Швецова Ирина "Красные волки"

[Саломея]

Глава 10

Квартира Айи, подруги детства Марка, была большая, из двух комнат: первая служила мастерской, вторая комната была жилой. Дверь в квартиру, как всегда, была распахнута. У него у самого с тех пор осталась привычка не запирать двери и в любой момент быть доступным для друзей, которым могла понадобиться его помощь или просто молчаливая понимающая компания.
Айя сидела спиной ко входу перед начатой картиной, размешивала краску и в полголоса ругалась:
– Разве ты краска? Ты просто какая-то пародия на краску – жирная, жидкая и пигмента мало! Вот что я с тобой нарисую? – она раздраженным движением заправила пружинку рыжей пряди за остроконечное ухо. – А ты, тюбик мой ненаглядный, не вовремя закончился! Как я теперь нужный цвет смешивать буду?..
Марк бесшумно подошел к ней со спины и, опустил на руки коробку с красками:
– Эти не подойдут?
Айя удивленно повернулась и тут же, узнав, радостно завопила, бросившись ему на шею:
– Марк!!! – Он обнял ее за талию и несколько раз покружил по комнате, потом осторожно вернул на место. У Айи не было ног, и передвигалась она только с помощью флайборда. Клод укоротил и немного усовершенствовал эту спортивную летающую доску, а Айя научилась ей пользоваться так, что ее увечье совершенно не бросалось в глаза. – А Клод на дежурстве, но должен вернуться через несколько часов. Я безумно рада тебя видеть, ты так давно не был здесь! Ты надолго? – тараторила она.
– Я здесь проездом, – Марк не смог сдержать широкой улыбки, он чувствовал, что действительно попал туда, где ему всегда рады, домой.
– Ну вот, опять ты исчезнешь неизвестно насколько. – Наклонив голову, Айя расстроенно водила пальцем по новой коробке с красками, повторяя рисунок на упаковке. Марк присел рядом с девушкой, взял ее за подбородок и заглянул в зеленые глаза, затопленные вселенской грустью. Он нежно поцеловал ее в лоб и обнял:
– Если бы не обстоятельства, меня бы тут вообще не было еще очень долго. Мой корабль прибудет на дозаправку и подберет меня только через пару дней.
– Значит, на все это время ты – мой? – встрепенулась Айя.
– Да, принцесса, я полностью в твоем распоряжении! – Марк встал и шаркнул ножкой, отвесив шутливый поклон. Айя выпрямилась, поправила воображаемую корону на голове, сделала надменное лицо и приказала:
– Тогда я распоряжаюсь: сначала ты смотришь мои новые картины, потом мы дожидаемся Клода и идем праздновать, а потом… что-нибудь придумаем!
– Слушаюсь, ваше величество! – Марк щелкнул каблуками и отсалютовал. Тут же оба рассмеялись над своей маленькой ролевкой. Марк присел рядом и уже серьезно поинтересовался: – Кстати, ты не ответила, краски, что я принес, подойдут?
– Сейчас посмотрим... – Айя вскрыла коробку, достала тюбик, выдавила краску на палитру. Сначала рассматривала, поворачивая палитру так и сяк, потом набрала на кисть, сделала несколько мазков. Достала другой тюбик, выдавила краску из него и смешала с цветом из предыдущего. Марк молча наблюдал за ее манипуляциями. Наконец, выполнив все известные ей проверки, при этом чуть ли не попробовав краску на вкус, Айя с удивлением подняла голову: – Марк, это очень хорошие краски. Те, что ты привозил в прошлый раз, с ними ни в какое сравнение не идут, спасибо!
– Ну, я наконец-то запомнил все твои наставления по их выбору. Видела бы ты лицо продавца, когда я начал делать с ними все эти проверочные эксперименты! И я рад, что не ошибся на этот раз. Продавец оставил свой адрес, сказал, что если они тебе подойдут, он пришлет их тебе, сколько захочешь.
– Это замечательно, я теперь не буду мучиться со всяким местным суррогатом до твоего очередного визита! А теперь смотреть картины! – Айя, ловко пересела на флайборд. Тихонько подталкивая Марка, она задавала ему направление. – Закрой глаза! – потребовала она. Марк честно подчинился. Она зашла ему за спину, положила голову на плечо, а руками обняла – она делала это со всеми, кто смотрел ее картины. – Теперь можно открывать!
Марк задохнулся от того, что увидел – он будто провалился в бездну усыпанную звездами… Вид из панорамного иллюминатора не давал такого эффекта, как эта довольно большая картина Айи.
– Сдвинься на два маленьких шага влево, – шепнула она ему на ухо. Марк послушался. Сначала не увидел ничего, но вот звезды на картине и блики света вырисовали женское лицо с закрытыми глазами. – Еще шаг влево, – шептала Айя. Марк подчинился, и женщина на картине вдруг открыла глаза. Он от неожиданности дернулся, и женский образ распался на звезды. – Нравится? – серьезно спросила она.
– Очень! Каждый раз это что-то невероятное! Как ты это делаешь?
Широко улыбнувшись, она пожала плечами.
– Есть еще одна картина, закрывай глаза! – Марк снова подчинился. Он услышал, как зашуршало покрывало, когда Айя сняла его с другой картины и набросила на предыдущую. Затем снова обняв Марка сзади, она шепнула: – Смотри!
На картине размером примерно метр на метр снова гипнотизирующий, притягивающий взгляд космический пейзаж: звезды, нежная белая, густая красная туманности и краешек поля астероидов.
– Большой шаг влево и чуток присядь, – шептала Айя. Марк послушно переместился и увидел… лицо Карен. Он глядел на картину не в силах пошевелиться. – Теперь вверх, – шептала Айя. Марк по инерции послушался. Карен изогнула губы в улыбке и тут же рассыпалась на туманности и астероиды. – Видел?
– Да… она… как?…
– Каждый видит то, что хочет видеть, ты же прекрасно знаешь! Свет, тень, цвета и соответствующий настрой – получаем то, что получаем. А кого ты видел, кого-то знакомого? – Он кивнул. – А кто это? Откуда ты его знаешь? Чем он занимается? А я могу с ним познакомиться? – кружась вокруг, засыпала его вопросами Айя.
Марк прервал ее бесконечный словесный поток:
– Так мы праздновать идем?
– Идем, идем, ура! – Айя остановилась и весело захлопала в ладоши.
– Тогда давай так: я навещу мамину квартиру, ты дожидайся Клода и приводи себя в порядок, не пойдешь же ты растрепанная и в комбинезоне, выпачканном краской.
– Ой, действительно, – Айя оглядела себя и немного смущенно спрятала руки с пятнышками краски за спину. – Я не подумала, что в таком виде не выходят в люди. Тогда мы с Клодом за тобой зайдем.

Марк быстро нашел свою старую квартиру. Отперев дверь, он огляделся: с его последнего визита, где-то полгода назад, ничего не изменилось. Айя следила за исправностью автоматики, поэтому везде было чисто, но комната создавала нежилое ощущение. Не было в ней тех мелочей, которые создают уют и отличают от других таких же комнат в этом коридоре. Зато она перестала вызывать болезненные чувства.
Когда в оранжерее прогремел взрыв, его мама и Айи и сама Айя и еще несколько человек были там. Выжила только она, потеряв ноги. После расследования станционная СБ сделала вывод, что это был несчастный случай, и Марк долгое время верил в это. А потом, получив доступ к архивам отчетов, выяснил, что это была спланированная акция со стороны Спарты. Он крепко поссорился с отцом, когда узнал, что у того был шанс, хоть и призрачный, предотвратить гибель мамы и других людей, но он этого не сделал, потому что ему было запрещено вмешиваться.
Кое-что из маминых мелочей он оставил себе на память, часть забрал отец, а от остального они не сговариваясь избавились. Марк подумывал отказаться и от квартиры, все равно он здесь бывает не чаще чем раз в полгода, а Клод не будет против, и даже обрадуется, если он будет останавливаться у него. Им всегда не хватало времени, чтобы от души наговориться.
Айя была на несколько лет старше него и Клода, но выглядела лет на шестнадцать и вела себя соответствующе. Полукровки, как и хейдаганцы, взрослели медленно и жили так же долго. Они с Клодом много раз уговаривали Айю восстановить ноги, но она все время отказывалась, повторяя, что иначе уже не будет тем, кем она есть. Возможно, она права. После случившегося она начала рисовать, и ее картины меняли содержание при смене ракурса. Не все это видели, но тот, у кого получалось, становился владельцем картины. Пока на его памяти ни один человек не отказался от такого подарка. Каждый в них видит что-то свое, но то, что он увидел Карен, было неожиданно…
Марк принял душ, переоделся и, расположившись в кресле, задремал. Разбудила его Айя, тихонько теребя за ухо и воркуя:
– Подъем, засоня. – Он разлепил веки и тут же встретился с насмешливым взглядом зеленых глаз. Айя убрала свою непослушную рыжую копну в косу, сменила комбинезон на платье и даже слегка накрасилась. Клод смотрел на нее с немым обожанием.
Он протяну руку и помог Марку подняться. Они крепко обнялись:
– Давно тебя здесь не было. Куда пойдем?
– Пусть Айя выбирает, я до завтра в ее распоряжении, – весело ответил Марк, потягиваясь.
– Тогда идем в «Астероид», – пропела Айя. – Там шикарные десерты!
Клод был смущен, он явно не рассчитывал на поход в такое дорогое и пышное место. Но Марк поспешил его успокоить:
– Выбор леди – закон, идем в «Астероид»! Я угощаю!
Один из лучших ресторанов на станции не смотря на дороговизну, был полон посетителей. Готовили они вкусно, и Айя была права, десерты у них были потрясающие. Айя умчалась искать свободное место, но почти сразу вернулась расстроенная:
– Все столы заказаны.
– Тоже мне проблема, – фыркнул Марк. Он подошел к администратору и договорился об отдельной секции. Это было дорогое удовольствие, и не каждый посетитель мог себе это позволить. В том, что касалось друзей, Марк денег не считал, и не важно, шла ли речь о помощи или о развлечении.
Маленькая комнатушка куда их проводил официант была темной и тесной, но Айе понравилось. Она с восторгом вертела головой, рассматривая множество миниатюр, украсивших стены, обитые мягкой коричневой тканью. Они сделали заказ. Марк, увидев, что Айя выбирает одни сладости, бросил удивленный взгляд на Клода. Тот только обреченно закатил глаза. Тогда Марк добавил к заказу апельсин, арбуз и клубнику.
Пока они ждали свой заказ, Айя без умолку пересказывала Марку последние новости и сплетни. Вклиниться в ее быстрый словесный поток было невозможно. Марк внимательно слушал, а когда она сделала паузу для вдоха, опередил:
– Ты так и не продаешь картины?
– Нет! – Сердито выдохнула она, но тут же затараторила дальше: – А две из старых я подарила! Ты знаешь, опять приходил тот странный господин, смотрел на картины и просил продать. Я ему снова сказала, что его картина еще не написана, а он, глупый, уже который раз спрашивал, когда же я ее напишу! Ну откуда я знаю? Может завтра, а может никогда!
Тут принесли их заказ, и она удивленно уставилась на фрукты и ягоды:
– Это что такое? Это мне? – она взяла кусочек арбуза и подозрительно прищурившись, разглядывала его. – У нас в оранжерее такое не растет. Это точно съедобно? Пахнет странно и выглядит непривычно… – Она отломила кусочек и, закрыв глаза, рискнула попробовать. Теперь Айя на некоторое время забыла обо всем вокруг – у полукровок чувствительное восприятие и какие-то новые ощущения, вкусы могли надолго поглотить их внимание.
Клод грустно улыбнулся и вполголоса поделился с Марком:
– Мне кажется, я не доживу до того момента, когда она наконец вырастет.
– Все так плохо?
– Не то чтобы плохо, знает и понимает все она не хуже нас с тобой, а, может, и лучше, но ведет себя все время так, как выглядит – девчонкой-подростком. И я не всегда понимаю почему, потому что ей так хочется или потому, что по-другому она не может. Но иногда она вдруг взрослеет ненадолго, и становится совсем другой. Я и такой ее люблю, но та, другая… С ней я теряю голову окончательно.
Марк сочувственно потрепал его по плечу. Какое-то время все молчали, занятые едой. Айя расправившись со своим десертом и фруктами, вдруг заявила:
– Марк, я хочу, чтобы ты меня с ней познакомил!
– С ней? – удивленно поднял бровь Клод. – Про кого это она?
– Я бы и сам не прочь понять, про кого, – немного смущенно засмеялся Марк.
– Не строй из себя дурака! – укоризненно покачав головой, возразила она, тщательно облизывая ложку, – ты видел ее на картине! И завтра она будет здесь. – Марк не знал, что сказать, потому выдавил:
– Я попрошу, но не уверен, что она согласится. – Айя в ответ только фыркнула. Клод с удивленной улыбкой наблюдал за их диалогом:
– И все-таки, что за «она»?
– Давай я тебе позже все объясню, – смеясь, ушел от ответа Марк.

Карен сидела в кресле, забравшись в него с ногами, и разглядывала в иллюминатор медленно приближающуюся станцию Лотос. Это большая из двух станций, обслуживающих транспортный поток Зеды до которой оставалось три дня полета. Зеда очень заботилась о своих станциях и не скупилась на финансирование. Правда, ничуть от этого не страдала, поскольку прекрасно окупала затраты повышенными ценами. Карен помнила, что здесь дом Марка, место, где он родился. Правда она не знала, насколько он воспринимает это место как дом – они на эту тему ни разу не говорили.
Она ждала встречи с некоторым волнением. Нет, на счет задания она была спокойна – его короткий предварительный отчет не оставлял сомнений, что задание выполнено с соблюдением всех условий заказчика.
Они не виделись больше месяца, но этого оказалось недостаточно, чтобы выкинуть его из головы и забыть. Напротив, он все чаще занимал ее мысли. В голове билась навязчивая идея рассказать ему все о себе и Елене и посмотреть, что из этого выйдет. Вот Вундермахер даже полуправды не вынес и ушел. Монкрифу слишком важна его дочь, и он останется, даже если она на голове ходить начнет. Адамсу просто некуда идти – ни семьи, ни дома, и ему все равно, что с головой у коммодора, если ему платят, вовремя отпускают в увольнения и не отбирают Метель. А Костолиц как среагирует? Он какое-то время успел побыть ее замом, и ей понравилось, что часть забот можно было спокойно скинуть на него, и быть уверенной, что все будет выполнены так, как надо.
Вариант о том, чтобы ничего не говорить был не слишком честный по отношению к нему. Она же сама подняла вопрос о доверии, ее зам должен знать чего от нее ждать в следующий момент и быть готовым к неожиданностям.
Согласиться ли он и дальше работать с ней или предпочтет старую спокойную должность на своем фрегате? Насколько трудно далось ему это задание? Сидя у иллюминатора погруженная в свои мысли, она не заметила, как началась и закончилась стыковка со станцией. Из задумчивости ее вывел писк комма. Костолиц.
– Коммодор, я на месте. Я нужен вам?
Что за глупый вопрос? Конечно, нужен! Но выговорить смогла только:
– Да.
– Тогда я сейчас буду...
– Да.
Костолиц вошел и вытянулся перед ней по стойке «смирно». Она лениво махнула рукой, он тут же расслабился и замер на месте в ожидании дальнейших указаний. Карен встала и прошлась по каюте, собирая хаос в голове во что-то осмысленное:
– Мне нужно знать, собираетесь ли вы оставаться моим заместителем или вернетесь на свой фрегат?
– Если вас все устраивает, я бы не хотел ничего менять, – ответил Костолиц, следя взглядом за ее хождениями.
– Тогда я должна сообщить вам одну вещь. – Карен остановилась, помолчала немного, решаясь, вздохнула и заговорила: – Вы уже знаете о моих провалах в памяти. Недавно я выяснила причину. Я ничего не помню, потому что в это время я…
– Елена, – продолжил за нее Марк. – Значит, она выполнила обещание и рассказала вам о себе.
Ее удивлению не было предела. Вот это поворот! Посторонние знают о ней гораздо больше, чем она сама! Да еще такие тайны, о которых она предпочла бы умалчивать. С другой стороны, Костолиц уже в курсе, но не устраивает истерик, не зовет санитаров, не кидается рапортами о разрыве контракта, не просит о переводе его обратно на фрегат и не стучит в штаб Альянса. Уже хорошо!
– Как вы узнали?
– Сразу после того, как я согласился на предложение быть вашим заместителем. Она позвала меня, представилась Еленой Рэджи, вашей сестрой, и рассказала о том, что делит тело с вами. Она совсем не похожа на вас, и я поверил. Она очень просила не говорить вам ничего.
Карен замолчала на некоторое время, переваривая услышанное. Выходит, за спокойствие и адекватность реакции капитана нужно благодарить сестру. Она сделала всю грязную работу, явив ему себя, а за месяц Костолиц свыкся с мыслью, что их двое. Тем лучше. Теперь есть еще один человек, который расскажет ей о сестре. Добиться чего-то вразумительного от Рой или родителей не получалось.
– И как вам Елена?
– Вы очень разные. Она холодна, замкнута и уравновешена, а вы подвижны, эмоциональны и переменчивы. Я разговаривал с ней лишь пару раз, этого хватило, чтобы понять, что мы не нравимся друг другу.
Как интересно! Не нравится ему Елена, видите ли. Слишком разные они. Но если это правда, как тогда сестра умудрялась быть коммодором и никто ничего не понял? Она что, такая прекрасная актриса? Вот еще один кусочек к мозаике личности сестры. Получается, она отлично играет не себя, очень уравновешенная, при этом склонна к внутренним переживаниям и… жертвенна – влияние сестры на ее жизнь было практически незаметно, провалы в памяти не в счет. Она жила как хотела, а сестра следовала за ней и подбирала крошки где-то с краю. Хотя могла бы жить, и она бы об этом никогда и не узнала – провал в памяти длиною в жизнь… почему сестра этого не сделала?
– Предположительно, есть возможность разделить нас. Для этого нужно забрать с Зеды одного ученого. Этим занимается Елена, и я пока не знаю деталей. Но вроде бы может понадобиться помощь флота.
– Я понял. – Капитан выглядел невозмутимым и она сама тоже понемногу успокаивалась. Она собралась уже отпустить его, но не успела, он заговорил: – Коммодор?.. Карен, не хотите прогуляться по станции и сходить в гости?
– А давайте! – неожиданно согласилась она. Все равно еще пол дня ждать, пока пополнятся склады. Адамс вернулся к работе, чувствуя себя виноватым за свой запой, теперь изо всех сил старается доказать что он на самом деле надежный офицер и срыв был случайностью. Ну а встреча с возможным преемником Вундермахера лишь через пару часов. Почему бы и не прогуляться.
Марк уверенно шел по путанице коридоров, уровней и лестниц. Карен шла за ним, и ей начало казаться, что станция – это огромный муравейник, такой же как в заброшенной части сада на Тароне. В одном месте пришлось почти проталкиваться через множество разномастного народу. Потом стало свободнее. На одном из уровней и им навстречу попадались только деловитые, сосредоточенные люди. Многие были одеты в одежду одного покроя, но разного цвета. Карен помнила, что цвета униформы на станциях обозначали принадлежность к той или иной сфере деятельности. Вот оживленные коридоры остались позади, и они оказались в части станции, где располагались квартиры ее постоянных обитателей.
Они остановились перед одной из длинного ряда одинаковых дверей. Они тихонько вошли без стука. Карен разглядывала хозяйку квартиры – девушку лет шестнадцати с копной вьющихся рыжих волос, в которой почти утонули торчащие заостренные уши. Полукровка, поняла сразу Карен. Значит, она гораздо старше, чем выглядит. Девушка полностью была поглощена рисованием и не замечала их. Марк постучал о стену, привлекая внимание хозяйки квартиры. Она обернулась, и, увидев их, приветливо улыбнулась. Тут же бросив свое занятие она подошла к Карен. Некоторое время они откровенно рассматривали друг друга. Карен с удивлением заметила, что у девушки нет ног и перемещается она на укороченном флайборде. Делала она это так естественно, что ее увечье было почти незаметно.
– Я Айя, а ты?
– Меня зовут Карен.
– Я рада, что Марк пришел все-таки вместе с тобой. У меня для тебя есть подарок. Хочешь посмотреть?
– Да, очень интересно. – Согласилась Карен с некоторым удивлением.
– Тогда закрой глаза! – Карен бросила неуверенный взгляд на Марка, но тот одобрительно кивнул, и она послушно закрыла глаза. – Не подглядывай! – строго добавила Айя. Она отвела ее в соседнюю комнату и обняла сзади, положив голову на плечо. От Айи пахло краской и чем-то сладко-ванильным, руки ее были почти невесомые, а локоны ласково щекотали шею.– Открывай!
Карен восхищенно вздохнула: две туманности – красная и белая плавно перетекали одна в другую и вместе с тем имели четкие границы. Край поля астероидов дополнял картину.
– Шаг вперед и немного вверх, – услышала она шепот. Карен не сразу поняла, чего от нее хотят, Айя ее тихонько подтолкнула вперед и потянула вверх. Карен послушно сдвинулась, и туманности исчезли, вместо них возник вихрь движений застывших на мгновение, растянувшееся в вечность. Танец двух сущностей – силы и духа. – Два шага влево, – шепнула Айя, Карен автоматически послушалась. Танец вдруг ожил на миг и тут же рассыпался на две туманности и астероиды. Невозможно было поверить в то, что она только что увидела. Не может картина быть живой и проникать так глубоко в душу, что непрошенные слезы туманят взгляд. Карен моргнула пару раз, приходя в себя и сбрасывая наваждение.
– Это твоя картина, можешь ее забрать. – Улыбнулась Айя.
– Я не могу принять такой подарок!
Айя состроив недоуменную мордашку, пожала плечами:
– Какой «такой»? Самый обыкновенный. Каждый видит то, что хочет видеть. Встанешь как я сказала, увидишь вновь. Но только ты одна и больше никто.
– Но как ты узнаешь, кому с какой стороны нужно встать, чтобы что-то увидеть?
– Спроси что-нибудь полегче, – засмеялась Айя. – Так ты принимаешь подарок?
– Да, спасибо!
– Отлично! А теперь идите, у меня полно работы, – ворчливо проговорила Айя, бесцеремонно выталкивая обоих за дверь и захлопывая ее.
Оказавшись снаружи, Карен недоуменно посмотрела на Марка, тот в свою очередь с таким же выражением лица смотрел на нее. Это было так забавно, они одновременно рассмеялись. Карен связалась с Рой и попросила забрать картину. Обратно на корабль они возвращались не торопясь, кажется, какой-то совсем другой дорогой.
– Кто эта девушка? – ей действительно было интересно, откуда у капитана такая интересная знакомая.
– Я как-то говорил, что остался почти один. Мама погибла, отца я… не знаю. Айя и Клод стали моей семьей. Мы дружим с детства. Жаль, что видимся теперь редко.
– Она замечательно рисует! Где она продает свои картины?
– Айя их не продает. Говорит, не имеет права продавать то, что ей не принадлежит. Считает, что у каждой картины есть хозяин, который рано или поздно найдется. И на моей памяти пока ни одной картины без хозяина не осталось. А последнюю пару лет ее достает какой-то бизнесмен с Зеды. Он много раз пытался купить ее картины, но и она каждый раз отказывала ему. А однажды он жутко взбесился, когда Айя при нем подарила картину, которую он хотел купить. Он набросился на нее с кулаками, и нам с Клодом пришлось вмешаться. Мы очень вежливо и обстоятельно с ним поговорили и рассказали, что с ним может случиться, если с головы Айя упадет по его вине хоть один волос. Он все понял и теперь терпеливо ждет, когда она нарисует картину, хозяином которой окажется он.
– А у тебя есть ее картины? – поинтересовалась Карен.
– Нет, но она как-то сказала, что все ее картины для меня и Клода, у кого бы они не находились.
Какое-то время они шли молча. Коридоры были безлюдными, и каждый шаг по металлическому полу отдавался эхом. Она не помнила, чтобы по дороге в гости они проходили похожее место. Освещение здесь было динамическим и двигалось одновременно с ними. Спереди и сзади было темно, но Марк уверенно вел ее за собой. На углах поворотов светились ряды букв и цифр. Как он угадывал куда свернуть, а какой поворот пройти мимо оставалось загадкой. Куда он ее ведет?
Марк привел ее в какой-то темный закоулок с лестницей и люком наверх в конце. Любопытно, что же там за ним и зачем они сюда пришли.
Внутри оказалась небольшая комната, что-то вроде каюты-барака на восемь человек и входом в санузел. В углу валялась коробка со старыми засохшими красками. Какие-то ящики и коробки, закрытые и открытые, пустые и полные микросхем, проводов, металлических и пластиковых частей и элементов механизмов, стояли на полу, вдоль стен, под лежанками. Единственный стол был завален инструментами: от примитивной отвертки до дорогущего аппарата для лазерной сварки, такого же, как у Сталески, и над которым тот трясся как над сокровищем. Комм на столе выглядел сломанным – все его внутренности были наружу, однако все его индикаторы весело помаргивали делая вид, что все в порядке. Марк смущенно сдвинул ящики с техно-барахлом к стенам, освободив центр барака. Где-то на планете такое скопище хлама обязательно было бы покрыто пылью. Здешний же живописный хаос сиял чистотой, будто все это сюда принесли только что, перед этим хорошенько прибравшись в помещении. Тщательная фильтрация воздуха и автоматические уборщики не оставляли пыли никаких шансов.
– Слишком редко бываю здесь, не успеваю наводить порядок. – Оправдывался Марк, освобождая одну из лежанок от коробок и ящиков, чтобы можно было сесть. – Айя называет это место вдохновением. – Он огляделся и вздохнул, – понимаю, на вдохновение не сильно тянет, но лучшие свои идеи Клод нашел здесь. А если посмотреть сюда… – он подвел ее к конструкции, в которой она узнала древний телескоп. – Это Клод собрал для Айи – он примкнул глазом к окуляру, подкрутил несколько винтов и подозвал ее: – посмотрите.
Карен не хватало роста, Марк подтащил какой-то ящик, она встала на него, посмотрела в окуляр и замерла – красная туманность – застывший огонь с россыпью светлячков… Сколько она была в разных местах, но ни времени ни желания разглядывать красоты у нее просто не было. Ну а тогда когда на нее нападало романтично-созерцательное настроение ничего такого, на что можно было бы полюбоваться, рядом не находилось. То, что она увидела сейчас, было действительно красиво, но не захватывало дух так, как картина Айи.
– Не думала, что такая древняя и примитивная конструкция даст возможность разглядеть хоть что-то.
– Она только выглядит примитивно. Тут солидная программная начинка и масса технических усовершенствований – Клод постарался.
Жаль, что воспоминания в памяти рано или поздно тускнеют. Если бы можно было всю красоту, что видишь сложить к себе в карман и доставать оттуда тогда, когда вдруг появится настроение или просто для того, чтобы вспомнить… Карен с сожалением оторвалась от созерцания туманности.
– Интересно, откуда это место взялось так далеко от жилых модулей?
– В этом бараке жили рабочие и техники, которые собирали станцию. После того как станцию достроили барак просто забыли демонтировать. В детстве мы его случайно нашли и проводили тут много времени.
Карен прошлась по периметру комнаты, тронула инструменты, покрутила в руках тюбик с засохшей краской и положила на место в коробку.
– А потом?
– А потом стало не до любования туманностями. Случилось несчастье, Айя была в больнице, нужны были деньги. Я пошел к Джасперу, Клода взяли в ремонтную бригаду учеником. Когда я попадаю домой, если есть время, обязательно захожу сюда.
– Ностальгия? – хмыкнула она.
– Не совсем. Еще и немного тайник. Сейчас… – Марк лег на пол и поковырялся рукой в какой-то нише, чем-то гремел и шуршал. Наконец, извлек на свет замотанный в ткань какой-то продолговатый предмет. В свертке оказалась бутылка вычурной формы. Вино? Марк подтвердил ее догадку: – Хейдаганское вино. Контрабанда! – он улыбнулся.
Карен вертела бутылку в руках разглядывая ее: этикетка была в толще стекла, а вязь хейдаганских иероглифов не оставляла сомнений в том, что это их вино. Стеклянный сосуд в виде перекрученного волокнистого жгута с мерцающими золотистыми крапинками в бороздках – запросто можно принять за необычную статуэтку для украшения интерьера. Она видела однажды что-то подобное на аукционе редкостей. Там развернулась нешуточная борьба за такую бутылку. В итоге она ушла за немыслимую сумму.
– Вы знаете, сколько оно стоит?
– Примерно представляю, – туманно выразился Марк.
– За эту бутылочку можно купить ваш фрегат со всеми потрохами и еще немного останется, чтобы заправить его лирием! Откуда это у вас?
– Осталась со времен Джаспера. – Марк безразлично пожал плечами. – Как выяснилось, продать ее оказалось не просто. Аукционы с такими штуками очень закрытая вещь. Искать как туда попасть не было времени. На Зеде за нее предлагали копейки. Выпить, выкинуть или подарить кому-то рука не поднималась. Я и решил, пусть лежит.
Карен вгляделась в надписи – ничего не понятно, лишь парочка знакомых начертаний:
– Это, кажется, белое вино, но из чего именно понять не могу.
– А давайте попробуем? – предложил Марк
– Да вы что! Это же целое сокровище!
Марк усмехнулся:
– Это просто вино. Хейдаганцы, которые его сделали, наверняка рассчитывали, что оно будет выпито. А то, что мы сделали из бутылки их напитка культ, это проблема того, кто придает этому столько значения.
– Вам действительно не жалко?
– Нет, – ответил он, вскрывая бутылку. По комнате разлился дивный аромат сливы. – Извините, стаканы где-то были когда-то, но сейчас я их что-то не нахожу… – проговорил Марк, заглядывая в шкафы и выдвигая ящики. – Придется пробовать из бутылки. – Он тактично предложил ей первой. Она слегка поколебалась, но решила, что грех не воспользоваться такой прекрасной возможностью и еще раз попробовать безумно дорогой напиток, тем более, что бутылку уже все равно откупорили.
На вкус оно оказалось не менее приятным, чем на запах. Бархатная терпкость, приятный, чуть кисловатый вкус, густой и насыщенный проникал в кровь, дарил тепло и покой и расслабленность. Что еще в него засунули кроме сливы, мог понять только профессиональный дегустатор, но она им не была, ей оно просто очень понравилось. Оно легко пилось, оставляя на языке неуловимый медовый привкус. Марк недоверчиво поглядывая на ее реакцию сделал свой глоток и вдруг растерянно замер и от неожиданности даже присел.
– Великий Космос, – вдруг хрипло произнес он, – я, кажется больше не смогу пить ничего, что не является этим вином.
Карен присела рядом и глупо хихикнула:
– Понял, почему оно такое дорогое? Не волнуйся, сможешь. Эффект очень кратковременный. – Она даже не заметила, как перешла на «ты».
– А ты пробовала такое раньше?
– Очень давно. Так давно, что успела об этом забыть. – Она помнила только, что уговорила Ветра отпраздновать его день рождения, а вино было одним из угощений. Откуда он добыл напиток, неизвестно, только бутылка была самая обыкновенная. Она помнила начало праздника, продолжение кануло в очередной провал в памяти.
Марк сделал еще глоток, и бутылка перекочевала к ней. Она представила отпечаток его губ на горлышке и успела подумать «почти поцелуй». Несколько глотков и возврат бутылки. И тут вдруг губы Марка нашли ее губы. Поцелуй пах сливой и ветром и она отдалась ему вся, без остатка.
Робкие осторожные прикосновения незаметно переросли в резкие движения, дыхание в стоны. Они жили страстью, единым порывом, не спрашивая разрешения, не говоря ни слова, потому что слова не нужны. Терпкий запах, соленый и вместе с тем невероятно свежий, как глоток искристо-голубого океана, которого Марк наверняка и не видел никогда. Она покажет. Потом. А сейчас только танец, переплетение, в котором исчезли и он, и она, и остался лишь океан бушующих чувств.
Она отдыхала у него на груди, перебирая прядки его светлых волос и улыбалась. В объятиях его длинных рук было спокойно и уютно, совершенно не хотелось из них выбираться. Она задремала…
Внезапный писк комма ударил по виску, оглушив. Карен нехотя открыла глаза и посмотрела на экран – Кларк. Нажав «ответ» она удобнее устроилась на плече Марка и сомкнула веки:
– У вас посетитель, доктор Ной Милх. Он говорит, вы его ждете, и ссылается на капитана Вундермахера.
Карен резко распахнула глаза, вскочила, и начала поспешно одеваться. Черт! Как она могла забыть?! Голова гудела, а от резких и быстрых движений внутри нее тяжело ворочался свинцовый шар. Во рту и в горле было сухо. А они даже полбутылки не выпили! Что туда насовали хейдаганцы, если через час после пяти глотков чувствуешь себя так, будто кутил сутки напролет? Аромат сливы манил. Взгляд Карен зацепился за бутылку, но она, решительно заткнув горлышко пробкой, сунула ее за один из ящиков, подальше от глаз своих и Костолица. Она посмотрела на Марка и улыбнулась, но тут же нахмурилась:
Ну и что она натворила? Да еще и с собственным замом! Конечно, они взрослые люди, и им нужна иногда разрядка. Она рада была бы повторить «разрядку» еще раз, а потом еще. И только с ним и больше ни с кем. Все же не нужно было этого делать. Вот просто не нужно и все. Чертово вино! Остается надеяться, что ничего не изменится. Лишь бы Марк не растрезвонил всем «по-секрету» о том, как завалил коммодора – достижение же! Но он совсем не такой, все должно быть хорошо. Лучше б она пошла в дом досуга. Нет, лучше с Марком. Нет, не лучше. Черт, как все сложно! Сам Марк тоже, наверняка пытается сообразить, что это было и как им теперь вести себя друг с другом. Она покосилась на него.
Марк следил за ней со странным лицом, но когда она присела перед ним, пытаясь поймать его взгляд, он отвернулся. Она коснулась его руки и спросила:
– У тебя все в норме? – выкать ему после случившегося язык не поворачивался.
– Дайте мне пару минут – глухо попросил он. Его вежливое обращение сбило ее с толку и даже немного обидело. С другой стороны, раз он держит дистанцию, тем проще. Марк поднялся и начал медленно одеваться, она встала следом. – Коммодор… – Карен удивленно повернулась. – Простите, я воспользовался ситуацией, я не хотел…
Карен открыла рот и тут же захлопнула: вся масса слов, которые она ему хотела сказать, вдруг разом вылетела из головы. Она размахнулась и со всей силы отвесила ему затрещину, такую тяжелую, что он пошатнулся:
– Иди к черту!!! – Воспользовался он, видите ли! Еще и извиняется! Как будто кто-то может заставить ее делать что-то против воли. Он еще и не хотел! Возмущение переполняло ее, и она едва удерживала себя на месте. – Забыли о случившемся, капитан, – едко добавила она. – Возвращаемся, у нас много работы.
– Да, коммодор, – едва слышно ответил он, держась за щеку, прикрывая алый отпечаток. На мгновение ей захотелось броситься к нему, обнять, сказать, что она дура, что все на самом деле прекрасно, и она ни о чем не жалеет. Но глядя на то, как он прячет глаза, она проглотила готовое сорваться с языка извинение
Миновав темный коридор и дойдя до людной части станции они разошлись и на Метель возвращались уже по-отдельности. Карен немного заблудилась в лабиринте станции и забрела неизвестно куда, но Рой встретила ее и вывела из путаницы уровней и коридоров. Придя к себе, первым делом она от души напилась. Голова по-прежнему была тяжелой, и расставаться со свинцовой болванкой, кажется, не собиралась.
Возмущение уже немного улеглось, а обида осталась. Не хотел он. Воспользовался ситуацией. Да если бы хоть кто-нибудь попытался «воспользоваться ситуацией» без ее на то согласия, тут же стал бы очередным пациентом Вундермахера! Все, хватит! Вернется на Тарон, пойдет к Ветру, пусть он вытащит эту занозу из сердца. Приняв такое решение она связалась с Кларк:
– Рой, зови гостя. – Минут через пять в каюту к ней вошел полукровка: светлые волосы, забранные в высокий хвост, молочно-белая кожа, заостренные уши. Обыкновенные светло-серые человеческие глаза внимательно изучали ее. Ровные, почти женские, черты лица были спокойны, так же как и изящные руки с длинными пальцами и очень коротко обрезанными ногтями.
– Простите, доктор Милх, что заставила вас ждать. Я видела ваше резюме – экстренная хирургия, нейрохирургия, трансплантология, комбустиология, регенеративная медицина, солидный опыт, масса публикаций и рекомендации от лучших клиник. Очень впечатляет! И я совсем не понимаю, если честно, что вы здесь делаете. Вы чересчур хороши, для той работы, какую я могу вам предложить.
Красивое лицо посетителя скривилось. Он заговорил неожиданно приятным мягким голосом:
– Мне надоело сидеть на одном месте, я накушался стерильных условий клиник и исследовательских лабораторий на жизнь вперед. Я хочу практики, непредсказуемости и необычных случаев.
– Понимаю. Но сейчас, когда в секторах тихо и воюем мы только с пиратами, да и то, не часто, вам придется заниматься в основном административной работой, а это вовсе не соответствует вашим пожеланиям.
– Я готов с этим мириться. – Милх помолчал, опустив глаза в пол и прикрыв их белоснежными ресницами. – Если позволите, я не хотел бы озвучивать личную причину, по которой ищу работу именно у вас. Ваши требования меня устраивают, а доктор Вундермахер посвятил меня в основные нюансы и сложности того, чем мне предстоит заниматься. Уверен, я справлюсь.
– Хорошо. Надеюсь только, вы не сбежите через пару месяцев, – буркнула Карен, выводя на экран текст контракта.
– Не дождетесь, – улыбнулся Милх, внимательно читая документ. Когда он дошел до пункта с оплатой и суммой неустойки по досрочному разрыву контракта, его ровные брови удивленно поднялись: – Вы очень щедры. И очень жестоки. Но меня все устраивает, – проговорил он, подписывая документ. – Не провожайте меня, медотсек я найду сам, – ответил новый начмед, выходя. Вместо него тут же вошел Вундермахер:
– Я попрощаться. – С порога заявил он. – Удачи тебе, девочка.
– Спасибо, – грустно кивнула Карен. Она не удержалась и обняла доктора. Тот погладил ее по спине.
– Все будет хорошо. Ной прекрасно знает свое дело. Уверен, вы поладите. – Тут он вдруг отстранился от нее и пристально вгляделся в лицо. Схватил за запястье, подсчитал пульс, – открой рот, – скомандовал он. Карен от неожиданности подчинилась. – Голова болит? – Она кивнула поморщившись. Доктор потыкал кнопки комма, молча выслушал то, что сказали ему на другом конце, ответил: – Понял. – Протер очки и снова нацепил их на нос. – Ной уже отправил к тебе медбрата с пневмошприцем. А я, пожалуй, пойду. Здоровье твое и твоего флота в надежных руках, милочка.

Голова раскалывалась, а звуки, казались громче, чем на самом деле. Марк зашел в медотсек в надежде, что Вундермахер не откажет ему в обезболивающем. Но вместо доктора в кабинете был незнакомый полукровка – весь, начиная от цвета волос и медуниформы, раздражающе белый. Вещи доктора из кабинета тоже все куда-то подевались.
– Знакомься, мальчик мой, это ваш новый начмед, капитан Ной Милх! – жизнерадостно заявил доктор входя. – Я вас покидаю. И так задержался гораздо дольше, чем рассчитывал. Пора уступить место тому, кто помоложе и пошустрее. – Марк растерянно козырнул новому офицеру, не веря в происходящее. Полукровка в ответ точно отразил его жест, извинился и вышел. – Последнюю партийку на прощание, капитан? – предложил Вундермахер, протягивая ему кости. Марк не хотел его обижать, и ему было действительно грустно от того, что доктор решил уйти, но в голове крутилась только произошедшее. Он бросил кости и сделал ход.
Новый начмед, с которым он столкнулся в кабинете доктора произвел не очень благоприятное впечатление – похож был на женщину, ведущую себя по-мужски – слишком ровные черты лица, слишком мягкая улыбка, и слишком жесткий взгляд… Но даже он не смог вытеснить из головы случившееся.
Он чувствовал, все действительно было прекрасно, пока не позвонила Кларк. Карен начала одеваться, возможно, переоценила случившееся, родилось замешательство, следом недовольство, а потом и вовсе обида и раздражение. Значит, с самого начала он все понял неправильно, и ее дружелюбие и симпатия были просто вежливостью. А он по дурости решил, что это нечто гораздо большее. За что и поплатился. Своей оплеухой коммодор ясно дала понять, что случившееся ничего не значит и было ошибкой. Чертово вино! Зачем он раскопал эту бутылку? Хотел сделать приятное, но получилось все наоборот. Он потер отметину на щеке – тяжелая у Карен рука. На скуле уже появился бледный синяк.
Он слишком долго думал над своим очередным ходом, и доктор устал ждать:
– Ты рассеян, мальчик мой. Что-то случилось?
– Я просто расстроен вашим уходом. – Марк не обманывал, решение доктора было неожиданным и действительно печалило его. Но доктор видел гораздо глубже:
– Мне льстит твое отношение, и я тоже буду скучать по нашим вечерним посиделкам за нардами. Но ты не умеешь врать. Может, все-таки расскажешь, почему у тебя болит голова?
Марк потер лоб, стыдливо отгородившись ладонью от внимательного взгляда доктора. О чем он может ему рассказать? О том, что ошибся в чувствах коммодора, позволил себе лишнее, и она рассердилась настолько, что на его попытки извиниться просто послала. Да такое он бы даже Берковицу не озвучил! А кому? Возможно, Клоду. Но его здесь нет, а рассказать хочется, эмоции толкают слова и те рвутся наружу. Охота понять, что это вообще было и как теперь с ней работать дальше? А с доктором он, скорее всего, видится последний раз. И Марк решился:
– Представьте гипотетическую ситуацию, – медленно заговорил он, отсчитывая лунки по числу точек на костях и переставляя шашки. – Двое выпили немного и переспали друг с другом, хотя, не должны были этого делать. Мужчина извинился за свое поведение, за то, что воспользовался ситуацией, но женщина все равно продолжает сердиться. Как можно было бы исправить ситуацию?
– Гипотетически, – серьезно заговорил доктор, бросая кости и делая ход, – мужчине не нужно было извиняться вовсе. Достаточно было сказать, о своих чувствах и о том, что он не жалеет о случившимся. – Марк непонимающе смотрел на доктора. Тот вздохнул, пояснив: – она сердится на тебя не за то, что ты использовал ее, а за то, что ты решил, что использовал. Чувствуешь разницу? Или это действительно было насилие? – доктор сердито сузил глаза.
– Нет! – поспешил ответить Марк.
– Тогда ты уже знаешь, что делать.

[Саломея]

Глава 11
Метель покинул станцию Лотос, продолжив путь к Зеде. После принятия спасительного обезболивающего голова перестала казаться Марку чугунной болванкой, но обилие невеселых мыслей давило на виски и распирало изнутри, создавая угрозу взрыва мозга. Если Вундермахер прав, то он просто олух, а если ошибается… тоже ничего хорошего…
Писк комма тонким сверлом вонзился в мозг. Коммодор. Требует его к себе с докладом о задании. Надо идти, но не хочется. Вернее, очень хочется ее видеть, но невозможно представить, как себя вести с ней. Из-за погруженности в себя, даже не заметил, как оказался перед ее каютой.
Кларк посторонилась, освобождая проход, и он вошел. Карен сидела в кресле спокойная и невозмутимая. Будто и не было ничего никогда, будто она действительно забыла о случившемся, будто она Елена, а не Карен. Будто все, что их вдруг связало с того самого сидения в темноте таинственно испарилось.
Он козырнул и вытянулся по стойке «смирно». Карен безразлично кивнула. Она не предложила ему сесть и не дала команду «вольно» и он остался стоять, проглотив досаду.
– Я прочла доклад о выполнении вашего задания, – голос ее звучал сухо и официально. – Такое впечатление, что отчеты ваше призвание – коротко, емко, последовательно и понятно – хоть бери за образец. Но я хочу знать о том, что в него не вошло.
– Заказчик не хотел, чтобы мы знали о характере груза, и я опустил это в отчете. Но это не осталось от меня в секрете. Груз – четыре криоконтейнера с людьми. Среди них я узнал генерала Жебровски, остальные мне не знакомы.
Карен удивленно хмыкнула, и некоторое время молчала, обдумывая услышанное. Марк старался не смотреть на нее, но все равно украдкой, будто вор, выхватывал то наклон головы, то непослушную прядку на лбу, то закушенную в раздумьях губу. И в памяти была только она – быстрые движения, гладкая кожа, ожог пощечины… Голос Карен вернул его в реальность:
— Это объясняет, почему похитители груза амалькарцы. Жебровски возглавлял их армию в борьбе против сил Альянса. Любой на их месте постарался бы спасти своего главнокомандующего. – Голос Карен смягчился. Она жестом указала ему на кресло напротив себя и Марк подчинился. – Не очень приятное задание вам пришлось выполнять.
Марку пришлось приложить усилия, чтобы вникнуть в суть сказанного.
— А зачем Альянсу так нужна Амалькара? – ему вдруг стало действительно интересно. Он раньше думал, это ему не повезло с родиной, но оказалось, есть те, кому не повезло гораздо больше. И он столкнулся с этими людьми лоб в лоб. И они его удивили. Своим отчаянием и силой духа.
— Ну привет! – Карен удивленно дернула головой, будто не веря в серьезность его вопроса. – Они одни добывают треть всего лирия в нашем секторе. А без него мы будем заперты в своих системах, да и экономика у всех все больше начинает зависеть от него.
— Если у Амалькары столько лирия, почему же они не диктуют всем свои условия? – не понимал он, но очень хотел понять. Карен растерянно посмотрела на Марка и вдруг вспылила:
– Вы отвратительно ориентируетесь в политической обстановке своей родной солнечной системы! Вы жили на Лотосе, Амалькара совсем рядом!
— Когда нет родителей, хочется есть и нужно оплачивать счета, думаешь преимущественно о том, где найти работу, а не о том, кто где кому сопротивляется, – немного резко ответил он и тут же об этом пожалел. Лишнее напоминание себе о том, что он никто и не может быть интересен такой как она.
Карен вдруг печально отвернулась:
— Простите, я забыла, что у всех свои трудности и никому нет дела до чужих проблем. Вы можете быть свободны.
Марк мысленно себя отругал за невнимательность и за то, что все время выскальзывает из реальности в грезы наяву. Еще никогда с ним такого не случалось. Может, это побочный эффект обезболивающего? Он сильно потер лицо, как будто только что проснулся, чтобы взять себя в руки:
– Но я хочу понять. Иначе не спрашивал бы!
Карен странно на него посмотрела и, кажется, не поверила, но продолжила:
– Официальный рынок лирия в секторе контролируется Альянсом и Амалькаре туда путь закрыт! А черным рынком пользуются в основном пираты, Зеда, наемники – им выгоден дешевый лирий. Одним – чтобы перепродать и заработать на этом, другим – пользоваться им в больших количествах. К тому же Амалькара – это славяне. Слышал: «русские не сдаются»? Вот это про них. Сейчас они сами решают, как могут, конечно, как и куда развиваться. А если они сдадутся, быстро превратятся в сырьевой придаток и решать за них будет Альянс. Который к тому же станет монополистом по добыче лирия в секторе и под его контролем будут практически все межсистемные перемещения.
— Но ведь хейдаганцы и хасканцы тоже много лирия добывают.
— Да, но они в соседнем секторе, и лирий оттуда еще надо довезти, а для этого нужен тот же лирий.
— Я понял, Амалькара больше теряет от вступления в Альянс, чем приобретает. Но почему они тогда не возьмут в союзники хейдаганцев или хасканцев?
Карен скептически хмыкнула:
– А ни те, ни другие им его не предлагают. А зря! Если бы они взяли Амалькару под свое крылышко, у них был бы союзник в нашем секторе, больше лирия и появилась бы наконец-то хоть какая-то альтернатива Альянсу, но они заняты своими проблемами. Ладно, хватит о политике! Я так поняла, задание не показалось вам сложным.
— Ну, в общем-то, из-за неопытности амалькарцев мне действительно было легко. Но если бы это были хейдаганцы или зедианцы, я, боюсь, не справился бы.
– В штабе Альянса далеко не дураки сидят. Они прекрасно знают, кто на что способен. Мне вот «везет» – Марк отчетливо услышал кавычки, – на задания сложные скорее в плане морального выбора. Ваше незнание отношений Альянса и Амалькары помогло вам. Мне было бы труднее, у меня не получилось бы отстраниться. Но я дочь своего отца и делаю то, что должна, даже если отчетливо понимаю, что это неправильно, несправедливо или не честно. От меня требуют результата, и никто не спрашивает моего мнения. Ненавижу, когда нужно выбирать между долгом и совестью!
Карен нахохлилась сидя в кресле и замолчала. Марку хотелось обнять ее, поддержать, сказать, что он ее отлично понимает. У него самого идет борьба каждый день. Долг требует отчетов домой, а совесть оставить Карен и ее флот в покое, особенно, учитывая его чувства к ней. Теперь уже без надежды на взаимность.
А если нет? А что если Вундермахер все же был прав? Может, стоит сделать как он советовал? Вряд ли можно испортить отношения сильнее, чем уже есть. Лучше болезненная определенность, чем сводящий с ума туман неизвестности. Если надежда растает, он вернется на Индиго, а как истечет контракт, найдет себе что-нибудь другое. Он вздохнул, как перед броском в холодную воду и произнес:
– Карен, ты сказала забыть о случившемся между нами на станции. Но я не хочу забывать. Я хочу помнить каждое мгновение, проведенное с тобой. Потому что я безумно этого хотел, и не жалею о том, что случилось. – Карен подняла на него удивленный взгляд, расширив глаза в немом удивлении. – Я люблю тебя, – неожиданно для самого себя добавил Марк. Карен низко опустила голову, спрятав глаза. Невозможно было понять, что она чувствует – какой-то эмоциональный коктейль, который окатил ледяной волной, пробежался щекоткой по животу, оставил горький комок в горле и дрожь в кончиках пальцев. Что это – разочарование, недоверие? Невозможность понять разрывала.
– С некоторых пор, Марк, я не верю в подобные откровения, – сказала она тихо. – К тому же, откуда мне знать, в каких твоих словах больше искренности: сейчас или тогда.
– После того, как мы были вместе, мне показалось, ты недовольна, раздражена, возможно, винишь меня в несдержанности. Я решил, что все случилось не потому, что ты сама этого хотела, а из-за чертова вина. И чтобы не навязываться и не усложнять, я сказал то, что сказал.
– То есть, ты отказал мне в праве следовать за своими желаниями, злиться на себя, быть недовольной собой и винить саму себя?! Браво капитан! – Карен изобразила аплодисменты. – Да ты, оказывается эгоист!
– Ты тоже! – неожиданно парировал Марк, подавшись вперед. Карен рассмеялась, качая головой:
– Да еще и нахал! У отношений двух эгоистов нет будущего, – вдруг серьезно сказала она. – Я в этом уже дважды убедилась.
Марк неожиданно оказался рядом с ней и прошептал:
– Третий раз волшебный.
«Третий раз – последний» – хотела она сказать, но не успела, Марк поцеловал ее. Очень нежно и осторожно, будто сомневаясь. Она ответила. Марк осмелел, стал настойчивей. Голова шла кругом, куда там вину! Она вдруг рассмеялась, подумав, что со стороны они наверняка выглядят как два подростка, которые улучив момент, когда рядом нет мамок и нянек, дорвались друг до друга.
Марк вопросительно улыбнулся, она в ответ лишь качнула головой – ерунда. Он пожал плечами и обнял ее. А она думала о том, что в очередной раз совершает глупость. Собиралась же забыть про него. А вместо этого простила. Не смогла устоять ни перед его дурацкими, но искренними оправданиями, ни перед его мягкой настойчивостью, которая на деле оказалась тверже камня. А теперь просто не может представить себя без него.
Еще один служебный роман. Марк сказал, третий раз волшебный. Пусть это будет последним шансом для самой себя. Если ничего не выйдет, она перестанет пытаться построить какие-то отношения и будет просто чаще заглядывать в дом досуга. Там тебе и разрядка, и услада для глаз, и бальзам для души. И никаких терзаний, эмоциональных ломок и психологических травм. Но это потом. А сейчас:
– Если мы будем встречаться в открытую, станем неисчерпаемую темой сплетен как минимум на месяц.
– Даже если бы мы не встречались, разговоры все равно были бы. Ты назначила меня своим заместителем, а по мнению некоторых путь к такой должности только один, и он не имеет ничего общего с личностью и качествами кандидата. А если мы начнем прятаться по углам, это только раззадорит сплетников.
– Ты прав. Чем проще, тем скучнее. Но ты понимаешь, субординацию никто не отменял.
– Так точно, коммодор! – шутливо отсалютовал Марк и улыбнулся. Карен едва не растаяла – ей так нравилось как он улыбаясь щурится, и выглядит таким таинственным и хитрым, как будто спрятал что-то у всех на виду и доволен, что никто этого не замечает.

Челнок спускался на Зеду, приближаясь к границе ночи и дня на планете. На темной стороне огни городов были видны даже отсюда, с орбиты. Елена думала о том, как такая прекрасная планета оказалась в руках кучки мерзавцев, для которых понятия личности и свободы применимы лишь к ним самим. Для которых все остальные – ресурс, который можно продавать и покупать, на котором можно зарабатывать, реализовывать свои амбиции и наслаждаться властью.
Непонятно, как эта семерка смогла договориться между собой и поддерживать порядок на планете, учитывая, что единственным законом для всех семи глав артелей кроме их собственных желаний является только «Слово». Любая договоренность, скрепленная словом главы артели нерушима и выполняется неукоснительно. Других законов на Зеде нет. Но здесь живут люди и вполне неплохо. Правда, каждый из них очень придирчив к словам и формулировкам. Но это жизненная необходимость, иначе в один прекрасный момент может оказаться, что его имущество или он сам не принадлежат самому себе…
Карен однажды опрометчиво вложила крупную сумму в предприятие барона Ларго и едва не потеряла эти деньги. А вот искать выход из этой ситуации пришлось ей, Елене. Когда она внимательно прочла договор, выяснилось, что это был не вклад с выплатой процентов, а бессрочный займ. В рекламе глава артели говорил: «Я заставлю ваши деньги работать», но забыл упомянуть, что работать они будут исключительно на самого Ларго без каких-либо обязательств с его стороны перед заемщиками. В витиеватой и запутанной формулировке договора это не сразу можно было понять.
Она вместе с юристом изучила каждую буковку этого документа, каждую фразу, выискивая двусмысленности, и нашла лазейку, чтобы вернуть деньги. Ларго был очень не доволен, но вернул все до последней марки. А потом подошел, поблагодарил ее за найденную уязвимость в договоре и предложил солидную сумму за то, чтобы больше никто об этой уязвимости от нее не узнал. Она согласилась, и слово свое сдержала. Но глава артели не догадывался, что с ней работал юрист, который такого слова не давал... И ее последнюю встречу с Ларго трудно было назвать приятной, хотя расстались они в итоге на нейтральной ноте без всяких претензий друг к другу. Еще ей как-то пришлось разговаривать с Иденом, отказываться от контракта, потому что Карен прячет от него своего кибер-инженера. С другими главами артелей ей сталкиваться не приходилось.
Космопорт Зеды блистал стеклом и великолепием отделки. Отсюда можно было легко попасть в любую точку планеты. Ей нужно было в Рюген – маленький скучный городок, состоящий из сети небольших лабораторий, производств, складов, спального района и центра с гостиницами, кафе и примитивными развлечениями. Добраться туда можно было на аэроэкспрессе и по монорельсу. Встреча была назначена на одиннадцать вечера по местному времени и до нее еще оставалась пара часов, поэтому она выбрала монорельс – немного дольше ехать, но зато не придется потом выжидать время.
На место они с Кларк пришли чуть раньше, чем нужно. Можно было только догадываться, почему встреча назначена так поздно и в таком странном месте как окраина парка недалеко от лаборатории, в которой работал Бергер. Но догадки при этом были вовсе не радужные.
Елена зябко поежилась. Не только потому, что ночь была прохладной. Свет от неполной луны заливал все голубоватым светом, а тишина и шепот листвы создавали немного жутковатое ощущение. Только присутствие рядом Рой успокаивало и внушало чувство безопасности.
Рой вдруг насторожилась и тут же растворилась во тьме. Елена чувствовала себя неуютно, оставшись без привычной защиты. Зеда не самое спокойное место, тем более ночью, тем более в таком районе. Остро захотелось куда-нибудь убежать, найти укрытие и подождать Рой там, но она осталась на месте – если что-то случилось, Кларк должна знать, где ее искать.
Через минуту Рой вернулась, держа в захвате невысокого толстоватого человека с лысой макушкой, в котором Елена узнала доктора. Тот отчаянно хватал ртом воздух и безуспешно пытался разжать руку, перекрывшую ему кислород.
– Кларк, это Бергер, отпусти его!
Рой тут же разжала хватку и прислонила обмякшего доктора к дереву.
– Что вы себе позволяете?! – возмущенно прохрипел он, потирая шею.
– Простите. Но время и место не располагают к вежливым светским беседам, – невозмутимо ответила Елена. – А вы еще и пытались подкрасться. Что мы должны были думать?
– Ладно, проехали, – смягчился доктор, поправляя свой костюм. Он говорил шепотом и старался держаться в тени листвы. – Вы одни? – Бергер нервно оглянулся.
– Да, мы одни, – ответила Елена.
– Зря, – разочарованно протянул доктор. – Отряд спецназа мне бы не помешал. Чего вы хотели?
– Я предлагаю вам работу на Тароне, потом вы сможете вернуться на Зеду к своим текущим исследованиям. Но я ведь уже озвучила вам мое предложение и не понимаю, зачем понадобилось встречаться, когда все нюансы можно было обсудить по комму.
– Я не для того, сбежал с Тарона, чтобы возвращаться туда, – с вызовом ответил доктор, но тут же сник: – и я не могу покинуть Зеду до окончания своего контракта. А встречу я предложил, потому что боюсь, что в лаборатории меня могут подслушать.
– Если на вас «жучок», то вас и сейчас прекрасно слышно. А кроме того видно на паре десятков камер по дороге сюда – холодно заметила Елена. От ее слов ноги Бергера подкосились, но Рой поддержала его не дав упасть.
– Успокойтесь, – вмешалась Рой, обращаясь к доктору, – вы чисты, а запись с единственной камеры недалеко отсюда ненадолго остановлена.
– О, вы действительно настоящие профессионалы! – восхитился доктор. – И у меня к вам встречное предложение, коммодор Рэджи. На самом деле, я бы с превеликим удовольствием убрался отсюда куда угодно, хоть на Тарон, хоть на Хейду. Но я не могу это сделать. Во-первых, потому что я должен два миллиона марок барону Рю. А во-вторых, я не могу бросить свой эксперимент! Помогите мне, и я полечу с вами, куда захотите, и сделаю все, что вы попросите. – Доктор вдруг замялся. – Но проблема в том, что через четыре дня истекает срок кредита, и глава артели займется мною вплотную. Я искал того, кто мне поможет, но никто не захотел перебегать дорогу Рю. А вы первые сами предложили. И не торопились особенно, между прочим, – ехидно заметил доктор.
Два миллиона! Елена едва удержалась от восклицания. Интересно, как Бергеру удалось раскрутить Рю на такие деньги? Хотя, вполне возможно, изначальная сумма была в разы скромнее, но за счет процентов и штрафов выросла. На самого Бергера главе артели скорее всего плевать, но он точно не захочет расстаться с тем «интеллектуальным продуктом» который удалось выжать из доктора. Вполне вероятно то, над чем он работал, стоит гораздо больше…
– Я не понимаю, что вам мешало сбежать гораздо раньше точно так же как и с Тарона десять лет назад?
– Я не могу оставить Рю свой эксперимент! Лаборатория под охраной! Меня выпускают наружу только после тщательного обыска, и я не знаю, как мне вынести оборудование и записи и вывести мою девочку.
– Что за девочка? – удивленно поинтересовалась Елена.
– Ну я же говорю, – раздраженно вздернул подбородок Бергер, – это мой эксперимент!
– Если у вас проблемы с главой артели, вам лучше спасать себя, а не девочек, оборудование и протоколы! – Возразила Елена. Условия доктора и долг главе артели существенно все усложняли. Оставалось надеяться, что Карен придумает как с этим справиться.
– Вы не понимаете, коммодор! Я не могу оставить малышку барону! Если все будет плохо, я лучше ее… убью. – Доктор всхлипнул и тут же добавил: – А без техники и моих записей я не смогу продолжить исследование.
– Я поняла, – Елена помолчала, задумавшись, затем обратилась к нему: – Вы можете достать планы и схемы расположения комнат лаборатории и очень желательно системы ее охраны, а также планы территории, на которой ваша лаборатория расположена?
– Планы территории и зданий – не секрет, их я вам достану. А с остальным я вам не помощник. Я просто ученый и не разбираюсь в паролях, кодах и всяких этих ваших охранных и шпионских штучках.
– Хорошо, пусть будет так. Рой, отдай ему свою «глушилку».
– Это прибор, который гасит сигнал от подслушивающих и подглядывающих устройств в радиусе семи метров. Не держите ее включенной постоянно, используйте только тогда, когда необходимо, – пояснила Кларк, отдавая доктору маленькую коробочку с единственной кнопкой.
– О, это очень кстати, – благоговейно принимая прибор из рук Рой, выдохнул доктор. – В таком случае нам действительно не стоит больше встречаться.
На обратном пути в космопорт Елена поделилась с Рой:
– Мне показалось, или он действительно не понял, кто я?
Рой пожала плечами.
– Красные волки на слуху, а вы сейчас совсем не похожи на тех детей, какими были много лет назад.
– Не может быть, чтобы он забыл! Неужели фамилию Рэджи он связывает только с Красными волками, а не с именем мамы, на которую он работал, или нашим переносом. Это-то он хотя бы должен помнить!
– Вовсе не должен, – возразила Рой. – Фамилия куратора это не жизненно важные сведения. А вы для него были всего лишь очередным экспериментом, и возможно, далеко не самым интересным…
***
Ну и задачку перед ней поставила Елена! Помочь доктору покинуть планету вместе с оборудованием, записями экспериментов, какой-то девочкой, да еще двухмиллионным долгом перед Рю! Мало того, на все про все, только четыре дня. И кроме плана лаборатории и прилегающей территории у нее ничего больше нет.
Штурмовать лабораторию – значит сильно испортить отношения с главой артели, и не только с ним одним. А это в свою очередь закроет путь на Зеду ее флоту. Уж больно дорого им обойдутся услуги этого Бергера. У нее возникла одна идейка, но она позвала Марка. Возможно, он придумает что-то получше, две головы всегда умнее одной.
Марк был собран и серьезен. Она выложила ему задачу и всю информацию в ее распоряжении, но не стала пока говорить о своем варианте решения проблемы. Марк внимательно ее выслушал и надолго замолчал. А ей не терпелось услышать его мнение и хоть какие-то идеи как все это провернуть. Но она терпеливо мерила каюту шагами в ожидании его реакции. Наконец он заговорил:
– Действуя в лоб мы только настроим глав артелей против себя, потому я думаю у нас только один выход – провернуть все как можно тише. Например, вывезти все что нужно под видом обслуживания – в лабораторию ведь привозят какие-нибудь материалы, еду, вывозят мусор. Но нужно знать, какие компании работают с лабораторией и график их поставок. Еще понадобится качественный предлог, чтобы в случае непопадания в расписание объясниться с охраной. Короче, нужно больше сведений.
Вариант Марка был сложнее в исполнении, но изящнее ее плана, к тому же с минимумом негативных последствий для отношений с Рю. Значит, стоит к нему прислушиваться, а ее собственный вариант оставить про запас.
– Вот и займись сбором информации...

Солнце стояло высоко и палило нещадно. Вся живность попряталась в тени и только охрана лаборатории изнывая от жары лениво патрулировала периметр. На площадку перед задним входом в лабораторию, опустился дорогой автолет, в салоне происходила какая-то борьба, и машину покачивало и вело то в одну, то в другую сторону. Охрана лаборатории высыпала наружу и заняла удобные позиции для стрельбы. Начальник охраны объявил о нарушении границ частной собственности, приказал машине остановиться, а пассажирам покинуть ее. Автолет опустился на землю, дверца открылась, и из него вышла высокая черноволосая девушка. Короткое красное платье с глубоким декольте давало возможность по достоинству оценить длинные ноги, тонкую талию и шикарный бюст девушки. С силой хлопнув дверцей и пару раз сердито пнув машину острым носком туфель, она направилась ко входу в лабораторию. Начальник охраны напрягся, палец плавно потянул курок на себя…
Из автолета выкатился маленький, толстый, человечек и засеменил за девушкой.
– Франческа, вернись в машину, ты сгоришь на солнце и натрешь мозоли на своих прекрасных ножках!
Охранник отметил про себя, что ножки у Франчески были действительно прекрасные. Девушка остановилась и обернулась, сложив руки на пышной груди:
– Какое тебе дело до моих ног, Антонио?! Ты меня все равно не любишь! Ты так долго мялся и жадничал, что то прекрасное колье купили! Вот тот господин действительно любит свою даму, не то что ты! – Она стремительно развернулась и снова зашагала ко входу.
– Франческа, жизнь моя, я закажу тебе такое же!
Даже начальник охраны понял, что несчастный Антонио сморозил самую несусветную глупость, какую только мог. Негодующая Франческа остановилась, медленно обернулась и подарила такой убийственный взгляд несчастному кавалеру, что тот споткнулся и едва не упал.
– Да ты издеваешься?! – прошипела она. – Ты хочешь сказать, что у меня будет такое же колье, как у кого-то?! Ни за что! Я возвращаюсь к маме, забудь про меня, гнусный жадина! – Возмущенно задрав нос, Франческа крутанулась на каблуках и снова зашагала в сторону лаборатории. Охрана уже забыла про оружие и откровенно веселилась, наблюдая происходящее.
Антонио сделав рывок, догнал Франческу почти у входа. Ростом по грудь девушке, он обхватил ее за талию и принялся с жаром уговаривать:
– Жизнь моя, не уходи! Я же умру без тебя! Я же все для тебя делаю! Хочешь машинку – вот тебе машинка, хочешь на курорт – вот тебе курорт, хочешь, денег – вот возьми, купи все, что нравится! – с этими словами он достал из кармана пиджака пухлый кошелек, вытащил все, что в нем было, и сунул в руки девушке. – Все, что захочешь, только не уходи!
– Не нужны мне твои деньги! – сказала Франческа обиженно и швырнула их; они разлетелись по всей площадке. Господин Антонио даже не обратил на это внимание, в отличие от охранников, которые успели разглядеть достоинство купюр.
Вдруг всхлипнув Антонио отпустил девушку и вытирая слезу произнес:
– Я так тебя люблю, что если ты считаешь, что тебе у мамы будет лучше, я согласен. – Печально вздохнув, кавалер развернулся и, понурившись, медленно побрел назад к машине. Франческа, удивленно хлопая ресницами, пару минут смотрела ему в след, но тут же опомнилась:
– Антонио, подожди! – Кавалер никак не отреагировал на ее реплику, и девушка побежала его догонять. – Котик, ну я же пошутила! Вернись за мной, мне тяжело бежать на таких каблуках! – Антонио в гордом молчании продолжил свой путь к автолету. Тут нога у Франчески подвернулась, она вскрикнула, упав, и разрыдалась: – Я сижу на земле, сломала два ногтя, подвернула ногу, испортила платье, и все из-за тебя! Ну и уходи! Я найду себе другого котика, который будет меня любить! – она огляделась, увидела начальника охраны и, кокетливо наклонив голову, обратилась к нему: – молодой человек, вы не могли бы мне помочь встать?
За происходящим на площадке наблюдали уже все, не занятые сменой охранники и работники лаборатории. Те, кому выходить было нельзя, собрались у мониторов внешней видеокамеры и громко комментировали происходящее. Никто не обратил внимания на то, что монитор внутреннего комма пару раз на секунду отобразил шкалу загрузки данных на внешний мемори-чип.
Начальник охраны, довольный тем, что девушка обратила внимание именно на него, направился к ней. Но на него, как истребитель, налетел запыхавшийся Антонио и оттолкнул:
– Уйди, я сам! – он подошел к Франческе и заворковал, помогая ей подняться: – Хорошая моя, видишь, что бывает, когда ты сердишься! Сейчас поедем к врачу и осмотрим твою ножку, потом купим тебе новое платье и вызовем мастера, чтобы он сделает тебе самые красивые ногти, а колье закажем по индивидуальному эскизу.
– Антонио, но это ведь очень дорого! – всхлипывая от умиления возразила Франческа.
– Для тебя, моя кошечка, мне ничего не жалко! – Забавная пара из красивой высокой девушки и маленького круглого господина направилась к автолету. Машина улетела, а охрана бросилась подбирать разлетевшиеся купюры.

Карен поясняла свой план Марку:
– Вот смотри, завтра утром приезжает только мусоровоз. Мы нашли такой же контейнер как у этой компании. Сегодня ночью доктору нужно рассовать весь мусор из контейнера номер три по всем остальным, а в него сложить все, что он хочет забрать. Свою девочку он должен усыпить и запихнуть туда же в контейнер.
– Но охрана на выезде все проверяет датчиками живых существ, а оборудование может быть меченое, – заметил Марк
– На этот случай у меня есть небольшой козырь. Доктору сегодня курьер доставит пакет с изолирующей сеткой. Ее нужно будет постелить на дно контейнера. Она блокирует сигналы снаружи, от датчиков охраны, и не пропускает сигнал изнутри от оборудования, в случае, если оно меченое. Я не думаю, что охрана будет заглядывать внутрь. Все уже давно привыкли полагаться на технику. А когда мусоровоз отъедет на достаточное расстояние, мы заменим контейнер с добром доктора на наш с мусором.
– Идея с сеткой хороша, я не знал, что такая штука существует.
– Да, у Сталески бывают удачные проекты. Но эта сетка в реальных условиях пока не испытана. Ну, то есть мы ее проверили на блокировку сигнала от всех моделей датчиков, какие существуют на официальном и черном рынке, и известные метки оборудования, и все сработало. Но риск что у Рю какие-нибудь особенные метки и новые модификации датчиков все же есть. В этом случае останется только отбить контейнер и доктора заодно, силой. Отряд лейтенанта Кавана уже готов и проинструктирован. А если с подменой контейнера все пройдет хорошо, мы заберем доктора за городом на катере. Возможно, его будет сопровождать кто-то из охраны, но с этим разберемся на месте.
– А может, доктора тоже в контейнер с сеткой? – предложил Марк.
– Заманчиво, но кусок сетки только один, сделать вторую мы не успеем, а контейнер маленький и вместе с его добром и экспериментальной малышкой доктор там поместится только если его расчленить… – Карен вдруг мечтательно замолчала, но тряхнув головой тут же продолжила: – А второй раз провернуть подобный трюк не удастся, потому что следующий вывоза мусора из лаборатории только через три дня.
– Жаль, – разочарованно протянул Марк. – Было бы гораздо проще, безопаснее и быстрее.
– Согласна. Но приходится исходить из того, что есть.
– Мне кажется, стоит установить наблюдение за лабораторий, – предложил Марк. – Люди Рю могут что-то заподозрить и усилить охрану или заняться Бергером раньше времени. Мы должны быть в курсе, если обстановка вдруг изменится.
– Да, займись этим, – согласилась Карен. – Но сперва зайди к Сталески, возьми у него «Муху» – любопытная вещичка для скрытого наблюдения. И даже уже опробованная.
Марк ушел, а Карен немного медлила перед связью с Бергером. Не нравился ей этот доктор – его бегающие глаза, полированная лысина на макушке, высокий визгливый голос и склонность кидать своих работодателей. Нельзя поручиться, что в самый ответственный момент этот ученый червяк не сбежит от них, прихватив что-нибудь ценное. И почему сестра решила, что помочь им может только он? Что, в секторах нет другого более сговорчивого нейроменталиста?
Стоит внимательно следить за Бергером и доставить его на Тарон хотя бы ради удовольствия посмотреть, как отец с мамой его препарируют. Психологически, конечно.
Карен вздохнула и набрала доктора:
– Сегодня ночью вам нужно все подготовить и сложить в мусорный контейнер под номером три. Не перепутайте! На дно постелите изолирующую сетку, которую вам принес курьер. На нее сложите то, что вы хотите забрать с собой. Усыпите ваш эксперимент и тоже разместите в контейнере. Затем все хорошо укройте сеткой...
– Но я не могу усыпить мою малышку! – Сердито перебил ее доктор. – Ее особенность как раз в том, что она полностью невосприимчива к воздействиям на сознание. На нее не действуют препараты, гипноз и что бы то ни было!
– Почему вы раньше не сказали?!
– А вы не спрашивали, – огрызнулся доктор.
– Она ведь спит когда-нибудь!
– Спит, когда сама этого хочет.
– Тогда сделайте так, чтобы она захотела уснуть, – рявкнула на него Карен, – или разбирайтесь с Рю сами!
Бергер испуганно отпрянул и тут же заискивающе заскулил:
– Все, я понял, понял. Пожалуйста, не надо так со мной разговаривать.
– Хорошо. – Карен немного смягчила тон. – Утром мусорщики приедут и заберут контейнер. Вы отправляйтесь вот сюда, – она скинула ему координаты. – Там вас подберет катер и доставит на орбиту. До встречи.

Бергер в спешке готовился к побегу – собирал то, что хотел бы забрать. Он очень жалел, что не может унести с собой всю лабораторию. Он вздохнул, сел, успокоился и стал перебирать в уме то, что было в его распоряжении. Он метался между пятью необходимыми приборами, но в итоге пришел к выводу, что не сможет обойтись только без двух, самых редких и дорогих, тщательной паковкой которых он и занялся. В полночь к нему заглянула охрана и поинтересовалась красноречивым бардаком. Ему удалось отовраться тем, что на завтра запланирован эксперимент и нужно собрать установку для него. Охрану его ответ удовлетворил, поскольку и раньше доктор нередко работал по ночам.
В хозяйственном помещении он подозрительно обошел вокруг контейнера с номером три и облегченно отметил, что тот полон только наполовину, да и то, лишь лабораторным мусором, а не отходами с кухни. Надев перчатки, преодолевая брезгливость, он освободил его и выстлал дно сеткой. Уложив на дно коробки с оборудованием, он задумался, что же делать с малышкой-экспериментом. Айн, так ее звали, моментально нейтрализовала любой психоактивный препарат, попадающий в кровь. Все возможные способы усыпить ее он перепробовал раньше, и ни один не подействовал.
А если ее связать, она не будет спокойно лежать, начнет крутиться и вырываться, пока не освободится... Связать... обездвижить... парализовать! – пришла в голову доктору гениальная мысль. Парализующий препарат не действует на сознание, только на моторные центры. Спать она, конечно, не будет, зато не сможет говорить и двигаться и пытаться выбраться из контейнера.
Бергер снял перчатки, выкинул их и поспешил к себе в кабинет. Порывшись в шкафах и коробках, он нашел ампулу с нужным препаратом, зарядил ее в пневмошприц и направился в ясли.
Малышка очень агрессивно реагировала на уколы, поэтому доктору стоило большого труда поймать ее. Обычно он звал охрану, но, чтобы не привлекать внимания, в этот раз решил справиться сам.
Айн шустро уворачивалась от него, как будто предугадывая каждый его маневр. Он жутко устал бегая за ней по, казалось бы, такой небольшой пустой комнате, в которой и спрятаться-то было негде. Но малышка без труда держалась от него на расстоянии и, кажется, даже получала удовольствие от процесса. Пару раз ему удалось ее схватить, но она царапалась, кусалась, отбивалась и удержать ее не получалось. Бергер выдохся и сел прямо на мягкий пол, передохнуть. Он уже даже почти решился на помощь охраны, как Айн осторожно подползла ближе. Доктор внезапно рванулся, схватил ее за руку и прижал пневмошприц. Айн дернулась, но препарат уже начал действовать и силы в ее движениях резко поубавилось. Доктор отпустил ее и принялся наблюдать за ее поведением, одновременно поглядывая на секундомер. Препарат действовал почему-то слишком медленно. Бергер задумался, правильно ли рассчитал дозу, но пришел к выводу, что все верно. Эффекта должно хватить примерно часов на двенадцать. В этот интервал попадало время, в которое должны были забрать контейнер.
Наконец, малышка неподвижно замерла на полу. Он проверил ее пульс, дыхание и рефлексы. Все было в норме, но ему показалось, что какая-то тень реакции все же была. Он повторил проверку рефлексов, но ничего необычного больше не заметил. Доктор вернулся в свой кабинет и привел себя в порядок – промыл бесчисленные царапины и ссадины, обработал укус на руке, смазал охлаждающим гелем синяки и сменил порванный в паре мест халат на новый.
Он вернулся к Айн. Малышка лежала в той же позе, в какой он ее оставил. Он аккуратно переложил ее на каталку и повез к контейнеру. Айн оказалась довольно тяжелой, и ему стоило большого труда, осторожно, не нанеся вреда, разместить ее внутри поудобнее.
– Нужно немножечко потерпеть, – говорил он шепотом. – Мы с тобой скоро продолжим работу, просто в другом месте. Будь хорошей девочкой и когда все закончится, я угощу тебя вкусной сладкой конфеткой. – Он старался не смотреть малышке в глаза – уж больно осязаемыми были в них ненависть и страх.

Мусоровоз без препятствий вывез свой груз, а по дороге на утиль-полигон контейнер успешно подменили и доставили на Метель. Карен связалась с Милхом и Марком:
– Надо глянуть, что там за девочка внутри, в каком она состоянии. Неизвестно что за эксперименты с ней проводил Бергер. Вдруг это какой-нибудь опасный мутант или она болеет чем-нибудь заразным.
Грузовой отсек оцепили.
Марк снял запоры с крышки контейнера и осторожно приоткрыл ее. Вдруг крышка от резкого удара изнутри отлетела к стене, и на него набросилось нечто, свалило на пол и вцепилось в руку. Подоспевшая Карен вырубила существо резким ударом по затылку, и оно упало затихнув. Только сейчас Марк разглядел в нем девушку на вид лет восемнадцати-двадцати. Босая в грязной пижаме с короткими рукавами, она выглядела хрупкой и будто прозрачной. Трудно было поверить, что она настолько сильна и агрессивна, что способна свалить мужчину.
Светлые волосы до плеч были спутаны и висели грязными сальными сосульками. Резкий запах застарелого пота и немытого тела бил в нос. Обломанные и, кажется, обгрызенные ногти на руках и даже на ногах. Синяки вокруг запястий и лодыжек, царапины и ссадины на лице, следы уколов на плече, предплечье, возможно, еще где-то, но раздевать девушку, чтобы проверить свои предположения, Марк вовсе не жаждал. На нее смотреть было противно, не то что дотрагиваться.
Подошел доктор Милх и проверил ее пульс, заглянул под веки:
– Живая, без сознания, – констатировал он и отдал приказ санитару: – Отнесите ее в пятый бокс и заприте там. Пойдемте я вас осмотрю. – Обратился он к Марку. Карен кивнула, соглашаясь, и ушла, а Марк пошел следом за доктором. Тот привел его в кабинет, который раньше принадлежал Вундермахеру, но от старого доктора здесь теперь ничего не осталось. Все выглядело официально по уставу и стерильно. Едва уловимо пахло дезинфекцией и озоном.
Милх указал на стул возле маленького столика. Марк сел и расположил свою руку на столе. Доктор провел палочкой по месту укуса и сунул ее в анализатор, который, помигав с минуту индикаторами, выдал результат. Милх просмотрел его и пояснил:
– Стандартный набор условно-патогенных микробов, опасной или незнакомой флоры нет. Но укус глубокий и его все равно нужно обработать. – Он достал коробку с пузырьками, бинтами и тюбиками. Он остановил кровь, продезинфицировал рану, намазал заживляющим гелем, наложил бинт. Марк внимательно наблюдал, ему казалось, что руки доктора действуют отдельно от его сознания, которое витает где-то высоко-высоко. Он вдруг понял, что Милх молчалив не от заносчивости, а от… печали, которая стала спутницей никогда его не покидающей. Марк с трудом проглотил комок, застрявший в горле и произнес:
– Спасибо.
– На здоровье, – будто внезапно очнувшись, удивленно ответил Милх.
Марк вернулся в каюту Карен. Та ходила из угла в угол мрачнее тучи:
– Ты был прав, когда установил наблюдение за лабораторией! У Бергера гости – люди Рю. Четверо. Профессионалы. И ему запрещено выходить наружу до оплаты долга или конца срока кредита. Если мы протянем еще немного, они обнаружат, что экспериментальная «девочка» испарилась и начнут поиски. Через час атакуем лабораторию и забираем доктора силой. Других вариантов нет.
– Я надеюсь, ты не собираешься лично участвовать в штурме, – Марк подозрительно сузил глаза.
– Конечно, собираюсь! Только не надо отговаривать меня и убеждать, что в сопровождении толпы профессионалов и под прикрытием Кларк опасно. – Карен лихорадило от возбуждения, и Марк понял, что переубеждать ее бессмысленно, но сделал попытку надавить на логику:
– Если ты пойдешь, внимание штурмовой группы будет рассеяно – им одновременно придется выполнять задачу и следить за твоей безопасностью, хочешь ты или не хочешь. Потому что ты – командир.
– Вот именно поэтому, я не спрашиваю твоего разрешения. Я отдаю приказ! – Отрезала Карен.
Марк сник. Ему не хотелось отпускать ее. Даже в составе штурмовой группы. Даже под прикрытием Кларк. Он не представлял, что с ним будет, если с Карен что-нибудь случится. Но она – коммодор и не подчиниться ее приказу он не может. И диктовать ей что делать – тоже. Карен вдруг подошла ближе и прижалась к нему:
– Ты будешь следить за происходящим отсюда, а я не буду лезть вперед. Все будет хорошо.
– Будь осторожна. Пожалуйста! – тихо попросил Марк крепко обнимая ее.

Электронщики взломали камеры вокруг лаборатории, заблокировали исходящие сигналы, и отряд лейтенанта Инги Кавана незамеченным беспрепятственно проник в здание и рассредоточился внутри. На контрольный пост «Метели» стекалась вся информация с камер и датчиков брони наемников. Данные сопоставлялись с планами здания, и можно было при желании отследить местоположение любого члена отряда, оценить параметры его здоровья и почти его глазами увидеть все, что происходит.
Люди действовали парами, прикрывая друг друга, а прежде чем сворачивать за угол коридора, следовал выстрел гранатой с сонным газом. Эта тактика была успешна. Начали поступать короткие отчеты группы о том, какие помещения осмотрены и сколько противника обезврежено. Доктор пока не был найден.
Марка интересовали Карен и Кларк. Они двигались по коридору, ведущему в ясли. Марк перестал дышать, когда открыв дверь внутрь какой-то комнаты, Карен резко присела. Выстрел охранника ее не задел, а второго шанса ему не дала Рой. Одновременно Карен уложила второго охранника.
Уже было проверено две трети помещений лаборатории, но доктор все еще не был найден. У штурмовой группы было двое раненых.
Марк следил как Карен и Кларк двигаются по коридору в сторону хозяйственного блока, придерживаясь тактики прикрытия газовыми гранатами. Карен действительно была осторожна и не лезла вперед Кларк. Посреди коридора они наткнулись на доктора без сознания. Карен сообщила свои координаты и запросила помощь с носилками. Одновременно поступил отчет о ранении лейтенанта Кавана. Командование отрядом перешло к Карен. Она скомандовала отступать и под прикрытием Кларк поволокла Бергера к выходу.
Через пару минут Марк увидел, как Рой резко обернулась и выстрелила, но мгновением раньше раздался глухой хлопок и Карен упала. Марк похолодел, внутри все оборвалось. Милх, который следил за показателями жизнедеятельности людей группы, оценив параметры Карен, коротко бросил:
– Болевой шок, потеря сознания.
Теперь командовала Кларк. Она подтвердила приказ Карен об отступлении, и отряд покинул лабораторию вместе с Бергером и всеми своими ранеными.