Юрий Каменский, Вера Каменская_"Лоцман с "Аргуса"

[Acela]

Название: «Лоцман с «Аргуса»
Авторы: Юрий Каменский, Вера Каменская.
Серия: Фантастический боевик.
Объём произведения: 15 АЛ
На почту выслал отредактированный текст и синопсис.

Земля, XXII век. На Североамериканском континенте пылает война между коренным и пришлым населением. Коренное население поддерживается международной Коалицией. В связи с этим в ряды «изгоев», как прозвали индейцы потомков колонизаторов, направляются со специальным заданием два специальных агента ООН майор Максим Красников и капитан Алексей Титов.
Удачно внедрившись в подразделение «S7» морской пехоты, Максим и Алексей вместе с ним вынуждены были эвакуироваться с Земли. Скитаясь в бескрайнем Космосе, корабли «изгоев» достигли обитаемой звёздной системы. Местное население, чьи предки покинули Землю тысячелетия назад, давно забыли и про Землю, и про войны. При помощи гигантских инсектоидов-мутантов пришельцам практически без особых усилий удаётся взять под контроль все планеты системы.
Однако, не все склонили головы и приняли власть колонизаторов. Лоцман Нарад с друзьями начинают борьбу за освобождение. В конце концов их пути пересекаются со специальными агентами ООН. Действуя вместе, они постепенно раскрывают секрет управления чудовищными инсектоидами.

Лоцман с «Аргуса»

Вместо предисловия
«Аристоник, сын Меланиппа, Гиперборея, 8393 год Золотого Века, или 1958 год эры Скорпиона, хайре!
Скорбью наполнено моё сердце. Наблюдаю последние часы Гипербореи, восславленной в веках, и руки опускаются в бессилии. Но долг Летописца не позволяет мне поддаться слабости и, скрепя сердце, излагаю в письме то, о чём язык мой злосчастный не в силах был бы молвить.
Не желая утомлять того, кто будет читать эти пропитанные слезами строки, я всё же коснусь предыстории события. Ибо не открыто смертному, суждено ли Гее выдержать такой страшный удар, или всё рухнет во мрак Аида. Молю Богов, чтобы уцелел этот документ, и потомки узнали, как зародилась благословенная Гиперборея, как, на горе себе, пригрела на груди недостойных атлантов, и как жестоко поплатилась за великодушие своё.
В незапамятные времена повержены были титаны богами и изгнаны за пределы Ойкумены. И пришли они в этот край, и искусством своим вдохнули жизнь в землю, скованную вечными льдами. И на месте холодной пустыни выросли города и расцвели сады. Страна же была названа Арктидой.
Титаны брали в жёны дочерей человеческих, и от этих браков появился славный народ – арии. Велики были знания и неисчислимы ремёсла, которыми они владели. И не было в Ойкумене народа, более искусного в том и другом. Сами же титаны пребывали в храме своём, лишь изредка помогая советами детям своим. Арии прозывали их Мудрыми. Точно над жерлом Великой Впадины высилась Великая Гора Меру, а на вершине её Храм Странствий по Мирам - средоточие духовной силы Арктиды.
Благодаря магическому искусству неизвестных зодчих это огромное каменное здание висело в воздухе. Шли века, и огромная тень парящего Здания все также падала на неподвижно мчащиеся стены чудовищного водоворота. Тень эта имела форму креста. И она множилась и мерцала, каждый раз отражаясь чуть иначе. Сполохи небесного огня, не прекращая, плясали над горизонтом внутреннего моря Арктиды. Сами арии именовали этот водоворот Коловратом, ибо, уходя под землю холодной, выходила вода согретой подземным огнём, и вечное лето царило над Арктидой.
Движимые лучшими чувствами, приблизили арии жителей острова, именуемого Атлантида, что расположен был в море Эллинском за Геркулесовыми Столпами. Ибо атланты были искуснее остальных людей в ремёслах и науках. И одарили их арии разными устройствами, чтобы поднять до своих высот. Видя их преданность и раболепие, поверили они в преданность атлантов, и научили многим премудростям, даже летать по воздуху.
Но чёрной неблагодарностью заплатили атланты простодушным ариям. Нашлись такие, что сказали: «Мы сами подобны богам, почему мы должны подчиняться титанам? Чем они лучше нас?» И чернь, гордая оттого, что равна богам, пошла за ними. Атланты страшным оружием, которому имени нет, уничтожили земли благословенной Арктиды, превратив её в воду. Но велика была сила титанов, и ответным ударом стёрли они Атлантиду с морской глади, которая поглотила мятежный остров.
На горе ариям, не разглядевшим за показным смирением атлантов чёрного коварства, вероломным ударом разрушен был Коловрат, согревающий и земли, и воздух. И цветущий некогда край стал погружаться в ледяной мрак.
О горе нам! Мы уходим через Храм Странствий по Мирам, что высится ещё над священной горой, ибо говорят Мудрые, что и он будет разрушен скоро. Все люди, оказавшиеся в Арктиде, собраны добродетельными ариями. И скиты, и эллины и другие. Ухожу и я, но брошу документ этот в воду в слабой надежде, что он дойдёт до наших потомков. Хайре!»

Данный документ, исполненный на табличке из неизвестного металла, поднят со дна Белого моря 17.07.2123 г. Гидрографической Экспедицией Российской Академии Наук.


[img=left]https://img-fotki.yandex.ru/get/3913/95169868.2e/0_156d88_423473a_orig[/img] Глава 1. Господа офицеры сто лет спустя
– Ну, что, Макс, ещё по пивку и по пещерам?
– А, запросто! – слегка заплетающимся языком отозвался Макс, худощавый сутулый мужчина лет сорока. Длинное унылое его лицо заметно оживляли голубые, чуть навыкате, глаза. Знающий человек, хорошо приглядевшись, мог бы сообразить, что простецкий вид обманчив. Вот его товарищ, сидевший напротив, не представлял собой ничего сложного – здоровяк с короткой стрижкой и круглым небритым лицом был настолько прост, что любой, поглядевший на него, без ошибки определил бы пьяницу и бабника. Собственно, на этом и строился расчёт.
Они, уютно расположились за угловым столиком бара, между кадкой с лопухастым цветком и дверью в подсобку, прикрытой складками штор. Оттуда лениво выглядывала официантка и курила сигарету в ожидании заказов. Притушенный свет и стилизованные под старину подсвечники с горящими свечами, отбрасывали колеблющиеся тени, в которых поблескивали ряды бутылок за стойкой. Немногочисленные парочки цедили под лимончик коньяк, потягивали вино и не замечали никого вокруг. В мужских компаниях предпочитали свежее пиво, что здешний хозяин завозил прямо в бочках, а не в жестяных упаковках, портящих весь вкус пенного напитка. Макс с Лёхой как-то зашли по нечаянности и, оценив сервис, ныряли сюда в редкие свои выходные душевно расслабиться.
- За что я люблю нашу работу, - продолжал развивать мысль здоровяк Лёха, - так это за выходные. Сидишь, тянешь пивко, и на хрен всё....
– Ага! – саркастически хмыкнул Макс, – а Антон Филиппович в это время набирает номер телефона и думает....
– Типун тебе на язык! – суеверно сплюнул через плечо Лёха, – Дурак, что ли?
– Сам ты дурак! – пьяно обиделся Макс, – Совсем мозги отоспал со своими тёлками!
И в это время в кармане Алексея телефон бодро исполнил «Канкан». Не шибко-то он любил эту бравурную мелодию, но установить на вызов своего любимого Грига – значило бы выйти из образа. Он глянул на дисплей, сморщился, словно хватил касторки, и, убивая напарника взглядом, приложил его к уху.
– Да, Антон Филиппович. У нас выходной, между прочим... понял, выезжаем. Накаркал, блин.
– Ага, накаркал, как же! Да он нам ещё ни одного выходного догулять не дал. Мог бы и сам сообразить, аналитик хренов!

...В приёмной, на месте референта сидел Павел Федосович, кадровик, штаб и информационный центр в одном стакане. Трудно было поверить, глядя на этот «божий одуванчик», что перед тобой живая легенда отдела. Молодость безжалостна, и за глаза Федосыча как только не называли – самое мягкое было «обломок империи» или «ветеран третьей мировой». Хитрый дед, конечно, знал всё это, но, как всякий матёрый опер, любил притворяться слепоглухонемым.
― Явились, субчики? - встретил он Алексея с Максом, и подозрительно потянул носом, ― Опять крёстный ход по кабакам?
– Не греши, Федосыч, – огрызнулся Макс, – законный выходной, имеем право.
– Право – возведённая в закон воля господствующего класса, – воздев к потолку сухой палец, провозгласил Павел Федосович, – а какой вы класс? Так, прости, Господи, прослойка.
– Спасибо, что не прокладка, – с чувством поклонился Макс, – Филиппыч у себя?
– Где ж ему быть? Он уже две телефонные трубки сгрыз, вас ожидаючи. А вы в приёмной лясы точите да глаза мне мозолите. На два испепеляющим взгляда Федосыч лишь добро улыбнулся, спрятав глазки в пучок морщин.
– Разрешите, Антон Филиппович? – приоткрыв тяжёлую дверь, сунул голову в кабинет Лёха.
– Входите, входите.
Начальник отдела анализа и прогнозирования Антон Филиппович Корсаков, немолодой лысоватый мужчина, сидя за столом, показал на кресла перед собой, давая понять, что доклады и стойки во фрунт не ко времени. Господа офицеры, поняв, что крутить вола недосуг, осторожно присели и преданно уставились на начальство.
– Максим Владимирович, у тебя с английским как?
– Да нормально, сами знаете, – не задумываясь, ответил Макс, – «о-кей» и «вэри-вэлл» знаю, остальное на пальцах.
Филиппыч хмыкнул. Конечно, он знал. Он много чего знал. В том числе, и то, что с иностранными языками у Макса всё в порядке. Произношение, правда, рязанское, но это Бог с ним. И то, что майор Красников, буде на то необходимость, объяснится сможет даже с инопланетянином.
– А у тебя, Лёша, как?
Капитан Титов пожал могутными плечами.
– В институте английский учил. Но не помню ни фига, если честно. Давно это было.
Давно, конечно, в позапрошлом веке. Всего-то семь лет Алексей в отделе. Правда, башка у него золотая, несмотря на то, что раздолбай. И не только с виду.
– В общем, так, господа офицеры. Про то, что нашего потенциального противника коренное население под зад мешалкой попросили, вы, надеюсь в курсе? За новостями-то следите или как?
– Правильно попросили, – отозвался Макс.
– Ага, значит в курсе. Теперь слушай боевое задание: выехать на место, завербоваться в их экспедиционный корпус, – говоря, он насыпал в широкогорлую стеклянную колбу кофе и, налив из графина воды, поставил на спиртовку. Щёлкнул зажигалкой, полюбовался на вспыхнувшее синеватое пламя и снова повернулся к операм, – ну, и адаптироваться потихоньку. Основная задача – эти уроды готовят Коалиции сюрприз – биологическое оружие. Что-то связанное с инсектоидами.
– Я таких умных слов не знаю, – буркнул Макс, – по-человечески нельзя объяснить?
– Они работают с насекомыми, – на полном серьёзе пояснил генерал-майор Корсаков, – ваша задача: всё это поломать, трагедии не допустить, ну, и далее по тексту, сами знаете. Материалы у Павла Федосовича, неделя на подготовку и – вперёд, за орденами.

...Вот почему восемь дней спустя они сидели в таком же баре, потягивая пиво. Разница была лишь в том, что происходило это на другом конце земного шара, а бочковым пивом здесь и не пахло. Территория, на которой они находились, войсками Коалиции не контролировалась. Это был своего рода Дикий Запад. Новые законы сюда ещё не дошли, а старые уже не действовали.
― Сплошной антиквариат вокруг ― буркнул Макс, иронически оглядывая окружающую их действительность.
― Ага, блин, и откуда только столько старья всякого набралось..., ― расставил точки Лёха и, плюхнувшись в кресло, переключил внимание с антуража бара на его посетителей.
Жизнь в городе, как было сказано в каком-то древнем фильме, начинается тогда, когда в город входят военные. В этом городке такая жизнь не просто была. Нет, она кипела и била ключом.
Доказательством тому служили пятеро здоровых мужиков в пятнистом камуфляже, которые, вот уже полтора часа, предавались греху пьянства. На рукаве был знакомый до боли красно-синий шеврон морской пехоты, а на груди красовалась незнакомая доселе нашивка “S7”. В качестве пособия для греха служили разнообразные напитки. Пиво, виски, джин – в ход шло всё. Двое вот уже полчаса пытались спеть про какое-то «Курземе ». Черноволосый рослый парень, взяв поднос, пальцами выбивал на нём рассыпчатую дробь. Ещё двое, ругаясь на каком-то непонятном языке, боролись на руках, то и дело сшибая локтями на пол пивные банки и стаканы.
– Вот уроды, – вполголоса заметил Макс, наблюдая за шумной компанией поверх стакана, – и долго мы так сидеть будем? Ещё немножко и с ними уже не то, что познакомиться будет нельзя, их разбудить будет невозможно.
– Не переживай, – буркнул Лёха, – есть один старинный казачий способ.
Он взял со стола пульт, на котором, как раз, загорелся зелёный индикатор, извещающий, что до их столика дошла очередь заказа мелодии.
– О! – удовлетворённо сказал Алексей, включая «выбор». Нажав несколько раз сенсор, он навёл пульт на музыкальную установку, и в зале зазвучала песня на русском языке. В словах песни ничего крамольного не содержалось. Самого факта того, что песня была русская, с лихвой хватило, чтобы пьяная компания повела себя именно так, как запланировал хитромудрый Лёха. И парни в камуфляже не обманули его ожиданий.
Один из поющих, сцапав со стола пивную бутылку, вскочил на ноги с проворностью, которую трудно было ожидать от пьяного.
– Кто?! – гневно заорал он и, оглядевшись налитыми кровью глазами, наткнулся на два ленивых взгляда за соседним столиком. Один из них, в довершение ко всему, приветственно приподнял бокал с пивом. Белобрысый взревел и, не задумываясь, швырнул пивной сосуд в лениво ухмыляющуюся физиономию Макса. Тот, вскочив, протянул руку, поймал летящую в лицо бутылку и замахнулся. Махнув уже пустой рукой, он заставил агрессора согнуться, чтобы уклониться от снаряда. Другой рукой он поймал за спиной выпущенную из руки бутылку, и с силой послал её снизу вверх, угодив ею прямо в лоб белобрысого. Глухой удар, и тот, с грохотом опрокидывая стул, растянулся на полу.
Остальные четверо, не сговариваясь, кинулись в атаку. Лёха, проворно выскочив из-за стола, прыгнул навстречу и классическим хуком отправил чернявого в нокдаун. Второй, однако, оказался проворнее. Увернувшись от прямого в голову, он пнул опера ногой в колено. Макс, поймав первого за запястье, крутанул «узел наружу» и с силой поддел его челюсть основанием ладони, приведя в состояние стойкого изумления. Обмякшее тело толчком было отправлено навстречу второму нападавшему, сбив его с шага. Тот, пытаясь удержаться, взмахнул руками. Сцапав за запястье вооружённую ножом руку, Макс безжалостно заломил её к плечу нападавшего. Тот взвыл от боли, клинок «спринг-найфа» зазвенел на паркетных плитках. Локоть оперативника с хрустом врезался в переносицу солдата. Оттолкнув от себя падающее тело, Макс прыгнул к здоровяку, который обменивался ударами с его напарником. Пинок под колено и сильный удар кулаком за ухо. В ту же секунду Лёха, не успев понять, что противник уже обесточен, нанёс ему сокрушительный удар в челюсть.
– Не убили никого? – тяжело дыша, Лёха оглядел поле боя.
– Вроде, нет, – пожал плечами Макс, – ну, что, смываемся?
– Ага, – кивнул Лёха, – только не слишком быстро.
Хозяин заведения, с христианским смирением поглядывая через стойку на клиентов, которые пока не подавали активных признаков жизни, привычно шлифовал салфеткой бокал. Потратившись однажды на лечение сломанной челюсти, он давно уже не совался в разборки, просто нажимал неприметную кнопку под стойкой, а потом ждал прибытия официальных лиц, более компетентных по части мордобоя. С их же помощью, не без пользы для себя, он потом вытряхивал из задержанных возмещение понесённых убытков.
Оперативники, ещё раз окинув взглядом побоище, вразвалку направились к дверям. Лёха уже взялся за ручку двери, когда та резко распахнулась, едва не засветив ему по лбу.
– Всем оставаться на местах! – провозгласил сухощавый офицер с нашивкой «МР » на рукаве. Два здоровых сержанта остановились в дверях, словно олицетворение отданной команды. Конечно, и эту троицу «обесточить» труда не составляло, но как раз этого-то и не требовалось. Темны и запутанны пути в политике и разведке.

…Макс, сидя на железных нарах, задумчиво выпускал изо рта колечки сигаретного дыма.
– Дожился, блин, – изрёк он, наконец, – небо в клеточку и друзья в полосочку. Ведь говорила мне мама – не езди, сынок, за океан, ни хрена там хорошего нету.
– Ага, а ты думал, тут мёдом намазано, – саркастически хмыкнул Лёха, – вот сейчас узнаешь, что такое истинная демократия.
Они оба захохотали, словно ничего смешнее в своей жизни не слышали. К решётке подошёл местный вертухай.
– Кто-нибудь из вас говорит по-английски?
– Ну, я говорю, – лениво откликнулся Макс, – а чего надо?
– Сейчас узнаешь, ― ухмыльнулся страж, отмыкая решётку и предусмотрительно отступая в сторону, ― выходите.
В сопровождении охранника они прошли по длинному, плохо освещённому коридору. Всё, что говорилось с высоких трибун о прекрасных условиях в забугорных застенках, оказалось бредом собачьим. Пятна плесени, обшарпанная краска и заплёванные жвачкой полы развеяли в пух и прах всю рекламу об импортных демократических прелестях. Им даже по кружке чая с куском хлеба эти жлобы не дали. Сервис, называется!
– Стой! Лицом к стене! – скомандовал он и распахнул одну из дверей, - Заходи!
– Садитесь! – приветствовал тот самый офицер, что задержал их в баре, – Идите, Дженкинс.
Вертухай, козырнув, вышел.
– Я офицер военной полиции Дональд Рассел. Кто из вас говорит по-английски?
– Я, – отозвался Макс.
– Тогда будешь переводить ему.
– Чего тут непонятного? – пожал плечами Лёха, – Военная полиция. Чего он хочет?
– Скажет, наверное, – безразлично отозвался Макс, кивая «эм-пишнику».
– За нападение на этих морпехов в мирное время вам бы светило пять лет тюрьмы. А сейчас вас проще расстрелять. Переведи.
– Ни хрена себе! А мне в морду бутылку кидать можно? Вот так, за здорово живёшь? Слышь, Лёха, – продолжил он уже по-русски, – этот вертухай говорит, что мы себе на расстрел накрутили за тех бакланов .
– А как насчёт прав человека и демократии? – поинтересовался Алексей.
– Да хрен они забили на твою демократию. А второй – на права человека.
– Ну, понял. Расстрел. От нас-то ему что нужно? Может, ему денег отстегнуть?
– Он понял, – обратился к офицеру Макс, – а чего надо? Может, как-нибудь можно договориться?
В глазах дознавателя, можно поклясться, мелькнула смешинка. Ох, сдаётся, что перевод – так, для отвода глаз. Такое впечатление, что всё он понимает. Да, ладно, мы-то простые, как три копейки, пусть себе мудрует. Посмотрим, куда разговор выведет.
– Надо подумать, – прищурил глаз офицер.
– Ну, думай, – согласился Макс и, повернувшись к Лёхе, прокомментировал, – Чапай думать будет.
В это время дверь распахнулась и в неё вошёл... нет, буквально влетел дородный мужик в форме. Судя по тому, как резво вскочил дознаватель, толстый дядька был немалым чином.
Пока он задавал вопросы, а подчинённый отвечал, Макс по-тихому комментировал напарнику ход разговора.
– Толстяк спрашивает: какого хрена мы тут сидим? А вертухай про наши подвиги рассказывает.
В это время начальник громко расхохотался. Он бил себя по коленям, стучал кулаком по столу, в общем, веселился от всей души. В промежутках между приступами веселья он что-то спрашивал.
– Чего это он? – тихо спросил Лёха.
– Ему забавно, – скучным голосом перевёл Макс, – что два гражданских отмудохали пятерых морпехов. О, а «эм-пишник» отвечает, что нас расстрелять за это надо. А толстяк говорит, что у него вместо головы задница. Тут я согласен, – хмыкнул он, – он ему втолковывает, блин, сплошные маты, что двух таких здоровых лбов... это он про нас... нужно в этот долбанный экспедиционный корпус запихать. Та шушера, которую в этот корпус собрали, ничем не лучше. О, даже ещё хуже, говорит, если эти двое русских пятерых сумели отметелить.
Начальство встало из-за стола и, продолжая похохатывать, вышло. Офицер белоснежным платком отёр лоб.
– Если подпишете контракт на службу в корпус морской пехоты, в подразделение «S7», мы забудем про ваши художества.
Выслушав перевод, Лёха кивнул головой.
– Подпишем, – подтвердил Макс, а что это за «эс-семь»?
– Спецподразделение из иностранных граждан. Входит в экспедиционный корпус.
– Ясно, – кивнул он, – а куды бечь-то? С подводной лодки да в такой шторм?

…– Эй, русские, на выход, покупатель пришёл!
Опять этот вертухай... Макс протёр глаза и толканул товарища в бочину.
– Вставай, шланг! Начальство пожаловало.
– Опять?! – не открывая глаз, возмутился Лёха, – да сколько можно?
Макс нацелился всадить пальца напарнику под рёбра, но тот вдруг ловко заблокировал его руку и, одним прыжком оказавшись на ногах, с любопытством уставился на пришедшего по их души. По ту сторону решётки стоял и равнодушно смотрел на них здоровый мужик лет тридцати в форме сержанта морской пехоты.
– Принимай крутых парней, – осклабился охранник.
– У меня таких крутых больше, чем засранных очков в туалете, – едва удостоил его взглядом морпех, – надуют мышцы в спортзалах, а получат пинка в задницу и плачут, как девочки.
Макс хмыкнул, но промолчал. Охранник покачал головой.
– Вот тут ты промахнулся, старина. Это те самые, которые в баре пятерых из «семёрки» отутюжили.
– Да? – мельком глянул на новобранцев сержант, – Ну, тем лучше. Не сегодня-завтра Коалиция нападёт на нас. Будет спрос на свежее мясо. Пошли, помидорчики, поменяем штанишки и получим рогатки – пулять по птичкам.
На улице их ждал вездеход с той же красно-синей эмблемой и чёрными буквами «MEU». Повинуясь жесту морпеха, Лёха с Максом уселись на заднее сиденье, и джип рванул с места, как пришпоренная лошадь.
– Запомните, девочки, – повернулся к ним сержант, – меня зовут сержант Камински. Обращаться ко мне нужно «господин сержант». Понятно?
– Да, господин сержант, – хором ответили новобранцы.
Макс откинулся назад и задремал, а Лёха, разглядывая толстую шею морпеха, прикидывал – сколько времени потребуется, чтобы одолеть этого кабана? Решив про себя, что двух-трёх минут ему бы хватило, он стал смотреть в окно. Выскочив из города, они помчались по прямой, как стрела, узкой асфальтированной дороге. Километров через двадцать они затормозили – дорогу перегородил шлагбаум, на котором была укреплена та же эмблема. Проверка документов, и шлагбаум, поднявшись вверх, пропустил их, и вездеход помчался дальше. Километров через пять они остановились перед КПП. На воротах красовалась та же, уже набившая оскомину эмблема, на которой ясно выделялись знакомые знаки «S7».
Дежурный, открывая ворота, уставился на Макса с Лёхой глазами, оправленными в роскошный бланш. Злорадный оскал явственно говорил о том, что новобранцев ждёт впереди много интересного и познавательного. Впрочем, такой вариант событий ими предусматривался. Алексей широко улыбнулся «очкарику» и приветливо помахал ему рукой. Оскалившись в ответ, дежурный только исподтишка показал им «фак».
– Я вижу, вы уже завели себе друзей, ребята, – широко улыбнулся Камински, – это очень полезно. Особенно на занятиях по борьбе.
– Да, господин сержант, – дружно отозвались опера.

...Казарма с рядом застеленных серыми одеялами коек встретила тишиной, и только вскочивший дневальный на миг умилил новеньких, напомнив собственную армейскую юность.
− Ну, точно, как у нас в Кантемировке, − заржал Лёха. − Только коечек поменьше было напихано и замков на тумбочках не было.
Макс с интересом разглядывал увесистого «сторожа» на хлипкой дверце.
− Видать, мальчики здесь ушлые, если такого барбоса навесили, того и гляди, подштанники на ходу сопрут, − с ухмылкой констатировал Макс.
− Так, у них, видать, морду бить за это не принято, вот и прут отовсюду, куда только нос засунут, − Леха, словно не замечал испуганного взгляда дневального и наливавшегося краской от их беспардонной наглости сержанта.
− Эй, служивый, где тут наши коечки будут? − с нарочитой неловкостью повернулся Макс, и кулак сержанта, просвистев мимо его уха, впечатался в хлипкую перегородку, отчего та заходила ходуном.
Макс, сделав испуганные глаза, вытянулся по стойке «смирно». Рядом, подобрав живот, преданно пялился на сержанта Лёха. Второй удар под дых Макс умело пригасил мышцами, но, скорчив страдальчески рожу, согнулся в три погибели для морального удовлетворения начальства. Сработало. Сопя, тот поднёс кулак ему под нос.
− Ещё раз вякнешь ублюдок, будешь мать проклинать, что на свет родила!
− Есть, сержант!
Побледневший дневальный, сопроводил Камински до двери, вернулся и показал им свободные койки. Макс, раскладывая вещи, ненавязчиво выпотрошил его на интересующиеся темы и повернулся к развалившемуся на своей койке Лёхе.
− Дневальный говорит, что здесь Эдгар верх держит, которому мы в баре по чавке настучали. Злопамятный, говорит. И сержанту на остальных дятлом весенним стучит.
− Нашёл проблему, − зевнул напарник. − Не таких видали. Рупь за сто, что он нам сегодня мялку попытается устроить!
− А чего спорить, это и ёжику понятно. Давай придавим немного, а то, чую, поспать нам сегодня не дадут.

...И не дали. Они и проспали всего ничего, минут пятнадцать, от силы.
Макс, Лекс! – выкрикнул дневальный, – Сержант Камински приказал вам срочно прибыть на склад.
– Чего орёшь? – разлепив глаза, отозвался Макс, – на какой склад?
– Здание напротив, получить обмундирование и оружие. Поторопитесь, парни, сержант ждать не любит.
Когда они вошли в полутёмное здание склада, их ждал Камински с ещё одним сержантом, таким же крепким мужиком со шрамом во всю щёку.
– Шевелитесь, салаги, – похохатывая, прикрикнул на них второй сержант, – Снимайте свои тряпки! Быстрей! Не жмитесь, как целки, нас с Камински ваши задницы не интересуют.
Свёрнутые пятнистые «комки» и тяжёлые ботинки, брошенные сильной рукой, были ловко пойманы новобранцами. Через три минуты они уже были полностью обмундированы.
– Пошли, – махнул рукой Камински.
Пройдя в другой конец склада, он отомкнул большой железный шкаф и, достав излучатель, бросил его в руки Максу.
– Ну-ка, сынок, объясни старому солдату, что это за хрень.
– Импульсный излучатель «Штерн-Лехельт», стоамперный, на двадцать пять герц, армейский вариант.
Отвернув ствол влево-вверх, Макс отщёлкнул щёчку слева и нажал незаметный сенсор.
– Зарядка восемьдесят процентов, «Штерн» готов к работе.
Камински, одобрительно хмыкнув, бросил такой же Лёхе. Убедившись, что второй новобранец тоже знает – за какой конец оружия нужно держаться, он замкнул шкаф.
– Пошли.
Они втроём вернулись в казарму, где они, под чутким руководством сержанта, поставили излучатели в ружпарк. В это время с улицы стали заходить другие морпехи. Ставя оружие в пирамиду, они с любопытством оглядывали стоящих возле Камински новичков. О, а вот и знакомые лица. Глазами зыркают, словно обиделись.
– Час на отдых и в спортзал, – скомандовал сержант и величественно удалился.
Бодрой трусцой они бежали вместе со всеми в спортзал, по ходу подмечая косые взгляды. Ну, да, вся тёплая компашка из бара в полном составе. А не хило они их расписали! Вот это, видимо, и есть пресловутый Эдгар. М-да, Макс, явно, был в ударе. Как оно ему ровненько на оба глаза-то легло. А на этом чернявом Лёха отметился. Нос на боку, ишь, как глаза с опухшей рожи злобно зыркают. Ведь не выдержат, ей-Богу! Непременно на рожон полезут. Ага, белобрысый «очкарик» паре качков сигнал подал и на них косяка даванул.
− Смотри, Макс, твой «крестничек» тем боровкам подмигивает.
− Ага, нас сейчас бить будут, − хмыкнул тот. − О-о-ч-ч-е-нь бо-оль-н-н-о-о.
В небольшом тамбуре перед входом в зал качки притормозили и, словно по нечаянности, загородили широкими спинами вход, пропуская остальных. Опера тоже не торопились, дожидаясь, пока зайдут остальные.
― Не спеши, малыш, ― один из «амбалов» шагнул навстречу и тяжело посмотрел на Лёху. Тот, дурашливо улыбаясь, развёл в стороны открытые ладони. Качок только сжал кулак правой руки и стал поднимать его к плечу, намереваясь расплющить эту наглую улыбку. Лёха, резко нырнув вниз, с силой всадил кулак в правое подреберье. Тяжко охнув, верзила, стал сползать по стене. Второй бугай, опомнившись, бросился на Макса. Резко крутанувшись вокруг себя, тот пропустил «торпеду» мимо и, с разворота, рубанул его в основание черепа. Хрюкнув, тот упал ничком. «Контрольный» удар ногой в бок окончательно отбил у здоровяка желание вставать. Он согнулся и его вырвало желчью.
Напавший на Лёху лежал, равнодушно глядя в потолок. Опера вошли в спортзал, практически, вместе со всеми. А в тамбуре, перед захлопнувшейся дверью, «торпеды», тяжело ворочаясь, начинали приходить в себя. Пресловутый Эдгар со товарищи, стоя в строю, недоумённо глазели на дверь. Сержант Камински, встав перед строем, начал перекличку.
― Бойко! ― выкрикнул он.
Никто не отозвался.
― Где этот увалень? И брата его я тоже не вижу. В чём дело?!
Звук, донёсшийся из тамбура, заставил его насторожиться. Он, подойдя к двери, резко распахнул створку. Минуту спустя он на пинках закинул пострадавших внутрь. В строю наступила напряжённая тишина. Бледнолицые братья в этот раз были особенно бледнолицыми. Сцапав одного из них, Камински придал ему сидячее положение.
− Кто из них? ― рявкнул он.
Мутный взгляд пополз по строю. Наткнувшись на ухмылявшиеся лица русских, его явственно передёрнуло. Видимо, кое-что смекнув для себя, он сиплым голосом выдавил:
− Их здесь нет.
Камински обвёл строй тяжёлым взглядом, чуть придержав его на продувной Лёхиной роже.
− Узнаю, сральни чистить заставлю! Направо! Бегом марш!
Гонял он их душевно, со знанием дела. Силовая гимнастика, работа на тренажёрах.
― Неудивительно, что они тут такие надутые, ― пропыхтел Макс. ― Прямо, как ты.
― Глистов выведи, доходяга, ― огрызнулся Лёха, отжимая штангу, ― такой же станешь.
― У меня глисты не выживают. Они водку не любят. В отличие от меня.
― Прекратить разговоры! ― рявкнул Камински, ― Работать, недоноски!
Последний час занятий они старательно бросали друг друга через бедро. Заметив, с какой скучной грацией исполняют приём новички, сержант громко хлопнул в ладоши.
― Встать! В круг!
Когда все расселись поближе к стенам, он прошёлся по лицам внимательным взглядом.
― Ты! ― он указал на белобрысого Эдгара.
― И ты! ― палец ткнул в Лёху, ― Поединок боевой, разрешены все приёмы.
Блондин, резко вскочив, пружинисто пошёл по кругу. Лёха, лениво поднявшись, стоял, чуть присев, и внимательно следил за передвижениями противника. Его отсутствующий взгляд нервировал Эдгара, провоцируя на непродуманные поступки.
― Что, русский, в штаны наложил? ― оскалился он.
― А что, проголодался? ― хмыкнул Лёха.
Эдгар прыгнул вперёд, и они закружились, нанося друг другу удары. Всерьёз никто не напрягался, шло интенсивное прощупывание друг друга. Камински, прищурясь, наблюдал за ходом поединка. Ему, опытному бойцу, было хорошо видно, что русский играет с блондином, как кошка с мышью. А тот, чувствуя, что все его удары либо не достигают цели, либо проходят по касательной, постепенно начинал звереть. Немало тому способствовала Лёхина презрительная ухмылка.
Наконец, терпение Эдгара лопнуло. Сделав пару ложных финтов, он бросился вперёд, пытаясь «пробить» противника таранным ударом в грудь. Того, что произошло дальше, он не ожидал. Как и все прочие, находящиеся в зале. Алексей чуть отстранился, пропуская удар по касательной. Левая его рука, скользнув поверху, прижала руку Эдгара к своему боку. Он резко присел и правой рукой, намертво стиснув кисть, выкрутил её наружу. В следующую секунду белобрысый лежал на животе, а Лёха, стоя над ним, держал его руку в жёстком захвате.
― Добить? - занеся кулак над головой противника, взглядом поинтересовался Алексей у сержанта.
― Всё. Брэк. Поединок окончен.
― Есть, сержант, ― отпустив руку Эдгара, он шагнул назад и присел рядом с Максом.

…После отбоя, когда дневальный посапывал, уронив голову на столик, по проходу меж коек возникло несколько теней. Неслышно продвигаясь под храп, бормотание и стоны умотанных людей, они направились в угол казармы, где сегодня обустроились новенькие. Чуть слышно звякнул висящий на тумбочке замок. В темноте едва различались две фигуры, лежавшие под одеялами.
― Смотри, Алёха, они нам «тёмную» решили устроить, ― прозвучал в тишине голос Макса.
Ответом были осторожные удаляющиеся шаги. Последним тихо ушёл Эдгар, осознавший, что остался в одиночестве.


[img=left]https://img-fotki.yandex.ru/get/3913/95169868.2e/0_156d88_423473a_orig[/img] Глава 2. Как «захомутать» лоцмана в XXII веке?
− Расскажи, Нарад, о происхождении народа ариев, − Ведающий Историю Каждан, худой желчный старик, поднял голову и поглядел на экзаменуемого отрока.
− После победы Богов над Титанами они ушли в страну Арктиду, где основали свою цивилизацию. По роду арии произошли от браков Титанов с местными женщинами. Когда, в результате войны с атлантами, Арктида погибла, Титаны увели ариев и представителей других народов через Храм Странствий в наш мир.
− А что случилось дальше?
− Это знают только Мудрые, Ведающий.
Старик улыбнулся, гордый за своего ученика.
− Продолжай, Нарад.
− Основы «Правды Глубокого Космоса»…

…Если кто-то думает, что в первой половине двадцать второго века отроки меньше «мандражат» перед последним испытанием, значит, он мечтатель и неисправимый романтик. В широком коридоре Высшей Космической Даршаны будущие космические волки изо всех сил пытались «надышаться перед смертью». Будущие лоцманы, стратиги и прочие узкие специалисты переживали каждый на свой лад. Кто-то пялился в «записушку». Иные, возведя очи горе, пытались вспомнить то, чего сроду и не знали. Несколько человек, стоя у высокого стрельчатого окна, волновались не менее других, хотя и были внешне невозмутимы, как Старейшины на Высшем Совете.
Дверь зала открылась, и в коридор, вытирая со лба испарину, быстро вышел рослый парень. Притворив за собой дверь, он оглянулся.
– Нарад! – окликнул его от дальнего окна крепкий юноша с лицом характерного восточного типа, – Иди сюда!
– Нарад, как? – схватил его за рукав Бореан, худощавый смуглый студент. Неуспевающих в Даршане не могло быть по определению, но этот постоянно балансировал на грани отчисления. Талантлив был, собака, потому и прощалось ему многое. Но и ленив – это что-то!
– Вроде, нормально, – пожал плечами Нарад и направился к тому, который его окликнул.
– Привет, Акара! – он пожал протянутую руку и устроился рядом, прислонившись к массивному подоконнику.
– Как? – задал дежурный вопрос его вечный друг и соперник.
– Да нормально, – снова пожал плечами тот.
– Что попалось?
– Основы «Правды Глубокого Космоса».
– И как?
– Да, нормально, – досадливо поморщился Нарад, – зря, что ли, пять лет эти премудрости долбили?
– Тоже верно. К Последнему Испытанию готов? – как бы, между прочим, поинтересовался Акара.
– Сам-то как думаешь?
Да, именно к Последнему и именно к Испытанию. Вот только так – с заглавной буквы. Смертность на этом испытании была установлена в три раза выше, чем на обычных. Потому перед Последним Испытанием отроки подписывали отказ, от каких бы то ни было претензий к родной Даршане.
Гибли, конечно, крайне редко. Последняя смерть случилась лет тридцать назад. Ходили ещё слухи о некоторых особых способах проверки, таких, например, как «Кот в мешке», но однозначно на этот вопрос никто из Ведающих не ответил. Не то, что бы они это не подтверждали, но и не отрицали. Так, что, каждому поколению выпускников было, над чем голову поломать.
– Ладно, я пошёл, – Акара, хлопнув по протянутой ладони, решительно направился к аудитории. Едва за другом закрылась дверь, Нарад бросился к лестнице. Лаодика, помощник Главы Даршаны, была предметом воздыхания всей сильной половины. И было отчего. Глаза-озёра прятались под пушистыми ресницами, соболиные брови вразлёт, словно крылья птицы, мягкий овал лица и точёная фигурка. Тонкие пальчики теребят кончик богатой косищи, да ещё и умом не обижена. Зрелые мужи при виде её молодцевато подтягивались, поглаживая усы и бороды. Каждому любо на такую красоту глянуть. Но она вчера однозначно дала понять, что намерена провести этот вечер с ним.
Слетев по лестнице, Нарад осторожно приоткрыл дверь гостевой и нос к носу столкнулся с предметом своего вожделения. Лаодика, ойкнув, отпрыгнула назад.
– Ой! Нарад, ты что, с ума сошёл? Напугал…, – она непроизвольно оглянулась на дверь Главы, – он меня как раз за тобой послал.
– Зачем? – удивился влюблённый.
– Не знаю, – пожала плечиками Лаодика, – но к нему, – она перешла на шёпот, – какой-то архистратиг из Службы Космического Порубежья приехал. Ты что, прошение к ним подавал?
– Солнышко, – ласково сказал Нарад, – если бы я подавал какое-то прошение, ты бы об этом знала самая первая.
– Вообще-то, да. Все ваши грамотки через меня идут, – кивнула красавица.
– Лаодика, – ожил коммуникатор. – Отрок Нарад прибыл?
– Да, архистратиг, – подскочив к столу, отозвалась она.
– Пусть войдёт.
– Поняла. Давай, заходи!
– Вечером – как договорились? – обернулся у дверей Нарад.
– Ну, конечно, – округлила глаза Лаодика, – да иди же!
Открыв тяжёлую резную дверь, он вошёл в кабинет. Свет солнца врывался в распахнутое окно и медовым цветом растекался от выласканных руками мастеров деревянных шкафов и полок. В тяжёлой резной раме ― портрет отца-основателя Даршаны. За столом, рядом с Главой, сидел улыбчивый пожилой мужчина. Такие добрые лица бывают у зубных лекарей, тайной стражи и податных служащих - словом, у всех тех, от кого добра не жди. Телом порубежник был крепок и, при кажущейся неспешности скупых движений, в нём чувствовалась грация и скрытая мощь хищного зверя. Цепкий взгляд не упускал никакой мелочи, и к панибратству не располагал. Не дай Род встретиться с таким в поединке!
― Присаживайся, Нарад, ― Глава Даршаны поднялся со своего места и, подойдя, дружески положил ему руку на плечо, ― это Один, архистратиг Особой Дружины из Космической Службы Порубежья. Побеседуйте, а я пока по делам отлучусь.
Когда за ним закрылась дверь, Нарад приземлился на ближайший стул, решив про себя, что порубежники на нём руки не погреют ― будет "тупить" до последнего. Ничего у них не выйдет. Не для того он тут столько времени гранит грыз.
― Я полагаю, ― улыбнулся порубежник, ― не стоит ходить вокруг да около. Наша Служба отобрала несколько кандидатур. Как ты понимаешь, в том числе и тебя. Что скажешь?
– Уважаемый Один, это очень ответственное решение, – подумав, задумчиво проговорил Нарад, – и, главное, очень неожиданное. Я никогда не планировал служить в порубежье, как ты понимаешь. Это требует всестороннего обдумывания….
– Ну, конечно же, конечно, – расплылся в улыбке Один, – это же очевидно. Пока по чашечке сбитня выпьем, ты и подумай.
Пока отрок приходил в себя, он наклонился к селектору.
– Лаодика, можно пару сбитня?
– Нет, уважаемый Один, ты меня неправильно понял. Это же очень важный шаг! Я не могу так быстро!
– Нашим порубежникам, – невозмутимо парировал тот, – часто приходится принимать и более важные решения. И в гораздо более короткие сроки, кстати.
– Но я же ещё не порубежник, – запротестовал Нарад, – и неизвестно ещё, подойду ли я вам.
– Ну, это-то, как раз известно. По мнению наших аналитиков, уровень твоей пригодности выше среднестатистического.
– Да не гожусь я в порубежники! – в отчаянии вскричал он, – У меня приводы в Стражу были! Я сам правонарушитель. За кражу у соседа.
– Зелёных яблок? – усмехнулся собеседник, – Да не волнуйся ты так, право слово. Знаем мы про эти правонарушения! Как за те яблоки дед твой Велемудр тебя плетью сыромятной от души охаживал. И про драку с отроками из Военно-Космической Даршаны, где вы вдвоём пятерых супротивников отделали. И подделка электронной подписи на отпускных "пластиках" ― выше всяческих похвал, сам Ведающий засомневался, было, да вовремя напомнили, что он в отлучке тогда был. Ты, надо сказать, очень одарённая натура.
– Ну, и зачем Вам такое сокровище? – угрюмо поинтересовался Нарад.
– Да всё очень просто, – пожал плечами Один, – ведь то, о чём мы сейчас говорили, это только набор качеств, не более того. Смелость, решительность, умение находить выход в трудных ситуациях. Ну, как меч – он бывает острым или тупым, ржавым или блестящим, из хорошей стали или из плохой…. Понятно? Злым или добрым он быть не может по определению – всё зависит от того, чья рука его держит.
– То есть, – медленно произнёс он, – Ты хочешь сказать, что я в ваших руках. А если откажусь….
― Да ну, что ты, право слово, ― разочарованно протянул архистратиг, отводя от него лукаво-задумчивый взгляд ― прямо-таки монстров каких-то из нас делаешь. Да никто с твоей грамотки пыль сдувать не станет. Лежит себе на полочке, есть-пить не просит. Вот, и пускай себе дальше пылью зарастает. И пытки давно запрещены Основами Правды. Вас нынче даже розгами за нерадивость не пользуют, а просто отчисляют. А, было время, практиковалось такое массирование седалищной части ― для стимулирования мозговой деятельности. Не хочешь − не надо. Точно не хочешь?
– Точно, – буркнул Нарад.
– Ну и ладно, – пожал плечами Один, – на нет и суда нет.
– Суда?
– Шучу. Это шутка.
– А-а…, значит, я могу идти?
– Да, конечно. Всего доброго тебе. Желаю успешно сдать Последнее Испытание.
Что-то такое послышалось Нараду в его последних словах…. Но на его взгляд порубежник ответил ясным и безмятежным взором.
– Ну, что? – откинув за спину длиннющую косищу, подскочила к нему Лаодика.
– Предлагали стать порубежником, – хмуро отозвался Нарад.
– А ты?
Ага. Делать мне больше нечего, – отмахнулся он, – всю жизнь мечтал в грамотках копаться и в Ближнем Космосе болтаться. Да ну их. Ну, ты не передумала? Вечером идём в «Утайю»?
– А? Да, да, идём, конечно.
Дверь кабинета открылась и оттуда упругой походкой вышел архистратиг Один.
– До свидания, молодые люди.
Когда за ним закрылась дверь, Лаодика серьёзно поглядела на приятеля.
– А ты уверен, что правильно всё сделал?
– Я уверен только в том, что не хочу служить в порубежье, – упрямо набычился Нарад.
– Ну, не хочешь, так не хочешь, – она ласково потрепала его по коротко стриженной макушке, – значит, в семь вечера в «Утайе».
Выйдя из здания Даршаны, Нарад, оседлав свою «стрелу», взвился в воздух. На Арктиде не строили домов выше второго-третьего этажа. Заложить привычный вираж пришлось только вокруг старинного храма Меру − ровесника их цивилизации. По преданию, их далёкие предки пришли в этот мир, ведомые Мудрыми, или, как их тогда называли, Титанами. Потом человечество чем-то огорчило Мудрых, и они покинули этот мир. Но сохранилось предсказание, что когда-нибудь они вернутся, и Храм Странствий по Мирам оживёт.
Перед Меру стояла древняя статуя, изображающая трёх слонов, держащих на спинах трёхступенчатую пирамиду. Статуя была возведена ещё при Мудрых. На каждой ступени снизу вверх были выбиты три Закона Пространства, которые знал каждый ребёнок:
«Множащиеся альтернативы создают пространство»
«Глубины соприкасаются»
«Глубину самого Соприкосновения диктует Мера Любви»

…− Мама! − крикнул Нарад и прислушался. − Ты дома?
− А на индикатор тебе глянуть было лень? А если бы я спала?− Мама, одетая в лёгкую душегрейку и просторную юбку, вышла из большой горницы ему навстречу.
− Да, я забываю про него, − честно признался сын, понурив «буйную головушку».
− Лоботряс, − она ласково ткнула его кулаком в лоб.
Индикаторы прижились в жилых помещениях уже давно. Собственно говоря, они были разработаны для руководителей крупных предприятий. Чтобы полностью контролировать свои владения. Со временем устройство стало настолько обыденным, что его начали ставить и в дома. Впрочем, систему «Разумный Дом» принимали далеко не все. Немало было приверженцев старинной теории, что «Терем мой яко же острог». Поговорка была древнейшей, едва ли не со времён Великого Исхода, но как-то слабо в это верилось. Слишком уж давно это было.
− Отец дома?
− Дома. Тоже недавно только заявился. В столовой. Иди руки мой.
Когда Нарад, переодевшись и умывшись, вошёл в столовую, отец уже пил сбитень.
− Есть будешь? − мать коснулась сенсоров кухонного комбайна. На панели высветилось меню. − Тебе обыденку или чего-нибудь вкусненькое?
− Без разницы, − мотнул он головой. − Привет, пап. Как дела?
− Дела, дела…, − задумчиво протянул отец. − Понимаете, ребята, ко мне сегодня парня доставили… очень странный, понимаете, случай.
− Да у тебя ведь все случаи странные, − резонно возразила мама.
Что правда, то правда. Экстра-лекарю Борею нормальных больных не доставляли. По той простой причине, что он был Главой Центра Испытательной Медицины. Когда все врачи Арктиды начинали чесать в затылке, больного доставляли в ЦИМ. Если успевали, конечно.
− В общем, ребята, я вам хочу это рассказать. Во-первых, в космосе творится что-то нехорошее. А Нарадка туда не сегодня-завтра отправится. Да и ты, Любава ….
Он не договорил. Мама спокойно кивнула.
− Ну, да, конечно. Планетарные переводчики у нас всегда в первых рядах.
Отец нахмурился.
− Ты, между прочим, напрасно иронизируешь. Вас, порой, куда только не суют. Ко мне доставили парня. Сняли его с мёртвой виманы. Не нашей, прошу заметить, откуда-то из Дальнего Космоса. Случай, как бы, обыденный. Дружина покинула судно, воевода остался.
− И в чём странность? − не выдержал Нарад.
− Странность в том, что капитаном был представитель древней расы. Тёмной расы, судя по цвету кожи. Только рост, как у нас. Ну, плюс мелкие антропологические особенности, но это, по большому счёту, неважно.
− Но ведь древние расы не выходят в космос, − удивилась мама. − Никогда не выходят, это их собственный Закон. А уж как они свой Закон соблюдают, не мне вам рассказывать.
Глава ЦИМа усмехнулся.
− А теперь самое интересное: парень этот почти не отличался от перворождённых. Только рост сажень без чети , но кожа чёрная, как сажа! При полном исследовании выяснилось, что генетически это человек. Более того, его геном почти полностью совпадает с нашим. Фактически, он такой же арий, как и мы с вами.
− Чёрный − и арий?! − опешил Нарад. − Бред какой-то!
Да, тут было, над чем поразмыслить. Шёл триста двадцать второй год третьей эпохи Водолея. По расчётам учёных, изучавших древние летописи, их цивилизация существует третье тысячелетие.
Древние Расы, конечно, на то и древние. Сколько живут на этой планете они, вообще ведомо, разве что, Мудрым. Только у них есть доступ к древним табличкам с рунами. Запрятанные за семью печатями от праздных глаз в тайных комнатах их Храма, руны эти хранят тайну бытия. И стража при них состоит такая, что и в темноте видят как днём, и слух у них ― что у летучей мыши, а силы и ловкости они неимоверной. Обычные воины им и в подмётки не годились, и простым смертным в тот Храм вход заказан. Но древний в космосе, который и не древний вовсе…. Полная бредятина!
Когда люди стали заселять этот Мир, выяснилось, что обитатели здесь уже есть. Среди них были и очень похожие на людей. Были древние высокого роста, бледнокожие и светловолосые, были маленькие, не выше метра, жившие преимущественно в подземных норах, и многие другие. Всякое бывало, но, со временем, научились как-то существовать, не мешая друг другу. Некоторые существа просто вымерли. Такие, как аспиды, например.
− А ошибки быть не может? − с надеждой спросил Нарад.
− Нет, − покачал головой отец. − Мы же его потом на запчасти разобрали.
Он тяжело вздохнул.
− Он, скорее, человек. Ну, или точнее, мутант. Это, конечно, сугубо моё мнение. На мой взгляд, родился он человеком. Может, воздействие космического излучения?...
Однако вид его ясно говорил, что он и сам в это не верит.

…Ястная «Утайя» был один из тех немногих мест, куда пускали не всех. Скорее, это было что-то вроде клуба – для тех, кто имел непосредственное отношение к космосу. Традиции, установленные чуть ли не с момента Исхода, свято соблюдались всеми – от зелёного отрока до убелённого сединами архистратига. Белые льняные скатерти, литая серебряная посуда, фарфор и хрусталь – всё это придавало заведению неповторимую атмосферу. За два прошедших тысячелетия люди так и не нашли ничего удобней нержавеющей стали и армированного стекла. Удобней – да!
Но расстелить на коленях накрахмаленную льняную салфетку, серебряным ножом ткнуть в кусок мяса, поджаренный на живом огне, а не на токах высокой частоты, а, главное, ощущать себя не только избранным, но и равным среди равных! В общем, Нарад в эту минуту был по-настоящему счастлив. А сидевшая рядом Лаодика, на которую обращала внимание вся мужская часть присутствующих, была последним штрихом − счастливее быть уже просто невозможно.
– А Акара с Ладой будут?
– А? – спустился с небес Нарад, – Обещали. У неё сегодня утром тоже какой-то экзамен должен быть. Если завалит – выпьет Акаре всю кровь. Какая уж тут «Утайя»!
– Это Лада-то завалит? – вступилась за подругу девушка, – Да она даже не знает − что это такое. Кстати, а куда ты распределяться собираешься?
– Надо ещё Последнее Испытание пройти, – уклончиво отозвался Нарад.
– А что, боишься, что не пройдёшь? – поддразнила она парня.
– Я? Боюсь?! – возмутился он, выпятив грудь, – Дикие звери разбегаются, когда я вступаю в лес с гордо поднятой головой!
Он взял графинчик с наливкой и плеснул Лаодике и себе.
– Выпьем за космических волков!
– Куда ты мне столько набуровил? – недовольно поморщилась подруга, – Ладно, за волков, так за волков. Так на что ты нацелился? На Глубокий Космос, конечно?
– А чем плох Глубокий Космос? – пожал он плечами.
– Ага! Ты, значит, рвёшься покорять неизведанные дали. А я, как соломенная вдова, сиди и проливай слёзы…. Да ладно, не хмурь брови, шучу. О, а вон Акара с Ладкой.
Она махнула рукой, привлекая их внимание. Молодые люди, заметив их знаки, уже пробирались между танцующими парами.
− Ну, какие новости? − поинтересовалась высокая русоволосая Лада. Она хорошо знала, что красива той, истинно арийской красотой, какую можно увидеть на древних настенных росписях.
Они пили мёд, танцевали. Нарад, увлечённый разговором с Лаодикой, не заметил − что именно произошло меж Акарой и Ладой. Скорее всего, Акара попросту не выдержал атаки взглядов, направленных на его подругу, и сделал ей замечание. Что в таких случаях бывает − известно многим. Развернувшись, девушка подошла к столику, словно не замечая отчаянных попыток парня загладить не ко времени вылетевшие слова. Лицо её, утратив беззаботную радость, стало замкнутым и холодным. Лаодика, мгновенно оценив ситуацию, встала из-за стола и, ласково коснувшись пальчиками щеки Нарада, словно извиняясь за испорченный вечер, пошла с ней на выход.
Сокрушённо стукнув кулаком в край столика, Акара плюхнулся на кресло и налил себе мёда.
− Всё, как всегда. Ну, не могу я спокойно смотреть, когда на неё глаза пялят. Скажу, так она же и обижается. Ну, неужели она не понимает?
− А мне, наоборот, нравится, что на Лаодику смотрят. Невольно горжусь, что такая девушка выбрала именно меня. А это, знаешь, дорогого стоит.
− И что мне теперь делать?
− Да ничего. Просто не лезь со своим мнением в её жизнь, пока тебя не спросят. Помиритесь, не в первый раз, − пожал плечами Нарад.
Ему совершенно неинтересно было слушать полные ревности речи друга, да и не первый раз такое случалось. Обиднее всего, что он сам, возлагавший столько надежд на этот вечер, оказался, по милости Акары, и не у дел, и без подруги.
− Выпьем мёду за твои слова! − Толкнул его в плечо друг и неловко смахнул со стола ложку. Серебряный предмет, блеснув в луче света, щучкой соскользнул со стола и нырнул к ногам Нарада, который нагнулся её поднять. Край стола закрыл от него друга, и он не увидел, как Акара бросил в кубок с мёдом маленькую серую крупинку. Никто и не обратил на это внимания, кому какое дело до отдыхающих за соседним столиком…
Секунду спустя, когда злосчастная ложка была поднята и возложена на скатерть, друг уже протягивал ему его кубок. Они дружно выпили и с волчьим аппетитом накинулись на почти не тронутые заедки. Минут через десять Нарад "поплыл".
− Эк, тебя развезло! Как только умудрился? − выговаривал Акара, подхватывая сползавшего со стула друга.
− Худо мне, воздуха не хватает. − Бормотал Нарад, еле передвигая подгибавшиеся ноги. − Я и выпил-то всего ничего….
К ним важно подошёл старший стольник.
− Нужна подмога?
Акара отмахнулся.
− Исполать тебе, нам рядом. Сами доберёмся. Это друга развезло, а я совершенно тверёзый.
Выйдя на улицу, Акара призывно махнул рукой, и стоящая в тени дерева вимана подплыла к ним неслышной тенью. Затолкав в неё полубесчувственного друга, он взял из рук возницы блеснувшую в свете фонаря золотую карточку, сунул её в карман форменной куртки и спокойно пошёл прочь, нисколько не заботясь о дальнейшем.


[img=left]https://img-fotki.yandex.ru/get/3913/95169868.2e/0_156d88_423473a_orig[/img] Глава 3. Бегство в никуда
…Сегодня им впервые дали увольнительную, и заправщик, за пачку сигарет, согласился подбросить их на своём мастодонте до города. Пялились с наклеенных картинок длинноногие блондинки с грудью, насмерть поражающей воображение, орал в динамиках какой-то рок-звездюк. Водила, пребывая в полном кайфе, отбивал рукой такт по баранке. Лёха с Максом не лезли к нему с пустой болтовнёй, а попросту дремали, помня, что «про запас» спать не вредно. Притормозив у супермаркета, водитель высадил их, и взревевшая машина рванула дальше, оглашая музыкой окрестности.
− Куда идём?− поинтересовался Макс, ткнув локтем в бок Лёху, который уже весело перемигивался с молоденькой продавщицей за огромным стеклом аптеки.
− Как это, куда?− обернулся тот. − Нам было настоятельно рекомендовано посетить здешний рынок для фермеров. Видать, резидент нас встретит в облике ковбоя, пригнавшего скот на продажу.
− Ну, да! А я, было, убогий, подумал, что он под видом быка или лошади туда внедрился,− хмыкнул Макс.
Подкусывая друг друга, они подались в назначенное для встречи место, лениво разглядывая полинявшие на солнце улицы провинциального городка. Ничего необычного он, говоря откровенно, собой не представлял. Глухая провинция везде одинаково уныла. Населения кот наплакал, а, может, просто подались в более спокойные места, подальше от безвластия на ничейной пока земле. Людишки, они тоже не дураки, и хорошо понимают, что вот-вот грянут военные разборки. Тогда, уж точно, никому мало не покажется.
На самой окраине они увидели несколько фургонов для перевозки скота, что приткнулись недалеко от салуна, стилизованного под времена Дикого Запада. Раскинувшиеся шатры над рядами с товарами фермеров хлопали от налетевшего ветерка. В полупустых загонах для скота царили запах навоза и скопище мух. Дальше расстилалось некое подобие степи со скудно разбросанной растительностью, да ещё ветер, закручивающий в воронки мелкий мусор. Скукотища полнейшая.
− Тут народу, что в бабкиной деревне в сенокосную пору, − хмыкнул Макс. − А хорошо бы сейчас искупнуться да в стогу поваляться.
− Если, только, на пару с тёлкой, − согласился Лёха. − Но у меня, в этом плане, печальный опыт. Как-то раз весь искололся. Я предпочитаю с удобствами.
− Трепло, ― безнадёжно махнул рукой Макс.
Они медленно бродили среди прилавков, разглядывая выставленные товары: от сёдел и сбруи до гвоздей с подковами. Напарники купили у бойкой девахи в «стэтсоне» по залитой кетчупом сосиске в булке с кунжутом. С аппетитом поглощая вечные «хот-доги», Макс и Лёха приостановились возле индейского шамана, который гадал желающим на бобовых зёрнах и перьях, с интересом наблюдая за процессом. Этот горбоносый, одетый в замшевые штаны и кожаную безрукавку старик производил странное впечатление. При всей кажущейся худобе, опытный в таких вещах человек мог отметить неброскую грацию хищника, и выверенную динамику в его скупых движениях. Треугольные уши с чуть заострёнными кончиками придавали его лицу что-то хищное.
Они медленно бродили среди прилавков, разглядывая выставленные товары: от сёдел и сбруи до гвоздей с подковами. Напарники купили у бойкой девахи в «стэтсоне» по залитой кетчупом сосиске в булке с кунжутом. С аппетитом поглощая вечные «хот-доги», Макс и Лёха приостановились возле индейского шамана, который гадал желающим на бобовых зёрнах и перьях, с интересом наблюдая за процессом. Этот горбоносый, одетый в замшевые штаны и кожаную безрукавку старик производил странное впечатление. При всей кажущейся худобе, опытный в таких вещах человек мог отметить неброскую грацию хищника, и выверенную динамику в его скупых движениях. Треугольные уши с чуть заострёнными кончиками придавали его лицу что-то хищное. Он, с загадочным видом, махал перед носом клиента каким-то дымящимся пучком трав. Полынным, судя по запаху.
Сидевший перед ним молодой парень, судя по простецкой физиономии, сын приехавшего по делам фермера, поднялся, озадаченно почёсывая макушку, и подался к одному из фургонов.
− Ну, в точности, Ванька из глубинки! − прошипел Лёха. − Репу чешет совсем по-нашенски.
Увидев приглашающий жест индейца, Макс отрицательно помотал головой. Из-под полуопущенных век, на краткий миг, сверкнул острый, далеко не старческий взгляд.
− Если пожилой индеец предложил вам немного погадать, не стоит обижать его отказом и жалеть пару монет, − на чистейшем русском укорил тот. − Садитесь, поговорим. Триста сорок семь человек гадали у меня в этом месяце и, поверьте, все ушли довольными.
Опера переглянулись. «Триста сорок семь» было паролем, по которому они должны были узнать резидента. Однако!
― Называйте меня дядя Стив. Садитесь напротив и делайте вид, что развесили уши, ― спокойно приказал резидент.
Когда оперативники уселись перед шаманом, им даже не пришлось слишком напрягаться, чтобы изображать изумление. За годы службы им всякое пришлось повидать, но резидент в облике индейского шамана ― это уже чистый Голливуд. Лёха, для полноты картины, бросил в расписанную узорами чашку монеты.
― Значит, так, ― спокойно продолжал индеец, с важным видом раскладывая на открытых ладонях Алексея бобы и петушиные перья. ― Средства связи возьмёте в камере хранения вокзала, ячейка 875, код Y-147. Завтра силы Коалиции перейдут в наступление. Будьте к этому готовы. Подразделение «S7», по мнению аналитиков, могут использовать как заслон. Кое-кто из них, аналитиков, я имею в виду, ― пояснил он. ― Выражают обеспокоенность тем, что неподалёку находится законсервированный космодром. Правда, вероятность его использования не слишком высока, не более 32%, но, всё-таки, имейте это в виду. Есть вопросы?
― А хрен ли спрашивать? ― пожал плечами неугомонный Макс, ― Вероятность есть, а средства дальней связи где? Мне, если что, из другой галактики флажковой азбукой передавать прикажешь или костры разводить?
― Возможно, передадут, ― безмятежно ответил резидент, ― на крайний случай запомните пароль: «Вам привет от Монтесумы».
Лёха громко и невежливо фыркнул.
― А про славянский шкаф там ничего не было?
― Хорошенькое дело, ― скорчил рожу Макс, ― кто у вас там боевиков насмотрелся?
― Зато, уж точно, ни с кем не спутаете. Ладно, поболтали, и будет.
Они поднялись готовые уйти, но индеец неожиданно поймал Лёху за руку.
− Ты забыл, что заплатил мне за гадание. Я эти деньги отработал по-честному. Сказать, что тебе выпало?
− А почему бы и нет?− заинтересовался тот, отмахиваясь от Макса.
− Да не слишком много, и совсем не мало для такого пострела, как ты. Женишься скоро, вот и вся твоя новость.
Макс, глядя на вытянувшуюся физию друга, откровенно заржал.
− Была у собаки хата, дождь пошёл, она сгорела. Ещё не родилась на земле та баба, что его уговорить сможет.
− А я не говорил, что его уговаривать будут, сам попросит, − он сделал глоток из выдолбленной тыквы. − Ладно, поболтали, и будет. Проваливайте. Может, увидимся ещё
― Будь здоров, дядя Стив, ― серьёзно ответил Макс, а Лёха, прощаясь, отсалютовал широкой ладонью.
― Короче, здесь посылают нахрен, ― резюмировал Макс, едва они отошли подальше, ― а дяденька шпион живёт этажом выше.

…Вернувшись в центральную часть города и, проболтавшись с час по пустынным улицам, они зашли в крошечный ресторанчик и заказали себе приличный обед.
− Значит, завтра краснокожие братья начнут окончательное восстановление исторической справедливости. − Лёха вдумчиво трудился над запечённой грудинкой,− Что лично меня не устраивает, так это то, что для них все бледнолицые на один фейс. Они и нас под это дело с доски смахнут, и к бабке не ходи.
− Да, уж, ― с чувством согласился Макс, орудуя над скворчащей беконом яичницей. − Не усвоили, понимаешь, неблагодарные аборигены всех прелестей гуманности и демократии.
― Не скажи, ― осклабился Лёха, ― кое-что, всё-таки, усвоили. Потому пленных брать не станут, мочить будут всех.
− Я так мыслю, Лёха, что надо будет к сержанту поближе держаться. Камински, сдаётся мне, старый пёс и собственную шкуру беречь умеет. − Запивая очередной кусок пивом, рассуждал Макс. − Все лазейки знает.
Они лениво поднялись и отправились на площадь, где всех отпущенных в увольнение уже ожидал небольшой автобус из части. Большинство возвращавшихся, в изрядно поддатом состоянии, делились меж собой впечатлениями о местном борделе, где они и провели свободное от возлияний время.
― Вот, видишь, ― всадил шпильку неугомонный Макс, ― вот люди, как люди, с бабами время проводили. А мы со старым индейцем.
― Не говори, ― не остался в долгу товарищ, ― вот связался я с тобой, с извращенцем.
И, переглянувшись, жизнерадостно заржали.

…А в три часа ночи истошно взревела сирена.
− Тревога! С оружием на выход! По машинам, мать вашу! Торпеду вам в то место, откуда крылышки не растут!
Под дружные «благословения» сержантов началась ускоренная посадка в машины с приглушённо урчащими двигателями. Едва они плюхнулись задницами на скамьи, как колонна двинулась. Выскочив на автобан, машины, светя притушенными фарами, помчались на предельной скорости. В отдалении ночное небо распарывали осветительные ракеты и слышались приглушённые расстоянием взрывы. Словно швейные машинки, стрекотали крупнокалиберные пулемёты. Лёха, у которого, по выражению Филиппыча, был «компас в голове», быстро сориентировался по направлению. Ага, вся шумиха доносится со стороны космодрома. Оба-на! Похоже, аборигены решили не рисковать, перекрыв «изгоям» главный путь эвакуации. На другом краю небосклона вспыхнуло и стало разгораться зарево большого пожара.
А вот это уже интересно. Вчера, в автобусе, один поддатый «перец» болтал, что как раз в том секторе находится секретная лаборатория. Кто же это так постарался? Могла, конечно, и Коалиция долбануть. Но, скорее всего, что сами «изгои» её и «зачистили». Тем более, что в автобусе тот поддатый солдатик болтал о каких-то несусветных чудовищах. А, следовательно, это была лаборатория по производству биологического оружия. Которое, кстати сказать, уже лет триста, как запрещено.
Но долго ломать головы не пришлось, звуки боя были уже рядом, и колонна, резко притормозив, свернула в черневшую неподалёку рощу. Высадка и бег с полной выкладкой до небольшого населённого пункта, где их встретил какой-то замотанный лейтенант-морпех с нашивкой «S2». Ага, разведка. Короткая команда и они рассыпались, занимая оборону. Пока здесь было тихо.
Бой справа стих и наступила напряжённая тишина. Макс с Лёхой оказались у самой стены бетонированной будки. Видимо местная подстанция, но до рассвета оценить окружающую обстановку было практически невозможно. Неподалёку от них обосновались белобрысый Эдгар с чернявым. Только, вот, что-то свербело внутри и не давало покою. В переводе это понималось, как жопой беду чуять.
− Слышь, Макс, − прошипел Лёшка. − Мы на фоне этой стенки вполне готовы к расстрелу, даже ставить не обязательно.
− Вот именно. Как две мартышки на одинокой пальме. Давай-ка малость переместимся, а то у меня сердце не на месте.
Они поменяли позицию с таким расчётом, чтобы не торчать на мушке у ненадёжных сослуживцев. Грамотно примениться к местности труда не составило, теперь та же самая стенка надёжно закрывала их от злопамятных «соседей». Теперь им хорошо будет видно и прежнюю позицию, и эту парочку. Лёха выудил из кармана пачку галет, и медленно хрустя, прислушивался к окружающим звукам. Вроде бы и тихо, но что-то в этой тишине его, явно, не устраивало.
― Что-то тут не так.
− Лёха, перед нами кусты и деревья, а ночные птички ни гу-гу.
― А я почём знаю? ― хмыкнул тот, ― Я горожанин, это ты у нас на пленэре вырос. Я хрен его знает, когда эти птички чирикать должны.
Послышался звук осыпающихся камешков, и к ним подобрался сержант Камински. Оба мельком отметили, что и он передвигался ползком. Противник и на звук шмальнуть может. Битый волчара.
− Чего со своего места сорвались? Ищи вас тут, придурков, − вполголоса ругнулся он. − Что слышно?
− В том-то и дело, что ничего, − тихо ответил ему Макс. − Но впереди нас люди затаились.
− Кого видел?
− Я не филин в темноте видеть, а только птицы впереди нас молчат, значит, люди рядом есть и их много.
− Соображаете, − голос выдавал одобрение. − Ладно, если кто появится, знак подайте, я рядом.
И он проворно уполз дальше. А они напряжённо ждали. Темнота явно истаивала, стремительно приобретая серый оттенок. В предрассветном сумраке черные купы, словно проявляясь на фотоплёнке, медленно проступали отдельными кустами, стволами и ветками. От ползущей по траве туманной дымки пахло прелой сыростью, она неприятно оседала на лицах и одежде, стало зябко. Вот уже серый цвет сменился на белёсый, и край неба стал наливаться розовыми тонами, предвещая скорое появление солнца. Впереди испуганно зацокала белка, с дальнего куста с писком сорвалась стайка мелких птах, потревоженная неосторожным движением. Покачнулись ветви, и меж них стали возникать крадущиеся фигуры вооружённых людей. Дождались, слава, те, господи!
Макс подал условленный сигнал, поцокав в головную гарнитуру рации. Они лежали, вжимаясь в землю. Перестрелка вспыхнула неожиданно. С другой стороны подстанции кто-то не выдержал напряжения и первым открыл огонь. Один из наступающих словно споткнулся под лучом и нелепо завалился навзничь, остальные ощерились плотным огнём. У нападавших, судя по синеватому оттенку лучей, излучатели были устаревших моделей, зато были гранаты. Ухнул взрыв, ещё один и ещё. Крики и шипение лучей внезапно перекрыл нечеловеческий вопль боли и страдания.
Оглянувшись, Макс присвистнул. Между покинутой ими позиции и схроном Эдгара курилась кислым дымком от разрыва большая воронка, стена подстанции была исклёвана кучно лёгшими осколками. Месиво из плоти, костей и обрывков формы некогда было чернявым. Метко накрыли. А орал белобрысый Эдгар, Корчась в песке, он, в горячке, пытался удержать трясущимися руками собственные кишки, выпиравшие из вспоротого осколками живота. Он так и не понял, что уже покойник. А ещё через минуту, бьющий по нервам вопль оборвался.
− Отыгрались, − бросил в никуда Лёха, − Бог не фраер, его не проведёшь.
− Умеешь иногда в точку сказать, − ответил между выстрелами Макс.
Они стреляли, ничуть не смущаясь. Своя жизнь всегда дороже любого чужого идеала, по ним ведь тоже стреляют без дураков. Да и нет у них права на смерть. А совсем даже наоборот ― вернуться они обязаны живыми и, обязательно, с ценной информацией. Примерно через час огонь с обеих сторон сошёл на нет, нападавшие отошли, вероятно, для перегруппирования. Кто курил, пытаясь удержать дрожь в онемевших от напряжения пальцах. Кто-то, достав сухой паёк, перекусывал, но таких было мало. Большинство знало, что, если словишь пулю в набитое брюхо, то шансов выкарабкаться с того света ноль.
Санитары, пользуясь затишьем, оказывали помощь раненным. Эдгара и то, что осталось от чернявого, запаковали в чёрные мешки для отправки в часть при первой оказии. Но связист успел проболтался вездесущему Лёхе, что база была захвачена спустя полчаса после их отбытия, и теперь морпехи сидели, угрюмо прокачивая свои шансы.
Потом атака следовала за атакой, начались обстрелы из дальнобойных орудий. Они, сдерживая войска Коалиции, теряя людей, медленно и неотвратимо пятились к космодрому.
В одну из немногих передышек Макс с Лёхой, обросшие трёхдневной щетиной, укрылись за развороченным взрывом транспортёром и жадно ели кашу с мясом из вспоротой ножом банки. Снабжения никакого не было, и морпехи быстро сообразили пополнить продовольственный запас из подвальчика сгоревшего неподалёку магазина.
− Вот вы где, − Камински выглядел не намного лучше них самих, со своей небритой рожей. − Снимаемся.
− Куда ещё?− устало поморщился Макс, потирая воспалённые от недосыпа глаза – вроде, больше отступать некуда.
− На загрузку. Хрен эти тыловые крысы меня тут оставят. − Видно было, что сержант говорит то, что наболело. − Зубы вставить забыли, прежде чем на меня тявкать. Пошли к транспортнику, пока они своё добро пакуют.
− Без нас из них в момент фарш накрутят, − оскалил зубы Макс.
− Мне своя шкура дороже их побрякушек, − бросил Камински. − Да и чужих шлюх мы охранять не нанимались. Кончай травить. За мной!
Их и осталось-то всего ничего, но, взглянув на решительную рожу сержанта и готовых открыть огонь по его приказу морпехов, внутренняя охрана Космопорта возражать не рискнула, и беспрепятственно пропустила их к космическому кораблю, что принимал на борт потрёпанные и изрядно поредевшие остатки элитных подразделений. Распоряжавшийся загрузкой офицер, видимо, и сам не сидевший по кабинетам, понимающе усмехнулся и занёс их в список отбывающих.
Они «забили» себе свободные места и, сбросив свои пожитки, спустились по трапу на «свежий» воздух. Вокруг космодрома пылали пожары, в воздухе носились хлопья пепла и сажи, пятная одежду и лица, но на это внимания уже не обращали. Тяжёлые туши военных транспортников стояли поодаль от пассажирского космолёта. Они с брезгливостью наблюдали со стороны, как там суетились «сильные мира сего», в одночасье оставшиеся не у дел. Сверкали лаком подъезжавшие к трапу шикарные лимузины, под завязку набитые прихваченным добром. Умотанные стюарды, надсаживаясь, таскали огромные баулы и саквояжи.
− Мы по их милости под смертью ходим, а тут собачек с собой тащат! − не удержался знакомый им сержант со шрамом, что приятельствовал с Камински и тоже прибившийся к ним.
Из очередной машины выплыл толстяк, следом за ним престарелая грымза с надменным взглядом. На её унизанных кольцами руках тряслась мелкая шавка в сверкавшем на солнце ошейнике.
Вновь начался обстрел и богатенькие «буратины», растеряв всю вальяжность, порскнули вверх по трапу, как напуганные крысы.
− Вестовой говорит, − встрял в разговор куривший рядом связист. − У них там всё по высшему классу оборудовано. Каждому отдельная каюта с персональным клозетом и ванной, а дорогой жратвой половина трюма забита.
− Лучше со своими сдохнуть, чем при таком дерьме прислуживать, − плюнул Камински.
− Пускай они сами дохнут, − не удержался Макс. − Нам и без них не худо.
− Кончай трёп! Все на борт!− заорал сержант, когда послышался характерный звук летящего снаряда. Все кинулись за ним.
Едва они успели закрыть за собой дверь, как тяжёлый, загруженный под завязку, транспортник тряхнуло волной так, что их самих просто зашвырнуло в салон. В иллюминатор они увидели, что от удачного попадания снаряда огромный заправщик просто перестал существовать. На его месте к небу взметнулся огромный, клубящийся сгусток ослепительного огня и чёрного дыма. А рядом, словно факел в Хэллоуинскую ночь, полыхал пассажирский корабль.
− От судьбы хрен уйдёшь, − с трудом разлепил губы Лёха. − Видать, тот, кто свыше, не зря собрал их в одну кучу…
− По местам!− разнеслась команда по общей связи. − Всем занять свои места и пристегнуться для взлёта!
Они понеслись к своему месту, защёлкнули замки на ремнях, фиксируя безопасное положение тела. Давящая тишина, все замерли, слушая монотонный отсчёт последних предстартовых секунд. Истеричный гул запускаемых реакторов сменился на ровный рокот и вибрация, заставлявшая сжимать челюсти, исчезла. Мягкий толчок и человеческие тела вдавило в кресла тяжестью ускорения. Мелодичный сигнал оповестил о выходе транспортника из атмосферы земли. Корабль вырвался в открытый космос…


[img=left]https://img-fotki.yandex.ru/get/3913/95169868.2e/0_156d88_423473a_orig[/img] Глава 4. Отрок и аспид
Голову раскалывала боль. Подкатившая к глотке тошнота заставила его разлепить веки. Над головой нависала низкая притолока, словно придавливая его распростёртое на лежанке тело. Стоп! Какая лежанка? Где он находится? Превозмогая головокружение и слабость, Нарад с трудом нашёл равновесие на пятой точке и обвёл взглядом помещение. Узкая, похожая на пенальчик, комнатка, в которой, кроме лежанки, уместился ещё крошечный сундучок. Такие обычно стоят на виманах. Сбоку, в спецзажиме, сетка для перегрузок на старте. Он что, в космосе?
Последнее, что он мог вспомнить, это мягкий свет ястной, хрустальный звон кубков и льющаяся из музыкального автомата мелодия. Глаза Акары. И всё. Остальное словно пропало, истаяло в зыбком мареве, поглощённое вязкой темнотой. Как, в таком случае, он мог попасть на космическое судно? Тревожные мысли, прогоняя боль, закрутились в голове. Так, если он оказался на борту в качестве порядочного пассажира с билетом, тогда не подходит антураж. Место, где он находился, приличной каютой назвать язык не поворачивался. Если это каюта для экипажа, что более всего приходит на ум после беглого осмотра, как он мог сюда угодить без распределения и без допуска к полётам? Вывод напрашивался один-единственный. Значит, это корабль татей.
Много ходило про них разговоров меж отроками Даршана, кое-какие детали просачивались из кабинетов наставников, да и иные обмолвки давали пищу к размышлениям. Однажды, как домовой его дёрнул, взял да и спросил о них у Веда, что наставлял их по звёздным картам. Тот задумался, но потом кивнул головой и поведал отрокам то, чему некогда и сам был свидетелем, да ещё многое сверх того, к чему не имели отношения обычные люди.
− Потому и говорю вам о том, что космос бывает всякий. Один полёт на другой не схож, и куда занести может, тоже не каждому ведомо. И знания такие на звёздной дороге не лишние, могут иногда вам добрую службу сослужить.
Теперь оставалось напрячь мозги и прикинуть: как его могло сюда занести? Он был с Акарой, и бросить его он не должен ни под каким видом. Но он здесь, а друг отсутствует. Да ещё это странное забытьё…. Человек здоровый после пары кубков мёда не может вдруг отключиться до потери памяти. Вообще-то можно, но только в том случае, если ему кое-что подмешают в питьё или пищу. Отец ему когда-то рассказывал о таких препаратах и где их применяют. Упоминал и редких сейчас звёздных татях, которые подобным образом набирают себе экипаж. Значит, его "захомутали", и, возможно, не без помощи лучшего друга.
Он обернулся на звук открывающейся двери.
− Хайре, лоцман, − одетый в самую обычную холщовую робу, что носили космонавты в обыденной жизни на вимане, седой крепкий мужчина смотрел на него глубоко посаженными серыми глазами без всякой насмешки. Засученные рукава, позволяли видеть застарелые шрамы на мускулистых руках. Человек явно жил не самой спокойной жизнью. Крепкую шею охватывал кожаный ремешок с амулетом-оберегом, в мочке уха поблескивала крохотная серьга.
− И тебе не хворать, − отозвался Нарад, соображая, с чего начать разговор.
Понятно, что сначала надо осмотреться − что к чему, а потом уж можно показать норов.
− А ты не шумный, − одобрительно произнёс седой. − Иной бы уже криком исходил.
− А чего орать? − пожал плечами отрок. − Всё одно делу не поможет.
− Тоже верно, − спокойно кивнул вошедший. − Ну, в общем, дело тут простое. Нам нужен лоцман. Потому мы тебя и "захомутали". Понимаешь − о чём я?
− Понимаю, − отозвался Нарад без особого энтузиазма, вспомнив рассказы отца. Хорошего мало, конечно, но и в панику ударяться рано. Раз он в плену, значит, надо осмотреться и подумать − как отсюда утечь. А криком можно добиться только одного. Дадут по голове и выкинут в космос. Слыхали, и не раз.
− Значит, Акара меня вам сдал? − брезгливо скривившись обронил он.
− Куны все любят и он не исключение, − усмехнулся седой. − Я Кормчий этой посудины, зовут меня Ипполит. Вимана зовётся "Аргус". Дружина у нас небольшая, но дружная. Познакомишься сам по ходу дела. В дружине будешь пока отроком. Но сначала посмотрим − что ты за лоцман.
− Что надо? − спросил Нарад.
Он, в общем-то, и так всё понимал, просто тянул время, сам не зная зачем. Если тати крадут лоцмана, то не затем, чтобы репу в столовой чистить. Хотя, может, и это придётся. Не зря же Кормчий его в отроках оставил.
− Вот это, уже разговор. Никтур знаешь?
− Знаю.
− В его системе есть планета Тартар. Вот нам туда и нужно. Твоё дело − рассчитать дорогу и ввести в вычислитель.

…− Да куда ты денешься, − равнодушно сказал Битон, спускаясь рядом с ним по лестнице. − Прежнего лоцмана так же захомутали, да будет его тропа светлой. Поначалу пробовал взбрыкнуть, да Ипполит его быстро стреножил, больше не рыпался. На последней охоте ему просто не свезло, зазевался чуток, и остались мы без лоцмана.
Знакомство с дружиной началось именно с него, Кормчий, не заморачиваясь долгими объяснениями, крикнул Битона и велел ознакомить его с виманой.
− А что за дичь такую скрадывали? − поинтересовался Нарад.
Он не был записным охотником, как некоторые его товарищи. Да и не так много было в лесах зверей, на которых разрешена охота. Плати кучу кун, заполняй гору документов, и всё ради того, чтобы лишить жизни ни в чём не повинную скотину, хоть и дикую. Оно ему надо?
− Сейчас увидишь, − хмыкнул здоровяк.
Нарад не успел удивиться, как в лицо ударило свистящее шипение, в лицо дохнуло жаром, от удара, казалось, дрогнул пол под ногами.
− Ну-ну, успокойся, − Битон отстранил рукой отрока.
Метрах в пяти, за толстыми прутьями решётки, извивал гибкое тело тёмно-зелёный чешуйчатый гад. Схватившись жуткого вида когтями за перекладины решётки, он разинул клыкастую пасть и злобно зашипел, обдавая лица волной жаркого воздуха. Во рту бился раздвоенный язык. Всё, как на детской бересте. Что за ерунда?
− Аспид, − ответил на невысказанный вопрос провожатый. − Редкость большая. Неподъёмных денег стоит. Предшественника твоего, в момент, как свиной окорок, поджарил.
Отрок наблюдал за чудовищем в полном ошеломлении. Нет, он, конечно, знал, что есть древний народ. Видел как-то раз лесовика, читал статьи о берендеях. Домовой на глаза не показывался, как ему и положено, но его незримое присутствие являлось чем-то само собой разумеющимся. Даже когда он шалил с обувью или варежками, это принимали как должное. Ну, пошалит да вернёт. Домовой у них был порядочный и относились к нему в семье уважительно.
Но таких существ, как аспиды, огненные змеи и прочие чудища, он считал выдумкой по определению. И вот тебе на! Зазевайся он чуть-чуть, и пришлось бы ожоги на морде лечить.
Битон, тем временем, ласково приговаривая, подошёл поближе к решётке. Аспид, внимательно за ним наблюдая, продолжал грозно шипеть, но огнём больше не дышал. Открыв ларь, охранник доставал из него куски тёмного вяленого мяса и осторожно просовывал их сквозь прутья. Занятие это было совсем не безопасным. Аспид, щёлкая клыками, хватал мясо и тут же его пожирал. Зазевайся немного − останешься без пальцев, а то и без руки.
− Приглядывайся, отрок, сам его кормить будешь, − порадовал его охранник.
− Ещё чего! − вырвалось у него.
При этих словах, змей повернул голову, и уставился на него, потом перевёл жёлтые глаза с узкими горизонтальными зрачками на Битона.
− И нечего на меня пялиться, − добродушно буркнул охранник. − Какая тебе разница − кто тебе жратву давать будет? У меня и так дел по горло.
Аспид зашипел в ответ и неодобрительно глянул на Нарада, словно раздумывая, а не поджарить ли ему этого невежу? − И презрительно отвернулся, решив, что не стоит.
− Он что, понимает что-то? − Ошалело глядя на чешуйчатое создание, изумился Нарад.
Гад, разинув пасть, негодующе зашипел и громко лязгнул челюстями, словно схлопывая огромный капкан.
− Он всё понимает, − усмехнулся Битон. − Ты с языком-то поосторожней, обидится − не подойдёшь. А ты, − грозно глянул он на аспида. − Имей в виду: спалишь мальчишку, я тебя кормить не буду! Сдохнешь тут с голоду.
− Пойдём, − сказал Битон, закончив кормление. − Пора и самим подкрепиться. Стряпуха у нас варит важно, голодным не будешь.
Они снова поднялись наверх, и пошли по коридору, застланному узорчатым ковром. Витавший в воздухе запах чего-то вкусного становился всё отчётливей, и Нарад, так и не успевший нормально поужинать перед похищением, проглотил набежавшую слюну, в желудке отчаянно засосало. Шедший впереди охранник толкнул двери, и они оказались в небольшой уютной столовой. У плиты хлопотала невысокая статная женщина в цветном переднике и косынке, плотно закрывавшей волосы цвета воронова крыла.
− Чем сегодня потчевать будешь хозяюшка?− заулыбался во весь рот Битон, и было ясно, что стряпуха давно и прочно занимает его мысли. − Отрока тебе вот привёл, подкормить бы надо.
− Да я и без тебя о том знаю. Чего так припозднились, аль опять у змеюки своей отирался?
− Так, я того. Приказал Ипполит кормить, вот и приходится. А не то давно б подле тебя был.
Охранник, лукаво щурясь, подкатывал поближе к предмету своих мечтаний и даже успел огладить округлое плечико. Грозно взлетевший над головой половник заставил его отступить на прежние позиции и устроиться за длинным, предназначенным для обеда всей команды столом. Нарад пристроился с ним рядом. Хотя в желудке и ворчало, но он-таки заметил лукавый блеск в глазах стряпухи и понял, что все эти грозные выпады − не более, чем женские уловки.
Охранник и сам был в курсе, но, прилику ради, делал испуганный вид и смиренно ухаживал дальше. Памятуя, что и капля камень долбит, а стряпуха человек живой, и хоронить себя в старых девах вряд ли намерена. Просто, улучив момент, сцапать свою голубку и к Кормчему, дабы узаконить свои права. Он уже заранее представлял свою дальнейшую семейную жизнь обок неё. А почему бы и нет? Кошель у него не пустой, как у некоторых. Осесть где-нибудь, купить себе домик в тишине на природе, а там и детишки пойдут. Лепота!
Стук мисы с наваристой похлёбкой о стол спугнул его мечтания и они, вспорхнув к притолоке испуганными пташками, испарились. Щекочущие ароматы пряных трав заставили спуститься с небес и отдать должное мастерству стряпухи.
− Зови меня Гипероха, − присаживаясь напротив, сказала она Нараду. − Молоденький какой, совсем мальчонка. Наш Кормчий совсем озверел.
− Ты бы не задевала его, не ровён час… − пробурчал с набитым ртом Битон.
− Ажинно два раза промолчу. Мне бы ещё тут рот не затыкали. Если не по нраву, так пускай сам к кастрюлям встаёт. Я без работы не останусь. Меня давно на "Голубку" Кормчий их сманивает, так, что, с моим удовольствием, если Ипполита не устраиваю.
Нараду, в миг сметавшему свою порцию, стало смешно. Ему всегда нравились люди с задиристым характером, умевшие постоять за себя. И пол тут никакого значения не имел. Стряпуха ему понравилась, да и она, видимо, нутром почуяв его приязнь, засмеялась и, легонько стукнув пустой мисой Битона по голове, пошла подлить добавки новичку.
− Вот и пойми их. То ли приласкала, то ли отругала? − озадачился влюблённый охранник, почёсывая макушку.
− Ага. Ещё один на мою голову бестолковый попался. А ты, малец, на него не смотри, лучше ко мне почаще заглядывай. У меня братишка меньшой сейчас как раз в твоём возрасте будет. Далеко только он отсюда, и свидимся с ним невесть когда. Вот ты мне пока заместо него и будешь. А на этих охламонов поменьше оглядывайся. Что Кормчий сказал - сделал, а остальное не твоё дело, пускай сами крутятся. Им ведь без лоцмана никак, а другого захомутать − бабка надвое сказала.
− Гипероха, ты чему это отрока учишь? Он же так от рук отобьётся.
− Знаю я ваши руки. Все кому не лень их тянут.
− Опять Бастак тут руки распускал? Я же не посмотрю, что он подмога у Ипполита, обломаю по самое «не балуйся».
Нарад с интересом слушал начавшиеся разборки, выхватывая нужные крупицы информации. Авось, и пригодиться что в дальнейшем из сказанного в запале. Одно он уже понял сейчас, Битон недолюбливает Бастака и, видимо, не только за его притязания к стряпухе. Есть нечто такое, что подпитывает его нелюбовь и помимо этого. Вот об этом не помешало бы узнать подробнее. Значит, будем дружить.
С другим обитателем виманы он столкнулся, когда шёл по коридору, сыто отдуваясь после обеда. Высокий жилистый мужчина, выйдя из боковой двери, остановился, явно поджидая его. Они остановились, рассматривая друг друга без особого стеснения. Черноволосый, на левом виске шрам, как бы оттягивающий верхнее веко. Взгляд жёсткий, уверенный. И одет, в отличие от привычной робы, в свободную блузу с широкими рукавами, собранными у запястий наручами, и свободного кроя штаны с широким, настоящей кожи поясом и замысловатой золотой бляхой на нём. Приличных размеров тесак за голенищем мягких ичиг. Однако.
− Ну, разглядел? − насмешливо поинтересовался мужчина. − Теперь запоминай как следует: я Бастак, помощник Кормчего. Предки мои − скиты , потому что мы по жизни скитальцы. Моё слово на вимане − закон. Твоё дело − проложить дорогу к Тартару. Сделаешь хорошо, получишь свою долю, и сам будешь решать − с нами тебе остаться или своей дорогой идти. Вздумаешь морочить, сам горло перережу и к Звёздному Деду отправлю . Понял меня?
− Понял, − кивнул Нарад. − Чего ж тут не понять? Доведу до Тартара − прикончите, не доведу − прикончите немного раньше.
− Думай, как знаешь, − пожал плечами Бастак. − Мне перед сопляком лжу творить не к лицу. Скиты, чтобы ты знал, даже перед лицом смерти не лгут. Пойдём, провожу на мостик.
Шагая по коридору за помощником капитана, Нарад размышлял. Очень может быть, что этот тать и не лгал ему, и что с того? Пять лет учили его в Даршане, и, спрашивается, за каким лешим? Чтобы вот так, в один момент, по уши умазаться в этом грязном деле, и навсегда закрыть себе дорогу в Глубокий Космос. Ну, Акара, вот подставил, друг ситцевый! Ну, вот уж нет! Он ещё не придумал − как именно, но то, что поломает эту затею, Нарад знал точно.
− Вот, здесь теперь твоё место, бери это дело в свои руки, − показал Бастак просторную комнату, в которой одна стена была прозрачной. Сквозь неё смотрел на них равнодушный космос. Мягкий бархат чёрного пространства и мириады звёзд. Совсем не таких, как на земле, далёких, прячущихся за туманностями, ровно светившими над головой или чуть мигавшими. Здесь они холодно сверкали неисчислимой россыпью бесценных бриллиантов. Лоцманский стол приветливо подмигивал разноцветными огоньками, мерцал экран вычислителя.
− Как вы на таком старье «дорожки били»? − невежливо удивился Нарад.
− Если ты лоцман, разберёшься, − равнодушно ответил помощник капитана. − А нет, так нет. Но ты уж постарайся, − с лёгким оттенком угрозы добавил Бастак. − Для твоей же пользы.
− Попробую, конечно, а что мне остаётся? − как бы, не расслышав угрозы, спокойно ответил Нарад, выводя на экран "стрелку".
Так, вычислитель новее, чем он думал. Теперь надо подумать − как этим ребятам поломать всю затею. И, желательно, конечно, остаться при этом в живых.
− Слушай, не стой над душой, − не слишком вежливо обратился он к скиту. − Мне с этим старьём разобраться надо. Если чего сделаю не так, мне же отсюда бежать некуда. Не ты зарежешь, так аспид сожрёт.
Бастак, пожав плечами, вышел, оставив Нарада один на один с допотопной техникой и невесёлыми думами.
…Кормёжку аспида ему всё-таки всучили. Каждому на вимане приходилось совмещать несколько обязанностей, а куды бечь, если экипажа на крошечной посудине − раз, два, и обчёлся. Спустившись вниз, он с интересом и опаской разглядывал своего нового подопечного.
Нарад долго стоял возле лестницы, не решаясь подойти ближе. Хорс его ведает, что у этой твари на уме? Но сколько можно торчать столбом? Стой, не стой, идти всё равно придётся. И он решительно шагнул навстречу твари. Змей, разинув пасть, негромко зашипел, но скорее так, для порядка.
Нараду вдруг пришла в голову мысль, что понимающая человеческую речь тварь − не обычный представитель животного мира, а существо разумное. Пусть на людей и не похожая, но имеющая интеллект. А раз так, то не попробовать ли ему наладить с ним нормальный контакт? Аспид, в свою очередь, тоже наблюдал за ним и пока шугануть его прочь не пытался.
− Слушай, чем так маяться, давай я тебе в бак мяса наложу и поставлю рядом с тобой? Ты сможешь спокойно брать и есть, а не хватать каждый кусок. И тебе спокойно, и мне проще, не надо бояться, что ты мне с мясом руку отхватишь.
Аспид приблизил голову к самой решётке и наклонил чешуйчатую голову, словно соглашаясь. Нарад рванул к стряпухе за баком. Гипероха, поначалу шумнувшая для порядка, наконец, поняла его докуку и согласилась выделить один из запасных баков.
− Оно, конечно, тварь бессловесная, но, поди, тоже в неволе не сладко.
Наполнив бак, Нарад волоком подтянул его к решётке, почти ткнувшись пятой точкой в прутья клетки. При желании, аспид мог распластать его в клочья, но только сопел, мелькая своим раздвоенным языком, и терпеливо ждал. Готово! Коготь змея подцепил первый кус и отправил его в пасть. Потом второй, третий, и скоро бак был пуст. Сыто отрыгнув, аспид положил голову на лапы и, казалось, задремал, кончик языка, так и остался торчать из закрытой пасти.
Нарад присел на перевёрнутый бак и невольно улыбнулся, вспомнив, как их домашняя собака так же засыпала с зажатым меж зубов розовым кончиком языка. Ему вдруг стало так тоскливо, захотелось домой к родным. Чтобы скользить в лунном свете, среди влажной и прогретой за день травы, окунуться в парную воду озера и доплыть до маленького мыса, где его уже поджидала подруга, подрагивая кончиком хвоста от нетерпения. А потом, поднимая фонтаны брызг, устроить игрища на мелководье, ласково покусывая её за гребень на спине.
Стоп! Нарад открыл глаза. Странный какой-то сон. Он, в образе змея купается с самкой в воде… или это не сон? Обернувшись к пленнику, наткнулся на устремлённый на него немигающий взгляд. Стало не по себе, по телу пробежали мурашки.
− Это ты мне показал? − задал Нарад вроде бы глупый вопрос и впал в ступор, когда увидел кивок. − Значит, вы общаетесь меж собой мыслеобразами? Здорово!
− Отрок! Кормчий зовёт, − послышался крик Битона.
Оглянувшись, Нарад поднялся.
− Вечером поговорим, когда кормить приду. Не скучай.

…Нарад, ползая «стрелкой» по экрану вычислителя, размышлял. Их Светило уже осталось позади, мерцая, среди прочих, ничем не приметной звёздочкой. Где-то впереди, на пару седмиц пути, находился Никтур. Ведающий Мировую Лоцию душу из отроков вынимал. Потому уж что-что, а своё дело Нарад знал прекрасно. В системе Светила есть одна странная особенность. Арктида ― четвёртая планета, но на её орбите кружится не одна планета, а две ― Арктида и Тартар. Периоды их обращения одинаковы, потому они всегда противостоят друг другу. А между ними и Латоной по сильно вытянутой орбите вращается планета Дива. И сейчас, насколько помнится, она с Тартаром почти в соединении.
Лоцман задумался. А ведь это шанс! На окраине системы вращаются два гиганта − Волот и Стратим…. Так, а между ними пояс астероидов, в котором и лешего заплутать можно. Если «пробить дорожку» так, чтобы гиганты своей тягой сдвинули виману в нужную сторону, потом в поясе крутануться туда-сюда…. Тут даже лоцмана можно провести, не то, что этих татей. Тогда приземлить судно на Диве − вообще раз плюнуть! А эта планета, насколько помнится, вообще не заселена. Это, конечно, минус, но всё лучше, чем Тартар, про который он сроду ничего доброго не слыхал. Кубло татишное !
Вот, если бы аспида использовать… скажем, для приведения этой дружинушки в чувство? Рискованно. В клетке он тихий, пока его кормишь. А на воле, глядишь, у него приоритеты поменяются. Не зря же во всех былинах аспид, змей − исстари враг рода человеческого. Впрочем, изложить ему план можно. Тут уж он точно ничем не рискует − чудище ябедничать не побежит. Может, что путное присоветует.
Поразмыслив, он вбил в "дорожку" нужные поправки, надеясь, в глубине души, что не попутал массу гигантов. Хотя это как раз из области невозможного, ведь свои обязанности лоцмана, и на тренажёрах, и на практике он выполнял на подсознательном уровне. Откинувшись на спинку вращающего кресла, с наслаждением потянулся. Так! Хватит с него трудов праведных! Неплохо бы сейчас хлебнуть горяченького сбитня. Тем более, что Гипероха напиток этот готовила дивно.
Воодушевлённый таким соображением, Нарад отправился в столовую. Уверенность в своих силах росла с каждой минутой. Зря, что ли, имя его пишется
[align=center]Н А Р А Д[/align]
Если читать его руны, смысл имени читался, помимо всего прочего, как «Изначальная глубинная энергия, созидающая добро». И кого ему, спрашивается, с таким именем бояться? Смешно подумать, не то, что сказать.


[img=left]https://img-fotki.yandex.ru/get/3913/95169868.2e/0_156d88_423473a_orig[/img] Глава 5. Зелёный ад
…Армада кораблей, с гулом пронизывая пространство, неслась сквозь непроглядную мглу Большого Космоса. Маленькие человечки, скорчившись внутри железных скорлупок, ждали удара, которым, обычно, сопровождается внепространственный переход. Правда, последние модели космических кораблей были более совершенными, в них пассажир чувствовал себя, как у Христа за пазухой. Переход сопровождался только небольшим давлением на барабанные перепонки, как в самолёте при наборе высоты. Но тот космодром, с которого они стартовали, был резервным. Фактически, это было преддверие корабельного кладбища. Оттуда кораблям была одна дорога ― на переплавку.
― Мне как-то пришлось лететь на ещё более старой модели, ― прихлёбывая из фляжки, разглагольствовал здоровый парень по имени Марк, ― сами знаете, для государственных институтов вечно всякое фуфло сбагривали. Так, там, когда во внепространство переходили, рвануло так! Я думал, мозги по салону разлетятся.
― Так ты учёный, что ли? ― спросил Макс.
― Да, ― просто сказал тот, ― можно сказать, без пяти минут академик. Моя монография по термитам Платиновую Звезду Всемирной Академии Наук получила. А сейчас я сижу в этой поганой коробке и жду, когда Большой Космос мне по ушам хлопнет. O quam cito transit gloria mundi , ― продекламировал он с чувством и снова сочно присосался к фляжке.
― А чего ты в Израиль не уехал, когда началась вся эта свистопляска? ― немец по имени Гюнтер смотрел на учёного с явной неприязнью.
― Да то же, что и ты, в свой Фатерлянд, ― не смутился еврей, ― и нечего на меня зверем смотреть. Ты, что, антисемит, что ли?
― Нет, ― покачал головой Гюнтер, ― я лейтенант Бранденбургской космодесантной роты. И мне наплевать на твою национальность, если не струсишь, когда дойдёт до дела. Но у меня, признаться, есть большие сомнения на этот счёт.
― Да, ладно вам, ― примирительно сказал Макс, ― мы тут все с разных конюшен, не стоит собачиться раньше времени.
Он откинулся на спинку кресла и сделал вид, что спит. На самом деле ему было не до сна. Рядом безмятежно похрапывал Алексей. Счастливчик, он мог спать в любых условиях. Мимоходом прислушиваясь к разговорам «сослуживцев», майор Красников пытался сообразить ― что им делать сейчас? Вариант с бегством на космических кораблях, вроде бы, как он понял, аналитиками рассматривался. Но дальше анализа дело не пошло ― слишком мала была вероятность.
А реальной жизни, как известно, плевать на все аналитические расклады. И вот они с Лёхой летят неизвестно куда. Без средств межпланетной связи, между прочим. И куда их сейчас закинет, одному Богу известно.
― Внимание! ― раздался от входа голос командира, ― Привести кресла в положение для «прыжка»! Шевелись, мальчики, а то размажет вас, как крем по галете!
Макс открыл глаза. Командовал капитан Старки, они познакомились уже на космодроме, когда держали оборону от сил Коалиции. Он показался ему неплохим парнем, разве что, чересчур язвительным. Так, обычно, ведут себя люди, которые не в ладах с самим собой. Он поглядел на напарника. Лёха, продрав глаза, щёлкал сенсором переключателя. Кресло на глазах стало пухнуть, обволакивая сидящего. Через несколько секунд из того, что было креслом, виднелось только лёхино лицо. Макс тяжко вздохнул и утопил жёлтую кнопку в подлокотнике кресла.
Сначала голову стало сдавливать так, словно гигантская мягкая ладонь вжиала её в спинку кресла. Воздух из лёгких вдруг куда-то делся, он стал задыхаться, перед глазами поплыли цветные пятна. И из них, неизвестно откуда, вдруг выплыло лицо старого индейца.
― Макс, Макс! Да приди ты в себя, мать моя женщина! Фу-у! ― с облегчением выдохнул Алексей, увидев, что товарищ открыл глаза, ― Напугал, чёрт!
― Чего ты разорался? ― язык во рту ворочался с трудом, ― И куда нас, в конце концов, занесло?
― Не знаю ещё, разберёмся.

…Они стояли возле космического корабля, оглядываясь по сторонам. Зелёная стена джунглей окружала чёрное пятно, выжженное дюзами при посадке. Влажный тропический воздух, наполненный незнакомыми запахами, вызывал лёгкое головокружение. Дышалось с трудом и тело под формой моментально взмокло, по спине и животу неприятно поползли струйки пота. Сержанты, наконец, кончили шептаться с капитаном Старки, который остался с ними за старшего.
― Значит, так, помидорчики, ― сказал, подойдя, сержант Камински, ― выдвигаемся к месту, где будет разбит наш постоянный лагерь. Наш взвод идёт в голове. Движение в две колонны. В первой шеренге Макс и Гюнтер, во второй Лекс и Марк, будешь мне объяснять про всю живность, которую встретим в пути. Капитан Старки считает, что её здесь до хера. Прочие ― произвольно. Становись!
Огромные стволы, отдалённо напоминающие земные пальмы, уходили на немыслимую высоту, где заканчивались метёлками перистых листьев. Между ними густо росли папоротниковидные, то ли деревья, то ли кусты, высотой примерно вдвое пониже «пальмочек». Оплетая те и другие, по ним лезли, свиваясь в узлы и петли, местные лианы с кожисто-глянцевыми листьями размером с капустный. Землю покрывали приземистые кустики, усаженные колючками, даже с виду грозившими большими неприятностями. И всё это вместе сливалось в плотную массу, через которую нужно было, в буквальном смысле слова, пробиваться.
− Интересно, как нам через это безобразие пролезть?− озадачился Макс, с почтением разглядывая глянцево блестевшую колючку.
− Да, такого «ёжика» голой задницей не напугаешь,− сделал вывод Лёха и, достав свой нож рубанул по нахально торчавшим шипам.
Того, что произошло, не ожидал никто. Едва нож коснулся колючки, она мгновенно сложилась, плотно прижавшись к материнской ветке и все остальные, что до того так угрожающе шиперились, убрались следом за первой. Худо-бедно, но теперь у них появилась возможность пробраться через эти заросли.
− Жаль, моего соседа Вилли тут нет, вот бы кто от восторга вопил, − опечалился Марк. − Растения, это была его стихия.
− Он, видать, поумнее тебя был, − не удержался Гюнтер. − Раз вовремя свалить догадался.
− Нет. Его пьяный ниггер бутылкой ударил в висок, − он неожиданно вздохнул. − Я тогда первый раз в жизни с удовольствием смотрел, как наши его за Вилли насмерть запинали.
Трёп, конечно дело хорошее, но и приказ никто не отменял, и они углубились во влажные буро-зелёные сумерки. Ноги утопали в сплошной подушке мхов и прелой листвы, приходилось остерегаться то и дело попадавшихся змей непривычного ярко-оранжевого цвета. Насколько эти твари ядовиты, они убедились почти сразу. Когда спугнутый ими зверь, до жути напоминавший кабана, но имевший, кроме клыков, ещё и костяные шипы на загривке и хребте, выскочив из кустов, нарвался на такой вот «апельсин». Молниеносный бросок, и зверь рухнул, пропахав по инерции целую борозду во мху, и уткнулся мордой в ствол гигантской пальмы. Змея, сделав своё дело, спокойно свернулась рядом, не собираясь никуда уползать.
Марк, забыв обо всём на свете, срубил ветку куста и осторожно обследовал погибшее животное.
− Феноменально! Вы только посмотрите, мышцы стали совершенно мягкими и продолжают размягчаться. Это что-то сродни паучьего яда, растворяющего плоть в жидкую субстанцию. По аналогии, змея просто высосет содержимое из шкуры.
− Ничего себе! Они же и нас так могут «высосать», − сделал выводы Макс и стал с удвоенной осторожностью смотреть под ноги.
Следующая встреча с представителем животного мира не заставила себя долго ждать. Они не успели и десяти метров пройти, когда на них, сминая кусты, попёрло нечто, похожее на бегемота, затянутого в пластинчатую броню. Вот, только, в распахнутой пасти его торчал ряд внушительных клыков, бегемоту не свойственных. И вместо коротких тумбообразных ног у этого были лапы с крепкими когтями и длинный голый хвост. Автоматически выхватив оружие, идущие первыми дали по нему залп.
Бронированная тварь споткнулась и, взревев, завалилась на бок. Мечущийся в агонии хвост едва не достал стоящего первым сержанта. Из-под когтей в стороны полетели ошмётки земли и порванных растений.
− Милая зверушка, − оценил Камински, и тут же рванул на истошные вопли чуть в стороне.
У подножия одного из папоротниковых деревьев, извивались и бились человеческие фигуры, покрытые, словно живой шкурой, непонятными насекомыми. Лица и открытые участки кожи безобразно раздулись. Приглядевшись, Макс понял, что это от проникнувших под кожу тварей, пожиравших людей живьём. В нос и раззявленные от крика рты живой массой вливались всё новые и новые полчища. Лицо сержанта перекосило от отвращения. Два импульса из «Штерна» прекратили мучения несчастных, огненные лучи выжгли остальную нечисть и само гнездо, оказавшееся в дупле ствола, под которым так неосторожно расположились перекурить солдаты. С момента нападения не прошло и пары минут.
Но и мёртвые, тела продолжали корчиться на земле от проникших внутрь насекомых, вызывая у живых чувство омерзения. Вот один, а за ним ещё парочка, не выдержав, согнулись, и весь съеденный ими завтрак оказался на мху. Короткая команда и через минуту на месте трупов осталась только выжженная земля.
− Великое дело кремация, − процедил сквозь зубы Лёха.
− Ага. И неизвестность тоже возбуждает, ― не остался в долгу Макс и ткнул в бок курившего рядом Гюнтера,− давай по маленькой опрокинем за упокой.
Тот кивнул и они по очереди приложились к фляжке, которую извлёк из кармана Макс. Они стояли, боясь присесть или прикоснуться к чему-нибудь, и наблюдали, как Старки, связавшись с космолётом, докладывает о случившемся.
― Да, сэр!
― Слишком агрессивная внешняя среда, сэр!
Прилетевший, через пару часов, вертолёт принял всех на борт, и они уже с воздуха занялись поиском подходящего места для развёртывания лаборатории. После столь неудачного знакомства с местной живностью, шастать по этим джунглям на своих двоих никому из команды упорно не хотелось. Особенно, когда один из пилотов проболтался, что вторая команда разведчиков напоролась на милые растения, вызывавшие полный паралич, трое пострадавших пополнили корабельный лазарет, а ещё двоих, ужаленных гигантскими шершнями спасти так и не смогли.
Наконец, под брюхом геликоптера раскинулось открытое пространство. Совсем другое дело, тут нападающих будет, по крайней мере, видно. Место вполне подходящее, и река с мутно-коричневой водой совсем рядом. Сообщив координаты, они приземлились на речной косе и, не выходя из салона, перекусили и попадали спать.
Разбудил их только лопочущий гул работающих винтов. Тяжело нагруженные вертолёты, один за другим, опускались неподалёку, выгружая людей и технику. Освободившись, они вновь устремлялись в небо и ложились на обратный курс. Ревя моторами, тронулись с места тягачи и бронетранспортёры, поползли в направлении леса. Взмыленные морпехи принимали грузы безостановочно доставляемые по воздуху.
Когда прибыла ещё одна партия людей, пошла сборка корпусов из строительных блоков. Прямо на их глазах вырастали стены зданий, возводились крыши, и к закату солнца длинные корпуса новых казарм образовали замкнутый квадрат с лабораторией в центре.

…Наутро начались «большие гонки» по перетаскиванию оборудования в лабораторию.
― Что они такое набили в эти ящики? ― Макс, пыхтя, пятился между высоких стеллажей, ― консервированные трепанги там, что ли?
― Почему трепанги? ― удивился Марк, который, тяжело дыша, нёс другой конец ящика, ― И почему именно консервированные?
― Я как-то грузчиком работал в магазине, ― он, резко выдохнув, поднял ношу на грудь, и задвинул её наверх, ― намучились мы тогда именно с этими трепангами.
― Вручную грузили? ― поразился энтомолог, ― У вас что там, каменный век?
― Да, ну! ― отмахнулся Макс, ― Просто хозяин был жлоб, экономил на всём. Ну, как здесь. Тоже вручную таскаем, и тоже всякую ерунду.
Он достал из кармана куртки сигареты и закурил. Марк, поморщившись, сделал шаг назад.
― Вы, что, не понимаете, как вреден никотин?
― Жить, вообще, вредно, от этого умирают.
Марк покосился на него. Странный народ эти русские. Он сам никогда не жил в России. Но его далёкие предки приехали именно оттуда. Потому, в семье Нобфлеров к России было традиционно тёплое отношение. Но понять этих людей он не мог никогда. Они его, одновременно, восхищали и раздражали. В них всего было слишком ― и безмерная отвага и спиртное совершенно дикими дозами.
Как-то раз, копаясь в архивах, он нашёл журнал издания XX века. В одной из статей рассказывалось про опрос американцев на тему «Правда и мифы о России». Результаты опроса насмешили его так, что он долго давился от хохота, шуметь в библиотеке не полагалось. В то, что в России медведи ходят по улицам, верило около семидесяти процентов населения, а в то, что русские пьют одеколон ― не больше двадцати. Марк знал, конечно, об истинном положении вещей, всё-таки, его родители несколько раз ездили на родину предков, но наивность американцев вполне объяснима.
Когда-то, когда Марк ещё учился в лицее, его увлекла тема Гипербореи. И, чем больше он изучал первоисточники, тем больше убеждался, что достоверной информации об этой легендарной стране нет ― одни слухи. Причём, слухи, как и о русских, сплошь противоречивые. Поневоле поверишь, что арии ― их далёкие предки.
― Ладно, ― аккуратно потушив сигарету, вздохнул Макс, ― пошли дальше твоих трепангов таскать.
― Они не мои, ― раздражённо буркнул Марк, ― я же энтомолог, а не ихтиолог.
― А в чём разница? ― простодушно уставился на него русский.
Учёный страдальчески возвёл очи горе. О, боже, ну, как можно не знать таких простых вещей?
― Я энтомолог, я занимаюсь насекомыми, ― терпеливо пояснил он, ― трепанги в море живут!
― Я, что, совсем, что ли? ― обиделся Макс, ― Они же морепродукты! Это каждый дурак знает. Морские насекомые!
― Они головоногие! ― терпение без пяти минут академика стало опасно потрескивать, грозя вот-вот лопнуть, ― А я энтомолог! Я занимаюсь только насекомыми!
― Значит, в ящиках, по-твоему, насекомые? ― недоверчиво хмыкнул русский.
― Там биологический материал, ― забыв про все подписки, брякнул Марк, ― личинки инсектоидов.
― Марк, ты сам-то понял, что сказал?
Его ухмылка окончательно вывела энтомолога из себя.
― Инсект ― это насекомое. Здесь личинки генно-модифицированных богомолов. Представь богомола с тебя ростом, но с челюстями, как у термита-солдата! Ничего зверушка, а?
Сохраняя маску полного простодушия, он сделал вид, что представляет, но только пожал плечами.
― Только, смотри, никому об этом, ― спохватился Марк, вспомнив, наконец, данную им кучу подписок о неразглашении.
― Могила, ― заверил его Макс, сохраняя самое серьёзное выражение лица.
То, что он хотел узнать, он узнал. Теперь можно было спокойно таскать ящики. Значит, инсектоиды, говорите…. Вот уроды! Он представил себе гигантского инсектоида со жвалами термита и «пилами» богомола, и ему стало не по себе. Такую зверушку остановить ― это надо очень постараться. Теперь осталось узнать, с помощью чего они этими тварями «рулить» собираются. Ну, это уже, как говорится, дело техники.

…Ночью они дважды вскакивали по сигналу тревоги. Первый раз на территорию пытались проникнуть длинномордые твари, трусившие неровной цепочкой от джунглей. Их булькающий вой предупредил караул и, при свете вспыхнувших прожекторов, морпехи успели их рассмотреть во всём их уродстве. Под короткой шерстью перекатывались мощные, как шатуны машины, мышцы, а стремительные движения сухих поджарых тел не оставляло сомнений, что это именно хищники, а для особо тупых убедительным аргументом служили саблевидные клыки.
На что они способны, было продемонстрировано, когда одна из особей попыталась достать караульного на наружной вышке наблюдения. Словно разжатая пружина, взвилось вверх тело хищника, оставив на досках настила две глубокие борозды от клыков. Даже отсюда Макс мог разглядеть белое лицо солдата, шарахнувшегося на середину площадки и замершего там в столбняке. Повторить попытку помешали ударившие «штерны», предсмертный визг нескольких попавших под импульсы сородичей отогнал стаю подальше, но они настырно продолжали кружить вокруг.
− Умненькие. Смотри, как дистанцию держат, − дал оценку Марк. − Моментально нужную для выживания информацию переварили. Они ещё поопаснее тех бегемотов будут.
− Эти шустрики, похоже, родственники нашим гиенам, только намного крупнее − я их на диске «National Geographic» видел. Только у здешних морды узкие и длинные, − сказал куривший в кулак морпех из соседней казармы.
− Многие здешние твари, как я заметил, имеют защитные панцири. Эти саблевидные клыки, скорее всего, приспособлены для добывания мяса из-под этой брони, ― задумчиво сказал Марк.
Усилив караулы, дали отбой тревоги, и морпехи рассыпались по казармам досыпать. Теперь в затянутые москитной сеткой окна то и дело врывался свет от прожекторов, методично вспарывавших чернильную темноту по периметру лагеря. Очередной сигнал тревоги сбросил солдат с постелей уже на рассвете. Выскочив, они словно нырнули в белую муть густого тумана, видимость не превышала расстояния вытянутой руки, а дальше ни черта не видно. Зато хорошо было слышно рёв, от которого, казалось, вибрировал череп.
Такая глотка могла принадлежать только огромному хищнику, да и подрагивающая под ногами почва свидетельствовала о том же.
− Отец Иегова, спаси и сохрани рабов твоих! − словно завороженный, Марк, вытаращив глаза, смотрел на видневшуюся в тумане тёмную массу неясных очертаний, нависшую над крышей казармы. − Этого не может быть!
− Отставить бормотание, Марк! − команда сержанта моментально вывела его из ступора. − Что за зверь?
− Ти-рекс сэр! Динозавр, сэр! Самый крупный и опасный хищник, которые были на земле. Пока не вымерли.
А плывущая сквозь туман тень, сотрясая почву шагами, добралась до вышки. Вопль непереносимой боли и ужаса перекрыл визгливый рёв монстра. Они, словно зрители в театре теней, видели заглатывающую человеческое тело огромную голову твари. Часовой то ли не выстрелил, то ли импульс не произвёл на хищника особого впечатления.
− Оружие к бою! Бейте в голову, мальчики! Огонь!
− Придётся нам и здесь этому вымиранию поспособствовать, − оскалил зубы Лёха, утапливая спусковую клавишу. − Поупражняемся, пока «Гринпис» в отсутствии.
Знавший его, как облупленного, Макс видел, что напарнику, явно, не по себе. А если совсем честно, то и у него самого внутри, при виде этого чудища, зашевелился первобытный ужас. Видимо, это заложено в каждом человеке на генном уровне, с тех времён, когда для их предков такие встречи были не редки.
Залп в три десятка стволов заставил тираннозавра, покачнувшись, с рёвом отдёрнуть голову. Но, несмотря на это, воплощённый кошмар шагнул вперёд. Затрещало ограждение. В конечном итоге, общими усилиями, этого ти-рекса они «прожарили» до полной готовности, и от рухнувшей туши дрогнула под ногами земля. Налетевший с реки ветерок снёс туман, и они могли оглядеть поле боя. На все четырёх наблюдательных вышках часовые отсутствовали, а сами они были основательно повреждены.
− Господин сержант!− подскочил к Камински санитар,− Двое солдат умерли, предположительно острая сердечная недостаточность, ещё у одного, крыша съехала. Требуется отправка в госпитальный отсек на корабле.
− Отправляй. Помидорчики, выходит, с перепугу до смерти обосрались, − скривился сержант. − Трупы сжечь! Хоронить нет смысла, всё равно, какая-нибудь тварь раскопает и сожрёт.
Досыпать было недосуг. Предутреннее бдение многим показало, что здесь не расслабишься, и позиции надо укреплять от таких вот непрошеных визитёров. А посему, наскоро позавтракав, весь личный состав был выгнан для натяжки вокруг базы ограждения из высоковольтного провода.
После обеда, когда влажная жара стала непереносимой, дали час для отдыха, и взмыленные солдаты разбрелись в тень. Многие попадали спать, добирая упущенное за ночь. Иные, убравшись с солнечного пекла в казармы, развлекались в меру своих возможностей, достав карты или кости. Кое-кто решил освежиться на речке, несмотря на попытки Марка и санитара остановить их.
− Это опасно! Не стоит соваться в реку, пока она не проверена!
− Вот, мы её сейчас и проверим, − отмахнулся рыжий крепыш, поигрывая цепочкой с солдатским медальоном.
Под одобрительный хохот приятелей они подались к берегу и, скинув на вездесущий мох «комки», рванули по песочку в воду. А санитар с Марком побежали к сержанту. Тот, не раздумывая, запрыгнул в джип и, прихватив их с собой, погнал машину к реке, в которой радостно бултыхались купальщики.
− Всем на берег! К казармам бегом!− рявкнул Камински.
Солдаты, пулей выскочив на сушу, подхватили форму и побежали, исподтишка грозя кулаками «сдавшему» их Марку. Вот, только, привести угрозу в исполнение не получилось. Не пробежав и половины расстояния, один дико завопил и закрутился на месте. По его ногам, из-под трусов, потекли алые струйки крови. Сделав несколько шагов, он упал, сотрясаемый конвульсиями. Выскочивший санитар с Марком содрали с него мокрые от крови трусы. В анальном отверстии мерзко шевелилась какая-то тварь. Санитар, натянув резиновые перчатки, уцепил её и потянул. Новый вопль резанул уши, но тварь, всё-таки, отцепилась, и её удалось вытащить.
Пока останавливали кровотечение, Марк с сержантом разглядывали извивающуюся дрянь. Толщиной с авторучку и сантиметров пятнадцати длиной, с одного конца она имела крючки-зацепы, обрамлявшие отверстие. Сунув в него спичку, они убедились в наличии там острейших режущих пластин.
− Что скажешь?
− Я в этом не специалист, но думаю, что проникнув в организм и закрепившись, пластины выдвигаются наружу и действуют как фреза.
Уложив пострадавшего в джип, они добрались до казарм. Остальных купальщиков, тех, что пробежались босыми ногами по песочку, к вечеру пришлось оперировать, удаляя проникших под кожу местных паразитов.

…Через восемь дней, потеряв около трёх десятков солдат и, забив корабельный лазарет раненными, они покинули планету, прозванную ими Зелёным Адом. Агрессивность её флоры и фауны была признана аналитиками чрезмерной. Тем более, что в этой же планетной системе разведчиками была обнаружена пара планет с идеальными для проживания природными параметрами. Правда, на обоих имелись цивилизации, но кого теперь волновали такие мелочи?

[Acela]

[img=left]https://img-fotki.yandex.ru/get/3913/95169868.2e/0_156d88_423473a_orig[/img] Глава 6. Дива с сюрпризами
В столовой он застал всю дружину в полном составе. По правую руку от Ипполита восседал его помощник, слева Битон угрюмо поглядывал на своего соперника, сидящего напротив. Нарад без раздумий плюхнулся рядом с охранником и кинул в рот горстку подсолённых сухариков. Стряпуха непременно выставляла их на стол в большой мисе.
− Ну, что, лоцман? − встретил его вопросом Бастак. − Как наша "дорожка" поживает?
− А чего ей сделается? − вопросом на вопрос ответил Нарад, пронимая чашку с горячим душистым напитком из рук Гиперохи.
− Так, вот, я и говорю, − продолжил скит речь, прерванную появлением лоцмана. − Арии в своей гордыне последний ум растеряли. Давно следует с гиперборейцами помириться, а они, вишь, гонор свой превыше всего держат. А случись, не приведи Табити , свара, чем арии будут защищаться?
Государство ариев носило название Туле. Нарад помнил, что в незапамятные времена часть ариев, не желавшая принимать веками освящённые правила, были изгнаны за Заповедные Земли, где организовали собственное государство и дали ему имя Гиперборея. Так, согласно легендам, все народы мира звали тот Туле, которая была до Исхода. Нарад никогда особо не вникал, что именно тогда не поделили арии с теми ариями, которые стали звать себя гиперборейцами. Законы и обычаи Туле священны и незыблемы, это он впитал с молоком матери. Тем более, что никакой неприязни по отношению к гиперборейцам в обществе не культивировалось. Отношение было скорее с оттенком лёгкой жалости, как к неразумным детям.
Те, в свою очередь, по отношению к бывшей родине никогда агрессии не высказывали. Поддерживали вежливые такие, ни к чему особо не обязывающие отношения. Вели обмен и торговлю, обменивались грамотками. Но и только.
− Чем вам опять арии не угодили? − усмехнулся он, пользуясь случаем "куснуть" заносчивого помощника, − Арии, значит, дураки, что заветам Мудрых следуют, а гиперборейцы молодцы, что на них плюют?
И оглянулся на остальных, рассчитывая на поддержку. Но Ипполит с Битоном только усмехнулись, словно отрок сморозил какую-то глупость. Даже Гипероха, до смерти не любившая споров, отвела глаза.
− Не всё так просто, Нарад, − мягко сказала она, как бы извиняясь перед отроком за то, что мир сложнее, чем его представления о нём.
− Мне? Да всем угодили, − оскалил белые зубы Бастак, довольный лёгкой растерянностью неожиданного оппонента. − Я тоже так думал сначала, а потом меня один умный человек вразумил. Хочешь, и я тебя уму-разуму научу?
Он смотрел с явной подначкой. Первым побуждением отрока было послать его к навьям, но он сообразил, что хитрый скит только этого и ждёт.
− Отчего нет? − с деланным равнодушием отозвался он. − Знание плечи не тянет, научи, сделай милость.
− Ты никогда не задумывался, почему мы летаем на тех же виманах и гарунах, что нам оставили Мудрые? Почему, кроме порубежников, никому не разрешено пользоваться оружием? Меня ни один космопорт не примет, если печать на пульте нарушена будет. Если, даже, вопрос жизни и смерти, я кучу грамот испишу, пока отмоюсь.
− А зачем нам оружие, если нам не с кем воевать? − пожал плечами Нарад. − И, потом, всех нас учат обращаться с оружием.
Бастак захохотал, откинув голову назад.
− Лоцман, чему можно научить человеку за одну седмицу? Да года через три он не вспомнит, за какой конец самострела нужно браться при стрельбе!
Нарад усмехнулся.
− Да кто ж на нас напасть посмеет? У нас наука выше всех!
− Выше кого?
Простой вопрос застал лоцмана врасплох. А, действительно, выше кого? Гипербореев? Да нет, уровень развития у них тот же. Даже, говорят, ещё что-то своё изобретают. Надо же, стоит по-новому задуматься над тем, что известно каждому, как оказываешься в тупике. Он даже разозлился.
− Ты что, хочешь сказать, что гипербореи войну с нами хотят начать?!
− Да при чём тут они? − слегка удивился Бастак. − Ты знаешь, что космос обитаем? Да здесь кого только нет!
− Ага, кругом враги, − иронически усмехнулся Нарад. − Был у нас в истории какой-то чудак. До сих пор про него побасёнки ходят.
Побаски на Арктиде ходили про кормчего Боруса, который требовал создания специальных дружин для отражения инопланетного вторжения. Кончилось это тем, что Ведающие Лекари отстранили его от космических полётов.
− Молодой, − снисходительно улыбнулся Бастак и, легко поднявшись, вышел из столовой.

…− Привет!
Нарад ближе к решётке подтянул бак и, пока пленник чавкал мясом, впервые смог рассмотреть его спокойно. Чего греха таить, прежде мешал спящий в подсознании древний ужас далёких предков. Да и сам аспид, метавшийся по клетке в полутёмном помещении, был неудобным объектом для исследования. А ведь он был по-своему красив, какой-то своей, необычной дикой красотой. Мощные чешуйчатые пластины мельчали к брюху и, словно причудливая кольчуга, покрывали мощное тело. Складываясь в затейливый рисунок, они матово поблескивали в полутёмной клетке.
От головы к хребту спускался зубчатый костяной гребень, но он был сложен и, плотно прилегая к пластинам, смотрелся, как неровный нарост, нисколько не мешая движению гибкой шеи. Возле лопаток выделялась ещё пара бугров непонятного назначения, мускулистые лапы с внушительными когтями и длинный хвост довершали облик.
При всей своей громадности, однако, змей не вызывал ощущения неподъёмного тихохода. Скорее, наоборот, движения были легки и грациозны. Нарад невольно вспомнил упругость и лёгкость, пришедшие к нему во время утреннего контакта с аспидом, когда он словно бы влез в его тело.
− Поел? Ну и на здоровье!
Он привычно перевернул опустевший бак и уселся прямо возле прутьев решётки, совершенно забыв о своём прежнем страхе. Змей, приблизив морду, осторожно тронул его руку своими острыми зубами, словно давая понять миролюбивость своих намерений. По руке скользнул раздвоенный язык, оказавшийся на ощупь удивительно похожим на собачий. Прикосновения отвращения не вызывали, просто было немного щекотно. Спустя секунду такому же обследованию подверглось и лицо. Дыхнув горячим воздухом, аспид положил голову на лапы и, глядя из-под прищуренных век, словно ждал чего-то.
− Что, брат змей, тоскливо? Я ведь тоже здесь пленник. Вся разница, что тебя взяли с боем, а меня бесчувственного приволокли. Тебя здесь держат, а у меня клетка побольше и наверху.
Змей внимал ему, не мигая. Только при упоминании о плене когти скрежетнули по металлу, да нервно дёрнулся хвост.
− Я им направление рассчитал, но совсем на другую планету. Сглотнули, не жуя. Их там две одинаковых. Вот и подсунул им, вместо обжитой совершенно не обследованную. Разведчики, когда её открыли, только и указали в описании, что по флоре и фауне она подобна нашей. Но её разработкой никто пока не занимался. Когда тати обман обнаружат, они мне головёнку обязательно свернут. Если, конечно, вовремя не удрать. Может, ты что присоветуешь?
Глаз дракона прикрыла кожистая плёнка. Нарад подумал, что змей попросту уснул, и вздохнул. Эх, нашёл, с кем советоваться, дурень. Сплюнув, он стал подниматься, но острый коготь аспида моментально прищемил его одежду к решётке, не давая отойти. Оба глаза, уже открытые, пристально уставились парню в лицо, и сознание словно поплыло. Сколько длилась их связь, Нарад не понял, но отлично уловил, что ему следует сделать, и это ему очень понравилось. От избытка накатившего азарта, и в благодарность за подсказку, он сунул руку меж прутьев и почесал змею небольшое углубление на голове. Как раз там, где начинался гребень, и лапа никак достать не могла.
И чуть не плюхнулся от удивления на свой бак. Из распахнувшейся пасти, полной острейших клыков, неожиданно вырвался мелодичный звук. Он плыл, поражая чистотой звучания, переливался и звенел, как вода лесного родника. Это было нечто невероятное и неподражаемое. Рука невольно опустилась, и звук словно растаял. Наверху послышался топот и по лестнице ссыпался запыхавшийся Битон.
− Это аспид? Невероятно! Мой дед сказывал, что услышать его пение считается величайшей удачей! Но как…?
− Откуда мне знать, что на него нашло. Возьми да сам у него поинтересуйся.

…«Аргус» делал положенный для каждого судна виток над планетой, плотно закрытой облаками. Шёл выбор подходящей площадки и подготовка к посадке. К удивлению Нарада, кормчий Ипполит совершенно не обратил внимания на высвеченные дисплеем незнакомые очертания материков и океана, словно так и должно было быть. Помощник, при всей его подозрительности и дотошности, тоже ни слова не сказал, совершенно не обращая внимания на присутствие лоцмана.
Тут, видимо, сработал аспид. С его подачи же Битон, в чьих руках находился ключ от клетки, при очередной уборке забыл его в замке. Пока, вроде, всё шло по накатанной, Нарад, просунув в приоткрытую дверь клетки шланг, смыл струёй воды нечистоты и, закончив работу, стал его сворачивать. Охранник, привычно нацепив замок, задумчиво почесал голову и, кивнув отроку, подался наверх, так и не замкнув аспида. Подмигнув сообщнику, Нарад, тихонько сняв замок с петель, положил его на пол и подался следом, тактично умолчав о сделанном упущении.
Посадка была мягкой, но в смотровые оконца ничего разглядеть было невозможно. Густой туман, словно толстым одеялом, укутывал всё вокруг. Вимана мелодичным голосом доложила, что на пару вёрст вокруг все чисто, и жизни экипажа ничего не угрожает. Дисплей высвечивал только густую растительность в виде леса вокруг.
− По-моему, нас-таки хорошо кувыркнуло, это не Тартар, − пробурчал Ипполит, глянув на своего помощника. − Как ты только умудрился прохлопать это дело?
− Сам не ведаю, как мог обмишулиться, − Вид у Бастака был растерянным. − Видать, морок нашёл. Что делать будем?
− Пока только разведаем, куда нас нечистая занесла, а дальше будем посмотреть.
Вглядываясь в открывшийся перед ним неведомый мир, Нарад грустно размышлял. Ну, не дал он татям ходу в нужное им место, а дальше-то что? Ему бы извернуться да обратно домой попасть, а так получается ни рыба, ни мясо. По лёгкому покалыванию в висках он сообразил, что таким способом его зовёт к себе змей. Оторвавшись от невесёлых дум, подался вниз, где от нетерпения шипел аспид.
− Готовьтесь на выход! Ты, отрок, тоже с нами пойдёшь, − Ипполит был настроен решительно.
И вот, они стоят в лёгких космических латах перед герметичной дверью. У каждого в руках самострел, на поясах примкнуты ножны, автоматическая аптечка и контейнер с НЗ. Обычный набор для выхода на неагрессивную планету. С неприятным чмоканьем дверь, наконец, открылась. Уши наполнил шум и шорох листвы и тихое бормотание воды, бегущей где-то поблизости. Ко всему этому примешивались какие-то неясные звуки здешнего бытия.
Держа оружие наготове, они спустились по трапу на изрядно выжженную при посадке землю. Головным шёл Бастак, его несуетливо-плавные движения и звериная настороженность хищника, готового в любой момент вступить в схватку, выдавали немалый опыт в такого рода делах. Одно неуловимое глазу перемещение, и фигура его словно растаяла в белой мути, через пару минут возникнув вновь. И один только отрок заметил, как позади неслышной тенью скользнул по трапу аспид и словно растворился в тумане.
− Возвращаемся! В такой каше нас нечистая невесть куда уведёт, − распорядился кормчий после отчёта помощника. − Подождём, когда эта белая дрянь рассосётся.
Взойдя на виману, они увидели мчавшегося им навстречу Битона.
− Аспид сбежал! Я всю виману проверил, его нигде нет!
− Тьфу! Этого нам только не хватало! Теперь ещё и без товара остались, а на него заказ был, − Ипполит злобно сплюнул себе под ноги. − Вылавливай его теперь.
За обедом все угрюмо помалкивали. Не чувствуя вкуса, хлебали похлёбку, в молчании пили поданный стряпухой мёд. Первым не выдержал помощник и, уставившись злыми глазами на Битона, зловеще спросил:
− Ну, рассказывай, дурак здоровый. Как зверюгу упустить сподобился? Ключ только у тебя был. Или здесь отирался, по обыкновению?
Последовавшие затем объяснения, взаимные обвинения и разборки словно взорвали маленький мирок татей. Не стерпела напраслины и острая на язычок стряпуха, подлившая масла в огонь. Ругались, пока Кормчий не стукнул кулаком об стол и не прекратил прения. Нарад помалкивал и не вмешивался − его дело маленькое.

…Следующее утро встретило людей безоблачным небом, которое, в отличие от привычной синевы, отливало сиреневой гаммой. Последние белесые клочья утягивали свои щупальца под густую крону листвы, и оседали мелкими росами на схожей с папоротником траве. Успокоенная после их вчерашней посадки живность повылазила из своих потаёнок, и занялась привычной жизнью. В тёплом воздухе порхали, сверкая яркими цветами, разнообразные бабочки, под ногами жужжали, шелестели и ползали насекомые самых причудливых видов − непреходящая мечта любого коллекционера. В густой листве, среди обвивающих стволы лиан, возились и щебетали незнакомыми голосами птицы.
Отодвигая свисавшие ветви, они вот уже час, как шагали по зеленовато- золотистым зарослям здешнего леса в поисках сбежавшего аспида. А он был совсем рядом, неслышной тенью скользя меж ветвей обок отряда. Нарад чувствовал его присутствие по лёгкому покалыванию в висках, но смог только мысленно предупредить змея, что на сей раз, если не получиться накинуть парализующую сеть, его решили просто пристрелить. Шкура и кости змея на чёрном рынке тоже стоили немалых тысяч кун и спрос на них превышал предложение. Слишком уж редким был товар.

…Остановившись на небольшой прогалине, расположились привалом, споро раздули крошечный костерок из сухих веток, в изобилии валявшихся под ногами. На доброе кострище тратиться не стоило из-за короткого времени на отдых. Но всякий путник знает, что дорожную сухую пищу лучше запивать горячим мёдом, чем холодной водой. Потому у их ног плясали язычки пламени, не дававшие дыма и почти прозрачные в свете дня. Перекусив и прикрыв прогоревшие уголья влажной дерниной, они отдыхали. Прислонившись к шершавому и довольно охватистому стволу, Нарад даже придремал, когда в висках запульсировало тревожным набатом. Словно в дымке тумана, перед сознанием мелькнули крадущиеся меж стволов фигуры вооружённых чем-то людей. А впереди них, ловя ноздрями воздух и почти стелясь по земле, рвалась на поводке животина, весьма напоминавшая внешним видом пса или волка.
Это аспид, по-своему, предупреждал его о грозящей опасности! И, ещё не полностью проснувшись, Нарад вцепился в руку дремавшего рядом Бастака и на недоумённый взгляд распахнутых глаз, подал условный жест сигнала тревоги. Толчок ноги, и откатившийся кормчий уже распластался за изогнутым стволом, держа в руке готовое к стрельбе оружие. Под рукой помощника, в довесок к самострелу, лежала и парализующая сеть. А у него из оружия только тесак, верёвка и коротенькое копьё с широким наконечником. Весьма небогато для таких встреч.
Правда, разрешив ему взять его, никто из татей и помыслить не мог, что, по части попадания копья в цель, Нарад был один из сильнейших мастеров. Его дед был прославленным метателем, и внука своего с малых лет гонял в обучении без всяких поблажек, а отец, глядя на это, только одобрительно посмеивался. Парень понимал, что в первую очередь, им нужно избавиться от ведущего по запаху пса. Не зря аспид выделил его вспышкой алого цвета, теперь Нараду предстояло остановить его бег навечно. Ни жалости, ни колебаний в его душе при этом не возникло.
Он всё-таки успел сообразить, что змей почуял в крадущихся людях нечто более опасное, чем в шедших на его поимку татях. И, потому, предупреждал через него остальных своих преследователей о грозящей им серьёзной опасности, отринув на время личную вражду. Дрогнувшая ветвь и еле хрустнувшая веточка под неосторожно ступившей ногой выдали присутствие чужаков. Никого не углядев на прогалине, незнакомцы выскочили на открытое пространство, влекомые повизгивавшей от нетерпения животиной, и попались.
Троих накрыла сеть и они, конвульсивно дёрнувшись, неподвижно распластались на траве. Двоих сняли из самострелов и, выхватив тесаки, сцепились с тремя уцелевшими пришельцами. Супостаты, отпрыгнув назад, как по команде, выхватили из-за спины странного вида самострелы. С шипением из них вырвались два алых луча. Один из них впился прямо в грудь Кормчего, на волосок не доставшего врага в прыжке.
Но Бастака было не так-то просто уложить. Кувырком уйдя под смертельный луч, он оказался между двумя противниками. Прыгнув к ближайшему, он полоснул его по горлу. Повернув его вокруг себя, второй луч принял на мёртвое тело, вздрогнувшее последний раз, и, толкнув его на его товарища, прыгнул следом. Пошатнувшись, агрессор только поднимал своё страшное оружие, когда левая рука скита пригнула его к земле. Шипящая смерть поразила траву, а нож Бастака вонзился в шею врага по самый черен.
На Арктиде, с незапамятных времён, существовал категорический императив на любые технологии, связанные с оружием. Меч, копьё, самострел и нож почти полностью исчерпывали список личного оружия. Не желая повторять ошибок прошлого, Мудрые наложили этот запрет раз и навсегда. Что-то, впрочем, было у порубежников. Так, на всякий случай. Но никто не помнил, чтобы с этого оружия хоть раз снимались печати. Гиперборейцы, как утверждали слухи, тоже что-то такое ставили на свои гаруны. Но что именно − тоже никто толком не знал.
Вот Битону отчаянно не повезло. Броском ножа он сразу уложил нападавшего, но тот, падая, нашёл всё-таки силы поднять своё диковинное оружие. Ударил алый луч и охранник, чуть опоздав, свалился замертво рядом с врагом. Последний раз шевельнулись губы, и стекленеющие глаза уставились в чужое сиреневое небо.
Тем временем, Нарад, с одного броска уложивший ищейку, оказался чуть в стороне от общей схватки, где на него и насел хозяин диковинного пса. Видя перед собой не битого боями мужа, а молодого парнишку, убившего его любимца, решил взять живьём. Но малец оказался шустрым.
Ускользая от ударов и захватов, Нарад всё дальше отступал за стволы деревьев. И тут из-за густого кустарника беззвучно возник аспид. В другое время он бы им просто залюбовался. Развёрнутый зубчатый гребень угрожающе поднят, узоры на шкуре, сменившие бурый цвет на золотисто-алый, словно ожившие струи, перетекали один в другой. Из разверзшейся пасти ударила струя огня, и его супротивник, дико заорав, живым факелом покатился по траве, застыв догорающей головёшкой.
Изрядно побледневший Нарад, морщась от вони горелого мяса, подошёл к змею и благодарно хлопнул по костяной пластине. В ответ был немедленно схвачен за ногу и подброшен в воздух. Упасть ему аспид не позволил, подхватив и, ловко поймав, аккуратно поставил на ноги. Раздвоенный язык щекотнул ухо и голова змея уютно пристроилась на плече. В тот же миг в голове вспыхнули и поплыли живые картинки − змей спешил поделился с ним полученной информацией.
Подобрав оружие бывшего владельца зверя, он вернулся на прогалину, где Бастак уже собрал оружие убитых, и теперь стаскивал сеть с обездвиженных пленников. К слову сказать, при сшибке уцелел только один из них и теперь, приходя в себя, слабо ворочался. Парочке его приятелей досталось от своих же. Оба выпущенные по кормчему заряда нашли себе цели − свалив Ипполита, и попав в лежащих под сетью. Один был убит наповал, второй тяжело ранен, третий уцелел и теперь пытался дотянуться до отлетевшего оружия. Скит тут же милосердно помог ему и его товарищу оставить этот бренный мир.
Заметив выходящего из-за деревьев Нарада, помощник окинул одобрительным взглядом его трофеи и угрюмо воззрился на отрока.
− И кто, по-твоему, эти стрелки?− он указал на необычное оружие и одёжку покойников. − Я многое повидал за свою жизнь, но такого ни на одной из наших планет и в помине нету. Чужаки это.
И впрямь, зеленоватая тканина с пятнистыми разводьями выглядела весьма чужеродной. Нарад машинально отметил, как хорошо она сливалась с окружающей растительностью, делая человека в ней почти невидимым. Многочисленные карманы, нашитые даже на штаны и рукава, были набиты всевозможными предметами, столь необходимыми в дороге: от тонкого шнура до прессованных плиток незнакомой еды. Да и походные мешки у них в отличку.
− Ты всё ещё думаешь, что ариям воевать не с кем?
− Теперь не думаю, − коротко отозвался Нарад. − Спорить не время, надо порубежников предупредить.
Они перенесли кормчего и Битона под сень дерева, где отдыхали до нападения. Срезая в сторонке пласты дернины, обкладывали тела погибших, пока над ними не получился высокий холмик. Помолчали, отдавая дань памяти усопших, и, перебирая в уме всё хорошее, что знали. Но время работало против них, напоминая живым о делах насущных. Медлить точно не следовало.
− Чуть не забыл, − Бастак, обернулся к Нараду. − Как это ты их умудрился раньше нас почуять?
− А это и не я. Аспид упредил об опасности, − не стал юлить парень и видя его озадаченное лицо, пояснил. − Он в них такую опасность почуял, что мы ему, вроде как даже своими стали. На виману скорее возвращаться надо, пока нас очередные стрелки, − не зная, как их назвать, он автоматически назвал их так же. − От неё не отрезали. А то аспид тут шипит, что они вообще из другого космоса к нам пришли. Чует он это как-то, что ли….
− Стоп, паря! Это как же он всё тебе разъяснить сумел? Или ты змеиный язык понимаешь?− прищурился скит.
− Да он напрямую, через мозг, живые картины показывает. Ничего необычного, если вдуматься. Вроде как на экране дисплея цветное изображение выводит.
− Зови своего аспида. Видать, не судьба ему проданным быть.
− Ага. А ты его за то сеточкой, или из самострела попотчуешь, − не поверил отрок.
− Дурак. Сеточке той совсем кирдык пришёл, теперь не о кунах думать надо. Беда, она одна на всех одинаково навалится. Змей правильно рассудил, − разозлился Бастак. − Тут на кон вся наша планета поставлена.
И Нарад, впервые после их нелицеприятного знакомства, поверил ему, да и его подзащитный, мысленно присутствовавший при разговоре, выдал нечто вроде тёплой волны удовольствия. Они чуть не бегом, поспешили к вимане. Змей негласно сопровождал их до самого места.


[img=left]https://img-fotki.yandex.ru/get/3913/95169868.2e/0_156d88_423473a_orig[/img] Глава 7. Наперегонки со смертью
Подходя к вимане, они увидели, что их опередили. У не убранного трапа стояло несколько стрелков. На них была такая же форма, как на тех, с которыми они только что схватились.
Притаившись за кустами, они наблюдали за действиями захватчиков. Один из пришлых, держа перед собою какой-то блестящий предмет, через переговорник общался с Гиперохой, запершейся в вимане. Судя по мягким, почти ласковым интонациям, он тщётно пытался убедить стряпуху, что ему вместе с подручными просто позарез нужно подняться на борт, а она не должна бояться открыть вход.
Детский лепет на лужайке, да и только. Он что, за блажную её принимает, или пытается какой морок навести своей штучкой? Это ж до чего оскудоумиться надо, чтобы ломиться в "святая святых" любого космолётчика. Кто же добровольно пустит на свой корабль вооружённого чужака? Ведь, для очень многих из них, вимана являлась единственным в жизни домом. Судя по его недовольному виду, мероприятие не очень-то удавалось. Остальные четверо расположились по периметру, насторожив оружие в разные стороны.
Один из них, весьма упитанный, с лоснящейся мордой, нагло расположился возле ступеней их трапа, контролируя выход. Стрелков было всего пятеро, но их позиция не давала ни малейшего шанса нападающим. Они расположились по периметру, насторожив оружие в разные стороны.
− Умело стоят, гады, − прошептал Бастак. − Вот так с ходу не прыгнешь. Порежут своими лучами. Что думаешь?
То, что бывалый воин советовался с ним, как с равным, польстило Нараду. Даже неприязнь к помощнику пропала куда-то. Но что предложить − он не знал. Бастак был прав. Враги полностью контролировали обстановку. В висках привычно закололо. Приняв от аспида информацию о том, что других стрелков вокруг нет, Нарад вдруг сообразил, как подобраться к чуткому врагу.
− Ты чего глаза вылупил? − раздражённо прошипел Бастак, не дождавшись ответа.
− Погоди, − отмахнулся отрок, продолжая мысленный диалог со змеем. Уточнив последние детали, он повернулся к скиту.
− Сейчас аспид их пуганёт. Из самострелов бьём наповал. Я − того, что у трапа. Ты − того, что рядом с ним, справа. И, пока не опомнились, ты левого, я правого, А с тем, что коробочкой шурудит, аспид сам разберётся.
Бастак, за пару секунд прокрутив в голове ситуацию, скупо кивнул и взвёл самострел. Отрок, в свою очередь, взял на прицел толстяка, торчащего у трапа виманы.
− Давай! − мысленно крикнул он аспиду.
И змей "дал". Сначала из-за деревьев, с другого конца поляны, раздался такой рёв, что Нарад невольно вздрогнул. А уж захватчики, так те просто подскочили на месте. Даже то обстоятельство, что двое из них опрокинулись навзничь, поражённые стрелами, до их сознания дошло не сразу. В ту же секунду ещё две стрелы нашли свои цели. Тот, что уговаривал стряпуху, выронил всё, что держал, схватился руками за голову и, закрутившись на месте, с болезненным воплем рухнул. Видать, этот получил удар именно по мозгам.
Подхватив оружие, Бастак и Нарад, что было духу, рванули к вимане. С другой стороны к ним устремился аспид, мимоходом рубанув хвостом оглушённого им врага.
Подхватывая с земли брошенное оружие, Нарад устремился по трапу. На их голоса, двери виманы приветливо распахнулись, пропуская путешественников. В темпе скидали в тамбур добычу. Последним внутрь скользнул аспид, и двери плавно схлопнулись, оставляя за бортом негостеприимную планету Диву. Аспид, с чувством морального удовлетворения, прилёг возле перевёрнутого бака у порога столовой. Радостно выскочившая навстречу Гипероха, увидев рядом с ними змея, испуганно обмерла. Но, видя, что товарищи воспринимают аспида, как должное, она, всхлипывая, повисла на шее Бастака.
За пару минут до появления чужаков сработал сигнал тревоги и она, нажав тумблер, заблокировала вход. Только, вот, трап забыла убрать. Наблюдая в экранах все действия захватчиков, стряпуха успела себе вообразить, что всех её спутников уже убили, оставив её коротать свой век в полном одиночестве на чужой планете. И чуть не завопила от радости, увидев гибель настырных вражин.
− Ну, ну, успокойся, глупая, это ж наш аспид, − погладил он её по голове. − Помог он нам маленько. Да успокойся ты!
− А где остальные? − спросила она с тревогой.
− Убиты, − коротко ответил скит. − Лоцман, не стой, раскрыв рот. Отсюда ноги надо уносить быстрей.
Положив оружие в угол, отрок бросился к пульту.
− А это-то зачем сюда приволокли? − С любопытством спросила Гипероха, уже оправившаяся от пережитого. − Нам только эдакой дряни тут и не хватало!
− Покажем, кому надо, пусть разбираются, − ответил вместо него Бастак.
− Тогда у входа ещё пошарить надо. У того, что со мной говорил, коробочка была. Он её на виману нашу как наставил - так меня, прямо подмывало пойти и открыть ему вход, совсем очумелой голова стала. Только тем и удержалась, что наказ кормчего помнила: «Никому и ни под каким предлогом не открывать!».
− Чудно. Лоцман, покарауль с самострелом. Пойду, поищу.
Выскочив наружу, он сразу наткнулся на металлически поблескивавшую коробочку, оставшуюся лежать на выжженной почве, выпав из рук владельца. Сцапав её, Бастак без задержки нырнул в виману и, подняв трап, перевёл тумблер на полётную блокировку входа. Свою добычу он определил в сундук кормчего, и поднялся в рубку, где Нарад уже настраивал вычислитель для взлёта. Новый кормчий кивнул, давая «Добро» на взлёт. Лоцман решительно надавил кнопку запуска. Судно слегка дрогнуло, плавно оторвалось от земли и, набирая высоту, рвануло в небо.

…Вимана стремительно удалялась прочь от Дивы, беря курс на родное Светило. За прошедшие сутки немного свыклись с отсутствием прежнего Кормчего. Хорошо, что к новому привыкать не надо было − знали уже, как облупленного. Аспид, не возжелавший более обитать внизу, перебрался в каюту Битона, и, сделав набег в душевую, долго благодушествовал под хлещущими струйками воды. Благо, что вода, проходя очистку, вновь возвращалась в тот же резервуар. Иначе змей мог оставить остальных без капли воды до ближайшей посадки, где её можно было восполнить.
Бастак и Нарад сидели в креслах, бездумно глядя на усыпанное звёздами чёрное небо. Нежно-сиреневая Дива уже уменьшилась до размеров детского мячика.
− Слушай, Бастак, − не выдержал молчания отрок. − А ты не боишься к порубежникам сам обращаться? Ты же тать.
Этот вопрос занимал его с самого начала. Решение скита его, конечно, устраивало как нельзя более. Но та лёгкость, с какой его озвучил помощник, настораживала.
− Боишься, что выкину в космосе? − оскалил он в усмешке крепкие зубы.
− Кто тебя знает, − ворчливо отозвался Нарад.
Но не верилось ему почему-то в такое коварство. Огрызнулся так, скорее, для порядка.
− Запомни, последний раз говорю. У нас, у скитов, нет ничего дороже чести. Если моей стране грозит беда, а я останусь в стороне, я потеряю честь. Понял?
Нарад почесал в затылке.
− Вот интересно, а как это всё увязывается с вашими неправедными барышами?
Бастак хмыкнул.
− Да никак не увязывается! Барыш, он и есть барыш. Сходи лучше в столовую, принеси сбитня. Чего смотришь? Теперь, по Правде, я Кормчий. Так что, вперёд, отрок.
Нехотя поднявшись, Нарад поплёлся за сбитнем. Войдя в столовую, он замер в изумлении. Гипероха с рук кормила кусками мяса аспида, который лежал перед ней, вытянув шею и, не переставая громко чавкать, очень музыкально урчал. Прямо, как кот, которому чешут за ушком. С поправкой, разве что, на тональность. Урчание змея сильно напоминало перебор нежных струн арфы. То обстоятельство, что он при этом занимал почти всё помещение, оба игнорировали.
− О, как! − не удержался он от восклицания, пробираясь вдоль стеночки к полке, где в зажимах покоился ряд кружек.
Аспид, мельком глянув на спасителя, снова вперил в стряпуху влюблённый немигающий взор.
− Жалко его, тварь бессловесную, − смутилась женщина. − Опять же, выручил он нас, как ни крути.
− Да корми ты, на здоровье, разве я против? − засмеялся отрок. − Смотри, чтоб не лопнул. Нам налей сбитня, будь ласкова.
Аспид прореагировал на шутку неприятным шипением.
− Смотри ты, шуток не понимает.
− Серьёзный! − засмеялась Гипероха и вдруг, всхлипнув, замерла у плиты, утирая навернувшиеся на глаза слёзы висящим на шее полотенцем.
− Ты чего? − встревожился Нарад.
− Битона жалко, − она жалостливо шмыгнула носом. − Любил он меня душевно, а я раздумывала. Ладно, чему быть, того не миновать. Да и Бастак его ничем не хуже.
Она налила половником в две большие чашки исходящий паром напиток и поставила на стол.
− Ладно, иди, раскисла я совсем, нечего смотреть!
Дивясь на перепады женского настроения, он вышел из столовой и, пройдя по коридору, стал осторожно подниматься по лестнице. В лоцманскую он вошёл, всё ещё улыбаясь, под впечатлением того, как мурлыкающий змей лопал мясо.
− Бастак, я сейчас в столовой такое…
− Погоди, − оборвал его Кормчий. − Смотри, что за странные звёздочки?
Нарад, поставив чашки на пульт, стал вглядываться в ту часть неба, на которую указывал Бастак. Две красноватых тусклых точки, вроде бы, действительно, медленно, но двигались. Несколько минут прошли в напряжённом ожидании. Отрок, взяв за ориентир одну из светящихся точек, защёлкал клавиатурой, вводя запрос, и железо, дзынькнув, выдало результат − точка находиться в постоянном движении!
− Это то, что я думаю? − повернулся к нему Бастак.
− Похоже, что да, − поскрёб затылок отрок.
− Похоже! − разозлился Кормчий. − Что ты за лоцман, навь тебя побери?
− Ты чего на меня орёшь? − вспыхнул Нарад. − Я тебе что, нанимался? Что, не спрося, купили, то и получили.
Скит поднялся с кресла и молча вышел в коридор. Нарад, сплюнув ему вслед, плюхнулся в кресло. Похоже, это погоня. Возможно, конечно, что это два случайных судна оказались в этом секторе по чистому совпадению. Но надежды на это, вот беда, не было никакой.
Вычислители в обиход вошли настолько давно, что никто толком и не помнил, в каком веке, разве что, специалисты. Они были всегда. И везде. С помощью их можно было не только что-то рассчитывать. Они были и средством связи, и будильником, и свахой, и собеседником. Все летательные аппараты были оснащены ими. Это единственное устройство, которое было установлено на виманах и гарунах сверх того, что уже было изначально.
Их мелодичный голос служил космолётчикам собеседником, сторожевой собакой и мамой родной, наставляющих тех, кто по глупости или неопытности, делал что-то не так. Практически каждый бортовой вычислитель имел своё женское имя. Традицию эту вычислитель принял как должное и откликался, такое впечатление, с удовольствием. Здешний носил имя Ириния, но давно уже откликался на просто Рину.
Вычислителям нельзя было поручить проложить «дорожку», но такие простые операции, как вести виману по уже намеченному курсу, приземление или стыковка, они выполняла безукоризненно. И, как следствие, редкий лоцман или пилот брался выполнить это вручную. Конечно, в Даршанах они проходили и ручное управление судном − мало ли какие неожиданности могут поджидать в Космосе? Но, вот именно, что «проходили».
− Рина!
− Слушаю! − немедленно откликнулся «голос виманы».
− Два движущихся объекта в одиннадцатичасовом секторе.
− Вижу, − мурлыкнула Рина. − Что тебя интересует?
− Кто, куда, зачем?
− Принадлежность неизвестна, следуют нашей дорогой, имеет место медленное сближение, намерения не известны, опасность возможна.
− Молодец, Риночка! Исполать тебе! Объекты держать на контроле!
− Рада служить! − отозвалась Рина стандартной формой ответа и смолкла.
Нарад увеличил скорость до максимума, пытаясь "стряхнуть с хвоста" нагонявшие вражеские суда. Но, как псы, идущие по следу дичи, они неуклонно сокращали расстояние. Подбираясь всё ближе, вороги, видимо, собираясь шарахнуть по ним чем-то неприятным и действенным, типа метателей лучей применённых ими на Диве. Словно в подтверждение его мыслей, от блестящих тел преследующих их судов протянулись тонкие красные лучи. К счастью, они истончались и гасли, немного не доходя до них.
− Опасный перегрев обшивки! − предупредила Рина. − Уровень приближается к критическому! Необходим уход от преследования! Такой манёвр выходит за рамки моих возможностей! Необходим переход на ручное управление!
− Понял, Рина! − отозвался Бастак. − Исполать тебе.
− Рада служить!
− Ну, что скажешь, лоцман? Ручное управление требуется, сам слышал.
Уж за что ценили его Ведающие, так это за инициативность. За это же, правда, и наказывали, случалось. Нарад размышлял пару секунд, не больше.
− Рина! Я Нарад! На правах лоцмана беру управление на себя!
− Нарад! Обладаете ли вы достаточным уровнем подготовки?
− Мой ответ, − решительно произнёс он стандартную формулу.
− Принято. Передаю управление, − стандартно отозвалась Рина.
Чуть дрогнул корпус судна, когда управление перешло в человеческие руки, лоб Нарада покрыли мельчайшие капельки испарины. Теперь он один в ответе за виману и всех, кто на ней находился. Хотя…. Если не справится, спрашивать всё равно будет некому и не с кого. Бастак, надо отдать ему должное, в его действо не вмешивался, понимая, что в данный момент выяснения излишни. Он просто ожидал − что будет.
Суда пришельцев, Нарад уже успел понять, были более массивными и, соответственно, более инерционными. Взяв в руки «правило», он с ходу заложил такой вираж, что даже возникла перегрузка. Пришлось плюхнуться в кресло. Бастак крякнул, вполголоса помянув родителей пришельцев.
− Нагрев обшивки уменьшается, − спокойно доложила Рина.
− Куда он денется, − процедил Нарад. − Сейчас я, навь возьми, заплету вам «дорогу»… хрен распутают…. Рина, следи за их дорогами.
− Принято. Слежу за дорогами.
Когда опасность плавления обшивки отступила, Нарад заложил «дорожку» почти перпендикулярно прежнему курсу. Серебряные цилиндры врагов, медленно разворачиваясь, так же лениво отдалялись.
− Оторвёмся? − спокойно спросил Бастак.
− Через час дойдём до пояса астероидов, − злорадно оскалился лоцман. − А там поглядим, у кого шерсть на спине гуще.
− Ну-ну, − одобрительно кивнул Кормчий. Парень начинал ему нравиться − стервец, конечно, тот ещё, но не хлюпик. Словно в ответ на его мысли, возле уха мелодично тренькнул колокольчик.
− Приближаемся к поясу астероидов, − мелодично сообщила Рина. − Напоминаю, что этот участок пояса для виман этого класса считается труднопроходимым.
− Вот и хорошо, − подмигнул Бастаку лоцман. − Сейчас мы их научим, с какой стороны репу чистят.
− Не поняла.
− Принято, Рина. Исполать тебе. Мой ответ.
− Принято.
Уже были видны висящие в пустоте космоса глыбы разного размера. На фоне некоторых из них их вимана смотрелась форменной мышкой-норушкой. Про этот участок среди космолётчиков ходили легенды. Те, кто ходил через "каменную кашу", были известны наперечёт. Да и не велик тот список. Нарад усмехнулся. Если бы Бастак про это знал…. Но скит, по счастью, пребывал в неведении. Нельзя сказать, что страха не было. Но он был как бы сам по себе. Тихо сидел внутри и ни во что не пытался вмешаться. Душу переполнял азарт и весёлая злость.
А вот скорость придётся сбавить, иначе этот каменный лабиринт не проскочить. Тут надо на цыпочках красться, тишком, ящеркой в щёлки просачиваться.
− И так не проскочить…, − пискнул изнутри страх.
− Цыц! Тебя кто спрашивал? Сидишь, вот и сиди, мышь серая.
Нарад хмыкнул. Так с ума и съезжают. А вот не дождётесь.
Он нырнул под огромный камень, похожий на голову коня. И сразу едва не налетел на торчащий из него вниз выступ. От резкого виража Бастак распластался по стене. Стряпуху, не ведающую, что творится за бортом виманы, едва не кинуло на горячую плиту. Зато аспид был в курсе, видя перед собой то же, что и он сам. А потому, забыв о желании наведаться в столовую, забился в каюту и был готов терпеливо перенести все уготованные вимане кульбиты.
− Ты что, с ума съехал? − рыкнул Кормчий, чувствительно приложившийся локтем о выступающий край панели.
− Отвяжись, − сквозь зубы бросил лоцман.
Бастак раскрыл, было, рот, чтобы осадить дерзкого мальчишку. Но глянул на проплывающий мимо окна близко, руку протяни, камень размером с небольшую гору, и промолчал.
− Не боись, − подмигнул нахальный отрок. − До него ещё далеко. В космосе всё близко кажется. Ах, ты, навь тебя возьми!
Небольшой астероид в секторе на девять часов вдруг стал с одного бока наливаться красным цветом.
− Нащупал нас, пристреливается, − в момент сообразил бывавший в переделках воин.
− Правильно понимаешь, − отозвался Нарад. − Иди к Гиперохе, скажи, чтобы у плиты не крутилась, ошпарит невзначай или пироги подгорят.
Если они решились лезть за ним в "каменную кашу", значит, ребята точно не здешние. Ни один дурак сюда добровольно не полезет. Лично он не в счёт, конечно. Потому что доля оставшихся здесь несоизмеримо превышает долю тех, кому вырваться удалось. Но бывают такие случаи, когда смертельно опасно не нарушение правил, а как раз их соблюдение.
− Опасное нагревание корпуса в районе ртутного контейнера, − доложила Рина.
− Понял, не дурак. Включи поглотитель.
― Принято.
Нарад заложил такой вираж, что несколько весомых каменюг пронеслись в опасной близости от смотрового окна. В висках закололо. Аспид, похоже, недоволен перегрузками. Нарад усмехнулся. Ничего, дружок, придётся потерпеть, это тебе не мясо у стряпухи лопать. Небольшой камешек в секторе на пять часов, попав под красный луч, вдруг выбросил клубок пара и взорвался, разлетевшись на множество осколков. Несколько из них стукнулось в прозрачный материал окна. Виману слегка качнуло. Нарад вдруг замер от пришедшей в голову мысли. Авантюра, конечно, но нормальные методы здесь не годятся по определению. Значит, поехали!
Он глянул в экран заднего обзора. Блестящий цилиндр преследователя как раз скрывался за гороподобным астероидом. Так, постараемся с толком использовать перерыв. Впереди, как раз, появилось что-то вроде коридора. Прибавив скорость, Нарад пролетел его, как пушечное ядро. Сбавив ход, он двигался, оглядываясь в поисках нужного ему астероида. О! А вот это, кажется, то, что надо. Громадный камень щерился искристыми кристаллами льда. Он оглянулся. Блестящий нос вражеского судна высовывался из-за астероида.
− Ну, выноси Сварог!
Он решительно повернул виману прямо к оледенелой горе и снова посмотрел назад. Судно врага разворачивалось носом к нему, занимая позицию для атаки. Нарад мельком глянул вперёд. Астероид надвигался неумолимо, как Судьба. Пора!
Заложив крутой вираж влево, он ушёл в свободное от камней пространство. Потянув управление на себя, Нарад заставил виману подняться выше и, обогнув осколок с виману ростом, увидел, как красный луч ударил в выбранный им астероид. Из того места, куда попал заряд, выстрелил клуб пара. Секундой позже гороподобное тело вспучилось от взрыва. Уходя за выбранный им камень, Нарад ещё успел увидеть, как в двенадцатичасовом секторе, беспорядочно кувыркаясь, проплыл огромный кусок астероида.
В ту же секунду тот камень, который послужил им укрытием, стал медленно вращаться. Картина была тем более жуткой, что всё происходило в полной тишине. Один за другим приходили в движение все окружающие камни. Красная вспышка, сверкнувшая в той стороне, где был враг, показала, что его ухищрения были не напрасны. Получили плюху по полной программе, на том свете теперь шкурку зализывают. А камни вокруг уже шевелились, как живые. Нарад усмехнулся, ему удалось вскипятить "каменную кашу". Он выбрал пространство, более или менее годное для прохода, и направил туда виману. Оставался сущий пустяк − унести отсюда ноги.
Он и сам потом не мог вспомнить дальнейший путь. Осталось одно ощущение, что он только и делал, что уворачивался. Меняя направление и скорость, они крались по самому краю пояса астероидов, выбираясь на космический простор. Когда вимана, в очередной раз, проскочила в образовавшуюся щель, он глазам не поверил. Перед ним простиралось чистое звёздное небо, лишь в стороне висело несколько крупных астероидов.
Заложив крутой вираж, он ушёл в свободное от камней пространство. Кормчий, судорожно выдохнув, с трудом разжал онемевшие пальцы. Оказывается, он сидел, вцепившись в подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев. Всё это время скиту, до боли в мышцах, хотелось вмешаться в управление виманой. Но, сжав челюсти, он заставлял себя не мешать мальчишке. Только сейчас он осознал класс и подготовку купленного ими, словно кот в мешке, лоцмана. По части знаний в этой области, рядом с ним, он сам годился больше на роль отрока при мастере. А житейский и боевой опыт придёт с годами.
− Рина, − хрипло сказал Нарад. − Передаю управление. "Обратная дорога".
− Принято, − отозвалась вычислитель. − Подтверждаю − "обратная дорога". В пределах досягаемости две гаруны Службы Космического Порубежья. "Дорога" пересекается. Опасности нет. Твоё решение?
− Сближение, − отозвался Нарад, валясь в кресло. − При приближении световой сигнал "Прошу помощи!"
Вычислители, к счастью, не умеют удивляться.
− Принято!
Обернувшись к нему, Бастак с удивлением обнаружил отрока, бессовестно дрыхнущего в кресле лоцмана. Понимая, что этот сон всего лишь реакция на огромное перенапряжение вымотавшегося «до донышка» мальчишки, он тихо поднялся со своего места и, подойдя, внимательно рассматривал спящего. Заглянувшей в рубку стряпухе он подал сигнал к молчанию и, подхватив её под локоток, повёл в столовую пить горячий мёд. Посередине столовой валялся задумчивый аспид.
− Как тебе мальчишка?
― А? ― Кормчий очнулся от своих дум, ― Лоцман-то? Наглец, каких поискать… настоящий Лоцман.


[img=left]https://img-fotki.yandex.ru/get/3913/95169868.2e/0_156d88_423473a_orig[/img] Глава 8. Переоценка ценностей
Он бессовестно проспал и манёвр по сближению, и самую стыковку. Только громкий голос, привычно отдающий команды, заставил его «включиться» в окружающее. С трудом разлепив веки, он с удивлением уставился на экран. Россыпь звёзд на нём заслоняла туша гаруны. «Магур» отчётливо читалась на её борту золотая надпись.
− Нарад!
Он обернулся, оторвавшись от экрана. На капитанском мостике находились два порубежника, с вышивкой витязя на рубашках, и настороженно присевший аспид. Выбрав себе позицию у стены, он был готов по первому сигналу броситься в атаку. Вот же пройда! Сообразил, что дело может обернуться для него очередной поимкой и препровождением в клетку. Вид у змея был какой-то непривычно задумчивый.
− Нарад, ты подлежишь суду за пособничество в вывозе детёныша реликтового аспида за пределы родной планеты.
«Детёныша?!» − удивился про себя лоцман. Но следовало что-то отвечать.
− У нас есть важное сообщение.
− Если про инопланетное вторжение, − хмыкнул старший. − То твой соучастник про него уже рассказал.
У Нарада вдруг закололо в висках, перед глазами поплыла картинка: аспид одним махом откусывает голову одному порубежнику, потом второму. «Нет! − мысленно «заорал» он. − Не смей!» Змей демонстративно посмотрел в сторону, вздохнул и положил голову на вытянутые вперёд лапы. Весь его вид красноречиво говорил: Ну, не хочешь − как хочешь. Сам выкручивайся.
− Ну, если вы считаете, что опоённый какой-то дрянью человек в бессознательном состоянии может участвовать в поимке детёныша аспида, то это надо ещё доказать, − Нарад вызывающе глядел на офицера. − Право на Суд Сварога пока никто не отменял. Пока не докажете справедливость обвинений, я, как свободный человек, имею право находиться в любой выбранной мною точке нашего мира.
То, что не слишком любимыё им порубежники собираются упрятать его под замок, Нарада нисколько не устраивало. Он испытал мимолётное удовлетворение при виде окаменевшей челюсти офицера, но Правда действительно была на его стороне. Лоцман просто не мог упустить случая «вправить мозги».
− И с каких это пор ты разумное существо причисляешь к животным? Аспид превосходно понимает человеческую речь, правильно на неё реагирует и общается с помощью мыслеобразов. По всем признакам он, хоть и имеет иную телесную форму, но по той же Правде, является существом разумным, и требует должного подхода и уважения.
Порубежник, растеряв от такого заявления всю свою невозмутимость, опешил. Правду он знал, но глядя на шипевшего змея, не мог в это поверить. Все разумные существа были известны и изучены, с ними давно был налажен контакт, и вдруг на тебе…
− Какое можешь привести подтверждение? Только не надо баек, что только ты один и можешь его понимать.
− Не проблема. Сами можете ему вопросы задавать, кивать в знак согласия или отрицать он может и головой. Для этого большого ума не нужно.
Весь следующий час он имел удовольствие слушать и наблюдать общение порубежников с самим аспидом. Всё это было бы смешно, когда бы, не было так грустно. Тем более, Нараду ужасно хотелось поесть и выпить горячего мёда. В пустом желудке противно подсасывало. Сказывалось бешеное напряжение последних часов. В конце концов, озадаченный офицер был вынужден официально подтвердить разумность данного змея, что и было зафиксировано на особом кристалле, передавшем это сообщение по всем нужным инстанциям.
Говорить о разумности всего вида было, конечно, преждевременно, но этот аспид дал показания, как полноценный очистник, подтвердив, в ходе беседы полную непричастность лоцмана к похищению. А, значит, главное обвинение отпало само собой.
− Ну, что ж, пока нам нет смысла вас разобщать, раз у вас такой тесный контакт. Перегонишь виману на наш космодром, где будет всесторонне проанализировано твоё сообщение. Не надо морщиться, отрок, никто тебя в злодеи не записывает, но мы должны разобраться.
− А что с остальной дружиной?
− Да ничего особенного. Кормчий, зачинщик всего безобразия, погиб, с него уже не спросишь. С остальными думаю, больших забот не будет. Новый Кормчий заплатит штраф за нарушение Правил полётов и, думаю, постарается более нам на глаза не попадаться.
Попрощавшись, порубежники покинули виману, бросив прощальный взгляд на нового члена братства разумных. Думается, со временем, за кружкой крепкого мёда, они с гордостью поведают своим друзьям, что были первыми, кто умудрился снять допрос не с кого-то, а с натурального змея. Нависавшая над крошечной виманой боевая гаруна плавно исчезла из обзорного окна и словно растворилась в бархатной бездне среди тысячи подмигивавших звёзд. Только экран дисплея высвечивал кружившую поблизости светящуюся точку. Подмигнув аспиду, он мысленно предложил ему пойти перекусить и тот, испустив мелодичный свист закипавшего чайника, присоединился к нему.
Их мысленное общение становилось уже привычным и открывало перед Нарадом целую гамму оттенков в ощущениях. Пройдя по коридору, они ввалились в столовую, где за кружкой горячего мёда коротали время Бастак с Гиперохой. Стряпуха засуетилась, чтобы накормить оголодавших, бочком протискиваясь между столом и мурлыкнувшим в предвкушении угощения змеем. Через пять минут, под довольное сопение и чавканье своего друга Нарад душевно трудился над своей мисой. Гипероха, по извечной бабьей привычке, подперев рукой подбородок, с удовольствием наблюдала за уписывающим её стряпню отроком.
Хотя, какой он отныне отрок? Парень на деле доказал своё умение, и теперь был полноценным членом экипажа. И чего это она тут напридумывала? Дойдут до космодрома, разойдутся их пути-дорожки и, возможно, никогда более не встретятся. Бастак тоже раздумывал. До космодрома ещё дня три пути. Серьёзного разговора им никак не избежать.
Прямодушный скит не стал тянуть кота за хвост.
− Мне не слишком нравится то, что произошло. Как ты понимаешь, я имел совсем другие планы. Но про агрессию мне просто не поверили. Хвала Табити, что они не сказали этого вслух!
− А захваченное нами оружие? − ошеломлённо спросил Нарад.
Он-то ожидал чего угодно, только не такого тупого безразличия.
− В космосе, говорят, много всего гуляет. Не обязательно, мол, это вторжение.
− А, может, и правда тати какие? − несмело вступила в разговор Гипероха. − Ну, не одни же мы….
− Зачем тогда они нас в поясе астероидов гоняли, как дурных зайцев? − подумал вслух Нарад.
− Ну, кто ж его знает? − пожала круглыми плечами стряпуха. − Может, обиделись….
− Ну да, − хмыкнул Бастак. − Ещё бы! Пятерых мы на поляне положили, да столько же у виманы. Итого десять.
− Да на судне, самое малое, столько же. За двоих наших больше десятка ихних. С таким счётом не стыдно людям в глаза глядеть. Да, впалил меня дружок, ничего не скажешь. Пожалуй, придётся мне другу Акаре морду начистить. − Задумчиво потёр лоб Нарад.
− Акара − мой брат, − мрачно сказал скит.
− Н-ну-у, − протянул лукавый отрок. − Он же не такой трус, чтобы за старшего брата прятаться?

…− Слушай, а когда ты вырастешь, то каким тогда по величине станешь? Я, ведь, толком о вашем семействе и не знаю ничего. Тебя теперь к твоему племени надо вернуть, и не пить мне больше мёду, коли меня к этому делу не подпрягут.
Нарад был немало поражён тем, что показал ему аспид. Своды пещеры собирали выделяемое тепло драконьих тел, на полу толстая перина из ветвей и трав, накрытая высохшими шкурами животных. Только у самого выхода чистый, отполированный долгим пользованием камень, что служил взлётной площадкой для обитателей. Огромный змей, светивший алой росписью на бронированных боках и шее, ласково переплетал гибкую шею со своей подругой. Её, более тонкий и изящный узор отливал золотистым цветом, а рядом, в небольшом углублении, посапывала парочка их отпрысков. Нарад мог бы побиться об заклад, что на одном из них он узнал знакомый узор своего приятеля. И над всем этим звучало чистое звучание драконьего пения.
Распахнув могучие крылья, бесшумно парил над неведомым ему лесом. От нагревшихся за день солнечным теплом деревьев поднималось и вливалось в лёгкие будоражащее кровь испарение, наполненное запахом листвы, смолы и трав. Сквозь него пробивался пряный запах дичи, сладкий дух зрелых плодов и мёда. Излом крыла изменён и, вот, он уже тенью скользит между лианами, обвивающими стволы-колонны, острые когти вонзаются в щетину зазевавшегося кабана. Короткий предсмертный взвизг, и он несёт свою добычу к пещерам у вершины белой горы. Там его уже ждёт подруга и пара подрастающих детей.
И вновь Нарад в полёте, лавирует между мерцающими холодным голубоватым огнём волнами, подсвеченными изнутри микроскопической водяной живностью. Краем крыла срывает он с их гребней пену, и глаза устремлены на мелькавшую среди волн лоснившуюся жирную спину морской коровы. В испуге она ныряет в глубину, но он-то знает, что это ненадолго. Скоро добыча появиться вновь, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха и тогда она будет его.
Нарад ликовал, глоток свежей крови разливался по его жилам потоками живой энергии, но на запах свеженины из-за скального выступа вывернул пещерный медведь. Злобная, прожорливая тварь и, вдобавок, молод и глуп. Старый зверь никогда и близко не сунется к племени крылатых охотников, зная, что это может закончиться для него только смертью.
Маленькие глазки голодного зверя сверкали из мохнатой шерсти. Медведь не мог оторвать взгляд от свежего мяса, нос усиленно тянул в себя приманчивый запах, шершавый язык слизывал обильную слюну. Он был уверен в своём праве отнять и сожрать кабана «в одну морду». Обычно ему это удавалось.
Предупреждающее шипение твердолобый охальник проигнорировал и, злобно рявкнув, бросился в атаку. Встреченный огненной завесой, зверь, ревущим комком, скатился в холодную воду озерка и долго сидел там, скуля от боли и роняя клочья обуглившейся шерсти. Если лёгкие не обожгло, то выживет и будет стороной обходить их трапезы.
− Чего же сразу не наповал?− не сдержал любопытства парень, словно вынырнув из драконьей кожи.
Перед ним, как на слайде, кадр за кадром замелькали картинки. Выходило, что аспидово племя заботилось о процветании и приумножении зверья на своих территориях. На охоте они никогда не трогали самок, в период размножения и выкармливания потомства. Те же самые правила, что и у всех нормальных людей, живущих лесом.
− А сам-то ты как без крыльев пещеру свою покинул да в полон попал?
Вновь возникла перед глазами знакомая пещера, оба родителя отсутствовали, отправившись на охоту, а на тёплых шкурах шла весёлая возня. Улепётывая от брата, аспид по нечаянности и оказался на взлётной площадке. Одно неловкое движение, и он закувыркался вниз, пересчитывая телом выпиравшие скальные выступы. Нарад почти физически ощущал пронизывавшую его тело боль − если бы не броня, мокрое место бы от него осталось. А так, оглушённый от падения, он попросту упал у подножия и с трудом доковылял до воды.
− Ага. Взлететь для тебя было невозможно, −догадался парень. − Ты и прижился у озера, а там ты на людей и напоролся.
Новая картинка наполнила его лёгкие мерзостной вонью, что чадила из метко брошенной штуковины у его когтей. Окружавшие его деревья плыли в медленном кружении, он слабел и тут на него выскочил вооружённый человек. Пущенная им стрела воткнулась под челюстью, туда, где пластинки были мелкими и тонкими, причинив ему сильную боль. И он, забыв правило их племени - избегать и не трогать двуногих, пыхнул струёй пламени в обидчика. Жуткий вопль сгоравшего заживо едва пробился в его угасавшее сознание, ноги дрогнули, и он рухнул, очнувшись уже на вимане.
− Досталось тебе, бедолага, по полной. Теперь, ты вернёшься к своим, и больше никому не позволят на вас охотиться.


Рёв двигателей смолк, и они решительно двинулись к выходу. Гипероха осталась на вимане, поскольку никого из власть предержащих её персона не заинтересовала. Спускаясь по трапу, они увидели отделившуюся от одного из административных зданий рванувшую в их сторону малую виману со встречающими.
− Отродясь такого почётного караула по возвращении не удостаивался, − подмигнул лоцману Кормчий. − А тут встреча по высшему разряду.
− Ага. Жди. Сейчас они тебе ещё и медку крепкого на золотом блюде поднесут, как дорогому гостю, − сплюнул Нарад, угрюмо поглядывая на морды подъехавших.
Настроение у него было поганее некуда. Вчерашнего выпускника лучшей Даршаны встречали, словно распоследнего отпетого татя. Блестящее будущее рисовалось ему, увы, не самыми радужными красками. Есть от чего впасть в дурное настроение!
Аспид, воспринимая напрямую его чувства, недовольно выпустил облачко дыма, и зашипел в лицо выпрыгнувшему из виманы порубежнику, заставив того отшатнуться. Удовлетворённый, змей презрительно прикрыл глаза кожистыми веками, и пристроил башку на плечо приятелю, предоставляя ему самому учинять разборки со своими соплеменниками.
В кабинете, увешанном портретами именитых порубежников и разнокалиберными грамотками, они повторили всё, что с ним случилась. Свою одиссею они излагали, сидя перед представителем Защиты Правды и неприметным на вид порубежником в штатском костюме. Однако, судя по тому, как тянулись перед ним остальные, становилось понятно, что сей «дядя» пребывает в чинах не малых. Один аспид независимо развалился обок кресел, холодно взирая немигающим взором на всю эту кутерьму. Лишь однажды он неожиданно дохнул жаром и зашипел на «штатского». Последний резко отпрянул, смертельно при этом побледнев.
Потом их накормили в просторной столовой. Довольному аспиду поставили полнёхонький таз свежего мяса. В застеклённых дверях несколько раз промелькнули лица любопытствующих, а потом как повымерло. Предоставленная им комната для отдыха была по-военному скупо обставлена, и лишена любого мало-мальски домашнего уюта. Нарад завалился на постель у окна, рядом с наваленной грудой сена и шкур для особого гостя. Сам аспид, немного потоптавшись, и подправив «ложе» когтистой лапой, уютно разместился в получившемся углублении. Бастак не стал ложиться, он сел на край своей лежанки и о чём-то глубоко задумался.
− А ты чего это на «штатского» вызверился?− поинтересовался Нарад у своего бронированного приятеля. Тот, издав неприятное шипение, закрыл глаза, и отрок получил все, довольно неприятные, ассоциации, вызванные некоторыми мыслями, которые аспид считал из мозгов «дяди».
− Тогда ты прав, − дал он оценку. − Теперь-то он, я думаю, сообразил, что ему лапшу на уши вешать никто не собирался. Но струхнул он, однако, изрядно.
− Слушай, а почему бы тебе, после выпуска из Даршаны, на мою виману лоцманом не пойти?− видимо, над этим предложением Бастак и раздумывал, и теперь решил его озвучить, − Договор, честь по чести, составим, свою законную долю получать станешь. Мотаемся мы по космосу туда, куда сами пожелаем, а не куда прикажут. Брат говорил, что ты о Дальнем Космосе мечтаешь, чем тебе не вариант − побывать во всех его концах?
− Оно конечно неплохо. Да вот, закавыка есть одна - татем я быть не хочу.
− Я тоже о том не мечтал. Потому и решил выправить себе грамотку вольного торговца. А ты подумай.
Теперь с ними разговаривали уже поодиночке. Выспрашивали даже о мелких деталях одежды пришлых, как они пользовали оружие и т.д. и т.п. Когда же дело дошло до змея, пришлось призывать в помощь и Нарада, отметившего целенаправленность задаваемых вопросов. Отрок понял, что идёт сверка их показаний, стало быть, делом заинтересовались всерьёз. Этой новостью он и порадовал кормчего по возвращении. Но это были ещё цветочки. На следующий день в кабинете его встречал уже старый знакомый Один, что ещё в Даршане пытался заманить Нарада к себе на службу.
− Здравствуй, Нарад.
− И ты здравствуй, архистратиг.
− Почему ты решил, что напавшие на вас не просто тати, а нашествие?
Несмотря на то, что отрок минуту назад приказал себе сохранять спокойствие, он чуть не вспылил.
− И ты тоже? Ну, а за кого мне их ещё принимать? Я же всё-таки космолётчик! Двадцать третий пункт Космической Правды: «нападение разумных существ, язык которых, одежда, оружие и прочие артефакты не поддаются определению, считается нашествием».
− Да, − добродушно рассмеялся архистратиг. − Не зря пять лет учился.
− У меня этот вопрос как раз на Испытании был. А ты, уважаемый Один, ничего мне объяснить не хочешь?
− Я сюда за этим и пришёл, − серьёзно ответил порубежник. − В общем, слушай. Ты слышал про Последнее Испытание под названием «Кот в мешке»? Ну, не задирай брови так высоко… наверняка что-то, да слышал. Ну, так ты его прошёл. А на Акару ты зла не держи, мы с Лаодикой его попросили.
− Лаодика-то тут при чём? − вырвалось у Нарада.
− Да дочка она моя, − просто ответил Один.
Лицо отрока вспыхнуло. А он-то, лопух, считал, что она его всерьёз….
− Так, значит…
− Дурак, что ли? − возмутился архистратиг. − Стал бы я дочь в разработку включать по своей воле! Жди, как же! Она у меня девочка независимая. Куда мне деваться, если она тебя изо всех выбрала! Доченька любимая мне сегодня с утра, всю плешь проела, скоро волос на голове не останется! Приходи сегодня, она на ужин тебя зовёт. Я тоже приглашаю, а там и поговорим с тобой ладком.

…Приведя себя в порядок и едва дождавшись вечера, Нарад, беспрепятственно миновал порубежников, охранявшим вход в свою территорию и отправился к знакомому ему дому, где не раз поджидал у крылечка появления подруги. Можно было вызвать малую виману, но соскучившись по знакомым местам, он предпочёл пешую прогулку, во время которой выяснилось, что ничегошеньки за время его отсутствия не изменилось. Даже скучно стало от такой мысли. Отсутствуй он и пять лет, а здесь будет, всё так же обыденно и удручающе тоскливо. Болото да и только. Чего спрашивается, тут тогда можно ожидать - только деградации и вымирания гомо сапиенс, как вида. Нет. Его место только в космосе!
Одна отрада для души, Лаодика. Его любовь и надежда на дальнейшую совместную жизнь, где горести и радости напополам. Да ещё родители. Хотя. По сути, он уже оторвался от родительского гнезда и живёт своей жизнью. Они, выполнив свой долг перед ним, теперь заняты своими интересами и у них собственная, теперь уже отдельная от него жизнь. Так оно и должно быть. За рассуждениями, незаметно добрался до заветной двери и решительно ткнул пальцем в кнопку связи.
− Лаодика, можешь поверить на слово, но это опять я.
Звонкий смех в ответ и двери бесшумно раздвинулись, открывая взору уютную гостиную. Девушка легконогой важенкой сбежала по лестнице ему навстречу и кинулась на шею.
− Вернулся, наконец, гулёна! − но тут же нахмурила бровь. − Ты часом, на стороне, новой подружки себе не присмотрел? Я ведь не посмотрю на благородное воспитание для девиц, в момент косыньки ей повыдеру!
Лаодика, вроде как строжилась, но глаза её искрились радостью, и было понятно, что это с её стороны, не более чем озорство и лукавство. У Нарада словно камень с души свалился - подруга действительно его любит. Обняв и прижав к себе, счастливо вдыхал пахнувший полынью и мятой аромат пушистых волос. Выбившиеся надо лбом и висками мелкие прядки, сворачиваясь в лёгкие кудряшки обрамляли милое сердцу лицо и щекотали его нос. Чихнув, он чуть отодвинулся. Близость девушки вызывала в нём вполне понятные желания и мысли. Дабы ненароком не оскорбить её пробудившимися инстинктами, он поспешил сменить тему.
− А здесь, кто-то ужином угрожал со страшной силой. Я так понадеялся, что даже свой змею за так отдал, а меня кормить не желают. Всё. Возвращаюсь на базу и пусть тот змей, останется без сладкого, − «дурковал» он, придавая голосу слезы, − тогда аспид от расстройства слопает меня самого и, прощай, молодой, красивый и не женатый. Даже на помин собрать нечего будет.
− И впрямь заболталась, − спохватилась Лаодика. − Пошли в столовую. Змей, тот и казённым ужином перебьётся.
− Вот именно. Нечего его баловать. Может, за компанию и отца родного попотчуешь, а то с утра маковой росинки не было. Пошли Нарад, перекусим.
За ужином они болтали о всякой всячине, между делом и о его «сдаче зачёта». Ну не будет парень пугать свою девушку попусту, тем более всё обошлось. А потому, его «воспоминания», больше смахивали на развесёлый сказ, пересыпанный курьёзными случаями. Один, в разговор молодых не вмешивался, с удовольствием уминая жареную картошку, котлеты и огородные разносолы. Изредка пригубливая из чарки крепкий мёд. Вот только и слова из разговора не пропустил, да иногда вскидывал на Нарада цепкий взгляд.
− Ну, так что? О своём, молодом, вы чуть позже поговорите. − Один отложил салфетку, − А пока мы с Нарадом о делах потолкуем. Насколько я понял, вы вроде как промеж себя всё порешили, и я тому не супротивник. Только семью, а детки всяко пойдут, кормить-поить надо. Вот и подумаем, куда ему теперь определиться.


Глава 9. Заповедные Земли
…Они высадились на самой дальней площадке Порубежного Космопорта. Позади остались стоящие под загрузкой боевые гаруны. Сюда не доносился людской шум и гул механических погрузчиков, снующих челноками от складов к чреву вместительных трюмов. Ноги путались в буйно разросшейся здесь траве. Отовсюду слышалось умиротворяющее стрекотание кузнечиков, чивкали вездесущие воробьи да одуряюще пахло мёдом и полынью. Они стояли у трапа небольшой виманы. Хоть и крошечное, но судёнышко весьма напоминало юркого хищника, то ли изящной формой обводки корпуса, то ли ещё чем-то неуловимым. Вроде того же соболя − лёгкий, пушистый симпатяшка, вот только нет более удачливого охотника в таёжных дебрях.
Им навстречу легко сбежала по трапу симпатичная девушка, с пылающими в солнечных лучах ярко рыжими волосами. Кожа её без малейших следов загара, как и у всех рыжеволосых, отливала молочной белизной, а весёлая россыпь веснушек на курносом носу придавала ей вид слегка задиристый и бесшабашный. Безо всякой скромности, она с интересом окинула Нарада взглядом серо-стальных глаз. Губы чуть тронула мимолётная улыбка, по всему видать, большого впечатления он на неё не произвёл, но обошлось без комментариев.
− Это ваш пилот, − представил её Один, решивший лично проводить ребят в дорогу. − Прошу любить и жаловать.
− Лина, − представилась рыжая. − Куда летим?
− А зачем пилот? − удивился Нарад. − Я что, с малой виманой не управлюсь?
− Да, ты-то управишься, − усмехнулся Один. − Только кто ж тебе позволит в Зазорную Зону с техникой вламываться? Долетите до Заповедной Скалы, а потом пешочком. А она будет там ждать. Ясно, Лина?
− Куда ясней, − хмыкнула девица, выпятив нижнюю губу. − Пойду виману к вылету готовить.
И вышла, окинув парня презрительным взглядом.
− А чего её готовить-то? − удивился он.
− Ты не смущайся, − улыбнулся Один. − Линочка − наш лучший пилот. А готовить… ну, вимана у неё такая… для особых случаев. От Скалы с тобой пойдут Акара и Бореан.
Нарад удивлённо вскинул брови. Ну, с Акарой, положим, ясно. А этот-то тут причём?
− По распределению направили это золотце, − отвечая на невысказанный вопрос, покривился порубежник.
Да уж! Он вспомнил, как, порой, хватались от него за голову Ведающие. Хотя, он с Бореаном сталкивался не единожды, и плохого ничего припомнить, хоть убей. Ладно, по ходу разберёмся.

…Давно остались позади сверкающие купола города. Внизу проносилась тёмная зелень хвойных лесов. Лина, сидя за управлением, что-то деловито посвистывала сквозь зубы, а парни, не сговариваясь, храпели. У каждого нашлась причина не поспать ночь перед отлётом. Один только аспид, вытянувшись во всю длину, не спускал немигающих жёлтых глаз с пилота.
К чести девчонки, она только присвистнула, увидев, как в её судно по трапу влезает змей.
− Он, что, так и полетит? − спокойно поинтересовалась она.
− Так и полетит, − буркнул Нарад, приготовившись огрызнуться, если наглая девица попробует спорить. Но в порубежники, видать, кого попало не брали. Кивнув, словно возила былинных чудовищ каждый день, до обеда и после, рыжая спокойно обошла зверюгу и уселась в своё кресло. Малая патрульная вимана не имела отсеков, и пилот даже не отделялся переборкой. Вдоль бортов располагались удобные седушки, кои при длительном полёте можно было раздвинуть и неплохо придремать. Под каждой из них, в выдвижных контейнерах, укладывались личные вещи пассажира. Высокая спинка пилотского кресла служила только намёком на разграничение салона и рубки. Но, редко кто, из путешествующих отваживался её переступить. Никто, конечно, не упрекнёт за излишнее любопытство, но этого негласного правила придерживались неукоснительно − традиция.
Акара, такое впечатление, с большей опаской глянул на друга, нежели на аспида. Это была их первая встреча после проверки. Чувствовалось, что он испытывает настоящую неловкость, и не знает теперь, с чего и как начать разговор. Нарад, однако, после беседы с Одином смирил гордыню и поздоровался, привычно хлопнув его по плечу. Служба есть служба, к этому он ещё дома привык.
Один только Бореан, взбежав по трапу с сумкой через плечо, на пороге остановился резко, как взнузданный. Глаза его округлились, и он неловко затоптался на месте, аспид, услышав шаги, лениво приоткрыл один глаз.
− Не цапнет? − поинтересовался вновь пришедший, не решаясь переступить вольготно откинутый хвост.
− Нет, − серьёзно отозвался Нарад. − Целиком проглотит. Заходи, давай.
Усмехнувшись, Бореан смело переступил-таки хвост и, пристроив вещички в контейнер, облегчённо вздохнул и уселся рядом с товарищами. И вот сейчас вимана неслась на запад, оставляя версту за верстой. Наконец, за частой гребёнкой леса, на горизонте замаячила Заповедная Скала. Многие тысячи лет это было границей между цивилизованным миром ариев и Заброшенными Землями, принадлежащими Древним Расам. До сей поры Завет о невмешательстве соблюдался неукоснительно. Не так уж много случаев насчитывала История, когда Расы пересекали незримую черту. Причиной всегда служило что-то предельно серьёзное.
− Эй, хватит бока пролёживать!
Нарад открыл слипающиеся глаза. Полночи они прошептались с Лаодикой. Когда же он, всё-таки, добрался домой, за сборами и разговорами, сам не заметил, как в окно робко заглянуло утро.
Рядом шумно потянулся Акара. Несмотря на живой характер, спал он − будь здоров! В этом Нарад не раз убеждался, когда вместе попадали на ночные бдения. Нравы в Даршане были ничуть не легче, чем в любой другой дружине, отрокам доставалось по полной. Бореан открыл глаза, словно и не спал. Мысли его тотчас приняли игривое направление и он, с ходу, решил осчастливить своим вниманием молодую пилотессу. Пересев на сиденье позади кресла пилота, Бореан, пригладив топорщившиеся на макушке волосы, начал атаку с банального в таких случаях вопроса.
− Девушка, а как вас зовут?
− Когда как, − невозмутимо пожала круглыми плечами пилот. − Обычно "Помогите!" Жалобным, как правило, голосом.
− Ну, "жалобным", этого не дождётесь, − хмыкнул Акара.
− Ну, случалось и не званой, − спокойно отпарировала Лина. − У некоторых ума не хватает вовремя на помощь позвать. А вытаскивать всё равно нам, порубежникам.
− Мне всегда нравились смелые девушки, − Бореан галантно замер возле пилотского кресла. − Я лоцман Бореан.
− Ну, лоцман − это слишком громко сказано, − порубежница насмешливо окинула его взглядом больших серых глаз. − Пока ещё "слёток " .
− Опыт − дело наживное, − не смутился тот. − Я бы с удовольствием у тебя поучился. А после полётов где-нибудь вместе поужинать.
Не отвлекаясь на разглядывание "нежданного счастья", что непринуждённо торчало за её спиной, Лина притёрла виману на крошечную поляну, недалеко от приметного, с зубчатой макушкой, скального выроста. Затихли двигатели. Отвалившийся с мягким чмоком входной люк впустил в салон запах смолы, свежего ветра и нагретого камня. С лёгким шипением выдвинулся трап и мягко упёрся в присыпанный пеплом сожжённой травы песок.
− Ужинать для фигуры вредно. И, по-моему, мальчики, вам пора. Я тут что, до второго Исхода торчать должна? Берите свою змеюку и проваливайте. Раз в сутки, на закате, связь по коммуникатору. Кто на связи?
− Я, − Нарад поднял руку, показывая браслет коммуникатора.
− Добро. Лёгкой дороги.
Лина, сказав то, что должна была, снова отвернулась к управлению. Неловко попрощавшись, парни спустились по трапу, который сразу был убран. Захлопнувшийся люк отрезал виману от любых непрошеных гостей. Это было одно из правил безопасности, всегда неукоснительно соблюдавшееся порубежниками, которое неоднократно спасало от многих бед. На траве их уже дожидался аспид, который покинул виману, не вступая в беседу с пилотом. Нарад почувствовал знакомое покалывание в висках. Перед глазами поплыла знакомая "картинка" − озеро, пещера, резвящиеся змеи.
− Понял, понял, − он похлопал аспида по загривку. − Веди к своим родным. Главное, чтобы они нас "под замах" не слопали.
Змей глянул на друга так укоризненно, что не потребовалось даже ментальной связи, чтобы почувствовать, что аспид счёл шутку неудачной. Зашипев, он поддел его лапой и кувыркнул в траву, раззявленная пасть нависла над лежавшим телом. Остальные на мгновение замерли, мысленно представив себе последующее действо сбесившегося гада, и тут же облегчённо вздохнули. Хохочущий Нарад, откатившись, уцепил аспида за хвост повыше костяной колючки и потянул его на себя, от души шлёпнув повернувшуюся морду.
Завязалась шуточная битва змея и человека, где остальные были только зрителями, не смея сунуться в соучастники. Пальцы Акары расслабились на черене боевого ножа. Иного оружия на территории Заброшенных Земель иметь не дозволялось. С невольным восхищением наблюдая за гибкими и стремительными движениями аспида, каждый представлял себе, на что способно в бою племя летающих охотников. После десятиминутной возни, они, наконец, угомонились и, довольные, упали в траву. Аспид положил зубастую морду на плечо привалившегося к нему Нарада. Между ними, как обычно, завязался мысленный разговор.
− Всё, ребята. Дальше нас поведёт аспид, − пояснил он остальным результат их мыслеобмена, − в отличие от нас, дорогу он знает.
Одарив, спутников изучающим взглядом, змей затопал в чащу, волоча за собой чешуйчатый хвост. Когда они скрылись в гуще зелени, Лина переключила круговой обзор на автомат и задумалась. Перед глазами мелькали картины из только что увиденного. Битва змея и человека. Пусть и шуточная, но её словно обдало жаркой волной, и сердце в груди учащённо забилось. В отличие от многих, этот парень ей явно понравился.

…Путь оказался нелёгким. Заросли кустов, опутанные плетями лимонника, сильно затрудняли передвижение. Только то, что двигавшийся впереди «ледоколом» аспид пробивал их своим бронированным телом, помноженным на порядочный вес, намного облегчало дорогу. Хищников они так и не встретили. Но это не означало, что плотоядных здесь нет − просто, присутствие змея держало их на почтительном расстоянии. Под густой завесой листвы было душно, по телу неприятно ползли струйки пота, пропитывая одежду. Казалось, на запах пота и разгорячённых тел к ним слетелся гнус со всего леса, дымчатым облаком нудно зудя над головами, и нещадно жаля, куда не попадя. Впору ломиться, сломя голову, как лосю, подальше от этих извергов. Вот только, одна беда, некуда.
На привале они с вялым интересом разглядывали свои распаренные и распухшие от укусов лица.
Даже шутить по этому поводу не было ни сил, ни желания. Пока они лениво жевали концентраты, змей умудрился сцапать неподалёку упитанного подсвинка, и с удовольствием им пообедал. Благодушно выковыривая языком, меж клыками, остатки трапезы, он, наконец, обратил внимание на подавленный вид своих спутников. Разобравшись. в чём основная проблема, аспид, не сходя с места, содрал клыками целый пук листьев с вьющегося вокруг дерева лимонника. Высыпав их Нараду на колени, змей «посоветовал» натереться душистым соком. Вроде, помогло, кровососы сразу потеряли к ним интерес, и можно было шагать без их раздражающего присутствия. До вечера они отмахали немало и, выйдя к небольшому озерку, устроили «военный совет».
− Нарад, ты своё чудо-юдо останови, − пожаловался Бореан. − А то у меня уже ноги подкашиваются.
Аспид остановился и, завернув башку, неодобрительно обозрел шутника с головы до ног.
− Да брось, − лениво махнул рукой Нарад. − Чем тебя этот скелет прельстил? Это ж не кабан.
Неунывающий Акара захохотал. Бореан «даванул косяка», но не выдержал и тоже прыснул.
− Что да, то да, − согласился он. − Зверю на мне поживиться нечем.
− Нечего было от Прави отлынивать, увалень, − хлопнул его по спине Акара.
От «дружеского» шлепка товарища шатнуло вперёд, под самый нос змея, который вновь с любопытством оглядел тощего двуногого и, издав немузыкальную трель, протопал мимо него к озерцу.
− Хорошо быть худосочным, − с облегчением прокомментировал Бореан.
Пока парни разбивали стоянку, аспид незамедлительно ухнул в воду и сейчас, ныряя и выпрыгивая, с наслаждением фыркал. Троица с завистью поглядывала на него, но продолжала свою работу. Только управившись до конца, с облегчением кинулись к воде. Не снимая одежды и, подняв целый каскад брызг, Нарад с восторженным воплем нырнул в озеро, присоединяясь к змею, но остальные от глубины воздержались. Акара, как истинный сын степей, испытывал к большой воде опаску, а Бореан просто был ленив до самозабвения. Сбросив пропотевшую одежду, они, тщательно её выполоскав, развешали сушить на ближайших ветках, а вместо плавания попросту смыли с себя грязь. И, сидя на берегу, с удовольствием наблюдали за вознёй аспида и Нарада в воде.
Довольная друг другом, мокрая парочка, наконец, вылезла к остальным обсыхать. Солнце устало скатилось за кромку леса, и на землю стремительно надвинулись сумерки. Плотно поев, они сидели у небольшого костерка, наблюдая за растворяющейся в ночной мгле стеной леса. Там, просыпаясь, выходили на охоту ночные хищники, возвещая о том окружающих рычанием и воем. Пару раз Нарад уловил вспыхнувшие в отблесках пламени глаза и мелькнувшие в кустах тени, но никто из любопытствующих приблизиться к ним так и не решился. Рядом с его хвостатым другом ребята чувствовали себя в полной безопасности.
− А, кстати, кто помнит, что за зверьё здесь может шастать? − деланно безразличным тоном поинтересовался Бореан.
− Не трясись, птенчик, − правильно понял его Акара. − Под боком у нашего зверя других можешь не опасаться. Свою добычу он никому не уступит.
− Да, ну, − пренебрежительно махнул рукой Нарад. − Эту добычу ещё месяц откармливать.
Аспид, словно принимая участие в беседе, глянув на парней, мурлыкнул весьма немелодично.
− Да, − совершенно сонным голосом «согласился» с ним насмешник Бореан. − Хорошо, что я худосочный.
И, завернувшись в одеяло, почти мгновенно уснул.
− Слышь, Нарад, − прислушавшись к его равномерному похрапыванию, позвал друга Акара. − Ты на меня сердца не держи. Сам же знаешь….
− Да знаю я, − отозвался тот. − Я тебе хоть слово сказал?
− То-то и оно, что не сказал.
− Всё нормально, не переживай, − немного помолчав, негромко сказал Нарад. − Последнее Испытание − это святое. А у тебя какое было?
− Вот это и было, − глухо отозвался тот. − Друга подставить − это тебе не испытание?!
− Да, − согласился, подумав, Нарад, − ворогу не пожелаешь. Кстати, а когда нас посвящать будут, не знаешь?
− Когда последний отрок Испытание пройдёт….
Лёжа под боком у аспида, под храп Бореана, Нарад ещё немного пообщался со змеем, обсуждая маршрут на завтра. Но мысли постепенно стали путаться и он провалился в сон. Откуда-то рядом с ним оказалась весело хохочущая Лаодика, и стала плескать ему в лицо полные пригоршни воды, которые рассыпались на мелкие брызги, переливаясь в лучах солнца. Змей, с минуту полюбовавшись его красочным сном, вздохнул и тоже прикрыл глаза плёнкой. Что снилось остальным, кануло в ночи, но с утра Нарада бесцеремонно разбудил щекотный язык аспида, звавший его купаться в тёплую, как парное молоко, воду.
Вставать в такую рань ужасно не хотелось, но, вспомнив свой сон, он улыбнулся и, стараясь не разбудить остальных, выбрался из-под одеяла. Сквозь тянувшийся белой пеленой туман призрачно проглядывали ближайшие деревья и кусты, с листьев падали тяжёлые капли осевшей на них влаги, и они каждый раз вздрагивали, когда очередная отрывалась и летела вниз. Сбивая босыми ногами росу и поёживаясь, Нарад поспешил окунуться в тёплую воду, где уже, погрузившись по самую маковку, блаженствовал змей.
Внезапно он, дико взревев, выпрыгнул из воды почти целиком. На конце бешено мотающегося хвоста висело какое-то крупное продолговатое тело. Секунду спустя неопознанный агрессор, не выдержав центробежной силы, разомкнул пасть и по инерции взмыл высоко в воздух. Не переставая щёлкать челюстями, неведомая тварь, описав крутую дугу, рухнула прямо на их палатку. Крик боли и ярости всполошил и заставил подняться на крыло тучу перепуганных птиц, огласивших всю окрестность истошными воплями. От неожиданности Нарад хлебанул носом воды.
Перхая и отплёвываясь, он едва успел убраться с дороги аспида, который, оставляя пенный след, ринулся за своим обидчиком. Как выяснилось, спешил он не напрасно. Кинувшись следом, Нарад увидел полутораметровую зубастую тварь на низких и кривых лапах. Распластав в лоскуты полог, в котором она, поначалу, запуталась, зверюга, щёлкая челюстями, надвигалась на Акару. Распахнутая пасть открывала взору такой набор острых трёхгранных клыков, что зажатый в руке друга боевой клинок казался простой зубочисткой. Шансов уцелеть в схватке такой расклад сил не сулил, но Змей внёс свои коррективы.
Удар шипастым наконечником хвоста в открытый бок противника и тот, взвыв, обернулся. Скользящий бросок гибкой шеи − и аспид с хрустом сомкнул челюсти на загривке хищника. Мощным ударом лапы змей отшвырнул дёргавшееся в последних конвульсиях тело. Бледный, как снег, Акара стоял, поддерживая на весу правую руку, с которой широкой лентой стекала тёмная кровь. Бореан, словно чёртик из коробки с секретом, вынырнул из-за ствола кедра и поспешил к валявшейся в траве ярко-оранжевой аптечке. Лихорадочно вытряхнув содержимое прямо на траву, он схватил бинт и бегом бросился к Акаре. Однако, раненым уже занялся аспид.
Морщась от боли, Акара терпеливо переносил лечебную экзекуцию, что устроил ему змей. Вспоров когтем ствол сосны, аспид подставил лапу под засочившуюся живицу. Пару минут спустя он уже тщательно замазывал этим снадобьем рваную рану. Раздвоенный язык, словно зонд, обследовал повреждение. Его нисколько не волновало, что ткани не очистили от попавшей грязи. Только фыркнул, когда Бореан вкатил Акаре дозу сильного антибиотика. Затем, как ни в чём не бывало, змей повернулся и потопал в чащу, оставив на порушенной стоянке труп неизвестной твари и ошеломлённых отроков.
− Что это за скотина? − впервые за всё время нарушил молчание обессиленный потерей крови Акара.
Его заботливо усадили на свёрнутое одеяло спиной к стволу и теперь, он с любопытством разглядывал длинное обтекаемое тело почти двухметровой длины. Длинная треугольная морда оканчивалась зубастой пастью, в которой сильно выдавались два мощных верхних клыка. Зверь походил на ящерицу, но был намного плотнее и, если можно так выразиться, коренастей. Крупная чешуя покрывала морду и, переходя на спину, тянулась до самого хвоста сужающейся полосой. Остальное тело было покрыто грубой морщинистой кожей. Мощные когти довершали облик.
− Это карст, − устало сказал Нарад.
− Они же вымерли! − удивился Бореан.
− Теперь − да, − криво улыбнулся Акара. − Но не уверен, что все.
− Если шутишь, значит, живой, − констатировал Нарад.
Со времён исхода хранилась информация о страшном хищнике, совершавшем на людские поселения страшные набеги. Зверь был, если можно так выразиться, универсалом. И в воде, и на земле, и на дереве спасения от него не было. Прибавьте сюда чрезвычайную силу и ловкость, и станет понятно, почему мамы пугают им детей до сих пор. А необычайно высокий, для зверя, конечно, интеллект превращал этого хищника в сущее бедствие.
Полазав по окрестностям, аспид приволок неказистые на вид травки и "показал", что их надо съесть. На труп, отброшенный в густые кусты орешника, никто внимания не обращал. Наложив сверх раны большой лист и, дождавшись, пока Нарад его прибинтует, аспид удовлетворённо мурлыкнул. Со всей этой суматохой он так и не успел перекусить, а потому, завершив сеанс лечения, сцапал за загривок карста и преспокойно поволок его в кусты. Через некоторое время до их слуха донеслись хруст и чавканье − змей принялся уплетать ещё не остывшую добычу.
− Знай наших, − прокомментировал это событие не умеющий молчать Бореан.
Решили подкрепить свои силы и люди. Задымил вновь раздутый костерок, с весёлым треском пожирая сушняк. От котелка со сбитнем поплыл ароматный парок. Устроив удобнее раненого, они принялись собирать свои разбросанные и изрядно потоптанные карстом продовольственные запасы. Собрали только жалкие крохи и утомлённо присели обсудить возникшую проблему. Аспид, судя по смолкнувшему хрусту в кустах, уже насытился и, видимо, решил придремать, «не отходя от стола».
− Что будем делать, Нарад? Жратвы с гулькин нос, а нам ещё топать и топать.
− А тебе чего, кренделей мамкиных не хватает? Сами живы, руки-ноги целы. Лес накормит. Ты что, всю практику по выживанию прошлёндрал?
− Ну, не совсем. Пару раз, точно, был. Учили, как кузнечиков готовить, − покаялся лентяй. − Теперь-то чего зря вспоминать? Спрашивается, чего есть будем? − Охотиться будем, грибы-ягоды тоже в приварок пойдут, где рыбой перебьёмся…
Громкий треск заставил вскочить обоих на ноги. Сквозь кусты, ломая ветви, кто-то беспардонно ломился в их сторону. К их облегчению, из них вывалился аспид, таща в зубах убитого барсука. Метровая туша тяжело упала возле костерка.
Вкус насаженного на палочки и поджаренного над углями свежего мяса был бесподобным. Даже ослабевший от потери крови Акара не устоял перед пахнувшим дымком блюдом, и с удовольствием уплетал ароматные кусочки. Насытившись, он так и уснул с недоеденным куском на обуглившейся палочке. Аспид доел остатки дичины в сыром виде, не обременяя себя долгим ожиданием и глотанием слюны.


[img=left]https://img-fotki.yandex.ru/get/3913/95169868.2e/0_156d88_423473a_orig[/img] Глава 10. Други и вороги
Этот день для них был практически потерян. Какая дорога, если к обеду раненый метался в жару…. И они уже готовы были вернуться к вимане, экстренно вызвав по аварийной связи Лину. Но аспид неожиданно заупрямился, сгрёб обеспамятевшего Акару и, не обращая никакого внимания на протесты, поволок его в лес. Правда, бежать за ним пришлось недолго. Миновав затянутые лианами заросли, они оказались на небольшом, залитом светом взгорке.
Здесь кустарник и лианы отчего-то не прижились, и не обременённые соседством деревья вольготно раскинули свои ветви. Змей притормозил возле одного из них, большого и на вид довольно необычного. На мощном, в несколько обхватов стволе, обвисала многочисленными складками синеватая кора, словно плащ взрослого человека, напяленный на подростка. Шершавые, серебристые листья на гибких, опущенных до самой земли ветвях, образовывали густой шатёр, под которым впору было укрываться от дождя, издавали сладкий приторный запах.
Поднырнув под ветви, аспид тщательно уложил Акару меж выпиравших из земли корневищ и, словно закончив все неотложные дела, преспокойно принялся приводить себя в порядок, перебирая зубами чешуйки, словно кошка.
− Совсем одурел? Его срочно к лекарям отправлять надо, а ты его сюда притащил, − запыхавшийся Нарад искренне недоумевал. − Объясни хоть толком, чего ты хочешь?!
Пока Нарад наседал на хвостатого приятеля, Бореан близко подходить не рисковал, стоя немного поодаль. Он, хоть и старался не подать виду, но опасался змея всерьёз, особенно, после его разборок с криволапым. Аспид же, не утруждая себя, просто отодвинул лапой шатёр ветвей и показал им Акару.
Сказать, что они ошалели, значит, ничего не сказать − они, прямо-таки, обмерли от увиденного. Складчатая кора дерева оплывала на лежавшее тело, словно втягивая его в себя, и теперь пульсировала в одном ритме с биением человеческого сердца. Рванувшего на выручку Нарада змей перехватил, уцепив когтем за пояс. От резкого рывка отрок плюхнулся на "пятую точку". По мозгам, словно жаром, прошла волна понимания, что другу ничего не грозит, дерево его просто лечит так, как лечило многие поколения всё змеиное племя. В благодарность, как "рассказал" ему аспид, они сжигали твёрдую скорлупу на их семенах, что давало возможность молодым побегам пробить остатки оболочки и расти. Многие тысячи лет жили эти деревья в симбиозе с аспидами. Вымри змеи, и деревья эти постепенно исчезнут с поверхности планеты.
− Мог бы и раньше сказать, − успокоился немного Нарад. − Мы же ни сном, ни духом о ваших лесных сарватах не знали.
Аспид только фыркнул и, отвернув морду, задумчиво стал разглядывать свой хвост.
Поделившись информацией с Бореаном, Нарад, вместе с ним, пристроился, неподалёку от голубого дерева, ждать. Под тихий шелест листвы и сопение змея, продолжавшего уход за собственной шкурой, они и не заметили, как уснули, пригретые солнечным теплом.
Поднял их уже выбравшийся из-под листвы сам пациент. Хотя… Болящим его теперь называть было не с руки. Немного бледный, он твёрдо стоял на ногах, и рана его уже не тревожила, ввиду полного отсутствия таковой. Обратно Акара шагал уже на своих двоих, всё ещё недоверчиво разглядывая свою руку. Там, где раньше жгла болью рваная рана с безобразно выпиравшими обрывками плоти, теперь только змеился длинный розовый шрам, затянутый молодой и ещё не окрепшей тоненькой кожей. Боли уже не было, лишь немного чесалось. Более никаких особых неудобств рука ему не доставляла.
− Нет, ребята. Я такого и представить себе не мог. Дерево-лекарь!
− Главное, что на пользу пошло, а уж как оно называется, не столь важно, − подытожил довольный Нарад. − Надо будет нашим об этом сообщить. Мой отец в момент сюда заявиться проконсультироваться с "коллегой".
Не оборачиваясь к топающему за его спиной аспиду, он мысленно поинтересовался много ли здесь таких деревьев? Оказалось, что не очень − ещё есть пара таких мест и всё, но аспидово племя их хорошо знает и пользуется при необходимости.
− А тебе самому их помощь не требуется? Вон как твои бугры на лопатках вздулись, − обеспокоился он здоровьем приятеля, но змей вопрос проигнорировал.

…На разоренной стоянке свои вещи пришлось собирать по кустам. Многие из них пришли в полную негодность после близкого знакомства с клыками и когтями карста.
− Кстати, а где наш упокойник?− поинтересовался отстранённый пока от дел пострадавший.
− Его аспид слопал, − хмыкнул Бореан. − Сразу же.
Его просто передёрнуло от воспоминания, как защитные пластины и кости хрустели в пасти, вроде сдобных сухариков. А змей едва ли не мурлыкал от удовольствия, пожирая законную добычу.
− Ну, да, пока тёпленький, чтобы потом не разогревать, − захохотал Акара.
− А тут клювом не щёлкают, когда бесплатный обед, − ухмыльнулся Нарад. − Всё "на ура" идёт.
Сам аспид, тем временем, занимался, казалось, детской игрой − забредя по брюхо в воду, он хлестко и мощно бил по поверхности своим хвостом. Результат не преминул сказаться в виде всплывших на поверхность оглушённых рыбин. Ага!
Теперь Нараду стало понятно, каким образом его приятель находил себе пропитание, выпав из родной пещеры. И сразу, в его голове поплыли "картинки", как родители приносили блудному дитяте часть своей добычи, не оставляя его без внимания и родительского участия. Заодно, змей разъяснил, что, глуша рыбу, он ещё и проверял воду на наличие хищников. Рисковать другом во время предстоящего им купания змей не хотел.
− Ну да. Благо, что зверюга не меня сцапал, а на твой хвост клюнул, − настроение у Нарада было отличное, и попрекать понявшего свою оплошку аспида смысла не было. − Уговорил-таки, пошли купаться. Только улов твой собрать надо, да Бореана озаботить юшки сварить.
Конечно, Бореана не вдохновило предложение готовить обед, но почти весь запас продовольствия был растоптан незваным гостем, и приходилось обходиться "подножным кормом". Готовить теперь придётся всем по очереди. Сегодня настал его день, и тут открутиться никак не получится. Слыша довольный хохот Нарада и, с завистью поглядывая на спящего в тени Акару, он с тяжким вздохом принялся чистить и потрошить скользких рыбин.
…Дальнейший их путь пролегал по предгорьям, где вспарывая земную плоть, выпирали клыками неведомого зверя скальные выступы. Лианы отступили и, свободные от них, стволы сосен уходили ввысь, полоща зелёные макушки в небе. Живности здесь хватало всякой.
Но, кроме привычного для леса зверья, водились здесь и иные обитатели. На повстречавшейся реке, где они остановились на перекус, из заросшей камышом заводи, в нескольких шагах от них, вдруг выглянуло лукавое девичье лицо. Сквозь неплотные заросли камыша проглядывали соблазнительные подробности. Заинтересовавшегося их прелестями Бореана сшиб хвостом с ног зашипевший змей и, пыхнув пламенем поверх речных зарослей, пресёк намечавшееся знакомство.
− Ты что, ума лишился? − рыкнул на друга Нарад. − Это же мавки!
− А что такого?− искренне недоумевал тот. − Подумаешь, мавки. Какая разница? Нормальные девушки. Симпатичные.
− Ты, олух подзабыл малость, что они с такими дурнями делают, − изумился его беспечности Нарад. В Книге Знания не зря о них много и подробно писано.
− Да пусть его, коль жизнь не дорога, − рассердился за такое наплевательство к безопасности Акара. − На одного олуха меньше будет. А комиссии проверить недолго, что он тут на правах "братика" плюхается.
− Да ну вас. Я же только в шутку, − пошёл Бореан на попятную.
Больше к ним в дороге никто уже не приставал. Скорее всего, опасались именно аспида, столь скорого на расправу. Правда, с самим змеем происходило что-то неладное, он непрестанно шаркался своими вздувшимися буграми то об одно дерево, то о другое, оставляя на них отставшие чешуйки и клочки кожи. Это странное поведение Нарада не на шутку обеспокоило. Уродливо выпиравшие бугры источали жар, кожа на них натянулась до предела. Змей на его вопросы загадочно отмалчивался и «делал вид», что совершенно здоров. Как бы там ни было, но их продвижение сильно замедлилось.
На ранней зорьке аспид поволокся купаться. Он всегда выбирал места ночёвок поближе к воде, в которой подолгу с наслаждением бултыхался. В данном случае, видимо, вода помогала ему снимать жар и зуд. Вот и следующим утром, пока ребята спали, они с Нарадом подняли настоящие волны в созданной природой базальтовой чаше. Задетый о торчавший из воды скальный выступ, вдруг лопнул один бугор, и оттуда плюхнулось в воду нечто мокрое, похожее на тряпку. Змей с громким шипением теранулся вторым бугром, вскрывая и его. На глазах Нарада, омытые водой кожистые комки развернулись в настоящие крылья.
― Вот, же, тупень! Думал, какая болячка к тебе пристала, а про то, что вы крылатые, совсем из головы выскочило!
Восторгу обоих не было предела, вода словно вскипела от их возни. Только теперь, к привычным воплям и шипению, прибавилось хлопанье мокрых крыльев − словно бабы деревенские бельё на речке полощут. Вернувшись на стоянку, они, на радостях, учинили там настоящий переполох, разбудив остальных.
Весь день змей посвятил тренировкам, и под вечер даже спланировал со скалы. То, что он не дотянул до берега и плюхнулся в воду, значения не имело. Лиха беда начало! За три дня терпеливых тренировок аспид научился уверенно взлетать, садиться и держать направление, но силёнок в неокрепших крыльях на полноценный полёт было маловато. Доводка до совершенства пойдёт по ходу, а пока они тронулись в путь к уже чётко выступавшим из лесного убранства вершинам. На свободных от крупной растительности участках змей расправлял свои крылья, словно кожаные паруса, и потешно припрыгивал на ходу под ехидные комментарии Нарада. Правда, мысленные, кои мог оценить один только аспид.

…Только на следующий день, ближе к полудню, поредевший лес, наконец, кончился. аспид вывел отроков на открытую возвышенность. Внизу искрилась под солнцем широкая река, за которой величественно вздымались горные отроги. В прозрачном воздухе были отчётливо видны заснеженные пики гольцов, набегавший ветерок наносил арбузный запах снежников. И над всем этим торжественно-суровым великолепием парили две гигантские птицы. Вытянув шею, змей раскрыл зубастую пасть, и нежнейшие музыкальные звуки полились из его горла.
− Ничего себе! − ошалело поглядел вокруг Бореан. − Это что за соловьи?
− Какие соловьи…, − усмехнулся Нарад и осёкся. С неба послышалась ответная песня и, на той стороне, в воздух одна за другой поднялись ещё несколько больших птиц. Набрав высоту, они стремительно неслись к ним, на глазах превращаясь в больших крылатых змеев.
− Мама дорогая, − прошептал Акара, заворожено следя за их полётом.
Сделав круг над головой, они шумно приземлились. Через пару минут над ними, поднялся настоящий ветер от взмахов множества гигантских крыльев. Люди, ни живы, ни мертвы, стояли, прижавшись друг к другу, в окружении сверкающих глаз и зубов. Разве только Нарад стоял посвободней, опираясь на приятеля. Он привык к общению с аспидом и не испытывал при виде его племени страха. Правда, и ему было немного не по себе, хотя угрозы он пока не чувствовал. А их подопечный, продолжая наполнять воздух музыкой, распахнул крылья, словно прикрывая ими спутников.
− Не боись. Нас пока за добычу, вроде, не держат, − успокоил Нарад замерших в ступоре ребят.
− Ну, мы это и так поняли, − сиплым голосом выдавил Акара. − Торжественное воссоединение родственников в отдельно взятом племени. Правда, зубы спрятать забыли.
− Вот и я о том же. А лучше бы их дома на полочке оставить, − выдал наболевшее Бореан, притом, что его собственные зубы непроизвольно продолжали постукивать.
Аспид смолк. В наступившей тишине его сородичи внимательно рассматривали чужаков, и Нарад чуть не утонул в потоке их мыслеобмена, хотя так ничего и не понял. Это аспид ему специально "разжёвывал" мысль, а тут шло общение меж собой. Акара и Бореан, успокоенные его словами и видя, что жрать их никто, вроде, не собирается, стояли плечом к плечу. С почтительным любопытством глядели отроки на изучающих их чудовищ. Вдруг самый крупный змей, покрытый зеркально-чёрной чешуёй, по которой плыли алые узоры, распахнув пасть, издал громкий резкий крик. Вновь захлопали, поднимая ветер, огромные крылья. Через полминуты они остались на берегу в гордом одиночестве, только в вышине барражировал одинокий змей.
− Делись новостями. Что вы на своём совете решили?− полюбопытствовал Нарад, разочарованный от столь холодной приёма своему подопечному.
Аспид насмешливо фыркнул ему в лицо тёплой струйкой и выполнил грациозный пируэт на месте при помощи крыльев. "Объяснение" оказалось проще пареной репы. В "видении" он летел рядом со своим отцом, старательно повторяя все его пируэты, камнем падал на зверя и взмывал в небо свечкой.
− Понятно. Значит, отец тебя научит всем премудростям, а дальше то что?
Следующий кусок "картинки" нёс его на окрепших крыльях к белой скале, где на взлётной площадке родной пещеры тянула гибкую шею в его сторону мать. Он с ликованием кувыркался в воздухе, парил над вершинами, а рядом с ним была его давешняя подружка, с которой они купались по ночам в тёплом озере.
− Я рад за тебя. Теперь ты стал почти взрослым и тоже выбрал себе подругу, − он погладил кожистое крыло.
Нараду стало немного грустно. Он привязался к змею и считал его своим другом, но хорошо понимал, что их дороги всё равно разойдутся, и встретятся они когда-нибудь вновь, одному Сварогу ведомо. Аспид, тронув раздвоенным языком его лицо, расправил крылья и, тяжело оторвавшись от земли, стал подниматься к поджидавшему его родителю. Крылатая пара полетела к скалам. С неба до их слуха донеслась песня змея.
− Вот так кончается любовь, − шутовски продекламировал Бореан строку из популярной песни.
− Ладно, − устало вздохнул Акара. − Передай на виману: с утра возвращаемся.
Спустившись к соснам, они соорудили шалаш и, настелив лапника, устало попадали на мягкое ложе. Завтра они двинут в обратный путь к вимане, где их заждалась рыжая пилотесса, а перед дорогой надо выспаться. Рядом с ними больше нет аспида, и охранять их уже будет некому.
С первыми лучами всходившего солнца, когда на мокрой от росы траве вспыхнули радужные огоньки, они тронулись обратно.

…− Стоять! − громкий голос с явным металлическим оттенком заставил их замереть на месте. − Не оглядываться!
− Что такое? − спокойно спросил Нарад, подумав про себя: «Порубежники, что ли? Что им тут делать?»
− Держать руки на виду! − Акара, от природы внимательный к мелочам, отметил про себя, что в голосе слышится какой-то акцент.
− Да ты чего раскомандовался? − вспылил не слишком-то кроткий нравом Бореан, разворачиваясь лицом к голосу.
Тонкий красный луч, ударивший ему, казалось, прямо в лицо, срезал тонкое деревце на уровне его глаз. Вершинка, падая, навалилась на спутников. Те едва успели отскочить, и теперь стояли, глядя на того, кто выпустил этот заряд из странного блестящего сооружения, напоминающего то ли наконечник пожарного шланга, то ли инфракрасный излучатель, применяемый уборщиками улиц для очистки сливов ото льда. Что касается Нарада, то он с первого взгляда узнал старых знакомых. Люди в такой же одежде и с такими же излучателями атаковали их, совсем недавно, на Диве. Навь их побери, они уже и сюда добрались? Но как?!
Из зарослей орешника, тем временем, выскользнули ещё несколько вооружённых иноземцев. Не мешкая, они сноровисто взяли друзей в полукольцо.
− Что вы делаете на территории нашего государства? − спросил их первый.
Вот это новость! Опешил от такой наглости Нарад, − государство у них тут оказывается образовалось невзначай, а по сопаткам в нагрузку не надо? Видимо схожие мысли промелькнули и в головах остальных, у Акары скулы враз закаменели, а Бореан насупил брови и глаза из под них зло сверкнули.
Отроки отметили, что сам пятнистый говорил на непонятном языке, а металлический голос звучал из овальной металлической коробочки, укреплённой на груди.
Толмач! − догадались они. У порубежников и переговорщиков была подобная техника, но гораздо более компактная, толмач мог быть в виде серьги, например, или стила. Глядя на лица товарищей, Нарад понял, что инициативу нужно брать на себя. Арктида, конечно, не знала войн многие тысячелетия. Но это совершенно не означало, что жители её были беспомощны. Явь, навь и правь почитались с детства и впитывались с молоком матери, равно как и владение индивидуальным оружием. Таким, например, как нож, меч, лук и копьё. А уж, выпускники Космической Даршаны обязаны были быть, как минимум, виртуозами. Смысл отправлять в Глубокий Космос человека, который не может защитить себя, а, при нужде, и других? Эти обалдуи ещё не поняли − с кем схлестнулись, − мелькнула злорадная мысль. Злая весёлая явь, поднимаясь из души щекочущими пузырьками, уже требовала выплеска. Метнув взгляд на товарищей, он убедился, что растерянность первых секунд уже ушла, уступив место той же ясной злости.
− Явь! − выкрикнул он, делая бросок прогибом назад. Привычно упав на плечи, он, крутанув, словно пропеллером, широко расставленными ногами, с силой метнул нож в горло тому, кто стоял дальше всех. Акара, тем временем, как коршун, атаковал того, кто стоял, по дурости своей, ближе, чем следовало. От удара ноги неизвестное оружие, кувыркаясь, полетело в лицо стоящего чуть дальше. Поймав противника двумя руками за голову, он всем телом крутанулся, смещая шейные позвонки. Толкнувшись ногами от падающего трупа, Акара в прыжке «достал» ещё одного, который, осознав опасность, уже поднимал оружие.
Однако, поймав ворога, почувствовал под пальцами обмякшее тело. Бореан, оправдывая данное ему имя , убил одного ударом ножа в шею и тут же, с разворота, кулаком нанёс удар косточкой кулака в висок последнему противнику Акары. Нарад, не теряя времени, подсёк «ножницами» оставшегося безоружным ворога, и увидел, как тот, падая, угодил спиной на ловко подставленный клинок Акары. В неполные три секунды пятеро ворогов отправились в Ирий, или что там у них…. Ведающий Силой Барсак мог бы гордиться своими отроками. Именно поэтому имеющий дальнобойное оружие заведомо в проигрыше перед тем, кто рассчитывает только на себя.
− Берём оружие и смываемся! − шепнул Бореан. Подхватив с травы по одному излучателю, они тихо шмыгнул в кусты и быстрым шагом продолжили путь. Бежать ни в коем случае не следовало. При таком раскладе нужно двигаться быстро, но осторожно. Это дикое везение, что они не были ранены. Виной тому были лишь совершенная наглая беспечность пришельцев. Ну, − злорадно подумал Нарад. − Теперь-то они ушки на макушке держать будут! Хотя, хорошего-то в этом, мало, конечно. Но везти до бесконечности им всё равно не будет. А всё-таки наваляли этим. Знай наших!
Как бы в подтверждение, за спиной послышался крик. Ага, значит, нашли тела. Раздался громкий гомон, словно кто-то потревожил занятое грачами дерево. Товарищи, скалясь, переглянулись. Кто же так в лесу галдит? Олухи! И они бесшумной цепочкой продолжали скользить между деревьев, не забывая внимательно отслеживать каждый звук и каждое колыхание ветки. Шум погони раздавался справа и позади, затихая. Внезапно на головой послышался какой-то непонятный стрёкот. Инстинктивно, не сговариваясь, они укрылись под густой кроной огромной ели. Над лесом, на бреющем полёте, оглушительно стрекоча, пронеслась странного вида вимана. Явно металлическая, в открытой боковой дверце торчали несколько голов в странного вида очках и шарообразных шлемах.
Когда шум странного летательного средства стих впереди, они продолжили путь. Но впереди, на границе слышимости, вдруг стали тоже слышны крики, как перекликаются охотники, обкладывая мамонта или другого крупного зверя. Это могло означать только одно. Эта вимана высадила воинов, которые теперь будут замыкать кольцом тот участок леса, где они находятся.
− За мной, − шепнул Акара, ныряя в кусты. Еще по дороге сюда он запомнил глубокий старый овраг, заросший кустарником так густо, что напоминал, скорее, подземный ход. Он шёл, правда, почти под прямым углом к их нынешнему направлению. Но тут, как говорится, не до жиру, быть бы живу. Следовало сначала стряхнуть с хвоста погоню. Спускаясь по крутому склону оврага, Нарад, на всякий случай, активировал коммуникатор. Зелёный огонёк включился сразу, словно Лина только и ждала его вызова.
− Лина, слушай меня! В лесу чужие люди! Вооружены странным оружием, оно бьёт тепловым красным лучом, сжигает всё. На взлёт − готовность один, если увидишь, что к тебе приближаются, немедленно улетай!
− Ага, размечтался! − он словно увидел воочию её ироническую усмешку. − Вон они, прутся стадом, как козлы рогатые. Ты где?
− Уноси ноги, дура! − чуть не заорал он.
− Сам дурак! Пеленг давай! Мой ответ!
− Тьфу, даю! Дура бестолковая!
− Щас, разбежалась, − послышался из браслета язвительный голос девушки. − Ага, не любишь?! Сучий….
Связь прервалась, оборвавшись на полуслове. Они, всё поняв, переглянулись и припустили дальше. Ясно, что на Лину напали. Без сомнения, те же люди, что и на них. Откуда они взялись − потом, конечно, разберёмся. Сейчас главное − унести ноги. Если Лине не повезёт, уйти, конечно, будет трудней. Ладно, помирать будем, когда смерть придёт, и ни каплей раньше. И они припустили дальше ровным, размашистым бегом.

[Yaroslav Vasilyev]

Начал читать. После текста с "таблички из неизвестного металла" чуть не бросил. Знаете, так модно было писать в начале 90х... Занудно, зато про ариев. Сейчас уже переели.

дальше.

А, запросто! – слегка заплетающимся языком отозвался Макс, худощавый сутулый мужчина лет сорока. Длинное унылое его лицо заметно оживляли голубые, чуть навыкате, глаза. Знающий человек, хорошо приглядевшись, мог бы сообразить, что простецкий вид обманчив

Вот прямо как пример: так не надо писать. Герой бы на себя ещё в зеркало посмотрел и перечислил. Эдакая информационная вставка для читателя.
Сравните для примера:
«Что людям вздумалось расславлять, будто я хороша? — говорила она, как бы рассеянно, для того только, чтобы об чем-нибудь поболтать с собою. — Лгут люди, я совсем не хороша». Но мелькнувшее в зеркале свежее живое в детской юности лицо с блестящими черными очами и невыразимо приятной усмешкой, прожигавшей душу, вдруг доказало противное. «Разве черные брови и очи мои, — продолжала красавица, не выпуская зеркала, — так хороши, что уже равных им нет и на свете. Что тут хорошего в этом вздернутом кверху носе? и в щеках? и в губах? будто хороши мои черные косы? Ух! Их можно испугаться вечером: они, как длинные змеи, перевились и обвились вокруг моей головы. Я вижу теперь, что я совсем не хороша! — и, отдвигая несколько подалее от себя зеркало, вскрикнула: Нет, хороша я! Ах, как хороша! Чудо! Какую радость принесу я тому, кого буду женою! Как будет любоваться мною мой муж! Он не вспомнит себя. Он зацелует меня насмерть!»

Вообще это беда текста. Автор вроде постарался все детали, фон вплести органично в текст... Но раз за разом выглядит оно как информационная вставка. Чужеродно. Нас информируют... Но ни мира, ни эмоций не дают почувствовать. В результате с первых строк создаётся ощущение литературного конструктора. Как в магазине - набрали полуфабрикатов, сварили супчик ил "дюширака". Гарантированно настоящий, как в рекламе.
Плюс диалоги выглядят изрядно перегружающими текст.

Если хотите, я могу оставить полновесную рецензию. Но предупреждаю - в нынешнем виде она будет разгромная.

[Ш.Е.С]

Сравните для примера

Бедный Гоголь

[Yaroslav Vasilyev]

Сравните для примера

Бедный Гоголь

Гоголь-то чем вам не угодил?

Вот у него-- то каждое слово - золото, ни убавить, ни прибавить.

[viktorsun]

...
Гоголь-то чем вам не угодил?
...

Из написанного выше сложилось впечатление, что это он вам не угодил Вероятно я неуч, но как ни старался не понял чем вам тот кусок текста синего цвета не понравился? Нельзя ли подробнее?

[Acela]

Уважаемы коллеги!
Рецензии и комменты оставляю на Ваше усмотрение. Даже разгромные-преразгромные.
Ибо в таких делах я следую совета Стругацкого - кому-то Ваш текст понравится, кому-то нет, кого-то оставит равнодушным.Это нормально.
В общем, хулу и похвалу приемлю равнодушно. Но за разбор весьма признателен.

[Yaroslav Vasilyev]

Из написанного выше сложилось впечатление, что это он вам не угодил Вероятно я неуч, но как ни старался не понял чем вам тот кусок текста синего цвета не понравился? Нельзя ли подробнее?

ну хорошо, согласен. Двусмысленно вышло.

А выделенный синим кусок не понравился по очень простой причине. Описание героя там - это информационный топик для читателя. То есть у нас надо показать героя... И нам дают его внешние данные.Вася, рост, вес, особые приметы... хорошо хоть паспортные данные не указали и размер трусов.
Вопрос: с чего это именно сейчас идёт такое подробное описание? Герой сам себя описывает? Так обычно мы про себя (если не страдаем нарциссизмом) постоянно не вспоминаем. (я такой хороший...). Как раз у Гоголя Оксана-то любуется собой.

И добро бы, если бы мы смотрели на персонажа со стороны кого-то ещё. Но фокал то в данный момент на центральном персонаже. Отсюда и выходит вставка для читателя, не обусловленная сюжетом.

[Acela]

Спасибо, Ярослав! Как говаривал наш последний император, живительно тронут. Кот мне Ваш знакомым показался. Мы случайно на Форуме ИДЛ не встречались?

[Yaroslav Vasilyev]

Спасибо, Ярослав! Как говаривал наш последний император, живительно тронут. Кот мне Ваш знакомым показался. Мы случайно на Форуме ИДЛ не встречались?

Не знаю... Не помню я такого форума. А кот вряд ли знаком. Аватарку я делал на основании собственной фотки.