Анна Анакина. 1 часть - Мы выбираем дороги или они нас?

Название: 1 часть - Мы выбираем дороги или они нас?
Автор: Анна Анакина
Серия: Наши там
Объем произведения: 18 алок, редактируется на МП
Аннотация:Однажды ГГ поехав в обычную командировку попадает в другой мир…

Глава 1

— Да где ж этот чёртов поворот?! — уже не в первый раз раздражённо выкрикнул молодой человек, сидя за рулём старенького "Москвича" и наклонившись к рулю, чуть повернув на бок голову, посмотрел вверх через лобовое стекло. "Дождя вроде не обещали, а льёт-то как из ведра", — хмыкнул он мысленно.
Кроме сплошной тёмно-синей стены ничего разглядеть не удалось, к тому же «дворники» не хотели работать. Что-то там заело, и они лишь подрагивали под потоками стекающей по стеклу воды.
— Командировка эта… совсем не вовремя нарисовалась, чёрт бы её побрал! Нет, ну какого я попёрся на этом раритете?! Угораздило ж меня!.. — ударил кулаком по рулю, думая об отданной в ремонт машине. «Сам виноват. Электричкой надо было. Да ещё и съездил зря, и, похоже… заблудился. Вернусь, оторву Светке голову! Напутала там чего-то, а я тут целый день из-за неё потратил. Хоть бы к полуночи домой вернуться», — продолжая возмущаться: мысленно и вслух, он ещё долго пытался рассмотреть через завесу дождя нужный ему поворот.
— Фух, — облегчённо выдохнул, заметив мелькнувший просвет между деревьев. — Ну, наконец-то. Вот и ты! — надеясь, что его плутание по просёлочной дороге закончилось, мужчина, расправив плечи, сел удобнее в кресле и нажал на газ. Но, вопреки ожиданию, что под колёсами окажется асфальтированная трасса, "Москвич" запрыгал по кочкам.
— Это ещё что за фокусы?! — закричал водитель-неудачник и резко затормозил. Посмотрел в боковое окно — дорога, на которую он выехал, выглядела совершенно такой же, как и до поворота. Сжав руль, он крепко выругался, злясь больше всего на зловредную Светку, неспособную правильно записать адрес.
— Неужели не туда свернул?
Дал задний ход, но колёса увязли намертво. Несколько минут раскачивал машину взад и вперёд. Результат оказался нулевым. Окончательно убедившись, что выбраться невозможно он скрестил руки на руле, упершись в них подбородком, и стал смотреть на нескончаемые потоки воды за окном, стараясь успокоиться и принять хоть какое-то решение. Но созерцание однотипной картины ему быстро наскучило. Приоткрыв немного окно, глубоко вздохнул, набрав в лёгкие свежего лесного воздуха и, утирая попавшие на лицо капли дождя, медленно выдохнул, стараясь собраться с мыслями. Закрыл окно, откинулся на спинку и, прикрыв глаза, задумчиво произнёс:
— Так… и что дальше?
Но тут вспомнил о мобильнике и резко встряхнул головой, словно хотел проснуться. Взял телефон, мысленно ругая себя за забывчивость, и попытался позвонить. Но мобильник лишь предательски пискнул и погас.
— Ну, совсем красота! — в сердцах бросил телефон на соседнее кресло. — Ещё и ты меня подвёл! Ну и что?.. Что теперь делать-то?!

Дождь постепенно ослаб, и вскоре только редкие тяжёлые капли гулко ударяли по крыше машины, противно отдаваясь в голове. Протерев лобовое стекло, молодой человек стал всматриваться в темноту.
— Как-то быстро потемнело?.. И тихо так… Не иначе буря надвигается. А я тут сижу, как!..
Он, изогнув шею, упершись лбом в стекло, посмотрел вверх, стараясь понять, не возвращается ли дождь. Ни звёзд, ни луны, и никакого различия между небом и землёй — сплошная неестественная чернота, словно машину окутал густой непроглядный туман.
— Да-а-а… — покачал головой молодой человек. — Влип. Ничего не скажешь, повезло, так повезло. Ночевать, видно, придётся здесь… — он обернулся и вздохнул, представив себя спящим, скрюченным в три погибели на заднем сиденье. — Хоть бы, какая деревня поблизости оказалась, — с надеждой перевёл взгляд в темноту за стеклом.
Немного поразмыслив, приоткрыл дверцу и выглянул. Тьма окутывала со всех сторон, и всё же в какой-то момент ему показалось, что справа и чуть впереди, не так и далеко мигнул огонёк. Не видя дороги, но понимая, что машина стоит в грязи, водитель осторожно попробовал носком ботинка землю. На удивление он упёрся в твёрдую поверхность. Тогда, наклонившись, прикоснулся рукой к дороге. Не асфальт, но и не грязная размытая колея — влажная, почти ровная поверхность. Совсем немного ощущался гравий, но чувство такое, что дорога давно и хорошо укатана. Мелкие камушки, покрывающие её, плотно сложились, практически не выступая.
— Странно, — хмыкнул молодой человек и вышел из машины.
Постояв немного под мелким моросящим дождём, он вновь вернулся в салон и попытался завести двигатель. Мигающий огонёк датчика топлива красноречиво намекнул на отсутствие горючего.
— Это ещё что за новость?! Чертовщина просто. То застрял на ровной месте, а то… Я же с утра тебя заправил?
Повернув ещё пару раз ключ зажигания и, окончательно убедившись в бессмысленности этого занятия, вышел из машины. Широко расправив руки, сделал несколько глубоких вдохов, затем пару раз обошёл "Москвич".
— Эй! — крикнул в темноту. Вместо ответа вновь мигнул огонёк. — Тут есть кто-нибудь?!
Огонёк ещё раз мигнул и, через несколько секунд появившись, уже не исчез. Он слегка колыхался, словно свеча, обдуваемая ветром.
— Что за чертовщина? — всматриваясь вдаль, тихо произнёс молодой человек. Кроме огонька ничего не различалось, даже силуэты деревьев не проглядывали сквозь тьму.
Он немного прошёл по дороге вперёд, оглянулся и от удивления ойкнул. Машина исчезла. Он хорошо помнил, что не закрывал дверцу и оставил в салоне свет, поэтому машина должна выделяться на фоне черноты. Но она словно растворилась. Не раздумывая, что и как, рванул со всех ног, надеясь, что просто свет потух, и он обязательно наткнётся на "Москвичонок". Но машина так и не появилась. Пробежав намного большее расстояние, чем то, что прошел, отходя от машины и не обнаружив её, молодой человек остановился. Под ногами чувствовалась всё та же насыпная дорога, значит, он не сошёл с неё и не ушёл в сторону. Оглядываясь и взволнованно потирая руки, тихо произнёс:
— Нет, этого не может быть… это просто чертовщина какая-то.

Давно не испытывал он подобного чувства. С детства любитель подраться, он так и остался всё тем же мальчишкой — хулиганом и всегда лез вперёд всех. Страх — может, он и присутствовал при драках с более сильным противником, но это больше походило на желание понять, испытать новые ощущения, узнать — сможет или нет? И никакой разбитый нос, синяк под глазом, порванная рубашка не мешали ему вновь и вновь лезть на рожон. А тут что-то иное, никакого противника, никаких угроз. Просто темнота, поглотившая всё, что ему нужно в данную минуту: машину, мобильник… Пусть они были сейчас и бесполезны, но рядом с ними он находился в реальности. А так… Одно слово: «чертовщина». Сейчас он ощутил то же самое чувство, что и тогда в детстве, когда сидел под лестницей полуразрушенного дома, пока его не нашли. Откуда он там взялся?.. Кто были его родители?.. Он так и не вспомнил…
[align=center]***[/align]
Мальчик сидел в темноте и ждал. Чего, он и сам не знал. Просто ждал. Один из рабочих, занимавшихся разборкой старого дома, случайно заглянул под лестницу. Странно, что он вообще заметил там мальца. Тот сидел тихо, даже дыхание сдерживал, словно не хотел, чтобы его нашли. Не хотел и ждал. Только чего, он так и не смог понять, даже став взрослым.
Рабочий — Иван Степанович — коренастый мужчина лет сорока, с лёгким налётом седины на чёрных густых, слегка вьющихся волосах, отнёс мальчонку в бульдозер и, усадив там, сказал:
— Сиди, жди, я сейчас.
Хотел уже, было бежать, но, прикрывая дверцу, словно передумал. Достал из кармана старой местами протёртой куртки газетный сверток и подал мальцу. Погладил по голове большой шершавой ладонью, добавив:
— Поди, голодный? На, поешь, а я сейчас.
И побежал к ближайшему телефону-автомату. Сначала позвонил в милицию, потом в «скорую». Затем вернулся к мальчонке, с жадностью поедавшему его обед: бутерброд с "любительской" колбасой, отварное яйцо и свежий огурец.
Иван Степанович достал термос с чаем из кармана фуфайки, висевшей на сиденье в бульдозере, и подал мальчику, сказав:
— На, это Лёхин. Он хороший парень, ругаться не будет. Ешь и запивай, а то давишься.
[align=center]***[/align]
Так и не вспомнил он, почему оказался под той лестницей, лишь мурашки, пробегающие по телу, были такими же, как и сейчас. И тот же полузабытый страх и ожидание вернулись.
Огонёк вдали всё так же притягивал внимание. Машина пропала, и идти больше, казалось, уже некуда, как только на этот зовущий огонёк. Сойдя с дороги, ощутил под ногами землю — рыхлую, чавкающую от только что прошедшего дождя. Теперь всё встало на свои места. Действительно недавно тут хозяйничал ливень, и ноги натурально проваливались в грязь. Новые туфли утопали в ней полностью. Их хозяин даже чувствовал, как жижа забирается внутрь, и намокшие носки холодят пальцы. Но отступать не намеревался. Он шёл напрямую, выбрав самый короткий путь до огонька. Мелкий дождик всё ещё продолжал моросить, противно проникая за ворот и стекая по спине. В какой-то миг огонёк погас. Молодой человек резко остановился. Кто-то там указывал ему путь и вдруг решил пошутить, выключив маячок. Постояв немного и поняв, что теперь идти туда уже не имеет смысла, он обернулся.
Мгновение, одно моргание — и всё изменилось. В свете появившейся полной луны стали проступать очертания кустарника, стройных берёзок, словно специально высаженных в ряд, и плетёной изгороди впереди. Неудачник, заблудившийся в ночи, точно знал, что пришёл с этой стороны, но никаких препятствий не было.
— Странно, — тихо произнёс он, посмотрев на звёзды и огромную луну, в секунду, появившиеся на небе. — Странно, — повторил и обернулся. Прямо перед ним, всего в двух шагах, стоял старый покосившийся дом. — Странно, — в третий раз повторил он и шагнул к дверям. Постучался. Звук глухо отозвался, как по пустому бидону.
Немного подождав, взявшись за ручку, потянул дверь на себя. Та с лёгкостью, словно невесомая, подалась вперёд, лишь противный скрип, сводящий скулы, заставил молодого человека сморщиться и передёрнуть плечами. Ржавые петли будто переговаривались, стараясь перекричать, перескрипеть друг друга.
Ночной гость, которого никто и не ждал, заглянул в проём двери и крикнул:
— Есть кто дома?
Сделав шаг, он уже не намеревался уходить. Протянув вперёд руки, ощутил под ними ещё одну дверь. Стучать больше не стал, а сразу распахнул её. На этот раз никакого скрипа. Он оказался в небольшой четырёхстенной горнице. На противоположной от двери стене два маленьких оконца, с тонкими полупрозрачными занавесками. Лунный свет, проникая через них, слабо освещал убранство избы. Слева — кровать, справа — русская печь. По центру стол. Немного постояв и осмотревшись, понял — дом пуст и, видимо, уже давно оставлен своими хозяевами.
«Наверно, какая-то заброшенная деревня? — промелькнула мысль. — Но это всё-таки лучше, чем ночевать под дождём». Подошёл к кровати и присел. Матрас, лежавший на ней, издал знакомый звук детства и, улыбнувшись, «гость» подумал: «Солома». Вспомнилось, как ездил с сестрой в деревню к бабушке и спал точно на таком же матрасе.
Воспоминания о сестре с болью и в тоже время с нежностью отозвались в сердце. Как долго она его не принимала и как потом горячо полюбила и всегда заступалась. Сестра стала самым близким ему другом. Даже о матери он не вспоминал с такой теплотой, как о ней, о своей Мариночке.

С тех пор, как нашёл Иван Степанович мальчишку под лестницей, прошло почти тридцать лет. Тогда была больница, затем детдом на несколько долгих месяцев.
Иван Степанович часто навещал его, сначала один, потом пришёл со своей женой — Натальей Ильиничной — невысокой, чуть полноватой женщиной с синими глазами, веснушками и рыжей косой, аккуратно уложенной вокруг головы. Она сразу понравилась мальчику. Только ничего не сказал он, когда, глядя с улыбкой, погладила его женщина нежно по голове, потом поправила рубашку, отряхнула брючки. Долго после ощущал он её руки, словно смогла оставить своё тепло на его голове и одежде. А вскоре Иван Степанович и Наталья Ильинична, придя навестить найдёныша, сказали, что теперь могут забрать его к себе, если он, конечно, хочет стать их сыном. Мальчишка заплакал и повис на шее Ивана Степановича. Он так и молчал, как и в тот день, когда был найден под лестницей.
Дети считали его немым и обзывали «найдёнышем», хотя и сами находись в том же положении. Но он был новичком, да ещё и не мог ответить. Вот и колотили его в детдоме мальчишки, да и девчонки не отставали. А он давал сдачи, а потом плакал без слёз, спрятавшись под лестницей, ведущей в столовую. Воспитатели между собой прозвали его «волчонком», потому как не шёл он ни к кому. Не жаловался, отталкивал, когда хотели помочь, и старался всегда от всех спрятаться. Понимали, трудно такому придётся, и обрадовались, когда для него нашлись родители, считая, что в домашних условиях мальчик быстрее приспособится к нормальной жизни.
Он хорошо помнил тот день, когда привели его домой новые, даже первые родители, потому как других он и не знал, или не помнил. Как косо посмотрела на «приёмыша» шестнадцатилетняя их дочь — худенькая, с копной длинных, как у матери, рыжих волос и с глазами как у отца — большими, чёрными, словно спелая смородина. Как, хмыкнув, вздёрнула и без того курносый нос, пожала острыми плечиками и ушла к себе в комнату. А уж когда оказалось, что эту комнату придётся делить с чужим мальчишкой, то и вовсе, поругавшись с родителями, уехала в деревню к бабушке. Но через неделю наступило первое сентября, и надо было идти в десятый, последний класс. И Марине пришлось вернуться.
Она словно и не замечала мальчика. Он спал рядом на железной кровати, специально для него втиснутой между её диваном и письменным столом. Но девушка делала вид, что не видит его. Он садился обедать за стол, а она, присаживаясь рядом, обязательно толкала его локтем. Родители переживали. Не хотелось обижать родную дочь, но и приёмного мальчика становилось жалко, видя, как относится к нему Марина.

Не смог Иван Степанович оставить ребёнка в детдоме, долго уговаривал жену, пока та согласилась, а потом ещё больше понадобилось времени, чтобы собрать нужные справки, да получить разрешение, бегая по разным инстанциям и доказывая, что способны они воспитать приёмного ребёнка.
Наталья Ильинична опасалась, что не приживётся в их семье чужой мальчик и, видя отношение к нему дочери, всё больше сомневалась, правильно ли они поступили.
Но случай помог всё изменить. Мальчишка, как обычно, старался спрятаться от всех и, если его встречали ребята на улице, то начиналась драка. Марина шла домой со школы и увидела, как «приёмыша» бьют, а он, оскалив зубы, кидался то на одного, то на другого. Кровь из носа, размазанная по лицу вместе с грязью, взлохмаченные волосы, оторванный воротничок у рубашки, и что-то ёкнуло в девичьем сердце. Она налетела на ребят как орлица, размахивая портфелем. Кричала, отбивая от чужих кулаков навязанного ей брата. А потом, схватив его на руки, побежала домой. И когда умывала детское разбитое личико, кажется, впервые посмотрела на него. Столько боли, горя, мольбы увидела она в карих больших глазёнках. Слёзы потекли у неё по щекам. Мальчик стал вытирать их, а Марина, разревевшись, начала целовать это маленькое, и вдруг ставшее таким родным, лицо. С той минуты у него появилась сестра — самый преданный и верный друг, а Марина почувствовала, что он действительно её брат. А вскоре он назвал её по имени, а потом отца и мать, и заговорил…
Только так и не смог рассказать своей семье, что случилось, и почему он оказался под той лестницей. И не хотел, чтобы его называли именем, данным в детдоме.
— Я Вовка! — как-то гордо заявил он. — Не называйте меня больше Сашкой.
— Хорошо, — с радостью сказала мать, надеясь, что мальчик что-то вспомнил. Но кроме имени он не сказал больше ничего, что могло бы помочь разгадать секрет его появления. Да и имя… едва ли оно принадлежало ему. Возможно, оно просто понравилось, вот и решил так себя назвать. Ивану Сергеевичу пришлось немало потрудиться, чтобы переделать все документы. Но с того дня мальчик стал Вовкой, Владимиром.
А на следующее лето они с Мариной поехали в деревню к бабушке. Мудрая женщина даже не подала виду, словно знала мальца с самого его рождения. Вовка сразу полюбил её. Ему нравилось, как она ласково смотрит на него через свои круглые очки. Нравилось прикасаться к её жёстким седым волосам. Она всегда скручивала их шишечкой на голове и закалывала гребешком, а Вовка постоянно старался распустить и расчесать их. И бабушка, казалось, знала всё, чтобы не спросил мальчик. У неё всегда находился ответ. А вопросы Вовка задавать любил.
В первый же день, как приехали они с Мариной, подрался Вовка с деревенскими мальчишками, потому как те оказались очень умные и хорошо знали, что дети такого возраста просто так не появляются в семьях. Марина, спасая брата, отвесила всем по хорошей оплеухе и запретила даже приближаться к их забору. Но больше Вовке не пришлось разбираться с деревенскими пацанами. Оказалось, ему интересней находиться во дворе дома. Столько животных, огород — всё было в новинку, словно он и не видел раньше кур, овец, коров. Он с удовольствием помогал бабушке, и то первое лето, пролетевшее слишком быстро, оставило в его душе самые приятные воспоминания.
А осенью Марина пошла в институт, а он в школу — в первый класс, и началась новая жизнь, но драки так и не исчезли. Родителей постоянно вызывали в школу, но учился Вовка хорошо, поэтому его «выходки» хоть и наказывались, но не сильно. На третьем курсе Марина вышла замуж и переехала в квартиру мужа. А Вовка стал полноправным хозяином комнаты. Родители продолжали его баловать и переживать за драки. А потом отдали в секцию бокса, надеясь, что нашли применение его необузданному желанию драться. Но Вовка продержался там недолго, нарушил правила, поколотив в раздевалке парочку ребят. Из секции его выгнали, и тогда он нашёл сам себе интересное занятие. Сломавшийся как-то телевизор так и не дождался мастера. Вовка сам что-то там припаял, и телевизор заработал. Потом пошли утюги, электрические чайники, магнитофоны… Чем старше становился Вовка, тем крупнее оказывались приборы, которые он ремонтировал. Но драться так и не перестал. Теперь соседские мальчишки и одноклассники не дразнили его «приёмышем», появились новые прозвища: «мастер-ломастер» или «самоделкин», и вновь шли в ход кулаки. Но матери поколоченных ребят сердились недолго, ведь и у них тоже ломались телевизоры, стиральные машинки, холодильники…
[align=center]***[/align]
Воспоминания воспоминаниями, но сидеть в потёмках и гладить соломенный матрас надоело. Глаза постепенно привыкли, да и луна помогала, и Владимир обнаружил, что на столе стоит керосиновая лампа, а рядом коробок спичек.
— Вот спасибо! — усмехнулся, обрадовавшись, и покрутил его в руках. — Словно знали, что не курю и спичек у меня, отродясь, не бывало.
Встав с кровати, зажёг лампу и, приподняв её, осмотрелся. Комната не выглядела запущенной. Ни пыли, ни паутин на окнах, даже веничек стоит у двери. Печь будто только выбелена. Стол не покрытый, но гладкий, словно его совсем недавно выскоблили. Владимир вспомнил, как бабушка ножом чистила стол в кухне. Этот выглядел так же.
Он поставил лампу обратно на стол и вернулся к кровати. Подушка отсутствовала, но старая железная сетка прогибалась так, что голова по отношению к телу и без неё оставалась на высоте.
Скинул туфли и пошевелил пальцами, немного удивляясь оттого, что носки сухие и от мокроты и холода, возникшего, пока шёл сюда, ничего не осталось. Сильно задумываться по этому поводу не стал, потянулся, зевая, и лёг, не раздеваясь. Кровать тихо скрипнула, и в наступившей тишине, глядя на огонёк колышущейся в лампе, Владимир почувствовал сильную усталость. Глаза заволокло туманом, и молодой человек погрузился в спокойный тихий сон.

Глава 2

Владимир проснулся от приятной мелодии, нежно окутывающей его словно тонким воздушным одеялом. Хотя звук проник в голову, но веки отказывались подчиниться импульсу пробуждения. Они заставляли не слушать музыку, а вновь погрузится в сон. Первое что пришло на ум: «Соседи что, сошли с ума? Ночь, а они там…» Но тут же вспомнил, что по большей части его окружают пенсионеры и уж точно они не стали бы церемонится. Наряд полиции давно бы прекратил этот музыкальный шабаш. Несколько секунд ушло на то, чтобы вспомнить, произошедшее накануне: несостоявшаяся командировка и блуждание в лесу под дождём. А вместе с этим и осознание, где он находится, заставившее его резко сесть. Протёрев кулаками, никак не желающие просыпаться глаза, осмотрелся: всё те же два оконца с занавесками, стол с зажжённой им керосиновой лампой. Язычок голубоватого пламени чуть колышущийся, словно на последнем издыхании. Владимир потрогал матрас, на котором сидел и железную кровать. Ничего не изменилась с момента его появления в этом домике. Почти ничего. Печь выгладила вроде так же, но вот в стене возле неё появилась дверь. Владимир точно помнил, что когда ложился, никакой двери не существовало. Секунда и дверь чуть приоткрылась, впустив в комнату немного света. Музыка стала ещё громче. Именно за этой дверью и находился её источник. Владимир встал, машинально прихватив со стола лампу, хотя в ней не было необходимости, и медленно подошёл к ней. Потом взглянул на лампу, усмехнулся, поняв, что не нужна, и поставил на небольшой выступ у печи. Протянул руку к двери и на несколько секунд замер, стараясь поверить в происходящее. Прислушался, обернулся, взглянув на кровать, и вновь посмотрел на дверь. Ничего не изменилось, и музыка не исчезла, но появилось странное чувство, словно его ждут за этой дверью. Ждут и зовут, хотя кроме музыки других звуков не было. Знакомые мурашки пробежали по спине. Отбросив в сторону мысли о темной лестнице, Владимир, чувствуя себя первооткрывателем, затаив дыхание, осторожно прикоснулся к ручке...
Всё резко изменилось. Не потребовалось даже сделать шаг. Маленькая горница с печкой, кроватью, оконцами и дверью исчезла. Владимир стоял возле стены огромного зала, заполненного танцующими парами. Ослеплённый, он на минуту прикрыл глаза рукой. Свет, исходящий от величественных люстр, свисающих с безмерно высокого потолка, отражаясь от позолоты мебели, окон, дамских украшений, заполнял всё пространство.
Танцующие пары словно и не заметили появления нового гостя, одетого в костюм, совершенно непохожий на наряды кавалеров, да ещё и без обуви, но зато в белоснежных носках. Привыкнув к яркому освещению, Владимир осмотрелся. Затем взглянул себе на ноги и удивлённо хмыкнул, сильнее удивляясь виду носков, сверкающих чистотой, нежели местом, куда попал.
Слабостью Владимира в одежде всегда являлся белые цвет. Ему отдавалось предпочтение. Как только мама впервые купила ему такие носки, он стал отказываться от других расцветок. То же самое произошло с рубашками, носовыми платками и любым нижним бельём. Даже костюмы он предпочитал светлые, а летом неизменно белые. Исключением являлись туфли и любая тёплая одежда. Но и тут всё должно было иметь светлый оттенок и никогда ничего чёрного. А ещё он не любил красное и огонь, так привлекающий всех. Но в нём он никогда не вызывал трепета.
И сейчас, оказавшись в этом зале, его больше заинтересовали собственные носки, чудесным образом, оказавшиеся совершенно чистыми, нежели происходящее вокруг. «Странно», — промелькнуло в голове. Он хорошо помнил то чавкающее чувство ботинок, которое испытывал идя ночью на огонёк по раскисшей от дождя земле.

Вальс сменился мазуркой, потом менуэтом, затем ещё каким-то дивным танцем с подскоками и постоянной сменой партнёрш. Владимир совершенно не разбирался в танцах, но с удовольствием, наблюдал за происходящим. Вспомнился выпускной бал в школе и подготовка к нему.
«Бал!..» — всплывшее в памяти заставило улыбнуться. Кто только придумал назвать то, что происходило тогда в школе, таким странным словом? Классная — преподаватель литературы — дама уже давно пенсионного возраста, выпускающая в последний раз учеников во взрослую жизнь, так старалась научить парней хоть немного танцевать. Но всё закончилось с первыми нотами на выпускном балу. Как только Клавдия Петровна объявила «Школьный вальс» для своего 10"А", то вопреки ожиданию молодёжь начала скакать, как оголтелая, совершенно не обращая внимания на мелодию, льющуюся из старого магнитофона. У этих ещё вчерашних мальчиков и девочек давно существовали свои кумиры, а вальс давно вышел из моды. Из их моды.

А вот здесь, куда странным образом переместился Владимир, происходил бал, настоящий, какого он и не видел никогда. Сейчас он смотрел и жалел, что так и не научился танцевать. Раньше он и не задумывался, что танцы могут вызывать не только бешеное сердцебиение и прилив крови к лицу, но ещё и такие необычные, приятные чувства, от которых слегка кружится голова, на лице расплывается улыбка, тело немного раскачивается, а ноги, забыв о том, что босы, начинают пританцовывать на месте.

Очередной танец завершился, и пары стали расхаживать по залу. Дамы, одетые в красивые платья с кринолинами, обмахиваясь веерами, улыбались своим кавалерам. А те, проводив их к диванчикам или к столикам с креслами, расположенными вдоль стен зала, откланивались и начинали высматривать новую партнёршу для следующего танца. Дамы перешёптывались и, смеясь, прикрывались веерами, не забывая кокетливо поглядывать на мужчин.
«Куда это я попал?» — с интересом наблюдая за людьми, подумал Владимир и поймал себя на мысли, что почему-то он не удивлён, хотя это и не казалось сном. Да и его присутствие на этом балу совершенно никого не смущало. Воспользовавшись временным перерывом, Владимир решил хорошо всё рассмотреть. Обернулся и несколько раз пробежался взглядом по стене за своей спиной, от пола до потолка и обратно, словно пытался рассмотреть на ней то, чего там и не могло быть. Никакого намёка на дверь он не обнаружил, но даже не удивился, будто ожидал подобного. По левую руку, вдоль стены расположился оркестр. Музыканты в чёрных фраках, в белоснежных рубашках со сверкающими галстуками-бабочками, сидели, образуя небольшой полукруг. Их гладко прилизанные волосы, уложенные в одинаковые причёски, внимательные глаза, обращённые к дирижёру, делали всех очень похожими. Словно это был оркестр близнецов. Лишь дирижёр сильно выделялся на их фоне. Он стоял перед ними и плавно помахивал правой рукой, видимо, чтобы оркестранты не расслаблялись. Но смотрел дирижёр не на музыкантов. Он, немного повернув торс, покачивая головой, постоянно менял выражения лица. Его взгляд быстро «бегал» по отдыхающим дамам и кавалерам. Можно было лишь догадываться, что он, под звуки какой-то мелодии, слышимой лишь ему одному, читает по лицам людей, готовы ли они к следующему танцу или хотят ещё передохнуть. В какой-то момент дирижёр принял решение и, не оборачиваясь к оркестру, сильней взмахнул рукой. Этого оказалось достаточно, чтобы музыканты начали играть. Дирижёр весь завибрировал, словно его тело не имело костей. Он управлял оркестрантами не только руками, но всевозможными телодвижениями и даже лицом. Постоянно меняющаяся мимика отражала каждый такт. Он успевал посмотреть и на музыкантов и на танцующие пары. С нарастанием темпа музыки подвижнее становился и сам дирижёр. Или правильнее сказать, чем шустрее он двигался, оставаясь на одном месте, там быстрее играли музыканты. И несомненно, дирижёру доставляло удовольствие то, что он делал.
Владимир, понаблюдав за ним, одобрительно усмехаясь, продолжил изучать зал. На противоположной стене от него находились две высокие, красиво оформленные двери. В стенах слева и справа красовались огромные окна. Они начинались почти от пола и уходили вверх, чуть ли не упираясь в потолок. По виду тяжёлые портьеры на окнах легко колыхались. «Странно», — глядя на них, промелькнуло в голове Владимира. Ему захотелось не только рассмотреть убранство зала, но и прикоснуться ко всему, особенно к этим портьерам. Да и стоять рядом с оркестром у всех на виду, даже несмотря на то, что никто и не обращает на него внимания, Владимиру наскучило. Поэтому, как только очередной танец закончился, и пары начали раскланиваться друг другу, Владимир поспешил к одному из свободных столиков. Заметив, что от группы дам, стоявших неподалёку, отделилась одна и направилась к тому же столику, Владимир прибавил шаг. Он достиг желанного места первым и, сев в одно из трёх кресел, придвинулся ближе к столу, спрятав под него ноги. Делая вид, что очень заинтересован происходящим, постарался не смотреть на приближающуюся к нему соискательницу свободного места, надеясь, что она не станет присаживаться к незнакомому мужчине, а пройдёт мимо. Обведя взглядом весь зал, Владимир вновь остановил внимание на музыкантах, особенно на дирижёре. Тот, повернувшись к публике, «объявил» всплеском рук новый танец. Прекрасная музыка вновь разлилась по залу.
Дама в красивом голубом платье с огромным декольте увешанная невероятным количеством украшений, остановилась возле столика. Взглянув с сожалением на сидевшего за ним мужчину, обвела глазами зал в поисках свободного места. Владимир облегчённо выдохнул. Но дама, словно что-то вспомнив, ахнула и резко обернулась. С выражением крайнего удивления, она направилась прямо к Владимиру. Не спросив, можно ли присоединиться, упала на кресло рядом, навалившись пышной грудью на столик, и выдохнула:
— Граф, это вы?!
Услышанное породило интерес в душе Владимира.
— Вы не узнаёте меня?! — продолжила дама, глядя на Владимира сильно округлившимися глазами.
— Нет, — тихо ответил он. — Я тут впервые.
— Да, я помню… знаю, что вы не любитель таких мероприятий, и слегка удивлена видеть вас тут. Да и вообще, я удивлена видеть вас!
«Слегка? — мысленно усмехнулся Владимир. — А я что-то совсем не удивлён, даже притом, что я оказывается граф».
— Почему? — он постарался спросить с выражением непонимания. Вместо удивления, почему-то вернулось старое чувство ожидания и страха. Мурашки из-под тёмной лестницы вновь пробежали по телу.
— Ну-у-у… — женщина жеманно опустила глаза. — Вы всегда предпочитали иные места для общения и потом… когда вы так неожиданно покинули Землю…
— Покинул Землю?
— Ну да. Вы так стремительно женились и улетели…
— Женился?.. Я?.. — внутренне усмехнулся Владимир. — И куда же я улетел?
— Вам виднее, — дама даже не пыталась скрыть удивление.
— А… — кивнул Владимир. — Ну да. Конечно.
— Вы такой странный и совсем не изменились. Прошло что-то около… тридцати лет?..
— Что?!
— Ой, — чуть махнув рукой и затем, прикрыв ею рот, она вновь пристально посмотрела Владимиру в глаза. — Я наверно, ошиблась. Вы… не граф Клиновски? Не пугайте меня. У вас такой взгляд… Вальдемар, это вы?
— Вальдемар?.. — начиная удивляться странному разговору, ответил Владимир. — Пожалуй, да, — чуть приподняв брови, он мысленно хмыкнул.
— Ну, тогда что же вы меня разыгрываете? Баловник, — она кокетливо улыбнулась и ткнула пальчиком Владимира в плечо. — Или вы не хотите вспоминать, что между нами было?
Теперь Владимир искренне удивился такому повороту. Женщина явно выглядела старше его, хотя и смотрелась превосходно, даже можно сказать, ослепительно. Если сбросить со счётов лет двадцать, её лет двадцать, тогда, действительно, между ними что-то и могло произойти.
— А что между нами было? — наклонившись к даме, тихо поинтересовался он.
— Ой, шутник, — жеманно улыбнулась она и слегка ударила Владимира по лбу сложенным веером, заставив того округлить глаза, от подобной фамильярности (графа и по лбу). — А я уж действительно подумала, что вы меня забыли.
«Забыл? Да не забыл. Я тебя и не знаю», — подумал Владимир, а вслух сказал:
— У меня действительно, что-то с памятью, я был бы вам признателен, если бы вы напомнили мне… — он остановился на полуслове, потому как дама изменилась в лице. Искры испуга промелькнули в её глазах.
— Вы всё-таки решились? Вы сделали это?! — она, словно задыхаясь, прижала руки к груди. — Боже, что вы наделали? Поэтому и память исчезла. Я же предупреждала вас. А вы не послушались. Конечно, значит, это были не слухи? Мой бедный дядюшка решился на такой шаг, и вы же знаете, что с ним произошло? Нет, вы не знаете? Вы не помните? — она обречённо махнула рукой. — Конечно, не помните. О Боже! — дама театрально приложила тыльной стороной ладонь ко лбу и на пару секунд, отклонив чуть назад голову, прикрыла глаза. — А я-то глупая, никак не пойму. Вы выглядите так же, как в тот наш первый день.
— А напомните, пожалуйста, когда это было?
— Бедный, бедный, вы решили начать жизнь заново, — дама подалась вперёд и положила обе ладони ему на руку. — Как я вас понимаю. Но нельзя же идти на поводу у шарлатанов. Их изгнали, а вы поверили им? Как вы могли? Я припоминаю, вы тогда потеряли единственного наследника. Да, да, поэтому-то вы и попались в их силки. А я ведь вас предупреждала. Эта мерзкая жаба… — она вся передернулась, сильно скривив губы. — Это она сделала с вами? Конечно, она. Боже, милый мой Вальдемар, — дама прикрыла рукой рот и покачала головой. Владимиру показалось, что она вот-вот разрыдается. Но дама глубоко и протяжно втянуло носом воздух, и продолжила причитать. — Вы застряли в одном дне. Боже, как это ужасно. Вы тогда женились, ну, на той… на дочери…— оно вновь немного прикрыла рукой рот и бросила в сторону загадочный взгляд. — Вы раскрыли мне свой секрет, но я вас не выдала… — чуть тише произнесла она последние слова и резко обернулась, словно хотела убедиться, что их никто не подслушивает. — Я даже не могу произнести её имя. Мне так это противно. Эта мерзкая жаба вас околдовала. Вы мне так доверяли, что только меня посвятили в эту тайну, а я не смогла вас удержать. Я так виновата перед вами. Милый, милый Вальдемар. Я так виновата перед вами. О, Боже, сколько же вам пришлось испытать? Но вы не волнуйтесь, я сохранила ваш секрет. Я и дальше буду молчать. Вы же знаете, что всегда можете на меня положиться. Или… Не знаете? Бедный, бедный Вальдемар. Конечно, не знаете. Вы не помните, — она смотрела на Владимира повлажневшими глазами и как-то по-матерински гладила по руке.
Эта тирада дамы ни на йоту не приблизила Владимира к пониманию, что же всё-таки происходит.
Подумав, что его собеседница немного не в себе, решил её оставить. Откланявшись, направился к одной из дверей, но взгляд упал на окно. Портьера чуть колыхнулась, показав вид за ним. Владимир остановился и, отодвинув в сторону лёгкую чуть ощутимую ткань, посмотрел на улицу. Открывшийся вид почти не удивил его. Владимир словно ожидал что-то подобное.
Огромная площадь, вымощенная плиткой с замысловатыми цветными иероглифами. Необычные голубые здания, напоминающие геометрические предметы неправильной формы. Высокие колонны и множество овальных предметов парящих в небе, которые принято называть неопознанными летательными объектами.
— Бедный, бедный… — донеслись до Владимира слова странной дамы. Он обернулся. На том кресле, на котором сидел минуту назад, уже восседала ещё одна дама — примерно одного возраста с первой. Её платье постоянно переливалось, меняя цвет от малахитового до светло-бирюзового. В украшениях она так же не отличалась скромностью, как и странная собеседница Владимира. Увешанная брильянтами или чем-то напоминающим их, дама выглядела, как новогодняя ёлка, решившая посетить, судя по погоде за окном, летний бал.
«Умалишённая» дама в голубом, как предположил Владимир, взволнованно что-то говорила «ёлке». Заметив, что он смотрит в их сторону, дамы притихли и, прикрывшись веерами, стали тихо перешёптываться.
Владимир вновь повернулся к окну, но уходить не спешил. Ему стало интересно, ведь взглянув на их лица, догадаться о предмете разговора, не составило труда. Они обсуждали его. Поэтому захотелось услышать, что же одна будут говорить о нём другой. Делая вид, что любуется площадью, Владимир весь обратился в слух, стараясь пропускать мимо ушей посторонние разговоры, а сконцентрироваться лишь на двух голосах, принадлежащих особам интересующих его. Через минуту дамы, увлечённые диалогом, забыли об осторожности.
— Ну как ты не помнишь?! — возмущённо говорила «умалишённая». — Это случилось на Колране. Я тогда только разошлась со своим первым мужем и была так подавлена, а тут он. Такой прекрасный, такой обворожительный. Я была молода и готова к новой любви…
— Ты всегда готова, — усмехнулась дама в малахитовом.
— Не ёрничай. Ты мешаешь мне вернуться в те прекрасные минуты.
— Минуты?
— Ну, это я так просто выразилась. Конечно, не минуты. Часы, дни, недели… — она, вспоминая, прикрыла рукой глаза. — Ах, ты не представляешь. Мы провели с ним незабываемых три месяца. Как же я была счастлива. Кажется, это произошло вчера, а ведь прошло уже восемьдесят лет…
«Восемьдесят лет?!» — Владимир чуть не вскрикнул от удивления и обернулся. Рассказчица, поглощённая воспоминаниями, продолжала:
— Я готова была бросить всё и бежать с ним на край света. Но он не был способен любить только одну. Ах, я прощала его шалости. Но как я ревновала. А потом я допустила глупость. Я думала, он поедет за мной, бросив ту… Забыла, как же её звали? — задумалась «умалишённая», но ненадолго. — А, — махнула она рукой, — это неважно. Так вот, милая моя, я сделала глупость. Он не бросился за мной, а остался с ней. Потом я вышла замуж, ну ты помнишь граф Флёдера…
— Помню, — кивнула вторая дама, при этом странно улыбнувшись.
— Ещё бы ты не помнила. Если бы я тогда сама не собиралась бросить его, то могла бы тебя и убить.
— Да ладно. Сколько раз ты уводила моих кавалеров, я же никогда не обижалась. К тому же он был слишком стар. Ну как я могла отказать ему в такой малости, когда ему оставалось всего каких-то несколько месяцев…
«Да! — усмехнулся Владимир. — Вы, видать, ещё те штучки».
— Ах, Вальдемар, Вальдемар. Мы потом не раз ещё встречались, — быстро забыв о бедном граф Флёдоре, продолжила первая дама. — Я меняла мужей, а он всё оставался холостяком. Я не думала, что он когда-нибудь женится. Но он женился. Перед его свадьбой мы встретились. В последний раз, — «умалишённая» тяжело вздохнула, прикрыв глаза, и на время погрузилась в воспоминания. «Ёлка» с улыбкой наблюдала за ней. Владимир немного ещё постоял и решил уйти, но Дама в голубом, резко встрепенувшись, продолжила свою речь, словно и не прерывалась:
— А потом он исчез. Говорили, что он ушёл в Грязные Земли. А после до меня дошли слухи, что он, вообще, покинул Землю. А вот он, — она машинально указала рукой на Владимира, даже не взглянув в его сторону, — стоит у окна и смотрит на площадь. Он ведь даже не понимает, что видит перед собой.
— Почему ты так решила? Может, это и не он вовсе? — искоса поглядывая на Владимира, предположила «ёлка».
— Я не могу ошибиться. Я столько раз смотрела в его глаза, целовала его губы… Это он, он!.. — чуть не крича говорила дама в голубом, сложив на груди руки, словно в молитве. — Только… — вновь прикрыв глаза, она замолчала.
— Что? — не дожидаясь, когда подруга вернётся из воспоминаний, с нетерпением спросила «ёлка», дотронувшись до её плеча.
— Он решил прожить жизнь заново, — без предисловий ответила «сумасшедшая», словно и не уходила куда-то мысленно только что. — Но это никому не удавалось. Он застрял в одном дне. Помнишь, как мой бедный дядюшка? — она смахнула несуществующую слезу и, пару раз шмыгнув носом, взглянула в сторону Владимира. Тот вовремя успел отвернуться.
— Ты думаешь?.. — спросила «ёлка» и тоже посмотрела на Владимира.
— Конечно. Я помню этот взгляд. Каждое утро дядюшка начинал жизнь заново. Он не помнил, что происходило накануне, и для него каждый новый день был первым. Это расплата за вечную молодость. За вечную жизнь. Если бы дядюшка в тот день не решил узнать, что находится за пределами города… Ах, бедный, бедный. Смерть от рук грязного спасла его. Его мучения закончились… Ну, а мне это… принесло свободу, — она странно усмехнулась, явно испытывая радость от смерти дядюшки.
— Да, — продолжила «ёлка». — Ты стала обладательницей неплохого наследства.
— Да уж, — гордо вздёрнув подбородок, произнесла дама в голубом, но тут же вспомнив о предмете разговора, продолжила: — Так вот, милая моя, то же самое происходит и с граф Вальдемаром. Многие верят, что у них обязательно получится, но, увы, я не знаю никого, кто бы, отдав свою душу этим мерзким шарлатанкам, смог стать прежним. А я ведь его тогда предупреждала. Он же рассказал мне, что хочет попробовать. Он надеялся так вернуть сына. Нет, Вальдемара ждёт участь бедного моего дядюшки. Всё, что он услышит и увидит сегодня, наутро забудет. Его память вновь будет чиста.
Дама немного повсхлипывала и переключилась на обсуждение молодого человека приятной наружности, который уже давно сверлил её глазами.
Владимир понял, что больше ничего интересного для себя не услышит и, перестав созерцать вид из окна, направился к стене с дверями. Пройдя в одну из них, он оказался в ещё одном большом зале, выглядевшем немного скромнее первого. Здесь полностью отсутствовала мебель, но людей и тут хватало. Одни быстро пробегали, торопясь поспеть к очередному танцу. Другие, наоборот, решив покинуть бал, степенно проходили зал и исчезали в дверях напротив. Кто-то стоял у окон по одному или группами. В основном это были мужчины. Они с воодушевлением вели беседы, иногда громко смеясь. Владимир, не останавливаясь, прошёл зал до противоположной стены с дверью. Выйдя, он оказался на балконе с широкой балюстрадой и двумя круговыми лестницами по краям. Внизу огромный холл с распахнутыми двухстворчатыми дверьми. А за ними та самая площадь, на которую смотрел из окна сверху.
Выйдя на улицу, Владимир с интересом стал осматриваться.
Площадь заполняла всё пространство, насколько хватало взгляда. Замысловатые здания, высокие колонны. Клумбы различных геометрических форм, лавочки вокруг них. Во всём угадывалось что-то ненастоящее. Словно ребёнок-великан, играя с конструктором, расставил всё вокруг. Площадь, выложенная каким-то материалом, очень похожим на кафель, немного смахивала на пол в кухне Владимира. Другой рисунок, иная форма плиток, но ощущение, что это не улица, а огромное помещение, да ещё чувствуя ногами тепло, исходящее от покрытия, убеждённость в этом только усиливалась.
На площади и вблизи, и вдали, насколько можно было рассмотреть, находилось много народу. Одни медленно прогуливались, другие сидели на лавочках. Кто-то заходил в различные здания или в колонны. Странность заключалась не только в том, что площадь не была похожа на площадь в понимании Владимира. Что-то ещё крутилось в голове. Он никак не мог понять, почему ему всё кажется ненастоящим. Цветы на клумбах, напоминающие крупные тюльпаны, росли так, что мало отличались от рисунка, выложенного плиткой на площади. По форме бутоны казались похожими, но вот цветовая гамма… Такого разнообразия оттенков Владимир не мог припомнить, ни у одного виденного им в жизни цветка. Он подошёл к ближайшей клумбе и дотронулся до одного бутона, плавно проведя рукой по его лепесткам. Рисунок стал меняться. Владимир резко отдёрнул руку и немного отступил. В месте прикосновения к цветам начала расходиться волна. Несколько секунд — и совершенно иной рисунок оказался на клумбе, будто цветы поменялись местами. Всё выглядело логично, но орнамент совершенно не походил на прежний. Владимир смотрел, испытывая странное чувство. Он точно знал, что никогда не видел ничего подобного, но в тоже время всё казалось знакомым: и дома, и колонны, и эти цветы. Владимир вновь приблизился к клумбе и протянул руку к цветкам. Не обращая внимания на вновь побежавшую волну, продолжал трогать лепестки, стебли, листья. Волны множились, догоняя друг друга, меняя один незаконченный рисунок на другой.
— Я тоже люблю с ними играть.
Владимир обернулся. Девочка лет шести-семи стояла рядом и, улыбаясь, смотрела на него. Большие тёмно-синие глаза, густые ресницы, тонкий маленький носик и пухленькие губки. Личико напоминало больше кукольное и, что-то в нем присутствовало от взрослой девушки. Может, локоны цвета спелой пшеницы, плавно спускающиеся по плечам или лукавый взгляд, словно она хотела понравиться.
«Тьфу-ты, — мысленно одёрнул себя Владимир, посчитав, что это ему показалось из-за той сумасшедшей дамы. — Она просто ребёнок. Красивый, но ребёнок».
Девочка, продолжая смотреть на Владимира, одной рукой закручивала подол коротенького платьица, в другой дотронулась до цветов, заставив рисунок на клумбе измениться.
— Они такие смешные. Правда? — так и не сводя с Владимира взгляда, часто моргая и удерживая улыбку, спросила она.
Он, кивнув, ответил:
— Да, смешные.
Девочка продолжала вновь и вновь создавать волны, а цветы преображались во всё новые рисунки, ни разу не повторяясь. Владимир внимательно смотрел на них, и вдруг возникло ощущение, что цветы передают настроение. До того как девочка в первый раз прикоснулась к бутонам, рисунки, созданные волнами от его руки, напоминали вихрь, шторм, дождь. Преобладали тёмные оттенки, а сейчас яркие орнаменты сменяли друг друга. Изменились и цвета — стало больше оттенков жёлтого, оранжевого, красного.
«Красного!» — промелькнуло в голове. Он поднял лицо к небу. Несколько странных объектов, обозначенных им, как НЛО, пронеслись в небе на различной высоте. А дальше однородное голубое небо. Ни облаков, ни солнца — вот что показалось ему странным. Яркий день, но жары не ощущалось. Но и не прохладно. Никакого намёка на ветерок, хотя дышалось легко. Он медленно обвёл взглядом площадь. Нет деревьев, нет птиц. Нет детей, кроме единственной девочки, которая стояла рядом и играла с цветами. Он взглянул на неё и вновь осмотрелся, убеждаясь, что больше ни единого ребёнка на площади, как, впрочем, и стариков. Некоторых можно было с натяжкой назвать пожилыми, но не старыми. Он вспомнил разговор странной дамы и посмотрел на здание, напоминающее дворец, который недавно покинул. В одном окне дёрнулась портьера, скрыв чьё-то лицо. Дворец оказался единственным в поле видимости, похожим на постройку правильной формы. Все остальные здания сильно отличались от него. Владимир вздохнул и вновь перевёл взгляд на клумбу, задав себе вопрос: «Чёрт побери, да где же я всё-таки нахожусь?»

Глава 3

Владимир отошёл от клумбы и присел на ближайшую скамейку. Девочка продолжала играть с цветами. Немного полюбовавшись появлением новых рисунков, Владимир переключился на высокое здание, стоявшее неподалёку. Небоскрёб, облицованный голубым стеклом или построенный из него, походил на высокий, узкий айсберг с подтаявшими участками снизу. Его поверхность, поделённая на прямоугольники, зеркально отражала другие строения и колонны. Можно было предположить, что уже готовое высокое здание вполне обычной формы потянули в разные стороны за верхние края, придав ему такой странный вид. И, казалось, совершенно непонятным, почему оно до сих пор не рухнуло.
— А я не видела тебя раньше.
Владимир повернулся. Девочке, видимо, наскучила игра с цветами, и она вновь решила поговорить с ним.
— Просто я здесь впервые, — улыбнулся он.
— А-а-а… понятно, — она несколько раз кивнула, продолжая лукаво смотреть. Владимир почему-то вспомнил конкурсы красоты среди детей, когда мамы вот так же усердствуют, превращая своих маленьких дочек в привлекательных взрослых куколок. Видимо, и эта девочка «продукт» современной моды.
— А ты откуда прилетел? — малышка часто захлопала своими огромными ресницами, улыбнувшись как можно шире.
— Я?
Она, склонив на бок голову, продолжала смотреть, не убирая улыбку.
— Я даже не знаю, как тебе объяснить.
— Ты хочешь сохранить это втайне? — прищурившись, спросила девочка.
— Наверное… да, — неуверенно ответил Владимир. Ему бы и самому хотелось узнать ответ, только не откуда он, а куда попал.
— А имя у тебя тоже тайное? — она наклонила голову в другую сторону.
— Имя? Нет. Имя у меня открытое.
— Открытое? — удивлённо посмотрела девочка. — Никогда не слышала такого имени.
Владимир засмеялся.
— Да нет. Звать меня — дядя Володя.
— Дядя Володя? — малышка сморщилась. Ей явно не понравилось. — У тебя скучное имя.
— А Вальдемар? — улыбнулся он.
— Это благородно, — девочка одобрительно кивнула, оценивающе осмотрев его с головы до ног.
Владимир улыбнулся, видя, как меняется его юная собеседница, превращаясь из ребёнка-куклы в девушку-куклу, пытаясь строить глазки.
— Тогда так и называй меня.
— Хорошо, Вальдемар. А меня звать Мальвина, — часто моргая, она, улыбаясь, с гордостью приподняла подбородок.
Владимир, с трудом сдержав улыбку, сказал:
— Какое красивое у тебя имя. Только у Мальвины волосы должны быть голубые.
— Голубые? — вновь превратившись в ребёнка, с удивлением спросила Мальвина.
— Да.
— У меня никогда не было голубых волос.
— Это я про сказку. Буратино. Знаешь?
— Нет. А что такое сказка?
— Сказка? — удивился Владимир. — Это такой рассказ для детей.
— Рассказ? — насупилась девочка. — А, поняла, — она театрально махнула рукой, чем-то напомнив странную даму в голубом. — Информация? Да?
— Да, — немного удивившись такому сравнению, ответил Владимир.
— Я хочу узнать, как буду выглядеть с голубыми волосами. Вернусь домой и поменяю их.
Владимир улыбнулся.
— Сейчас! — процедила сквозь зубы девочка, обернувшись. — Видишь, я разговариваю!
Владимир проследил за её взглядом. Метрах в десяти от них на лавочке сидела девушка и внимательно смотрела на Мальвину и Владимира.
— Это твоя мама?
— Мама? — удивилась девочка. — Это Лулу.
— Лулу. Красивое имя, — он вновь взглянул на девушку. — И сама она красивая.
— Ты смешной, — Мальвина посмотрела на Владимира с обычной улыбкой ребёнка. — Я сама придумала ей имя.
— Она твоя няня?
— Это мой персональный рибо.
— Рибо?
— Ты странный, — улыбка на лице девочки сменилась удивлением. — Ты очень странный.
— Да, — кивнул Владимир, вновь взглянув на Лулу. — Наверное, я странный.
— Но ты всё равно мне нравишься.
Девушка поднялась и очень грациозно направилась к ним. Владимир смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд. Казалось, что само совершенство приближается к нему и Мальвине.
— Нам пора. Адель уже накрывает на стол, — Лулу смотрела на девочку, чуть склонив голову и улыбаясь. От её бархатного голоса по телу Владимира пробежала странная волна. Что-то знакомое показалось ему в её интонации. Девушка выглядела не просто красивой, а словно являлась эталоном. Владимир, забыв о приличии, смотрел на неё изучающим взглядом. Чёрные прямые волосы до плеч. Очень правильные, тонкие черты лица, нежная кожа персикового отлива. Короткое платье кремового цвета, плотно облегающее её стройное тело и обнажающее каждую деталь фигуры. А ноги такие, каким могла позавидовать любая модель. «Да, действительно, совершенство во плоти», — продолжая любоваться Лулу улыбнулся своим мыслям Владимир.
— Я слышала. Ты же видишь, я разговариваю! — повысив голос, резко ответила девочка, в одну секунду превратившись из ребёнка в сердитую даму. Потом она улыбнулась Владимиру и, попрощавшись, развернулась и быстро пошла к ближайшей колонне. Лулу проследовала за ней.
— Я странный? — тихо спросил себя Владимир. — Да тут все странные. И где же всё-таки я нахожусь? Чертовщина какая-то.
Он посмотрел себе на ноги, повернул ступни на ребро и с удивлением хмыкнул:
— А тут чисто. Видимо, грязь в этом месте — вещь неизвестная.

Мальвина с Лулу скрылась в колонне. Вскоре с её вершины взлетел такой же объект, как и те, что кружили в небе. Теперь предназначение колонн стало понятно.
Исследование площади продолжилось. Владимир вновь обратил внимание на айсбергоподобное здание. Надо было что-то предпринять, куда-то пойти, кого-то расспросить. Под ложечкой начинало сосать, а стойкое чувство, что время завтрака давно прошло и пора бы уже пообедать, ещё больше нагнетало аппетит.
— Так… посмотрим, что же там? — он направился к голубому зданию. Люди постоянно сновали туда и обратно. Дверей не было видно, но все как-то проникали внутрь. Владимир решил, что и он сможет. Подойдя к зданию, понял, почему не видел дверей. Они просто отсутствовали. Казалось, войти в здание можно с любой стороны. Поверхность, похожая на стекло, странным образом пропускала через себя. Люди, подходя к ней, словно растворялись. Но всё же мысль, возникшая глядя на них, говорила о том, что люди именно входят в здание. Да и появляющиеся оттуда мужчины и женщины доказывали его предположение. Не зная, сможет ли и сам проделать такой фокус, Владимир смело шагнул за парой молодых людей и тут же оказался в просторном холле с таким же полом, как и покрытие на площади.
Создавалось впечатление, что это продолжение самой площади, а не отдельное здание. Огромное пространство, без каких-либо стен или колон. Но всё же, это была уже не площадь. Внезапно возникшая музыка, как только Владимир шагнул в стену и парящий над головой потолок отделяли это место от остального пространства. Приятная мелодия лилась, казалось, со всех сторон, не имея определённого источника. Она словно обволакивала Владимира, создавая ауру хорошего настроения. Под действием переливчатых звуков он почувствовал приток радости и, широко улыбаясь с интересом, стал осматриваться. Потолок выглядел так же, как и само здание. Голубое стекло, поделённое на прямоугольники. И казалось совершенно непонятным, как этот потолок ещё не обрушился на головы людей, находящихся под ним.
Почти всё пространство, исключая центральную часть и подобие небольшой стены по правую руку, заполняли столики. Их формы в виде цветов и разнообразие оттенков создавали впечатление большой клумбы.
Мелодия, постоянно плавно изменялась и не имела определённого источника. Она словно лилась со всех сторон, накатывала волнами на Владимира, улучшая и без того прекрасное настроение, возникшее, как только вошёл сюда и увидел клумбы из огромных цветов-столиков. Всё тут располагало к отдыху, заставляя забывать о каких-либо житейских проблемах, если они у кого-то и были. На полу, примерно в центре, находился чёрный диск метра полтора в диаметре.
Единственная имеющаяся стена, такая же голубоватая по цвету, не доходила до потолка, и была настолько узка, что совсем немного закрывала обзор площади. Скорее ей подошло бы название плоской колонны. Но так как она располагалась почти на границе отделяющей внутреннюю территорию здания от самой площади, то мысленно Владимир всё же обозначил её как стену. Между столиками сновали официантки в униформе того же цвета, как и само здание. Одни девушки принимали заказы у посетителей и быстро исчезали за этой необычной стеной, а оттуда появлялись другие уже с полными подносами.
Зов голодного желудка, заставивший войти сюда, оправдался. Тут действительно можно было пообедать. Вот только вряд ли его Visa будет принята к оплате. А уж о расчёте наличными и подавно думать не стоит. Хотя… в голове Владимира промелькнуло: «А может, в этом месте возможно всё?»
Он немного постоял, осматриваясь, а затем направился к одному из свободных столиков. Его форма напоминала ромашку с белыми лепестками и жёлтой ладонью в центре. Присев, Владимир облокотился о лепестки этой ромашки и, подперев кулаками подбородок, с интересом стал наблюдать за происходящим. Официантки так быстро перемещались между столиками, что создавалось впечатление, будто у них к обуви прикреплены колёсики. Присмотревшись, Владимир понял, что догадка оказалась верной. Колёсиков он не заметил, но девушки именно "катались" по полу, как на роликах.
«Будь, что будет, выгонят, так выгонят. А вдруг они тут все такие добрые, что накормят бесплатно?» — не успел подумать Владимир, как перед ним возникла премиленькая блондинка. Высокая, стройная, короткая стрижка, вздёрнутый носик и огромные синие глаза. Она улыбнулась, чуть наклонив вправо голову, и бархатным голоском произнесла:
— Мы рады, что вы решили посетить наше кафе.
«Значит, кафе», — Владимир лишь глупо улыбнулся в ответ. Голос девушки, её интонация, улыбка, фигура, взгляд — всё чем-то напоминало Лулу, хотя внешне они и не были похожи.
— Вы хотите только отдохнуть или заглянули к нам пообедать? — продолжая мило улыбаться, спросила девушка.
— Хотелось бы пообедать, — ответил Владимир и подумал: «Если, конечно, вы меня не выкинете отсюда раньше».
— Пожалуйста, отметьтесь, — не меняя выражения лица, попросила официантка.
«Отметиться?! Интересно, как?» — Владимир, понимая, что пауза слишком затягивается, продолжал глупо улыбаться и смотреть на неё.
Девушка плавно повела рукой, указывая на чуть выступающую жёлтую ладонь в центре столика-цветка.
«Ну вот, и всё, сейчас тебя выгонят взашей», — подумал Владимир, и смело приложил руку к указанному месту.
Официантка ещё шире улыбнулась и произнесла совершенно не ту фразу, которую ожидал Владимир:
— Господин Эдуард, мы рады вас приветствовать.
«Господин?.. Эдуард?.. Мне выдали новое имя? Или я опять на кого-то похож?»
Официантка, не замечая, что брови посетителя чуть приподнялись, продолжала:
— Очень приятно, что вы решили нас посетить. Пожалуйста, сделайте заказ, — с этими словами она протянула Владимиру небольшой предмет, напоминающий планшет, только тоньше и почти невесомый.
Мысленно хмыкнув, что всё так просто, он пролистал меню с изображением блюд и выбрал знакомое: яичницу с ветчиной, стакан молока, пару круассанов с клубникой и овощной салат.
Девушка, продолжая мило улыбаться, взяла из рук Владимира «планшет», и быстро ушла, вернее, укатила. Не прошло и минуты, а на столике уже стоял поднос с заказом. Круассаны выглядели так, словно их только что извлекли из печи, а яичницу перекинули со сковородки. Даже небольшой парок поднимался над ней. И такой обворожительный аромат. «Надо же, как быстро? Даже мама за это время смогла бы только нарезать хлеб. Прям чертовщина».
Недолго удивляясь, Владимир принялся за завтрак или обед. Сейчас не имело значения, насколько они тут расторопны в приготовлении, он не ел со вчерашнего утра, главное, успеть проглотить всё, пока его не «попросят» выйти вон, за невозможность расплатиться.
Как только тарелки опустели, и последний глоток молока отправился по назначению, перед Владимиром возникла официантка.
— Господин Эдуард, вы хотите ещё что-то заказать?
— Нет, — ответил он и подумал: «Иначе не смогу быстро убежать».
— Приятного отдыха, — сказала девушка и оставила его, укатившись к другим посетителям.
«И всё?! — удивился Владимир. — Так просто? Тут что, не существует денег?»
Он, сев удобней, решив внимательней всё осмотреть. Постоянно появлялись новые посетители: кто-то завтракал и уходил, кто-то сразу направлялся к чёрному диску. Теперь Владимир понял, что это. Люди вставали на диск, и он плавно поднимался, превращаясь в голубоватую колонну. Достигнув потолка, опускался, иногда пустой, иногда с другими людьми. Несколько раз появлялась голубоватая колонна прямо из потолка и, выпустив из себя людей, вновь уходила вверх. Первое желание тоже подняться и посмотреть, что там, быстро исчезло. Всё-таки оставалось чувство, «а вдруг не так всё просто и сейчас появится амбал-охранник, потребует плату за съеденное и…»
Владимир встал и, стараясь ни на кого не смотреть, покинул здание. Погони, на его удачу, не случилось. Настроение после обеда намного улучшилось, и он, засунув руки в карманы брюк, стал прогуливаться по площади, чувствуя себя увереннее, чем до посещения такого приятного бесплатного кафе. Улыбаясь и кивая встречающимся по пути людям, он уже не чувствовал себя чужаком на этой площади. Прогулка привела его к колонне. Теперь он смог рассмотреть, как проникают в неё. Серебристая колонна, как и все остальные на этой бесконечной площади, на вид казалась металлической. Но вблизи стало понятно, что материал, из которого она создана, едва ли можно было назвать металлом. Владимир дотронулся до поверхности, ощутив тепло. Он словно погладил какое-то животное. Почему-то вспомнилось посещение дельфинария. Ощущения казались очень схожими с теми, когда он прикасался к дельфинам. Мысленно хмыкнув, обошёл колонну вокруг. В одном месте обнаружил два отпечатка ладони, как и в кафе на столике только без изменения цвета. Даже не отпечаток, а лишь контур. Одна ладошка находилась примерно на уровни его груди, вторая — ниже, сантиметров на пятьдесят и по размеру меньше. Помня, что произошло в кафе, он приложил руку к верхнему рисунку. Поверхность колонны перед ним плавно поползла вверх. Это не было похоже на подъём двери, потому как самой двери и не существовало, просто часть колонны, исчезая снизу вверх, открыла ему проход. Мягкий салатовый свет исходил оттуда. Владимир, продолжая чувствовать себя первооткрывателем, шагнул внутрь.
Проход также плавно закрылся. Никакого ощущения подъёма не возникло, но стало ясно, что это произошло, потому как через секунду Владимир уже стоял посреди объекта, за которым наблюдал с площади. Снаружи он, как и другие НЛО выглядели равномерно овальными. А изнутри и потолок, и пол оказались прямыми. По всей окружности цельное сиденье. И никаких намёков на приборы управления. Цвет такой же, как и сама колонна. Только центральное место, на котором стоял Владимир, как и диск в кафе, было чёрным. Кроме Владимира в объекте находился молодой человек. Он улыбнулся, наклонил чуть вправо голову и произнёс:
— Добро пожаловать, господин Эдуард.
«Пилот», — промелькнула мысль у Владимира.
— Мы очень рады, что вы решили воспользоваться услугами лборна, — он плавно провёл рукой, приглашая пассажира присесть.
«Так, значит, лборн, — садясь, подумал Владимир. — Лучше не могли придумать название? И опять Эдуард. Интересно, а почему именно Эдуард? Мне что, официантка клеймо на лбу оставила или я действительно на кого-то похож? Ну да ладно, если вам тут всем так нравится, буду Эдуардом».
— Назовите пункт назначения, — продолжил хозяин лборна.
— А… просто полетать? — поинтересовался Владимир.
Молодой человек с вопросом посмотрел на него.
Короткая, аккуратно уложенная стрижка, красивые черты лица. Строгий, облегающий костюм. Перед Владимиром всплыли лица Лулу и официанток из кафе. Всех их что-то объединяло. Они совершенно не были похожи, но голоса… Одинаковая бархатистость и интонация. Хотя у пилота тембр был немного ниже, что и не удивительно для мужчин, но сходство казалось поразительным. У всех слишком правильные симметричные черты лица, абсолютно никаких изъянов, точёные фигуры, облегающие одежды, ещё больше подчёркивающие стройность носящих их.
«Рибо. Это мой персональный рибо», — всплыли в голове слова Мальвины. Сейчас он понял, что тогда показалось странным. «Мой персональный рибо. Мой», — несколько раз мысленно повторил Владимир. «Мальвина сказала о девушке в мужском роде», — он по-иному посмотрел на предполагаемого пилота.
— А что, просто полетать и полюбоваться видом сверху нельзя? — спросил и осмотрелся. — Окон нет?
— Вы хотите посмотреть город? — уточнил пилот.
— И город и… дальше.
— Дальше?.. Грязные Земли? — осторожно спросил пилот, понизив голос.
— Да, — кивнул Владимир, не понимая, о чём спросил пилот и продолжил крутить головой, выискивая, хоть какой-то намёк на окно.
— Хорошо. Мы отправляемся, — ответил молодой человек и сел напротив Владимира, продолжая мило улыбаться.
Чёрный диск на полу, исполняющий роль лифта, опустился вниз и плавно сместился, прячась под поверхность пола. Владимир немного подался вперёд и с интересом стал смотреть в появившееся окно на площадь, по которой недавно ещё ходил.
Пилот (или не пилот) неподвижно сидел, не убирая улыбки с лица.
Площадь казалась бесконечной. Появлялись новые здания, парки с клумбами и скамейками, прогуливающиеся люди. Постепенно эта однообразность наскучила Владимиру. Он посмотрел на пилота, задав ему вопрос:
— А не пора бы уж и… — ненадолго задумался, вспоминая, — …в Грязные Земли заглянуть? — спросил Владимир, надеясь, что произнёс правильно.
— Хорошо, — продолжая сидеть и улыбаться, ответил молодой человек.
Лборн летел дальше. Под ногами всё та же площадь, и тут окно резко помутнело, озарившись светло-фиолетовым, размытым светом, словно этот странный летательный аппарат вошёл в туман. Но продлилось это не больше секунды. За окном появился новый вид, такой знакомый, земной. Зелёные поля, лес. Яркие живые краски. Они пролетели над полем пшеницы. Было видно, как ветер колышет колосья, создавая волны, напоминающие морские. Хотя воздух в лборне не изменился, но Владимиру показалось, что он чувствует ветер, ощущает запах приближающейся грозы. Поле пшеницы сменилось крошечными домами с соломенными крышами, людьми, копошащимися на своих огородах. Затем появилось зелёное сочное поле с пасущимися на нём коровами. Приятная волна прокатилась по душе Владимира. Всё такое родное, знакомое и, оказывается, любимое — проплывало у него под ногами.
— Надвигается гроза, — произнёс молодой человек. Владимир уже и забыл о его существовании, увлекшись созерцанием прекрасного вида у себя под ногами, и даже вздрогнул, услышав голос. Взглянув на пилота, мысленно отметил для себя, что тот так и продолжает сидеть с улыбкой на лице, не изменившись и на йоту с момента начала полёта.
— Хотите ещё посмотреть Грязные Земли или?.. — продолжил говорить молодой человек, оставаясь с прежней мимикой.
— Или, — ответил Владимир.
— Назовите пункт назначения.
— Давай домой, — машинально произнёс он, и только потом подумал: «Чёрт, какой домой?»
— Хорошо, — ответил пилот.
«Хорошо?.. Что, и вправду домой? Может, мир перевернулся, пока я спал?» — размышления Владимира прервало вновь помутневшее окно, озарившееся светло-фиолетовым. Мгновение — и под ногами опять чужой пейзаж. Хотя сейчас в нём больше угадывалось земного, чем на той бесконечной площади. Строгие прямые улицы с огромными домами-замками. Отсутствие деревьев. Лишь клумбы, фонтаны, колонны, ничем не отличающиеся от той, в какую Владимир вошёл некоторое время назад. Окно закрылось чёрным диском и молодой человек, встав, поблагодарил пассажира за полёт.
Поняв, что пора покидать лборн, Владимир встал на диск, и тут же поднялась круговая стена с салатным освещением, потом открылся проход, и он оказался на дорожке, ведущей к одному из виденных им сверху замков. Местами дорожка расходилась в стороны, но, так как его высадили именно перед этим замком, к нему он и решил подойти, а там видно будет, что делать дальше. В отличие от площади, плитка покрывала лишь узенькие дорожки на огромной лужайке в английском стиле. Зелёная, коротко подстриженная трава, словно совсем недавно скошенная. Но почему-то полное отсутствие присущего ей аромата. И сами травинки вроде слишком толстые. Но Владимир не стал задумываться об этом, лишь мельком взглянув на газон. Сейчас его вниманием завладел замок. Что-то знакомое угадывалось в нём. Выложенный из крупного кирпича, темно-коричневого цвета (или он потемнел от времени), замок возвышался, как исполин, пришедший из средневековья. Он состоял из трёх ярусов с высокими и широкими окнами в виде арок.
Владимир по дорожке дошёл до широких ступеней и, не останавливаясь, поднялся. Приготовился ударить молоточком, висящим на двери, но та открылась сама. На пороге стоял широко улыбающийся мужчина лет сорока-сорока пяти, одетый в серый камзол, такого же цвета брюки чуть ниже колен, черные длинные носки или чулки, скрывающиеся под брюками, и туфли с серебристыми пряжками. На руках у него красовались белые перчатки. Мужчина чуть отступил в сторону, пропуская Владимира, и, немного наклонив голову, с аккуратно уложенной и прилизанной причёской, с радостью во взгляде тёмно-синих глаз, произнёс:
— Добро пожаловать домой, господин Эдуард. Нас оповестили о вашем возвращении.
«Домой? И опять Эдуард. Чертовщина какая-то. Что-то мне это начинает надоедать».

Спасибо! Выложенная часть текста интересна, интригует и вызывает желание читать дальше :a_g_a:

Только вот этот момент смутил:

PUMA писал(а):...
Кроме сплошной тёмно-синей стены ничего разглядеть не удалось, к тому же «дворники» не хотели работать. Что-то там заело, и они лишь подрагивали под потоками стекающей по стеклу воды.

Как же он ехал то, если дождь стеной а дворники не работают? Не видно же ничего :smu:sche_nie:

viktorsun писал(а):Спасибо! Выложенная часть текста интересна, интригует и вызывает желание читать дальше
Только вот этот момент смутил:
PUMA писал(а):...
Кроме сплошной тёмно-синей стены ничего разглядеть не удалось, к тому же «дворники» не хотели работать. Что-то там заело, и они лишь подрагивали под потоками стекающей по стеклу воды.

Как же он ехал то, если дождь стеной а дворники не работают? Не видно же ничего

Спасибо, что заглянули, а вот так и... Но, увы, вот так просто не отвечу, хотя ответ на этот вопрос будет в тексте, но далеко...

Глава 4

Владимир вошёл и осмотрелся. Внутри средневековый замок выглядел намного современнее, чем снаружи. Мужчина, открывший дверь, сделал шаг назад и чуть в сторону, встав по правую руку от Владимира, в смиренном почтенье и немного склонил голову. Владимир посмотрел на него и перевёл взгляд дальше на стену. Большие двери, распахнутые настежь, и за ними комната, похожая на кабинет или библиотеку. Далее, к стене, напоминающей картинную галерею, примыкала широкая лестница. Она уходила полукругом влево и скрывалась за выступающей частью высокого потолка. Портретные полотна, находящиеся на стене вдоль всей лестницы изображали мужчин в полный рост, видимо, хозяев этого дома.
По левой стене такая же, как и справа — большая распахнутая дверь. За ней угадывалась что-то среднее между кухней и столовой, но хорошо рассмотреть Владимиру не удалось. Обзор перекрывали стоявшие по струнке, судя по их униформе, пятеро слуг. Они расположились как раз в проёме дверей и напоминали восковые фигуры мадам Тюссо. Головы немного опущены и наклонены вправо, руки по швам, улыбки на лицах.
«Горничная», — подумал Владимир, внимательно глядя на первую в этом строю. Милая курносая блондинка с выражением лица старшеклассницы, не приготовившей домашнее задание, одетая в короткое платье, пошитое с виду из тончайшего материала разового цвета, возможно из шёлка. Платье смотрелось лёгким, почти воздушным, но совершенно не просвечивало, показывая спрятанную под ним стройную фигуру. Поверх белый фартук с ажурной отделкой по краю в тон платью. Из такого же материала на голове девушки красовался чепчик или кокошник, или ещё что-то. Владимир постарался вспомнить, как может называться предмет, находящийся на голове горничной. Но, так как на его памяти, ни у кого из знакомых горничных не имелось, то и название не хотело всплывать. Плюнув мысленно на этот чепчик, он переключил внимание на второго слугу.
«Садовник», — с уверенностью подумал Владимир, судя по лейке, которую тот держал в одной руке, как приклеенную. По виду пожилой мужчина, но глаза… Они не соответствовали предполагаемому возрасту. Глаза излучали молодость. Или, может, садовника так обрадовало появление Владимира?
Далее стояла пожилая полная женщина. «Кухарка», — промелькнула мысль. Об этом явно свидетельствовали белые колпак и фартук на светло-зелёном платье чуть ниже колен. Материал так же напоминал шёлк.
И замыкали строй парочка высоких юношей в строгих костюмах мышиного цвета. «Просто двое из ларца, одинаковых с лица», — ухмыльнулся Владимир своим мыслям. Хотя их внешность имела некоторые отличия, но фигура, приветственная стойка, одинаковый наклон голову, идентичная улыбка, блеск в серых глазах делали юношей близнецами.
Рассмотрев внимательно слуг, Владимир вновь перевёл взгляд на лестницу. Она занимала по ширине примерно треть лицевой стены, а левее, примерно, напротив входа, располагалась ещё одна большая дверь.
Встретивший Владимира мужчина, судя по внешнему виду — дворецкий, так и продолжал стоять по правую руку. Решив, что уже можно заговорить, он посмотрел с нескрываемой радостью и произнёс:
— Вы так долго отсутствовали, господин Эдуард! Я боялся, что уже не увижу вас.
Владимир проглотил комок, подступивший к горлу. Странное чувство появилось сразу, как только переступил порог. Казалось, что он уже когда-то был тут. Да ещё этот приём и слова дворецкого: «Вы так долго отсутствовали…»
Стало понятно — его ждали, ему рады. Но кто все эти люди? Какую роль они играют в том, что с ним происходит?
«Прислуга в полном составе, а где же хозяева?» — подумал Владимир и спросил, обращаясь к дворецкому:
— А что, хозяев нет дома?
— Хозяев? — на секунду удивление посетило лицо дворецкого. Но он быстро справился с ним. — Вы имеете в виду вашего отца — граф Вальдемара?
«Отца? Так, значит, вот кто такой Вальдемар».
В ответ Владимир лишь кивнул.
— Он покинул Землю через несколько дней после вашего… — временное замешательство, и вновь дворецкий быстро вернул себе самообладание. — После вашего исчезновения граф Вальдемар отправился на поиски, но вот уже двадцать лет от него нет известий.
— Двадцать лет?
— Да. Первое время граф Вальдемар постоянно связывался со мной, но вот уже двадцать лет от него нет известий, — повторил дворецкий.
— А его… жена? — вспомнил Владимир слова странной дамы. Картинка начинала складываться.
— Она только жена граф Вальдемара, и у меня не было с ней связи.
«Только жена? Интересно», — подумал Владимир и повернулся к пятёрке улыбающейся прислуги.
Дворецкий тут же переместился вслед за взглядом Владимира. Встав перед горничной и, указывая рукой, сказал:
— Разрешите представить вам ваших слуг. Это Розалия. Она появилась в доме пятнадцать лет назад. Ею заменили Калу. Это Рум, — продолжил он, указывая на садовника. — Им заменили Стива три года назад. Фью, — представил дворецкий женщину в поварском колпаке. — Она заменила Мали, через пять лет после вашего… исчезновения. И секретари Клон и Ферри, — указал он на «близнецов» в серых костюмах. — Они поступили вскоре после того, как вы исчезли. Граф Вальдемар сделал на них заказ накануне того дня… когда вы пропали и, покидая Землю, не оставил распоряжений на их счёт. И потом не упоминал о них, когда связывался со мной. Поэтому они остались в доме. Арлену граф Вальдемар взял с собой, а вашего персонального рибо Александра забрали сразу после того, как вы… исчезли, так же, как и вашу няньку Луизу, — произнеся последнее имя, дворецкий опустил глаза и криво улыбнулся, словно извиняясь.
Многие фразы, произнесённые им, заинтересовали Владимира, но задавать вопросы при всех он не решился. Какое-то странное чувство останавливало. И то, что дворецкий, представляя всех, упоминал время их появления в замке, а себя так и не назвал, говорило о том, что Владимир должен его знать.
«Так… интересно, — продолжая рассматривать пятёрку слуг, стоявших по струнке, подумал Владимир. — Все они появились после моего… исчезновения. Исчезновения… Да, есть о чём задуматься. А дворецкий, похоже, всё тот же. Значит, он сможет ответить на любой вопрос. И раз уж оказалось, что я тут хозяин, — он мысленно усмехнулся, — то…»
— Где моя комната?
Дворецкий странно посмотрел. Ни удивления, ни вопроса во взгляде, а лишь интерес.
— Пойдёмте, я вас провожу, господин Эдуард, — произнёс он и, чуть склонившись, указал рукой на лестницу.
Поднимаясь, у Владимира вновь возникло чувство, что он не раз бегал по этой лестнице и часто любил прятаться под ней. Он остановился и ещё раз обвёл взглядом холл. Чувство усилилось. «Чертовщина какая-то, — промелькнуло в голове. — Я точно жил в этом замке».
Зайдя в комнату через дверь, услужливо распахнутую дворецким, Владимир осмотрелся. По меркам его квартиры, комната выглядела внушительно, но, учитывая, что это замок, не такой уж и большой. И совершенно не напоминала детскую. А ведь если он жил тут и исчез, то это произошло именно тогда, когда он был ребёнком.
— Это точно моя комната? — спросил Владимир, обернувшись к дворецкому. Тот продолжал стоять в коридоре, не решаясь войти.
— Да, господин Эдуард, это ваша комната.
— Но… странно как-то. Сколько лет мне было, когда я… исчез?
— Вам только исполнилось пять.
— Пять? Всё правильно. Мне тогда и было не больше пяти. Но, эта комната… — он покачал головой и обвёл помещение взглядом.
— Я понимаю ваши сомнения, господин Эдуард. Тут всё менялось каждый год, чтобы к вашему возвращению, она соответствовала нормам. Так распорядился граф Вальдемар.
— А-а-а… Тогда понятно, — кивнул Владимир. — Всё так просто… — он ещё раз осмотрелся. — Я хочу задать вам несколько вопросов, — обратился к дворецкому. — Меня не было столько лет, и вы же понимаете, я многое не знаю… или, вернее, не помню.
— Конечно, — ответил тот. — И на один вопрос я уже сейчас готов вам ответить. «Вы» — говорят людям. Рибо говорят — «ты».
— Рибо? — странная мысль промелькнула в голове. У Владимира уже сложилось кое-какое представление об этом мире. И Лулу, и официантки, и пилот, а теперь ещё и прислуга — все имели общие черты. За исключением поварихи и дворецкого. И теперь эта фраза: «Вы — говорят людям. Рибо говорят — ты», прозвучавшая из уст дворецкого почти расставила всё по своим местам. Почти всё. Увидев дворецкого, у Владимира не возникло ни малейшего сомнения в том, что тот, не такой, как Лулу или пилот. Дворецкий выглядел настоящим. И мимика его казалась намного естественнее, чем у остальных.
— Вы… тоже рибо? — ещё не осознавая до конца значение этого слова, но понимая, что перед ним не человек, он всё же надеялся услышать в ответ «нет».
— Да, господин Эдуард. Только не говорите мне «вы», это нарушает правила.
— Хо-ро-шо… — глядя на дворецкого уже по-иному, медленно по слогам произнёс Владимир. — Я не знаю, не помню, как… тебя звать?
— Феликс, — ответил дворецкий.
— Феликс, — повторил Владимир. — Тогда… давай зайдём в комнату и поговорим.
— Как вам будет угодно, господин Эдуард, — ответил дворецкий и, войдя, прикрыл за собой дверь. Потом повернулся к Владимиру и вытянувшись по струнке, чуть наклонив голову, улыбнувшись, спросил: — Я полагаю, вы не хотите, чтобы остальные слуги слышали?
— Да, правильно полагаешь.
— Я готов ответить на все ваши вопросы, господин Эдуард. Фью интересуется, что вы желали бы на обед?
— Фью? — не сразу понял Владимир вопрос Феликса.
— Да, ваша повариха.
«Личная повариха, — мысленно хмыкнул Владимир. — Да, Альбинка не разбежится, максимум сварит магазинных пельменей».
— Это не имеет значения, пусть на свой вкус приготовит, — в отношении поварихи у него сложилось стойкое мнение, что «она-то уж точно не рибо».
— На свой вкус? — удивление промелькнуло на лице Феликса, но моментально сменилось улыбкой. — Фью — рибо, не думаю, что вам понравится её вкус, господин Эдуард.
— Рибо?! И она? Но она совсем не похожа на… рибо.
— По желанию хозяев рибо придаётся тот вид, что они закажут. Граф Вальдемар всегда предпочитал поварих, похожих на Фью, поэтому при замене прислали именно такую.
— Понятно, — покачивая головой, ответил Владимир. — А как она?..
Феликс внимательно смотрел на Владимира, улыбаясь и чуть повернув голову.
«Точно, а сразу и не заметишь, — подумал Владимир, глядя на лицо дворецкого. — Чёрте что. Ну, действительно, натуральный рибо».
— А как Фью спросила тебя? — вернулся он к своему вопросу. — Вы что, можете общаться между собой на расстоянии?
— Да, мы подключены, господин Эдуард.
— Подключены? Как… компьютеры? — спросил и подумал: «А уместно ли такое слово в этом мире и понятно ли?»
— Компьютеры? Это слово уже давно не употребляется по отношению к рибо.
— Понятно. Ты не удивляйся, я жил… в том мире, где такие слова как раз в ходу. Но если вы подключены, то наш разговор не секрет для остальных?
— Нет, господин Эдуард, программа не позволяет слышать то, что не предназначено для посторонних.
— Ну, хоть это радует. Знаешь, не повторяй постоянно «господин Эдуард», — попросил Владимир уже надоевшее обращение к себе и, отвернулся, осматривая всё в задумчивом внимании. Кивок дворецкого и улыбка остались у него за спиной незамеченными.

Владимир прошёлся по мягкому ковру без рисунка с крупным серым ворсом, устилающему пол в центре комнаты и, остановился под великолепной люстрой, глядя на неё с интересом. Центральная её часть была выполнена в виде хрустального кубка, из чаши которого ниспадают множество стеклянных ветвей изгибающихся сначала вниз, а потом вверх на различном уровне. На конце каждой ветви плафоны, направленные открытой частью к потолку, из матового стекла с тонким орнаментом по ободку. Владимир, сдвинув брови и мысленно хмыкнув, пересчитал их: «Восемнадцать, да, не слабо».
Всё это стеклянное великолепие украшалось коваными элементами в виде лепестков. Возможно, они только казались таковыми, потому что, несмотря на различные материалы, вся люстра смотрелось невероятно лёгкой, воздушной, словно это корабль необычной форм парил под потолком, излучая яркий, но не давящий на глаза свет.
Насмотревшись на люстру, Владимир переключился на обстановку. Вдоль левой стены расположился большой закругленный диван, похоже кожаный. Цвет немного темнее ковра. Далее овальный высокий столик из матового серого материала с лампой. Владимир мысленно отметил, что её абажур, в виде белой раковины, выглядит странно и совершенно не вписывается в интерьер комнаты. У окна стояло широкое, видимо, очень удобное не только для сидения, но и чтобы полежать, кресло с обивкой в тон дивану. Тяжёлые портьеры на окнах невероятно тёмного серого цвета с серебристыми разводами. Владимир помнил, что внешний вид может быть и обманчивым. И тяжёлые портьеры вполне могут оказаться очень даже лёгкими. Справа деревянный, по виду старинный письменный стол, покрытый красным сукном и с тумбами по краям, имеющими по три выдвижных ящика. Стол не примыкал к стене, и за ним расположилось несколько высоких почти до потолка, стеллажей с книгами. Но как-то странно они выглядели, словно только что из типографии. Их глянцевые обложки отражали свет от люстры, коей место было только в музее или в царском дворце. Владимир подошёл к одному из стеллажей и провёл пальцами по книгам, не ощутив объёма. Абсолютно гладкая, тёплая поверхность — иллюзия полок и книг. Он прикоснулся к столу. Тот оказался настоящим, как и кресло с округлой спинкой без подлокотников, стоявшее рядом. Далее шёл камин, ещё одно кресло перед ним и небольшой пуфик для ног. Вдоль стены рядом с входной дверью пара великолепных стульев и круглый столик между ними. Кресло у камина и эти стулья являлись гарнитуром и сильно отличались он всей цветовой гаммы комнаты. Но мягкая обивка с узором из нескольких сплетающихся между собой листьев и больших цветов, красного, зелёного и коричневого цвета, совсем не выглядела неуместно в серой комнате. Яркая расцветка не раздражала глаза, а даже наоборот немного успокаивала.
В правом углу находилась дверь — не такая величественная, как та, что вела в комнату, но довольно внушительного размера. Тут вообще всё выглядело внушительно.
Владимир подошёл к двери и, открыв, вошёл во вторую комнату. Свет в люстре включился сам. «Спальня», — одобрительно кивая, Владимир прошёлся по ней.
У противоположной стены огромная кровать, слева окно с портьерами, ещё одно кресло и столик с лампой — всё практически не отличалось от того, что находилось в первой комнате, только располагалось с другой стороны. Вместо дивана — большой шкаф. И сразу вдоль стены с дверью — камин. В противоположной стене, справа от кровати, ещё одна дверь. Подойдя к ней, Владимир лишь приоткрыл, не собираясь входить туда. Он уже догадался, а может, и вспомнил о предназначении следующей комнаты. Предположения оправдались: массивная светло-серая ванна и прочие необходимые атрибуты. Плюс ещё и удобный мягкий диван с резными ручками, невысокий столик перед ним и пара кресел по бокам. И почти все стены увешаны большими зеркалами в красивых рамах.
— Надо же! — тихо произнёс Владимир. — Все удобства, да ещё в таком виде.
— Господин Эдуард, вы хотели бы ещё что-то узнать? — задал вопрос Феликс, стоя в проёме дверей ведущих в спальню.
— А ты что, торопишься? — спросил Владимир, почувствовав, что приятно ощущать себя хозяином. Никогда бы и подумать не мог, что вот так в одночасье он сможет стать сыном графа, хозяином замка и обладателем нескольких слуг-рибо.
— Нет, я всегда в вашем распоряжении. Пришёл запрос о вашем личном рибо.
— Что за запрос? — удивился Владимир.
— Из промышленного комплекса № 127. Они ждут информацию по доработке внешности вашего персонального рибо.
— То есть мне предлагают ещё одного?
— Нет, у вас нет сейчас персонального рибо, — ответил Феликс.
— А-а-а… — задумался Владимир. — А что значит персональный?
Феликс ответил не сразу. Казалось, он затрудняется, как объяснить, или ищет подходящее слово, чтобы Владимир понял его.
— Персональный рибо — это связь хозяина со всем миром.
— А слуги? Они не могут обеспечить такую связь? Может, хватит уже тех, кто есть? И так их полный дом.
— Все люди должны иметь персонального рибо. Таковы правила.
— Правила? А если изменить правила?
— Правила нельзя менять. Их установили пять тысяч восемьсот двенадцать лет четыре месяца и шестнадцать дней назад. Правила могут только пополняться.
— Так давно? Надо же. И что уже тогда были рибо?
— Да, но только промышленные рибо, а рибо-слуги появились три тысячи…
— А короче? — заметив удивление на лице Феликса, добавил. — Ну, без таких точных цифр.
Дворецкий продолжал смотреть, не меняя выражения лица.
— Ну, просто скажи, что позже.
— Рибо, как слуги для людей появились… позже.
— Понятно, — улыбнулся Владимир. — Ладно, не сердись. Я сегодня как-то к истории не расположен. Ты мне всё расскажешь потом. Мне бы, хоть разобраться с тем, что существует сейчас.
— Что ответить о внешности для вашего персонального рибо? — вернулся Феликс к ранее заданному вопросу.
— А ты не можешь стать им? Ну этим… моим персональным рибо?
— Я? Но я дворецкий. В мои правила не входит покидать дом. Я могу удалиться от замка не более чем на двадцать метров в любую сторону. И у меня нет доступа ко всей информации…
***
Обед оставил приятное ощущение. «Даже если повариха рибо, готовит она отменно», — допивая ароматный кофе, подумал Владимир. Он всё время наблюдал за Фью. Всё же она никак не ассоциировалась у него с остальными. Даже в Феликсе угадывались общие черты со слугами, а вот кухарка: полная, медленно передвигающаяся по кухне женщина, словно страдающая болями в ногах, никак не походила на кого-то ненастоящего. Хотя Владимир ещё до конца не осознал, кто они, эти рибо. Может, его предположение о том, что они роботы, окажется неверным?
После обеда Владимир вернулся к себе и вновь внимательно всё там осмотрел. Кроме стеллажей с книгами, всё остальное оказалось настоящим. Свет в люстрах включался, как только Владимир открывал дверь, и выключался, когда покидал комнаты. Лампы же с абажурами-раковинами так и оставались безжизненными. Попытка найти, хоть какой-то выключатель не увенчалась успехом. Лампы в обеих комнатах оказались единым составляющим со столиками. А те, в свою очередь, являлись продолжением пола. Владимир понял это, встав на колени и внимательно рассмотрев место соединения — никакого намёка на хотя бы маленькую щёлку. Остальная мебель легко передвигалась и выглядела вполне обычной. Изучив устройство комнат, Владимир подошёл к окну в спальне. За ним открывался странный — всё ещё для него странный — вид: газоны с толстыми травинками, дорожки, выложенные плиткой, серебристые колонны, замки, голубое небо без солнца и облаков, и пролетающие по нему лборны.
«Почему я тут?.. Зачем?.. Через столько лет. И что за чертовщина меня сюда закинула?..» — размышлял Владимир, глядя на странное небо.
Стук в дверь заставил его вздрогнуть.
— Да, — не сразу ответил он, постаравшись сначала убрать с лица выражение грусти. Воспоминания о доме и родных больно кололи сердце. Этот замок оказался его настоящим домом, но мысли были лишь о том мире, где прожил всю сознательную жизнь. Об обретённой там семье, друзьях и подругах. Об Альбине, хотя и не собирался навсегда связывать с ней свою жизнь, но всё-таки она была в его судьбе. Была, а теперь… Теперь он неизвестно где, в мире без солнца, без деревьев, со странной травой и цветами, со слугами-рибо и Бог ещё знает с чем.
Владимир перешёл в первую комнату, обозначенную им как кабинет и, открыв дверь, пригласил Феликса войти.
Дворецкий вошёл и, чуть отойду в сторону, не прикрывая дверей, повернулся лицом к хозяину и сказал:
— Доставили вашего персонального рибо.
— Уже? Ну, давай его сюда.
— Хорошо, — ответил дворецкий и на секунду замер. Если бы Владимир так внимательно не смотрел на его лицо, то и не заметил изменений. Голова Феликса, до этого находившаяся в небольшом поклоне, резко выпрямилась и глаза, словно потеряли блеск. Это длилось, возможно, и меньше секунды. Одно мгновение и вновь живой взгляд, и небольшой наклон головы. В комнату вошла парочка молодых людей, внешне очень похожих на близнецов-секретарей. Только в плечах шире и костюмы чёрные. Они занесли ящик, напоминающий по размерам гроб, только более радужный — голубого, видимо, самого распространённого цвета в этом мире.
«Люди в чёрном, — мысленно усмехнулся Владимир. — Очков не хватает».
Посыльные опустили ящик на пол и, открыв его, извлекли нового обитателя дома, почти копию Сергей Сергеича — начальника Владимира.
«Да, постарались на славу», — подумал, улыбнувшись тому, что всё же удалось подробно описать внешность своего работодателя, а кто-то там — хорошо всё воплотил в облике персонального рибо.
Парочка доставщиков сделала несколько шагов назад, затем откланялась, на манер всех рибо, и удалилась, так и не произнеся ни единого слова и не забыв прихватить с собой упаковку-гроб.
Владимир обошёл вокруг нового слуги. Тот оставался неподвижен. Правая рука опущена, а левая согнута в локте и немного прижата к телу.
— Э-эй, — помахал Владимир рукой перед носом новичка. Но тот даже не изменился в лице. Пустой взгляд, такой же, как и у Феликса возникал незадолго до этого. — Что это с ним? — повернувшись к дворецкому, так и стоявшему у порога, спросил Владимир.
— Вы его не подключили.
— Не подключил? А как?
— У меня нет такой информации.
— Как нет? И что мне теперь делать с ним?
— Надо подключить.
— А как тебя подключали?
— Я дворецкий. Мне не требуется дополнительное подключение. Только персональные рибо нуждаются в этом.
— Ну вот, приехали. А я не знаю, как это сделать.
— Знаете. Граф Вальдемар говорил вам. Вы должны просто вспомнить.
— Вспомнить? Это интересно. Только как?
— Может, вам поможет сам граф Вальдемар?
— Каким образом? Он же вроде… тоже пропал?
— Может, вы найдёте ответ в его кабинете?
— В его кабинете?
— Да. Перед тем как покинуть Землю, он отдал мне, Кале и Стиву несколько распоряжений. Одно из них — привести вас в его кабинет. Кала и Стив заменены, поэтому только я могу выполнить все его распоряжения.
— Несколько распоряжений? И какие ещё?
— Об остальных распоряжениях я могу сказать только в его кабинете.
— Хорошо, тогда веди меня туда.
«Вообще-то, с этого и надо было начинать, — немного рассердившись на дворецкого, подумал Владимир. — Да, одним словом — рибо».

Первая комната-кабинет граф Вальдемара оказалась больше, чем у Владимира. В спальню он заглядывать не стал.
Осматривая кабинет, складывалось впечатление, что картинная галерея со стены холла и лестницы переместилась сюда, прихватив с собой и кучу всевозможных музейных экспонатов: множество скульптур, старинная, но добротная мебель, пол, устланный великолепными коврами и, похоже, не в один слой, стены, увешанные гобеленами. Книги — настоящие, старые с потёртыми корешками. Владимир стоял в комнате, которой по самым скромным подсчётам могла насчитывать не одну тысячу лет. Но, в то же время, она не выглядела старой, заброшенной. Присутствовали и современные предметы. Стили разных эпох наслаивались друг на друга, но не создавали хаос. Каждому экспонату в этом своеобразном музее нашлось место.
Красивый камин, по виду из мрамора, казался главным элементом в убранстве кабинета. Он постоянно привлекал внимание. Владимир несколько раз обвёл взглядом комнату, но всё время возвращался к камину и висящему над ним портрету с изображением мужчины в полный рост. Тот гордо приподняв подбородок, смотрел с чувством превосходства, словно с пренебрежением относился к художнику, делая тому одолжения, позируя. Но, скорее всего, такой взгляд был присущ оригиналу. Зачёсанные назад длинные густые черные, словно воронье крыло и немного волнистые волосы спускались чуть ниже плеч. Открытый высокий лоб. Большие тёмно-серые с карими вкраплениями глаза. Они странно выделялись на лице, словно художник умышленно уделил им особе внимание. Прямой нос, тонкие губы, с чётко очерченными краями. Волевой подбородок с ямочкой. Очень знакомые черты лица. На Владимира смотрел граф Вальдемар. Его настоящий, или как принято говорить, биологический отец. Сходство казалось поразительным. Владимир словно смотрелся в зеркало. Единственное, что их отличало, это взгляд. Слишком чужой и чересчур гордый. Глядя в глаза портрету, Владимир почувствовал, как по телу пробежали знакомые мурашки, словно хозяин комнаты сам смотрел на выросшего сына.
— Да-а-а… — тихо произнёс Владимир, стараясь справиться с всё нарастающим чувством тревоги. — Тут действительно можно и ошибиться… Просто чертовщина какая-то, — вспомнил он странную даму, встреченную им на балу. Теперь её слова уже не казались ему лепетом сумасшедшей и многое, произнесённое ею, начинало укладываться в голове, составляя цепочку событий.

Прочитала первую часть - о, эти мои любимые подробности!!! Как ты красочно это делаешь!

Lenskaja писал(а):Прочитала первую часть - о, эти мои любимые подробности!!! Как ты красочно это делаешь!

Спасибо

Ага, а я как раз собиралась клич кинуть на МП, кого прочесть :)
Возьму. Скажи мне, текст на МП и здесь различается? Откуда качать?

Дора Штрамм писал(а):Ага, а я как раз собиралась клич кинуть на МП, кого прочесть :)
Возьму. Скажи мне, текст на МП и здесь различается? Откуда качать?

На МП закрыт, тебе мало того, что есть? Этот роман в другом круге. Если хочешь - кину там пригласилку, но только я пока не в силах что-то ещё читать, пока конкурс не проведу, буду как чумная и немного ещё загрипповала.

Новая Фантастика

Анна Анакина. 1 часть - Мы выбираем дороги или они нас?

Анна Анакина. 1 часть - Мы выбираем дороги или они нас?

Re: 1 часть - Мы выбираем дороги или они нас?

Re: 1 часть - Мы выбираем дороги или они нас?

Re: 1 часть - Мы выбираем дороги или они нас?

Re: 1 часть - Мы выбираем дороги или они нас?

Re: Анна Анакина. 1 часть - Мы выбираем дороги или они нас?

Re: Анна Анакина. 1 часть - Мы выбираем дороги или они нас?

Re: Анна Анакина. 1 часть - Мы выбираем дороги или они нас?

Re: Анна Анакина. 1 часть - Мы выбираем дороги или они нас?

Re: Анна Анакина. 1 часть - Мы выбираем дороги или они нас?