросить его с крыши, он ведь изрядно раздражает их одним своим наличием в мире. Азиль и Максим, славная парочка, накинут на него заклинание, которое называется Терновый венец – и он шагнет вниз. Как говорится, и добровольно, и с песней.
Максима среди собравшихся не было, и Эльдар невольно вздохнул с облегчением. Может, падение и отложат.
- Добрый вечер, господа, - промолвил Эльдар. Азиль швырнул под ноги окурок и проехался по нему носком туфли. Когда-то давным-давно Азиля звали Павлом Петровичем – Эльдар не знал, откуда в голове возникла эта информация. Должно быть, именно этим движением маг добивал врагов…
- Добрый вечер, Эльдар, - откликнулась Маша. Единственная женщина в трибунале, по слухам, личная гадательница последнего государя императора, отчеством так и не обзавелась. Несмотря на почтенный возраст, так и была Машей. – Мы получили твой запрос относительно второго посвящения. В очередной раз…
Эльдар натянуто улыбнулся.
- Я должен давно понять, что мне тут нечего ловить, - сказал он. – Но все лезу и лезу. Я очень настырный.
- Я не говорила ничего подобного, - промолвила Маша. Сегодня все решала она: остальные, даже великий Азиль, были простой декорацией. – У трибунала не было уверенности в том, что второе посвящение в твоем случае будет целесообразным. Наши европейские коллеги придерживаются иного мнения, но у них свой подход, в Европе кого только не посвящают…
- Трибунал сомневается в моих способностях? – перебил ее Эльдар. – После Мамонтова и самолета?
Маша вскинула руку, словно пыталась заставить его замолчать. Выражение ее лица было очень красноречивым, и Эльдар счел нужным закрыть рот. Хотя бы на время.
- Суть посвящения не в том, чтобы красоваться своими способностями, - сухо сказала Маша. Маленькая, седая и невероятно энергичная, она, как было известно Эльдару, много лет преподавала алгебру в школе, просто в качестве хобби. Манера поучать, должно быть, останется с ней навечно. – Ведьмаки и ведьмы могут жить для себя. А маги – нет. Маги принадлежат не себе, но миру, и живут для мира.
- Ради этого и погиб мой брат, - с искренней горечью промолвил Эльдар, глядя ей в глаза. – Я уже слишком много потерял – как раз для мира. Если сто пятьдесят два спасенных человека не имеют для трибунала никакой ценности, то все, что вы делаете, лишено смысла. И все, что вы говорите – ложь.
Азиль скривил губы в усмешке. Пальцы искалеченной руки шевельнулись, словно готовились бросить в Эльдара сеть заклинания. А подарочек от Азиля был бы заковыристым и очень неприятным.
- Помолчи, а? – ворчливо произнес он. – Как из леса, честное слово…
Эльдар отдал ему поклон. Как обычно в сложных ситуациях, его пробило на какое-то нервное шутовство. Некстати вспомнилась Кристина – черноволосый призрак встал на краю крыши и укоризненно посмотрел на Эльдара. «Я ведь ее просто использовал, - печально подумал он. – Принес в жертву. Глупая склочная девка, которую никто никогда не будет искать».
- Да, мы думали, что допускать тебя до посвящения, по меньшей мере, неразумно, - с нажимом сказала Маша. – Но история с лайнером лично меня переубедила. Эльдар, я разрешаю тебе пройти второе посвящение. Если ты готов, то сделай два шага к Азилю и сними все металлические предметы.
Эльдар думал, что обрадуется. Но, к его удивлению, в душе ничего не шевельнулось.
Призрак Кристины медленно таял в вечернем воздухе.
***
Я тебя ненавижу, Эльдар. Ненавижу. Не подходи ко мне, убью. Я не шахматная фигурка на твоей доске.
Осенняя Прага понравилась Эльдару куда больше весенней. Золото листвы настолько гармонично сочеталось со смуглыми стенами домов, что Эльдару хотелось просто смотреть – впитывать в себя осень, умиротворение и тишину. Он неторопливо шел по Карлову мосту, и туристы каким-то чутьем понимали, что лучше уступить дорогу этому седеющему, дорого одетому человеку с тростью.
На память о вечере на крыше общежития у Эльдара осталась легкая хромота, но он знал, что это пройдет, и был уверен, что легко отделался.
В качестве гостинца для Томаша Эльдар привез знаменитые турьевские пряники. Встретиться лично им так и не удалось. Секретарша рассыпалась в извинениях, но до босса не допустила: пан Томаш сожалеет, но очень, очень занят. Да, спасибо, я передам пакет. А это вам от него.
Запечатанный конверт Эльдар убрал во внутренний карман пиджака и ушел. Визит вежливости удался.
Ты был прав. Не знаю, насколько мы все уроды… но ты точно урод. Ты убил Эрика – просто ради того, чтобы потешить самолюбие. Приспичило. Конечно, после трагической смерти брата тебе никто не отказал бы в посвящении. Людей спасал, единственным родным человеком пожертвовал. Кем надо быть, чтобы снова дать тебе от ворот поворот…
В последнее время с Эльдаром все общались по переписке. Лиза съехала из общаги, и ее соседка передала ему небрежно сложенный листок, выдранный из девичьего блокнота. На полях были сиреневые цветы и сердечки.
Ненавижу. Убирайся из моей жизни. И не появляйся.
Ненавижу.
Ненавижу.
Трамвайчики в Праге и Турьевске были абсолютно одинаковыми. Добравшись до нужной остановки, Эльдар покинул вагон и нырнул в сеть улиц и переулков, надеясь, что забегаловка, в которой ему назначена встреча, найдется быстро. Прибегать к подсказкам местных он почему-то не хотел.
Пивная «У трех кошек» претендовала на определенный стиль и уровень и была нарочито чешской, как и любое другое место, созданное для туристов, а не для своих. Эльдар устроился в уголке, возле окна и сделал заказ. Когда улыбчивая девушка поставила перед ним две стопки сливовицы и блюдо с гренками, то он откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
На открытке Томаша было написано только одно слово – Děkuji . Эльдар не ожидал ничего другого.
На двери звякнул колокольчик, и в заведение вошел новый посетитель. Эльдар смотрел на него и думал о том, что история наконец-то закончилась. И это он, если уж быть честным до конца, должен благодарить Томаша.
- Значит, голова Мамонтова вместе с короной? Слушай, но попробовать повлиять на московский трибунал я могу и просто так, в радость старого знакомства.
- Мне нужна еще одна вещь, Томаш. Я знаю, что есть средства показать человека мертвым, оставив живым. Ободрать с него ауру, так, чтобы никто не заподозрил, что он на самом деле жив. Помоги с этим, остальное я сделаю сам.
- Рисковый ты товарищ… Ладно, по рукам.
Новый посетитель прошел через пивную и сел за стол напротив Эльдара. Он улыбнулся и придвинул брату сливовицу.

[Meldenbert]

Очень качественная и сильная вещь. Как по мне - самое то для "Колдовских миров".
Герои - живые и настоящие, яркие... в Эльдара я влюбилась сразу. :) Мир проработан на отлично. Когда первый раз читала, жутковато становилось, если честно. Потому что однозначно веришь в то, что происходит. Жутковато, и в то же время захватывающе.
Ну и отдельно - шикарный язык и образность.

[Котыч]

Вечер добрый. Прочел только малый кусочек. Общее впечатление - положительное. Да, есть предложения, слегка требующие правки, но не критично.
Хотелось уточнить один момент для себя. События в книге, в каком году происходит? Если ГГ в 92-м ходила в школу, а сейчас она учится, то тут я потерялся...
А рекомендовать книгу для отправки в издательство - буду.

[Приокский Дракон]

Вкратце прочитал. Насколько позволяет хроническая нехватка свободного времени.
В целом - очень даже прилично. Интересно, захватывающе.
Особенно - описание впечатлений от "матушки Праги" (обожаю этого город) и показательно-запугивающего "повешения". С уточнением: "в следующий раз - по-настоящему".
Так повеяло "безумными 90-ми"... Когда много чего пришлось пережить.
Единственное, что категорически не понравилось:

"И я тогда решил, что никогда больше не буду голодать и нуждаться. Убью, украду, сделаю все, что можно и нельзя – но не буду. "
Неужели Эльдар - реинкарнация Скарлетт из "Унесенных ветром"? Как-то уж чересчур близко к тексту Митчелл...

[LoShafran]

Спасибо, Марин

[LoShafran]

[quote="Котыч"][post]205352[/post]
Хотелось уточнить один момент для себя. События в книге, в каком году происходит? Если ГГ в 92-м ходила в школу, а сейчас она учится, то тут я потерялся...

Здравствуйте) Рада, что впечатление положительное. А какие-то недостатки всегда есть, и я всегда готова к работе над ними)
А действие происходит в 1999 году.

[LoShafran]

[post]205367[/post]
Единственное, что категорически не понравилось:

"И я тогда решил, что никогда больше не буду голодать и нуждаться. Убью, украду, сделаю все, что можно и нельзя – но не буду. "
Неужели Эльдар - реинкарнация Скарлетт из "Унесенных ветром"? Как-то уж чересчур близко к тексту Митчелл...

Вот каюсь, грешна, "Унесенных ветром" не читала и кино смотрела когда-то ну уж очень давно. Если и вправду настолько близко, то надо править. Спасибо, что подсказали.