Н.В. Жар "Эника. Алхимия счастья"

[N.V.Jarre]

Название: «Эника. Алхимия счастья»
Автор: Н.В.Жар
Жанр: научно-фантастический роман
Серия: фантастиеская история
Объем 19, 5 ал
Текст и синопсис на почту выслан

Аннотация: Когда-то давным-давно по неизвестной причине ход истории нарушился, и зародилась другая, параллельная нам реальность. В ней христианство не стало в Европе доминирующей религией, на кострах инквизиции там не сжигали колдунов и ведьм, а языческая магия, как старшая сестра науки и технологии, совершенствовалась из века в век, достигнув невиданных высот.
Конечно, случались ошибки, иногда даже велись магические войны, а черные маги порождали у населения справедливый страх и ненависть. И вот однажды, чтобы впредь избегать непоправимого, самые могущественные волшебники объединились и выработали Совместный Кодекс, обязательный для каждого человека, наделенного даром. Все люди с рождения стали проходить специальный тест на наличие магических способностей, и, если таковые обнаруживались, они должны были их развивать в специальных школах и академиях. Черная магия, как и любой другой сознательный вред, нанесенный с помощью силы, объявлялись вне закона. Да и само слово «магия», дабы не вызывать ненужных ассоциаций, было заменено на «фелицитологию» - науку о всеобщем счастье.
Магический дар, переходящий от одного фелицитолога к другому, получил название Источника Личной Силы (ИЛС). Свой Источник необходимо пополнять на протяжении всей жизни, а после передать выбранному наследнику. Все ИЛСы в зависимости от объема, времени зарождения и мощности делятся на категории. Люди без дара (не владеющие ИЛС) при тестировании получают 10 категорию, а самые сильные фелицитологи (архонты) – наивысшую первую. Иногда дар настолько велик, что стоит уже вне всяких категорий (по-другому – имеет категорию ноль). Эти сильнейшие составляют Ареопаг, «Суд Семи», контролирующий соблюдение Совместного Кодекса. Уклонение от обязанностей или занятие запрещенными практиками ведет не просто к полной дисквалификации, но в особо тяжелых случаях карается смертью.
Очень быстро фелицитологи внедрились во все области человеческих знаний: науку, экономику, политику, образование, медицину - и заняли там господствующее положение. Подчиняя развитие социума ритмам мировой гармонии, они вели мир к эпохе всеобщего благоденствия – так, как они сами это понимали.
Но все это внешняя сторона. Есть и другая…
Каково это – быть фелицитологом, человеком, наделенной волшебной силой, но ограниченного жесткими правилами? Возможно ли заботиться о счастье других и забывать при этом о собственных желаниях и проблемах? Что означает вечный компромисс между совестью и долгом, между любовью и целесообразностью, между кровными узами и велением идеи, которой служишь? Получится ли жертвовать собой, неуклонно идти к цели, поставленной перед тобой Высшими судьями, когда сердце просит совсем иного?
Наверное, каждый фелицитолог рано или поздно начинает задавать себе эти опасные вопросы. И ответы, конечно, у каждого свои.


Эпираф: «У человека не бывает прошлого. Все сделанное было ошибкой»
( Эдвард Радзинский)

[N.V.Jarre]

ГЛАВА А – АВАНТЮРИСТКА

… Под утро магистр Урана ворвался в ее сны, как делал это уже тысячу раз. Его глаза цвета стоячей воды источали холод. Синий в ауре Урана был цветом увядших незабудок и ревности, цветом открытых океанских пространств и стылого утра. И, как не готовилась, как не старалась, в этом безжалостном голубоватом сиянии Эника опять потеряла себя, погружаясь в навязанные против воли воспоминания.

Вот она, тринадцатилетняя, ежится на жестком черном троне в Осеннем Амфитеатре, и Суд Семи ждет ее оправданий.
- Я хочу знать, кто мои родные, что с ними происходит и почему! – кричит она, отчаянно вцепившись в подлокотники. И чувствует, что Ареопаг единодушен в своем неприятии. Даже Альваро, друг детства, и тот прячет глаза. Значит, выбранные ею слова - ошибка. Но как найти другие, правильные?
- У тебя нет родных, Эмпуса, – скучным тоном произносит магистр Урана. И остальные архонты согласно кивают головами.
Что же сказать им такого, чтобы пробудить заинтересованность, заставить очнуться от равнодушной спячки?
- Отрицать существование биологических родственников глупо, - говорит она уже немного спокойнее, тщательно выстраивая фразы, - у меня есть старший брат, и я не оставлю попыток помочь ему, потому что таков мой долг. У каждого человека есть ответственность перед теми, кто его слабее.
- Ты не просто человек, Эмпуса. Ты наследница величайшего по силе Источника. И была рождена для того, чтобы продолжить дело многих поколений, не отвлекаясь на посторонние вещи. Тебе предстоит сделать так много, что нет времени для эмоций. А семья – это эмоции.
- Судьба моего брата – это не какая-то «посторонняя вещь» и эмоция, - возражает она, радуясь, что нащупала шанс доказать правоту, - это напрямую связано с темой, над которой я работаю. Если я получу доступ ко всем материалам, и у меня будет возможность влиять на течение судебного процесса, то сумею разгадать одну важную загадку. Я уверена, что несчастный случай с космическим кораблем моего брата - это ключ к управляемым инверсиям хрональных потоков.
- На каком основании ты делаешь подобный вывод? – интересуется Уран, и Эника чувствует, как растет его напряжение.
- У меня есть основания, магистр. Вы решили, что мною движут только чувства? Это не так. Моя предшественница Элеонора де Вейт любила загадывать головоломки. И взорвавшийся корабль, на котором летел мой брат, как раз одна из них. Вы тоже знаете об этом, маэстро, и тоже ищете ответ. Почему бы нам не объединить усилия? Я свяжусь с моей генетической семьей, войду к ним в доверие. А вы, маэстро, дадите мне необходимый доступ к фактическому материалу. Помогая друг другу, мы поможем всему остальному миру обрести стабильность.
Осенний Амфитеатр шелестит, совещаясь. Эника ждет.
- Хорошо, Эмпуса, - наконец соглашается магистр Урана, - ищи свой ключ. Мы даем тебе карт бланш. Но я лично стану следить за твоими успехами. Постарайся меня не разочаровать. Пусть дальнейшая судьба твоего брата станет залогом нашего успешного сотрудничества.
Эника разжимает стиснутые пальцы, пытаясь перевести дух. Она бросает взгляд в сторону Альваро. Она думает, что победила. И не понимает, почему ее друг мрачно качает головой.
«Ты сошла с ума, Эни, - читает она по его глазам, - сотрудничество с Роном никому не приносило пользы»…


Наяву Эника всегда гнала прочь свои воспоминания, но здесь, на границе сна, ее воля истончалась…
- Тебе не скрыться от меня, - шепнул ей голубоглазый архонт, - прячься - не прячься, я неизменно найду тебя.
- Убирайся! – крикнула она, пытаясь вырваться. Но сон не отпускал.
- Боишься меня? – констатировал магистр. – Правильно. Я голос твоей совести. Пришел напомнить, что пора платить по долгам
- Моей совести? – презрительно переспросила она. И вдруг поняла, что страха перед ним и правда нет. Она давно уже не та маленькая девочка, что ежилась на жестком кресле Осеннего Амфитеатра. – Да как ты осмелился такое произнести? После всего, что ты сделал. Я не боюсь тебя, Рон. Я тебя ненавижу!
Ненависть, которую она редко призывала на помощь, тем не менее, тотчас откликнулась и жаркой волной растеклась по телу. Огненная как магма, бурлящая в глубине вулкана. С ее рыжих волос с громким треском сорвались искры. Они упали на белую мантию архонта, и та начала тлеть.
Уран беззвучно рассмеялся, провел рукой - и ткань вновь стала девственно белой. От смеха вокруг его глаз собрались морщинки. Раньше их было меньше. Хотя… Все знают, что у магистра Урана нет возраста. Седина на его висках – символ мудрости, а белые одежды – погребальный саван всем радостям земным.
- Ненависть это всего лишь эмоция, маленькая Эмпуса. Даже вооружившись ею, ты не справишься со мной. Только себе навредишь.
- Чего тебе надо, Рон?
- А ты не догадываешься? – магистр усмехнулся, – ты мне мешаешь вместо того, чтобы сотрудничать. Но у тебя ничего не выйдет.
Я знаю многие твои секреты. Уверен, что смогу разгадать и этот, самый интересный, - он наклонился к ней еще ближе, почти касаясь губами виска, чтобы шепнуть: - Что ты задумала, Эмпуса?
Эника отстранилась: - Все мои секреты отныне останутся при мне. Поэтому - пошел вон из моих снов и из моей жизни!
Архонт опять рассмеялся. Он все еще не желал принимать ее всерьез.
- Выполни свои обязательства – и я уйду. Подумай, я прошу не так много: всего лишь соблюдать условия заключенной между нами сделки. Я все еще согласен получить половину, хотя, как твой учитель, мог бы претендовать и на большее.
- Я не сотрудничаю с обманщиками, убийцами и подлецами!
Эника по-настоящему разозлилась. Кровавые сполохи лизнули небесную тишину. Красный – это цвет жизни и смерти, жертвенности и преступления. Он – наследие бога войны Ареса, в нем защита от темных сил и агрессивность безумца.
Фальшивая улыбка, наконец, сползла с лица магистра Урана:
- Не играй с огнем, девочка. Даю тебе последнюю возможность решить дело миром. Если ты перестанешь скрываться и возобновишь сотрудничество, я обещаю, что забуду все твои глупости и даже замолвлю слово перед Ареопагом. Поверь, это хорошая сделка. Уступи мне, хотя бы в обмен на свою свободу.
- А если не уступлю?
- Ты пожалеешь!
Слова его налетели стремительно, как гроза в июле. Дыхание хлестнуло по щекам диким ливнем:
- Это не твоя собственность, Эни! Все, что ты делаешь, принадлежит нам всем. Хранители принадлежат нам. Доступ к Неисчерпаемому Источнику, неограниченные возможности и воплощенные мечты – все это наше! И всегда будет нашим. Мы долго ждали, когда ты одумаешься. Но всякому терпению приходит конец.
- А ты попробуй, забери!
Водяные потоки и огненный смерч схлестнулись не на жизнь, а на смерть. Поднялись грохот и рев, и пар окутал напряженные фигуры туманной взвесью…

Эника проснулась и рывком села на постели.
- Подчинись и будешь свободна, свободна, - шипели на раскаленных углях последние капли, - подумай, Эни! Свободна, свободна…
Она тряхнула головой, избавляясь от наваждения.
В окно тянуло свежестью и мокрой землей. Где-то далеко и словно нехотя ворчал убегающий гром. С мокрых листьев летела капель, барабаня по железной крыше веранды.
Эника встала и пошла к окну, легко касаясь голыми ногами теплых половиц. Обогнула стоящие возле стены кадки с вьющимися растениями. Резко раздернула шторы, ловя дыхание ветра.
Но что это за колышущееся зарево на стремительно светлеющем небе?
- Пожар! – раздался вдруг снаружи чей-то удивленный возглас. - Люди, пожар!
Улица постепенно ожила, наполняясь звуками хлопающих дверей, человеческих голосов.
- Пожар! Общежитие горит!
Эника замерла, широко распахивая глаза.
« Ох, Лем! Только не ты, пожалуйста, только не ты!»
Она сосредоточилась, пытаясь оценить масштаб причиненного ущерба, и лишь убедившись, что жертв среди постояльцев нет, позволила себе чуть-чуть расслабиться.
«Он успел»
Однако в глубине души она по-прежнему чувствовала вину. Опять ее эмоции вышли из-под контроля. Пограничный путь синтеза оказался труднее, чем она думала, но это не оправдание. Ошибка лежит целиком на ее совести. Ее – и магистра Урана.
Эника метнулась вглубь комнаты, торопясь одеться. Надо поправить хотя бы то, что она в силах поправить. А о том, что предпринять, дабы подобное больше не повторилось, она подумает позже.

***
Утренний сон новоиспеченного администратора жилой зоны ГКТ был прерван срочным вызовом. Выпростав руку из-под одеяла, Вячеслав постарался вслепую нашарить клипсу коммуникатора на прикроватной тумбочке, и после нескольких неудачных попыток это ему все же удалось.
- Перевалов слушает, - буркнул он, зацепив ногтем переключатель.
- Палыч, ты еще спишь, что ли? – послышалось удивленное.
- Спал, пока ты не разбудил.
- Ну, так вставай! У нас ЧП.
- Инопланетяне что ли пожаловали? - Вячеслав сладко зевнул и сел. В солнечном лучике, пробивающемся сквозь жалюзи, роились пылинки.
- Ты в окно-то посмотри! – воскликнул его заместитель, чья перевернутая голографическая физиономия мерцала где-то на уровне пола. - Зарево на полнеба. Молния попала прямо в дом Володарского.
Сон пропал. Вячеслав пулей вылетел из-под одеяла и заметался в поисках одежды.
- Где это, Селем?
- На площади Звезды. Я тебе вчера показывал. Трехэтажный деревянный дом с галереей, помнишь? Вот прямо в него молния и ударила.
Вчерашняя одежда отыскалась на полу, у тумбочки, где она скомканной грудой валялась в ожидании чистки. Вячеслав, морщась, натянул несвежую рубашку. Не до приличий.
- А Володарский? Не пострадал?
- Володарский? Да он там давно не живет! Он этот домик строил когда-то, потому так и называется.
- Ну, тогда не страшно. Если это заброшенное строение…
- Почему заброшенное? – возмутился Селем, - Мы все отремонтировали. Там у нас общежитие. Палыч, я же тебе вчера все подробно растолковал. Что у тебя с памятью? Двадцать два человека…
- Стоп, Лем! - Перевалов и сам замер, просунув ногу в одну штанинину, - А где они сейчас, эти двадцать два? С ними все в порядке?
- Да все нормально, не бойся. Выскочили, кто в чем был.
- Это точно? Час ранний, могли спать.
- Да кто уснет при такой-то канонаде? Не гроза, а конец света какой-то.
Вячеслав хмыкнул и продолжил одеваться. Он сам всю эту «канонаду», похоже, умудрился проспать.
- Дом сильно обгорел?
- Да горит еще!
- Как горит?! - Перевалов поперхнулся. - А система пожаротушения? А пожарные, мать их, чем занимаются?!
- Система не сработала, - признался Селем, - накрылось там что-то, надо новую заказать. Хотя чего заказывать, понятно, что все дотла выгорит. Но в других домах придется все досконально проверять. А вот пожарных в Земном отродясь не было. Я в ручном режиме отсемафорил в Мегаполис, они уже летят.
- Отсемафорил он, - буркнул Перевалов, - но пожарные автоматы хотя бы в рабочем состоянии?
- Нету, Палыч, у нас никаких автоматов, - протяжно вздохнул Скулашов. - Они есть у Келнера, на космодроме. Я за ними тоже послал, скоро подвезут.
- А как тушить, если ничего нет?
- Получается, никак.
Перевалов набрал полную грудь воздуха и, стараясь не сорваться, произнес:
- Значит так, Селем, хватай людей, всех, кто подвернется, выстраивай их цепочкой от ближайших источников воды. Ищите любые емкости: ведра, тазы, чайники – что угодно.
- Ладно, займусь, хотя тазики не помогут.
- Я буду через минуту, - Вячеслав подхватил с тумбочки комклип (1) и прилепил на левое ухо. - И, Лем, - добавил он прежде, чем отключиться, - детей, если они там, гони подальше. За порядок головой отвечаешь, ясно?
--------------------
1) Комклип – коммуникатор, аналог персонального мобильного устройства связи в виде клипсы, для удобства закрепляющейся на ушной раковине. В комклип вмонтирован голографический проектор, позволяющий устанавливать видеосвязь с абонентами, а так же проецировать перед глазами удобную панель навигации по меню. Некоторые модели также предлагают голосовой набор номеров, возможность записи разговоров и расширенные функции электронного секретаря.
-----------------------
Застегивая на ходу манжеты, Вячеслав выскочил на улицу. Ночная гроза еще посверкивала молниями над пасмурно-серыми горами, но небо над поселком практически очистилось от туч. Восходящее солнце отражалось бликами в огромных лужах, обещая жаркий денек.
Перевалова взяла досада.
Впрочем, досада была его постоянной спутницей в последнее время. Сначала все эти участившиеся ссоры с женой («Бестолковая любовь» как сказал приятель), потом закономерный разрыв и добровольная ссылка в богом забытую тьмутаракань. Иначе как с досады таких дров не наломаешь. Сейчас он уже и сам не понимал, почему из всех предложенных вариантов выбрал не респектабельный столичный отель, не администрирование небольшим, но уютным европейским городком, а всего лишь затерянный на краю света жилой сектор при грузовой космоточке. Наверное, его привлекла новизна задачи. И тот факт, что поселок Земной числился в «черном списке». За последние два года здесь успело смениться четверо администраторов, и желающих получить столь беспокойное место больше не находилось. А ему хотелось трудностей. Чтоб сразу в бой, чтобы забыть болезненное прошлое, чтобы все закрутилось в вихрях перемен.
Ну, вот он и получил. Мечты сбываются.
Поселок при космоточке встретил его пыльным воздухом, неприбранными улицами и пьяным мордобоем. Не успел Вячеслав вчера вечером поставить на пол в отведенной ему избе свой чемоданчик, как был вынужден мчаться на улицу и разнимать двух красных от злости, жары и выпитого бугаев, учинивших смертоубийство прямо у него под окнами. И это, как он теперь ясно понимал, было только началом.
Забавно, но на фотоплане, занимавшем одну из стен в Растопырке, поселок выглядел идеально. Пятьсот аккуратных домиков с садиками и ровными дорожками. Кругленькая площадь, получившая название из-за сходства со звездой, чьи улицы-лучи добегали до самых стартовых площадок. На площади стоял памятник, выглядевший как гнутая швабра, грозяще вперившаяся в небеса. Селем сказал, что это стела в честь первопроходцев космоса, и ее подарил поселку ну очень талантливый и очень известный скульптор. Вячеслав спорить не стал, так как не считал себя знатоком монументального искусства, но про себя в таланте скульптора усомнился. Впрочем, данный «шедевр» совсем не портил вида.
Прямо напротив стелы по одну сторону площади Звезды размещалось общежитие или «дом Володарского», как упорно величал эту ничем не примечательную деревянную коробку его заместитель. По другую – Растопырка, административное здание, выглядевшее сверху незавершенной трапецией. На некотором удалении от жилья тянулись бесконечные ряды ангарных хозяйств ГКТ, наблюдательные и ремонтные траншеи и точки временного складирования.
Замкнутый на себя, самодостаточный мирок. Однако эта стройная красота была лишь одной стороной медали. Другая сторона являла собой подлинную изнанку: путанную и грязную. И полная неразбериха с пожаром была, скорей всего, типичным следствием местной анархии.

***
Площадь Звезды приветствовала Вячеслава многоголосым бормотанием, гулом разошедшегося не на шутку огня и удушающим смогом. Его заместитель Селем Скулашов успел построить людей, и они передавали друг другу полные ведра. Но было понятно, что эти меры запоздали и не могли существенно повлиять на результат. Пожарные из Мегаполиса уже прибыли и сейчас пытались оттеснить в сторону зевак, которых тоже хватало.
Чертыхаясь сквозь зубы, Перевалов отловил Селема.
- Ты уверен, что все успели выбраться?
- Уверен, - отмахнулся его заместитель. Его одежда, состоящая из футболки и дорогих джинсов, успела пропахнуть гарью.- Я их сам пересчитал, все в наличии.
- Мы можем их куда-нибудь расселить?
- Сами рассосутся, - обронил Селем, но, почувствовав неестественность возникшей паузы, добавил: - Чай, не враги, у всех приятелей навалом. Потеснятся. А я к Ирке попрошусь. Для меня так даже и лучше будет.
- Так ты тоже, выходит, погорелец?
- Выходит, - вздохнул Селем. - Альбом со снимками жалко, я последние годы пытался как-то упорядочить свою жизнь, а теперь не все восстановишь. Я, вот, что тебе еще сказать должен…
Восхищенный многоголосый «ах!» не дал ему закончить. Селем прервался, проследил направление устремленных взглядов и присвистнул. Вячеслав же издал стон мученика.
Над пылающим общежитием завис голубой гравикарт. Поводив изогнутым носом из стороны в сторону, словно примериваясь, он ринулся вниз, прямо в центр гигантского костра, проламывая крышу и раскидывая во все стороны горящие головешки. Языки пламени, обрадовавшись жертве, яростно вытянулись из окон и только чудом не лизнули передние ряды огнеборцев. Кто-то взвизгнул, кто-то радостно завопил.
- Да что же это за день такой! – воскликнул Вячеслав и кинулся к не менее ошарашенным пожарным за скафандром. – Только самоубийцы для полного счастья не хватало!
Застегнуть скафандр он не успел. Карт, невредимый, вынырнул из центрального дверного проема. Стены домика, словно того и дожидались, рухнули, вскинув к небу клубы едкого дыма.
Гравикарт, ведомый уверенной рукой, прошил площадь насквозь, лихо огибая зазевавшихся, и опустился возле самой стелы Первопроходцам. Закопченная дверца скользнула в сторону.
Взбешенный Перевалов устремился в том направлении, но распахнутый скафандр здорово мешал ему, цепляясь замками за чужие рукава.

Безумцем, рискнувшим сунуться в пламя, оказалась девушка. Она спрыгнула на ступени стелы, тряхнула рыжими волосами и огляделась. Лицо ее казалось настолько безмятежным, что создавало фантастический контраст с царившим вокруг возбуждением.
- Эни! Тебе удалось их вытащить?
Вячеслав оглянулся на звук голоса и заприметил невысокого человечка средних лет в винтажных очках, который махал руками над головой, стараясь привлечь внимание.
- Да! – крикнула в ответ девушка. – Они на сидении. Куда их тебе отвезти?
- Я пока не определился, где размещусь… - растерялся человечек.
- Радий, давай ко мне! – вклинился в диалог кто-то из присутствующих, - у меня есть свободная комната.
- А? – тот, кого назвали Радием, обернулся, - спасибо, Андрей. – И вновь девушке: - Эника, если не затруднит…
- Не затруднит, Рад, - она кивнула.
- Что здесь, черт возьми, происходит? – очнулся Перевалов. Он наконец-то нашел объект, на который мог выплеснуть все накопившиеся за утро эмоции.
Однако инициативу перехватил Селем. Он вынырнул буквально перед носом своего шефа и загородил тому весь обзор:
- Эн, ты как?
- А ты? - Эника встретилась взглядом со Скулашовым, и тот едва заметно качнул головой.
Перевалову, чье лицо медленно и неотвратимо приобретало помидорный оттенок, было недосуг играть роль стороннего наблюдателя, поэтому он решительно оттеснил Селема в сторону.
- Я повторяю, что здесь происходит? – тихо, но так, что его услышала вся площадь, произнес Вячеслав. – Вы что, возомнили себя саламандрой?
Девушка перевела взгляд на него и улыбнулась. Но не открыто и обаятельно, а холодно и оценивающе. От ее улыбки у Перевалова буквально побежали по спине мурашки.
- Кто вы такая, черт побери?!
Селем собрался пихнуть шефа локтем, но тот, не глядя, перехватил его руку и сжал.
- Понимаете, - вклинился Радий, - на досуге я пишу картины…
- С вами я потом разберусь! – рявкнул в его сторону Вячеслав.
- Что это за тип в скафандре? – насмешливо послышалось сзади, - у него была жесткая посадка на Юпитер?
Несколько человек рассмеялось. Перевалов напрягся, но тут загадочная Эника соблаговолила заговорить. Правда, обратилась она к собравшимся.
- А ну-ка все быстро разошлись и занялись делом! – ее голос, неожиданно звонкий и властный, обрушился на толпу, давя зарождающиеся смешки.
Вячеслав с удивлением увидел, как быстро ее послушались. Собравшаяся у стелы в предвкушении нового зрелища толпа рассосалась в мгновение ока. Вокруг установилась нереальная тишина, нарушаемая лишь треском горящей древесины и краткими распоряжениями пожарных.
Вячеслав вновь повернулся к Энике. Серые глаза, казалось, заглянули прямо ему в душу. Было в них нечто хищное и одновременно притягательное. «Фелицитолог, - запоздало догадался Перевалов. – и непростой – высший».
- Приношу свои извинения, Вячеслав Павлович, за доставленное волнение, - произнесла Эника тоном, далеким от раскаяния, - Но, как вы уже и сами сейчас поняли, я в состоянии просчитать опасность.
- Слишком уверены в себе, да? – спросил Вячеслав. – а как насчет дурных примеров, которые ваша каста обязана избегать?
Эника грустно усмехнулась:
- Наверное, я та самая паршивая овца в стаде. Так что, не тратьте свой пыл понапрасну. И отпустите Селема, он-то уж точно не виноват.
Перевалов разжал руку, только теперь заметив, как морщится Скулашов, безуспешно пытаясь освободиться из захвата.
- Ох, черт! Лем, прости…
Селем демонстративно принялся растирать локоть.
- Ты сказал? – обратилась Эника к Селему.
- Не успел. Он только вчера приехал.
- О чем речь? – поинтересовался Вячеслав.
- Нам с вами необходимо обсудить одно важное дело, - ответила Эника.
- Я вас внимательно слушаю.
- Не здесь. Позже. Мой номер 002819. К сожалению, не ношу с собой визиток. Вам придется запомнить.
- Я запомню, - пообещал Вячеслав, как он думал, достаточно грозно.
- Отлично! - сказала Эника и нырнула в свою машину. Но почти сразу высунулась наружу: - Радий, вы где застряли? Я спешу.
- Да, я здесь, иду! – заторопился человечек в очках и неуклюже полез в гравикарт. Обернулся к пораженному подобной наглостью Перевалову: - До свидания!
Тот растерянно кивнул.
Дверца захлопнулась, карт поменял габаритные огни с зеленых на предупредительно-красные и стартанул с места, обдав присутствующих тугой воздушной волной.
- Ты с ней помягче, - предупредил Селем, - она, конечно, хулиганка, но это не со зла.
- Да кто она такая?
- Она в душе хороший человек, хотя иногда делает действительно странные вещи.
- Авантюристка, - буркнул Вячеслав, - а ты ее вроде как защищаешь.
- Это долгая история. Пока просто имей в виду, что вражда с ней станет для тебя фатальной ошибкой.
- Вот, значит, как… - Перевалов задумчиво взъерошил волосы на висках. - Что ж, учту.
- Слушай, а ты серьезно хотел за ней в горящий дом кинуться? – спросил Селем.
- А что, я был похож на шутника?
Скулашов усмехнулся:
- Знаешь, у тебя реакция неплохая и, - он еще раз потер локоть, - хватка медвежья.
- Ну, не все же сильны в гипнозе и управлении толпой. Пришлось развивать другие качества.
Перевалов стянул с себя скафандр и швырнул на руки подбежавшему пожарному. Крупные темные хлопья неспешно кружили в воздухе, оседая на землю, волосы и плечи. Одинокая струя воды, бьющая из последнего действующего гидранта, шипела на красно-черных головешках. Горький запах горелой синтетики смешивался со сладким жаром древесины, оставляя во рту гадкий привкус.
- Совладали со стихией, - прокомментировал Селем.
- Это не стихия, Лем, - ответил Вячеслав, - это разгильдяйство. Вина целиком на тех, кто устанавливал в общежитии несправную систему пожаротушения. Или вовремя ее не заменил.
- А я бы не был столь категоричен, - не согласился Скулашов, – тут много разных факторов. И не сработавшая система, боюсь, не самое главное.
- А что же, по-твоему, главное?
Со стороны космодрома появились тяжелые цистерны с эмблемой «Конкет Дэспас» на желтом боку. Они неуклюже разворачивались в воздухе, пытаясь сесть на площадь так, чтобы никого не задеть.
- У, бегемоты, - сердито воскликнул Селем, отвлекаясь, - где они были все это время?
Перевалов только покачал головой.
- Сейчас я им выпишу благодарность, - зловеще пообещал Селем. – У Келнера они как сонные мухи, небось, не ползают. У него не забалуешь.
- Ладно, Лем, дождемся заключения экспертов и потом все обсудим. Я, пожалуй, пока пойду. Сам справишься дальше?
- А то!
- Тогда как закончишь, жду тебя в Растопырке. Надо решать, с какого конца подступиться к вашим авгиевым конюшням.
- Скоро приду! – крикнул уже ему в спину Селем.
Пожарные сворачивали работу.
Селем ругался с опоздавшими работниками с космодрома.
Становилось все жарче. И вот уж скоро на месте событий один лишь черный остов сгоревшего здания подрагивал в восходящем потоке воздуха, молчаливый и печальный.


ГЛАВА Б – БОЛЬШИЕ НАДЕЖДЫ

До сегодняшнего дня у Эники Келнер был кабинет в Мегаполисе. Она держала его для тех случаев, когда ей требовалось спокойно поработать вдали от знакомых лиц. На ее двери, выходящей в общий коридор офисного здания, скромная табличка возвещала о том, что здесь проводятся частные фелиоконсультации по личным вопросам. Это было своего рода прикрытием. Рекламы она не давала, свою высшую категорию не указывала, поэтому большую часть времени ее никто не беспокоил.
В принципе Эника была не против оказывать посильную помощь страждущим, и если вдруг к ней забредали случайные клиенты, никому не отказывала. Однако большинство их просьб казались ей скучными и неинтересными. Некоторое разнообразие, правда, вносили визиты частного детектива из соседнего офиса. У детектива была скромная восьмая категория, и он не желал рисковать, выполняя заказы особо важных клиентов. Они отлично между собой ладили и спустя год знакомства даже стали приятелями, но Эника не замечала за собой большой любви к запутанным загадкам. Головоломок ей хватало и в собственной жизни. Тем не менее, ей нравился ее кабинет, нравились соседи и их необременительная болтовня на отвлеченные темы. И теперь, когда пришло время расстаться с этой частью своей жизни, она испытала острое чувство сожаления. Только выбора не было.
Утренний визит магистра Урана положил конец сложившемуся статус-кво. Пусть он настиг ее во сне, а значит, географическое местоположение Эники ему оставалось пока неизвестным, но уже ясно, что упрямый магистр, идущий по следу, не остановится, пока не найдет ее в реальности. И будет лучше, если это случится не в Мегаполисе, где ее окружает множество лишних свидетелей. Рисковать жизнями этих людей она не собиралась.
Архонт Рон Донал появился слишком рано. Эника надеялась, что у нее была в запасе, по крайней мере, еще пара месяцев. Но ничего не поделаешь. Урана требовалось притормозить, а себя – застраховать от повторения ошибок, вроде сегодняшнего пожара в общежитии.

Выдвинув верхний ящик хлипкого конторского бюро, она извлекла небольшой пузырек, наполненный чуть больше, чем наполовину ярко-желтой жидкостью.
Эника долго смотрела на него, прежде, чем решиться. Пузырек выглядел непрезентабельно: был лишен этикетки, а пробка запечатана кустарным образом – обрывком скотча. И тем не менее он ценился дороже золота. Да и раздобыть его стоило большого труда, потому что антипатин был запрещен к использованию и производству на всей территории Объединенной Конфедерации как один из самых опаснейших ядов.
Келнер встала, подошла к холодильнику и достала бутыль с родниковой водой. Наполнила стакан. В аптечке разыскала миниатюрную пипетку.
Желтая склянка светилась на столе, будто в ней томилась частица солнца.
Одной капли антипатина достаточно, чтобы вывести из строя на неделю телепата средней руки. Если антипатин применять в течение меяца, смертельный результат обеспечен. Если ограничиться тремя неделями, есть шанс выжить, но навсегда лишиться способностей. Эника рассчитывала, что ей хватит двух недель. И все же…
И все же рука ее чуть заметно дрогнула. Яркая капля, сорвавшись с пипетки, окрасила воду в мутный цвет. Будто солнце изваляли в грязи.
Вкуса у антипатина не было.
Поспешно вымыв стакан, Келнер приблизилась к приоткрытому окну и замерла, осторожно потянувшись всеми чувствами наружу. Окна офиса выходили в парк. В послеобеденные часы он был всегда полон детворы, излучающей неистребимое любопытство, веселье и энтузиазм.

…Двухлетний карапуз, отождествлявший себя с суровым именем Петр, искал кузнечика в траве. Поиски осложняла крапива, с которой Петр уже был знаком. На рожон лезть не хотелось, но очень хотелось поймать кузнечика…
…На окраине Мегаполиса, в 10 км к северу, подросток пытался надуть уличный банкомат, подсовывая отцовскую карточку. Автомат принадлежал к последнему поколению, потому на ухищрения несовершеннолетнего воришки не поддавался…
…На шоссе устраивались гонки на старинных топливных машинах. Организаторы размечали трассу, любопытствующие ходили вокруг раритетных машин, болтая с их хозяевами и заключая пари…
…В доках грузовой космоточки № 1410 аварийная барка едва не рухнула на головы снующим рабочим. Эника отлично видела побелевшее лицо диспетчера и зеленые от испуга лица механиков. Похоже, Радий Омельяновский будет сегодня занят до самого вечера…

Эника отошла от окна. Восприятие пока не изменилось. Сколько ей потребуется, чтобы прочувствовать все последствия своего шага? Как быстро она превратится в обычного человека, незаметного для ищеек в переплетениях силовых линий?
Если ей для верности придется пожертвовать частью себя самой, она пойдет на это. Ее предшественница Элеонора де Вейт не из простой прихоти играла с Роном в прятки. И не ради любви к секретам столь тщательно спрятала тайну Ключей, что даже Эника потратила годы, прежде чем нащупала все нити, ведущие к ее наследству.
Среди архонтов ходили слухи, что магистр Донал слишком сильно ценит личное могущество. Нет, архонт-эпоним никогда не был уличен в превышении своих полномочий. Его вину ни разу не удалось доказать, впрочем, никто и не пытался вступить с ним в открытую схватку. Разве что – Элеонора де Вейт. Но ее больше нет, а Рон Донал здравствует и поныне. И то, как сильно он жаждет обрести ее утраченный секрет, говорит само за себя. Он ни за что не оставит наследницу силы де Вейт в покое. И никогда не подарит Энике свободу. Все его слова – лишь соблазн и ложь.
- Интересно, что ты скажешь теперь, Рон? – пробормотала она, следя за горстью тополиного пуха, которую ветер швырнул в ее окно.
Кто-то рассерженно протопал мимо ее двери по коридору. Стены, разумеется, были отлично изолированы, но Эника по-прежнему четко улавливала всплески чужих чувств. Впрочем, это ненадолго.
Она вздохнула и вернулась к столу, где лежали распечатки психокарт.
Вячеслав Перевалов…
Встреча, которая была неизбежна, и которой она c некоторых пор так боялась…
Новый администратор Земного оказался в точности таким, каким она его и видела в виртуальных пространствах. Он был окружен густым изумрудным сиянием независимости. Он был умен, слегка безрассуден, если дело касалось его личной безопасности, но при этом въедлив до нельзя, когда речь шла о безопасности других. В нем было развито созидательное начало, и он был способен бороться до конца, даже порой вопреки очевидному. Правда, синюшный оттенок ауры в височных областях выдавал его любовь к самообману. Но ничто не идеально.

Эника откинулась назад, продолжая изучать портрет под новым углом.
У Перевалова было решительное лицо. Люди с такими лицами – вечные странники. Вольно или невольно они выбирают самые длинные дороги к цели, на которых их подстерегают трудности, предательства и боль. Но они не умеют жить иначе.
В который уже за день раз она вгляделась в его глаза. Проницательные глаза, в которых уживаются любопытство, искренность, упрямство и гордость. Женщинам не нравится, когда мужчины смотрят на них вот так: прожигая все их фальшивые оболочки кокетства. Женщины ждут восхищения, интереса или, на худой конец, таинственности, способной разжечь в них искру воображения. Перевалов же чрезмерно любил правду. Он не способен притворятся, не способен лгать, даже если от этого будет зависеть его жизнь.
Одиночка, который вряд ли сумеет когда-нибудь стать хорошим партнером. Надежным в чрезвычайных обстоятельства– да, но способным на ежедневные согласованные действия – никогда. Он постоянно будет тянуть одеяло на себя, как в работе, которой предан, так и в личной жизни, от которой сейчас бежит. Возможно изредка, в минуты сильного разочарования, он называет себя неудачником. Но стоит эмоциям улечься, как он снова отправляется в путь, не обремененный ни раскаянием, ни жаждой самопознания.
В целом, Перевалова можно было бы назвать вполне обычным человеком, если бы не одно «но»: он родился не в то время и не в том месте…
Эника оторвалась от бумаг и задумалась. Сколько лет она знакома с Вячеславом заочно? Медальон открылся, когда ей исполнилось девятнадцать. Но она не сразу обратила на него внимание. Гораздо больше тогда ее занимал другой человек. Именно того, другого, она разыскивала и мечтала найти.
Это было благословенное время, когда она играла честно, не подозревая, что есть на свете предательство и обман. Ее развлекали экскурсы в будущее. Она верила, что направленная проскопия могла дать ответы на все вопросы. Плотно занимаясь проблемой физического времени, Эника знала, насколько в действительности нестабильно грядущее, но не могла отказать себя в удовольствии предвосхищать его. Ей нравилось созерцать меняющиеся картинки, следить за тем, как под влиянием тех или иных факторов мгновенно перекраиваются судьбы и стираются варианты.
К счастью, хобби оказалось недолговечным. Ей хватило ума остановиться. Трудно принять, что все вещи в мире одинаково равны. Можно выбирать то, что мимолетно тронуло сердце, а можно не выбирать ничего…
Вячеславу повезло. Он так и остался для архонта Урана тенью. А вот двум другим людям из медальона - Селему Скулашову и Роману Скучаеву - не повезло….
Эника закрыла глаза, прислушиваясь к печальной музыке убаюканных антипатином мыслей. Яд уже циркулировал в ее крови. Она ощущала, как солнечная безжалостная желтизна начинает выжигать в ней силу. Пока это длится, она может расслабиться и позволить себе думать о чем угодно, без боязни быть пойманной.
Когда-то давно, из-за ее неосмотрительности и доверчивости, талантливый телепат Рон Донал перехватил ее интерес к Селему, и это едва не окончилось катастрофой. Потом настал черед Романа. Свою цель архонт-эпоним ставил куда выше простых человеческих жизней.
Но Вячеслава она ему не отдала! Пусть маленькая, но победа.

Келнер взяла со стола знакомый пузырек и, не удержавшись, взболтала его, задумчиво созерцая, как жидкость пузырится внутри. Ее предупреждали, что зелье, помимо прочего, ослабляет самоконтроль и способно выпустить наружу самых мрачных демонов подсознания. Ей следует быть осторожной. Дурные воспоминания могут увести ее слишком далеко. Утром она не сдержалась, поддавшись на провокацию архонта Урана. Страшно представить, что будет, если она ослабит внимание под действием препарата.
Эмоции – это слабость, твердили ей всю жизнь. Эмоции, выпущенные из-под контроля – зло в чистом виде. Фелицитолог должен всегда помнить о долге и заботиться о тех, кто слабее. И хотя, исполняя наказ Элеоноры, она ныне следовала запрещенным путем синтеза, находя удовольствие в нарушении запретов, сейчас ей стоит быть осторожной. Ей придется забыть о желаниях и сердечной тоске, отринуть надежду и веру в то, что кто-то ей поможет. Она – одна. И всегда будет одной. Не стоит привыкать к людям, как бы этого ей не хотелось.
Сунув пузырек в карман, Эника огляделась вокруг в последний раз и покинула офис. Больше она сюда не вернется. Когда ставишь на карту все, не приходится выбирать.

***
Эника Келнер опустила карт возле калитки, громко хлопнула дверцей и вошла во двор. На крыльце ее уже ждали.
- Привет, – девчонка лет тринадцати с похожими огненно-рыжими волосами поднялась ей навстречу со ступенек.
- Привет, Стелла, - откликнулась Эника, - что за новость ты жаждешь мне поведать?
Девочка вздохнула.
- Приходил новый начальник Селема. Поставил противопожарное реле. Самолично. Спрашивал про тебя.
Эника усмехнулась:
- Это он вогнал тебя в состояние прострации?
Стелла пожала плечами и посторонилась, пропуская Энику в дом.
- В действительности он был очень мил, - сообщила она задумчиво, - симпатичный правдолюб с зелеными глазами. Ты произвела на него впечатление этим утром. Он жаловался моей маме.
- Надеюсь, осуждение и испуг вы обе изобразили правдоподобно?
- Уж не сомневайся! – послышался голос из гостиной, и Флора Келнер, высокая пухлая женщина, розовощекая и голубоглазая, появилась в дверном проеме. – Только вот лично мне ничего изображать не пришлось. Сначала сильнейшая гроза, потом твой выпендреж на пожаре, а в заключение блондин, сообщающий, что моя дочь – точная копия Эники Келнер. И я честно не знаю, какой из этих пунктов шокировал меня больше!
- Мама, - вмешалась Стелла, - Вячеслав Павлович имел в виду лишь наше внешнее сходство.
- Как же! В тебя словно бес вселился. Разве что стульями не жонглировала в его присутствии.
- Перевалов ничего никому не скажет, - уверенно произнесла Эника и, швырнув на стол ключ от гравикарта, пошла в ванную, чтобы умыться.
Флора со вздохом проследила за ней взглядом, потом посмотрела на дочь:
- Зови отца ужинать. Еда стынет.

Ужин проходил в какой-то тягостной тишине. Все сидели, уставившись в тарелки, думая каждый о своем. Наконец Уильям Келнер, восседавший во главе стола, словно истинный глава дома, решился начать разговор.
- Ну что, сестренка, ты уже оценила нашего нового администратора?
- Это как сказать. На интересующие меня темы мы пока не говорили, а на те, что говорили… - Эника сделала неопределенный жест.
- Мне кажется или это тот самый человек, которого ты ждала?
- Может быть.
– Какой это уже кандидат по счету – четвертый или пятый?
- Последний, - сказала Эника.
- Значит, ты в нем уверена?
- Это значит, других больше нет.
В гостиной опять повисла тишина.
- А если он откажется, - тихо подала голос Флора, - что ты будешь делать?
- Придумаю что-нибудь еще.
- И упустишь время? Его и так уже нет. Мы никогда не узнаем, что случилось с планетолетом. И не вернем Кетлин. А, ведь, ты обещала!
- Все будет хорошо, Фло, - Эника накрыла ее руку своей. – Если Перевалов не согласится, я найду другой способ.
- А мне новый администратор понравился, - сказал Уил, вытирая салфеткой рот, - во всяком случае, он гораздо лучше тех, что мне приходилось нанимать по твоей просьбе. И компетенции у него соответствуют, и характер вполне покладистый.
- А это не опасно для него? – спросила Стелла уж как-то чересчур равнодушно. – То, в чем он будет участвовать.
- Он не пострадает, - ответила Эника после секундной заминки.
Стелла нахмурилась, пряча глаза.
Эника какое-то время наблюдала за своей племянницей. Иногда она завидовала этой девчонке. У нее было то, чего лишили ее саму: непосредственность, мечты о будущем, счастливое неведение и люди, которые ее любили. Но чаще всего она испытывала к ней жалость. Как и сегодня.
-Прекрати сейчас же! – вдруг воскликнула Флора, - у тебя для этого есть руки!
Стелла, потихоньку от матери левитировавшая графин с водой, тотчас огрызнулась:
-Меня никто не видит!
- Я вижу! Этого достаточно. Ты знаешь, тебе запрещено использовать силу.
- Визит Перевалова сделал тебя нервной, - Стелла демонстративно брякнула графин так, что зазвенели тарелки.
- Это тебя он вывел из равновесия, - возразила Флора, - тебе сто раз уже сказано: сдерживай темперамент! Но ты послушаешься только, когда станет слишком поздно. Пойми, я не хочу потерять еще и тебя!
- Никто никого не потеряет, - вмешалась Эника, - все это ерунда.
- Ерунда? А если молния, ударившая в общежитие, это ее рук дело?
- Мама! Я же говорила, это не я!
- Нет, Фло, к пожару твоя дочь отношения не имеет, - с тихим вздохом сказала Эника. – Это я могу тебе гарантировать.
- Хоть одна приятная новость!
Эника подмигнула племяннице и переместила яблоко из вазы прямо ей в руку.
«Не переживай!»
«А знаешь, я его почувствовала сегодня ночью» - мысленно ответила Стелла.
Эника слегка напряглась:
«Кого?»
« Того, кто приходил к тебе. Кошмарный тип»
«Забудь о нем»
«Мне кажется, он ищет Вячеслава. И хочет тебе помешать».
«Не вмешивайся. Это мои проблемы.»
- Ты ее избаловала, - сказала Флора, - из-за тебя она не слушает мать.
- Извини, - Эника встала, - я пойду к себе, мне надо еще кое над чем поработать. Фло, спасибо за ужин.
Стелла все еще разглядывала красный плод в руке как редкостную диковину.
Уже в коридоре Энику настигла ее тоскливая мысль:
«Эн, мне кажется, я влюбилась. Это ведь очень плохо?»
Эника остановилась на пороге своей комнаты.
«Любовь лишь эмоция, Стелла. Ты легко можешь расстаться с ней, пока она не пустила в тебе корни»
«А если не захочу?»
«Тогда приготовься к тому, что тебе будет больно».
Эника закрыла за собой дверь и подошла к окну. Слева на полу стояли большие горшки с вьющимися растениями. Она осмотрела их придирчиво, затем взяла лейку и полила.
«Почему ты думаешь, что любовь – это только боль?»
Эника промолчала. Долго стояла, бездумно перебирая резные листья.
Действительно, почему?


И Н Т Е Р М Е Ц Ц О
Эника. 19 лет назад

Давным-давно в пансионате Высшей Лиги города Честерфильда их с Альваро посетила магистр Сатурна архонт Элеонора де Вейт. Это была дряхлая женщина, передвигающаяся в инвалидном кресле. Эника решила, что ей должно быть лет пятьсот. Раздвинув в улыбке морщинистые губы, Де Вейт погладила по голове настороженного Альваро и выслала его из комнаты:
- Пойди, погуляй, мальчик. Нам с наследницей надо пообщаться тет-а-тет.
«Я буду рядом, если что», - сказал ей мысленно Альваро.
«Я ее не боюсь», - уверенно заявила Эника.
Магистр Сатурна сухо рассмеялась:
- Надо же, какой защитник! Ничего с ней не случится, Асклепий, мы просто поговорим.
Альваро ушел, и старуха вплотную подкатила к Энике.
-Дай мне посмотреть на тебя, моя дорогая.
Эника позволила ей себя оглядеть с ног до головы, хотя не отличалась особым терпением.
- Чем ты планируешь заниматься в будущем?
- Мне нравится изучать математику.
- А как у тебя с биологией?
- Я вообще хорошо учусь, - с ноткой превосходства ответила Эника, – но лучше всего у меня получается делать расчеты для прогнозирования. Наставники считают, что в этом я уже настоящий асс.
Де Вейт сняла с шеи какой-то медальон и надела ей через голову:
- Теперь это твое по праву. Носи и никому не позволяй даже притрагиваться к нему.
Эника попыталась рассмотреть рисунок на медальоне. Он был совсем простенький: маленький золотой ключик на ярко-красном фоне.
- Это подарок? Спасибо.
- Не благодари! – сухо одернула ее старуха и добавила, пожевав губами: - Предупреждаю, что пока не вырастешь, открыть медальон не сможешь. А вот когда придет время, механизм сработает сам. Кроме портретов и координат трех важных для дела людей, ты найдешь внутри инструкции. Внимательно все изучишь и исполнишь беспрекословно. От точности и послушания будет зависеть твоя жизнь. И не только твоя. Поняла?
Эника кивнула.
- Носитель информации после ознакомления уничтожишь.
- А портреты?
Де Вейт опять рассмеялась.
- Портреты, так и быть, можешь оставить. Если, конечно, захочешь.
Больше Эника никогда с ней не встречалась.
А медальон не снимая носила на груди, хотя были моменты, когда он царапал ей сердце.

***
Эника села за стол и ввела в терминал персональный номер Селема. Тот откликнулся практически сразу.
- Привет, Лем. Я знаю, что ты все еще с ним не поговорил.
- Слушай, да он такая зараза! Гонял меня весь день, я сделал сегодня больше, чем за всю предыдущую жизнь.
Эника фыркнула:
- Ничего, тебе полезно.
- Знаешь, твое эффектное появление на пожаре не оставило его равнодушным. Зная тебя, готов поспорить, что именно этого ты и добивалась.
- Лем, ты же понимаешь, что у меня нет времени на долгие реверансы. Ничего личного. Он должен понять, что все серьезно, и начать играть по моим правилам.
- Просто поговори с ним откровенно, и результат тебя приятно удивит.
- Может, ты и прав. А пока, раз ваш разговор не состоялся, так тому и быть. Повремени еще немного. Сейчас у нас такие обстоятельства, что мы не можем рисковать. Сначала я должна убедиться, что долина надежно экранирована.
Селем нахмурился и, оглянувшись, понизил голос:
- Кстати, об обстоятельствах. Что это за битва титанов, едва не оставившая от двадцати двух человек жалкую горстку пепла? Тебе повезло, что я вовремя проснулся и, когда вы жахнули по общежитию, уже людей выводил. Там в один момент все занялось. Даже если это прицельная стрельба, а не случайность, ты меня разочаровала.
- В том-то и дело, что случайность, - она помрачнела, - но если тебя утешит, мне стыдно.
- Ты мне наконец скажешь, кто это был?
- Нет, Лем. Пока он остается в неведении, что ты жив, тебе лучше о нем ничего не знать и даже не думать. Он очень хороший телепат и легко раскроет твое присутствие. А это не входит в мои планы.
- Ну, да, твои планы, как всегда, - он недовольно прищурился. - А если не справишься? Между прочим, эмоции в битве последнее дело.
- Даже не пытайся! – Эника повысила голос, но быстро взяла себя в руки. - Твоя задача – следить за долиной и поселком. И чтобы новый администратор никуда не выезжал. Сейчас для нас именно Перевалов главный козырь. Завтра к вечеру, когда я разберусь с насущными делами, подкинь ему кое-какую информацию.
- Вроде того досье? Не вопрос.
- И, если у него появятся потребность в дополнительных откровениях, расскажи ему все.
- Вот прямо-таки все-все? – уточнил Скулашов.
- Да. И про себя тоже. Знаю, ты не любишь про это вспоминать, но пусть Перевалов осознает, что не все в мире однозначно.
- Ты ему настолько доверяешь или просто провоцируешь у него когнитивный диссонанс?
- И то, и другое. Вячеслав нам нужен. Но для полноценного сотрудничества он для нас слишком правильный. Если он сочтет, что мы неоправданно широко замахнулись на миропорядок, то будет скорей мешать нам, чем помогать.
- Хочешь в одночасье обрушить его мир? Это жестоко.
- Это все, Лем. Можешь отдыхать. И передавай привет этой своей, конопатой подружке. Ты же теперь у нее окончательно обосновался.
- Минуточку! – остановил ее Селем. - Я не закончил.
Эника устало вздохнула:
- Ну, что еще? Ты же знаешь, я всегда стараюсь выбирать наиболее рациональные варианты.
- А я не об этом, я теперь хочу поговорить о тебе, - сказал Скулашов, - сегодня вечером ты не похожа сама на себя. И мне это не нравится. Ты, ведь, не намерена причинять вред собственному здоровью?
- О чем ты? – притворилась она удивленной.
- Мне кажется, что твой «рациональный вариант» имеет стойкий запах антипатина. Cкажи мне, что я ошибаюсь.
- Ты устал, Лем, у тебя был сегодня тяжелый день. Поэтому тебе мерещится невесть что.
- Звучит не слишком убедительно.
- Я тоже устала, Лем. Мой день был не менее долог, чем твой.
- Что ж, - Селем сдался, хотя взгляд его темных глаз все еще оставался подозрительным, - тогда спокойной ночи. Но ты все же подумай над тем, что я сказал. Не все средства хороши, даже если они ведут прямо к цели.

Эника отключила связь и некоторое время сидела в тишине и полумраке. Она старалась выкинуть Селема из головы, но, как всегда, это оказалось для нее непросто. Упрямое сердце не слушалось приказов.
Решительно тряхнув волосами, она достала из кармана склянку с антипатином и перепрятала в тумбочку.
Фелицитолог должен рассчитывать только на себя, подумала она. Даже такой неправильный фелицитолог, как она, водящая близкое знакомство с темным магом.

[N.V.Jarre]

ГЛАВА В – ВЕЧЕРНИЕ РАЗГОВОРЫ.

Рыжий солнечный зайчик скользит по волосам, вспыхивает на челке, тепло касаясь щеки, и срывается вниз. Она неспешно поворачивает к нему голову. Один взмах длинных ресниц – и земное существование на миг обретает утерянный смысл.
Жаль, что этот миг недолговечен.
«Ты, наверное, скучаешь?» - вопрошает ее взгляд.
«Рядом с тобой – никогда».
И в этом тоже есть горькая правда.
Он действительно уже полчаса просто сидит и смотрит, как Эника читает ежегодник по физике астральных пространств. У нее феноменальная память и быстрый ум. И еще от нее веет силой и смертельной опасностью. Кажется, приблизиться к ней невозможно, один неверный шаг - и сгоришь. Но экстремальное привлекает.
Нет, он не подойдет. Держаться отныне на расстоянии было верным обоюдным решением. Но он по-прежнему не в состоянии отказать себе в мучительном удовольствии ее видеть.
«Зачем ты пришел, Роман?»
Он не отвечает, потому что не уверен, что слышит именно ее мысли, а не свои собственные.
Эника отворачивается, возвращаясь к прерванному занятию. Действительно: не она, а недоумевающий внутренний голос. К чему ей эти диалоги? Она занята, как всегда. Погружена в насыщенный мир, недоступный пониманию простых смертных. Его скромная персона не в состоянии ее отвлечь, она не видит его, не принимает всерьез. Однако, когда он вот так, вблизи, следит за ее отточенными действиями, то не может не признать ее совершенства. Да, совершенства хищного, но от этого не менее прекрасного.

Интересно, задумывается Роман, а в состоянии ли полевая мышь оценить грациозную красоту прыжка охотящейся за ней кошки? Или подобный мазохизм свойственен исключительно человеку?
Вот сейчас, например, он сидит и любуется ею, а она прекрасно об этом знает. Она купается в его восхищении, черпает его полными горстями, словно живительный нектар, возложенный на ее алтарь очарованным добровольцем. Она никогда не прогонит его, не спросит, зачем он пришел – просто примет его жертву как нечто само собой разумеющееся. И он будет ей за это благодарен.
Что это – то самое колдовство, которое она искала и обрела? А может, это его глупость? Или, чем черт не шутит, любовь? Та самая любовь, что охотно идет на жертвы. Ведь слишком часто бывает так, что один действительно любит, а другой только позволяет себя любить.
Как бы там ни было, он продолжает сидеть на ее веранде, разрываемый противоречивыми желаниями. Одна его часть хочет немедленно встать и уйти, чтобы никогда больше ее не видеть. Но другая хочет остаться и смотреть на нее бесконечно.

Ее тонкий палец с аккуратным ногтем придерживает экран, чтобы тот не соскользнул с колена, взгляд бегает по строчкам, перескакивая через диаграммы - а вокруг, на расстоянии ладони, словно бы само по себе, рождается из ничего, звенит, все усложняясь, невидимое кружево.
Кружево, сплетенное из ярких нитей его чувств.
Кружево, сплетенное ею для другого.
Обладай он чуть большими возможностями астрозрения, он явственно бы различил в сложной паутине имя адресата. Но, к счастью, он не видел подробностей, да и не хотел знать, кому предназначается эта фиолетово-алая ловчая сеть. Какая теперь разница? Он отпустил ее, хотя и не потребовал в ответ вернуть его собственное сердце.

Кстати, когда-то похожие ловушки мастерила его мать, куда попадались мужчины всех возрастов и пристрастий. За это удивительное умение ее очень ценили те, чьи интересы она защищала. Для его матери не существовало ни государственных тайн, ни личных секретов, любая информация шла к ней в руки, прилипая к тонким нитям, отправленным прямо в цель.
Он помнил, как они с ней любили сидеть точно так же в вечерней тишине, а он, совсем еще мальчишка, заглядывал ей через плечо в журнал мод, который она листала. Смотрел и пытался расшифровать хоть что-то в мелькающем калейдоскопе красок, смутных образов и отсветов грядущих побед.
Седьмая фелиокатегория, темные волнистые волосы и отрывочные воспоминания – вот и все, что осталось от нее в наследство. Ему было восемь, когда она погибла, не вернувшись с очередного задания.
Эника совсем не похожа на его мать.
И в то же время очень похожа.

-Хозяева! – долетел из-за забора громкий голос. – К вам можно вломиться?
Это Селем Скулашов под руку с Ириной. Ира, как всегда, смотрит на Селема счастливыми глазами, а этот прохвост делает вид, будто весьма этому рад, хотя все его чаяния устремлены к совсем иным вершинам.
- Привет Эн, как дела? – тут Селем разглядел Романа: - О, Скучаев! Давно вернулся на землю предков?
- Утренним рейсом, - Роман поднялся из кресла, и Селем хлопнул по протянутой ладони.
- Мы с Иркой только что тебя вспоминали.
Роман усмехнулся.
- Можешь не верить, но я абсолютно серьезен.
- Вы смотрели последний выпуск новостей? – спросила Ирина.
- Лень было, - ответила Эника.
- Что читаешь?
Она повернула экран, чтобы показать текст. Ира нахмурилась:
- Не надоело?
- Нет, - сказала Эника.
- Что передавали нового из совета Конфедерации?- спросил Роман просто, чтобы поддержать разговор.
Ответил Селем:
- Да, все то же, что и всегда: астероиды, колонисты, патриотизм-идиотизм и «Общее Дело». Ирка, вот, решила завернуть к Энике, чтобы получить комментарии из первых уст. А я с ней за компанию, потому что мне тоже кое-что интересно узнать.
- Что же еще вам остается неясным? – перелистывая виртуальную страницу, поинтересовалась Келнер.
- Ну, для начала: что ждет колонию в астероидном поясе?
- Понятия не имею.
- Но ты же консультируешь головастиков из «Конкет Дэспас». Не верю, что ты не просчитываешь по их просьбе перспективы для проекта Микосяна.
- Спроси лучше моего брата. Он подробно расскажет тебе, что думает и про колонию, и про «Общее Дело». И даже адрес даст, куда это все следует послать. Как выражаются местные, сия затея – не по Сеньке шапка.
- То, что Уил не верит в «Общее Дело», известно всем и каждому. А вот что думает великая Эника Келнер, это по-прежнему большая тайна. Не устала секретничать? Колись давай: какие планы у «Конкет Дэспас» по поводу астероидов? Насколько там все серьезно?
Эника отложила ежегодник, осторожно собрала в руку отзывающуюся лиловым перезвоном паутинку и, дунув, послала ее в полет. Селем и Роман невольно проследили за ней до тех пор, пока плетение не скрылось за кустами сирени.
- Планы «Конкет Дэспас», - заговорила Эника, - интересуют меня лишь постольку, поскольку они соприкасаются со спасательной миссией и погибшим «Аиуи». Я консультирую их исключительно по вопросу зоны-икс, в которой вынырнет космический корабль.
- Но ты хотя бы можешь по-человечески ответить: стоит нам и Иркой вербоваться в колонисты или нет? – проговорил Селем, задумчиво созерцая улицу за забором.
- Лем, тебе нечем заняться?
- Есть, конечно, - согласился Селем, оборачиваясь к ней, - но возникает вопрос: если проект колонизации поясов астероидов, разработанный Микосяном, столь нелеп и непродуман, как считает твой брат и некоторые другие, то почему конфедераты вообще взялись его финансировать? Те, кто ничегошеньки не смыслят в прогностике, поют Микосяну дифирамбы. А те, кто мог бы пролить свет на будущее наших денег, почему-то воды в рот набрали. У меня складывается впечатление, что Микосян – самый крутой гипнотизер на свете. Ты хотя бы можешь сказать, кто он такой и в чем его выгода?
- Ну, если ты настаиваешь, могу поделиться секретом, что никакого Микосяна не существует, - сказала Эника, возвращаясь к своему ежегоднику.
- Не понял, - Селем отобрал у нее гибкий экран и швырнул не глядя куда-то вбок. Келнер не стала вмешиваться, позволив планшетке шлепнуться на стол посреди веранды. Тем более, что Селем не промахнулся, а планшетка не пострадала. – Что значит, «не существует»?
- Микосян – это псевдоним, - терпеливо пояснила Эника, - как это принято, один человек желает таким образом сохранить инкогнито. Имеет право. Человек, изображающий Микосяна на всяких встречах и ток-шоу, лицо подставное, а рассуждения о колонии и ее перспективах – пустой треп. Точнее, эта сторона проблемы меня мало интересует. «Общее Дело» это так, прикрытие для основной операции.
- Для зоны-икс и «Аиуи»?
Эника кивнула.
- Хотя в проекте есть, конечно, и люди увлеченные. Но вниманием лже-Микосяна полностью владеет загадка корабля, который угробил мой брат шестнадцать лет тому назад.
- Так вот, значит, чем ты занималась все это время во Франции.
- Ты мыслишь в верном направлении. Теперь верни мне планшетку, пожалуйста!
Селем протянул руку, но вдруг передумал.
- А сама? – спросил он. – Сама ее забрать сможешь? Как раньше.
- Проверяешь? – Эника спокойно выдержала его взгляд, полный не свойственной ему подозрительности.
- С тобой же все в полном порядке, не так ли?
- Конечно. И поэтому на слабо не поддаюсь.
- И как же быть? – Скулашов прищурился.
- Например, доверять тем, кто рядом, - ответила Келнер и едва заметно шевельнула пальцем.
Ира, наблюдавшая за всем со стороны, со вздохом взяла со стола планшет и принесла его Энике.
- Спасибо, дорогая, - подчеркнуто вежливо произнесла та, - ты просто угадываешь мои мысли.
- Не находишь, что это странно? – спросил Селем. – Сначала ты используешь «зов», потом «подчинение». А как же твои Источники?
- А что Источники? – Эника пожала плечами. – На твоем месте я бы гордилась моими успехами. Кстати, мог бы последовать примеру и тоже перенять чужой опыт. В синтезе магии и науки нет ничего невозможного.
- Хватит с нас и тебя, такой умной, - парировал Селем.
- Ребята, не ссорьтесь, - вмешалась Ира, - лучше давайте займемся чем-нибудь конструктивным.
- Типа, опять ящик смотреть? – съязвил Скулашов.
- Да все лучше, чем переливать из пустого в порожний. Все эти тайны, намеки, теория заговоров – я этого терпеть не могу.
- Ладно, – сдался тот, - вручаю тебе карт-бланш на организацию совместного досуга. Вноси предложения.
Ира призадумалась:
- Ну… можно прошвырнуться в Мегаполис.
- Отпадает, - сказала Эника. – у меня встреча через полчаса.
- А ты, Ром, чего бы хотел? Сидишь, молчишь, как неродной, тебе с нами скучно? - поинтересовалась Ирина. - Ты вообще в Земной надолго?
- Недельный перерыв в тренировках, - откликнулся Скучаев. – Центр переподготовки не может вместить всех кандидатов, поэтому мы тренируемся сменами.
- Везет тебе, - вздохнула Ира, - стать участником спасательной миссии к «Аиуи»! Я всю жизнь мечтала летать в космос. Но туда не берут без способностей. К тому же у меня агорафобия.
- В условиях тесной консервной банки, моя милая, агорафобия тебе не грозит, - заметил Селем.
- Ты шутишь? А бескрайнее море звезд?
- Задрай иллюминаторы – и проблема решена. А насчет способностей даже не переживай. Ты же на поселение хотела? Поселенцам они не требуются. Да и мне ты без чародейства больше нравишься.

Роман закрыл глаза и подумал, что все они катятся в какую-то бездну. Дурацкие разговоры, дурацкие планы, дурацкие отношения без искренности и будущего. Сам он уже давно старался строить свой график так, чтобы как можно реже наведываться в Земной, в этот душный мирок, почему-то являющийся его домом. Но сейчас, напоследок, он хотел с ним проститься, последний раз увидеть знакомые пейзажи и знакомые лица. И, конечно, пообщаться с ней. Потому что, если бы не она, многое было бы совсем по-другому.
Он жил бы спокойно, в полном неведении относительно уготованной судьбы и наслаждался бы каждым днем.
Он, конечно, знал, что рано или поздно всему приходит конец, но настигнет он его на земле, в холодной старческой постели или на рабочей вахте при свете звезд, не имело особого значения. Он был свободен от предрассудков, и вселенские страхи не тяготили его.
Но вот в Земной явилась Эника – и все изменилось.

Роман открыл глаза, как только вновь зазвучал голос Келнер.
- Все, друзья, я удаляюсь. Мне нужно подготовиться к беседе. Освобожусь через час. Если хотите, подождите меня и не расходитесь. Поужинаем вместе.
- Лады, - махнул рукой Селем, - мы остаемся.
«Кто бы сомневался» - грустно подумал Роман.
- Может, все-таки включим ящик? – попросила Ира, - где анонсы передач?
Скучаев молча покачивался в своем углу в плетеном кресле. Он проследил глазами за удаляющейся Эникой, потом равнодушно стал смотреть, как Ира переключает с канала на канал, выбирая программу под свое настроение.
Селем Скулашов уселся в кресло напротив, то самое, где до него сидела Эника, и произнес вполголоса:
- Понимаю, не мое дело и все такое, но не спросить не могу. Мне кажется или между тобой и Эникой действительно кошка пробежала?
- С чего ты так решил?
- Да я вроде как не слепой. Ты инициатор или она?
- Лем, это и правда не твое дело, - сказал Скучаев.
- Мириться планируешь?
- Да мы и не ругались. И вообще, сначала мне надо со спасательной миссией разобраться. А там вернусь и посмотрим.
- Ты с меня пример не бери, - заметил на это Селем, - чем дальше откладываешь решение, тем сложнее решать.
- Мы с тобой видим друг друга насквозь, Лем, так что можешь не притворяться. Я знаю, какое именно решение тебя бы полностью устроило.
- Да я и не скрываю, - сумрачно произнес Селем, - но только и ты не забывай, что некогда клялся сделать ее счастливой. Если будешь ее обижать, мало тебе не покажется.
Роман скосил на своего визави глаза и не ответил.

И Н Т Е Р М Е Ц Ц О
Роман, полгода назад

Однажды Эника, будто бы вскользь, обронила, что она член Ареопага – «Суда Семи». Не каждый человек в курсе, что это означает. Но Роман знал. Его мать была «высшей», имела третью категорию, и «Суд Семи» не был в их доме пустым звуком. После ее преждевременной смерти он поклялся никогда больше не иметь тесных контактов с архонтами, облеченными властью. Он не сомневался, что именно они предали его мать. Но Эника…
Он с самого первого дня чувствовал, что с ней все непросто, что внутри нее живет невиданная грозная мощь, но полагал, что смирится с этим. Однако, член Ареопага – это оказалось для него неподъемно. Ее категория ноль мнилась бесчеловечной и абсолютной. Это было, все равно, что пропасть, разом отделившая их друг от друга.
- Что ты делаешь в глухой провинции? – спросил он. – Играешь в тайные игры мировых кукловодов? Гоняешься за отступниками?
- Пытаюсь спасти тебе жизнь, дурачок, - ответила она.
- Кто я такой для члена Ареопага?
- Ты даже не догадываешься, насколько ты важен, - сказала Эника. – Ты Хранитель Ключа от дверцы, за которой лежит новый мир.
- Хранитель ключа? – переспросил он с горечью, - Выходит, вот из-за чего была организована наша встреча. Что это еще за ключ такой, что ради него ты спустилась с олимпа?
- Это момент твоей смерти, Рома.
- Милая вещица, - согласился он, - прямо-таки первой необходимости.
Эника не обратила внимания на его сарказм.
- Твои родители – оба – обладали немалой силой. Возможно, ты сам задавался вопросом, почему унаследовал от них так мало. Седьмая категория – это почти ничто, по сравнению с тем, чем ты бы мог владеть.
- Сила меня никогда не прельщала, - перебил он.
- Это не важно, - отмахнулась она, - на самом деле, потенциал в тебе есть, но он спит и пробудится только в момент смертельной опасности. Если бы твою особенность приметили еще в детстве, ты мог бы основать новый Источник. Или удержать один из Источников твоих родителей. Но по разным причинам никто не обучал тебя, как это сделать, и теперь время упущено. Любой неконтролируемый всплеск силы выжжет тебя дотла.
- И при чем тут ключ?
- Всплеск твоей силы, смертельно опасный для тебя, может быть нарочно спровоцирован. Если тот, кто все это организует, окажется в этот час рядом с тобой, то он сумеет воспользоваться высвободившейся энергией в собственных интересах. Ты, скорей всего, погибнешь, но кое-кто окажется в большом выигрыше.
- И ты будешь этим «кое-кто»?
- Да как ты мог подумать?! – ее возмущение было настолько искренним, что Роман отпрянул. Ему стало совестно, что он осмелился кидаться обвинениями, не разобравшись до конца. И все же обида по-прежнему наполняла его до краев.
- Тогда зачем я тебе?
- Я охочусь за тем, кто заманил тебя в ловушку, - ответила она, все еще оскорблено сверкая глазами. - Сначала я не хотела тебя посвящать во все эти сложности. Но, как вижу, иного пути нет. Все так запуталось, завертелось и стремительно летит навстречу неминуемому. Сейчас единственный способ спутать карты моему врагу – это открыть тебе правду о твоей судьбе, которая уже расписана им от и до. Только так я могу вмешаться в сценарий и начать его переписывать.
- Зачем? - повторил Роман.
- По многим причинам, - она подняла к нему печальные глаза цвета пепла.
- Назови хоть одну.
- Я хорошо тебя узнала за минувшее время. Ты стал мне дорог, даже слишком дорог, чтобы я могла позволить принести тебя в жертву.
Он промолчал, хотя видел, что она ждет ответа.
- Так ты согласен выслушать меня?- тихо спросила она, когда пауза стала невыносимой.
- Нет, - ответил он, не колеблясь.

***
На веранде вновь возникла Эника:
- Лем, готовься встречать свое начальство. С минуты на минуту он будет здесь.
- Кто, Палыч? – Селем нахмурился.
- Только я очень прошу тебя никак не комментировать его визит, понятно?
- Конечно, понятно, - кивнул Селем, - слово серебро, а молчание золото. Только этим и богат.
- Балабол, - вздохнула Ирина и потянулась, чтобы шутливо взлохматить ему волосы.
Скулашов мимолетно улыбнулся ей, но от ласки уклонился.


И Н Т Е Р М Е Ц Ц О
Роман, полгода назад

- Если ты член Ареопага, у тебя должно быть прозвище, - сказал он ей как-то, - мне известно, что вы приходите на заседания в Осенний Амфитеатр в масках, и никто никогда не слышит ваших настоящих имен.
- Ты много знаешь, - заметила она, - но не все.
- Так ты скажешь, как они тебя называют?
- Я – Эмпуса, наследница Сатурна. И это не прозвище, это имена Источников Личной Силы. Свидетельство того, что Ареопаг отстаивает интересы не конкретных фелицитологов, а их ИЛС.
- И что это означает?
- Это означает, что древние ИЛС имеют свою волю. Недаром между первой категорией и нулевой лежит пропасть.
- А ты?
- Ну, считай меня призраком в ночи. Я караулю заблудшие души и пряду шелковые нити из пряжи столетий, - Эника фыркнула. -
По сравнению с моими ИЛС я никто, Рома.
- Если ты никто, то что сказать про других? Мы не больше, чем узелки на шелковой нити.
- Нет, - возразила она, касаясь его руки, - ты – единственный.
Но он, встретившись с ее глазами, которые тогда дымились как два пепелища на ветру, не увидел в них ничего, что послужило бы утешением.
- А как зовут его, твоего врага? – поинтересовался он, отворачиваясь. - И зачем ему понадобился ключ?
- Его имя Рон Донал, наследник Урана. А ключ ему нужен, чтобы изменить прошлое.
- Свое или чужое?
Эника пожала плечами:
- Неважно. Нарушать ход времен запрещено даже «высшим» архонтам. Рон же просто одержим идеей всемогущества.
- А разве ты, имея ключ, не хотела бы что-то исправить?
- Нет.
- И все же. Чего ты желаешь больше всего на свете?
Она нахмурила лоб:
- Разве что помечтать? Предположим, я бы хотела обрести свободу. Жить, где хочу и как хочу. Работать над тем, что интересно мне, а не является заданием Ареопага. Хочу любить тех, кто любил бы меня…
- Но у тебя все это есть, разве нет? Ты захотела поехать в Земной – и вот ты здесь. Тебе нравится управлять судьбой, и ты это делаешь.
- Моя свобода – это иллюзия. Все, что я делаю, я делаю не ради себя, а ради других.
- Но свобода – это не эгоизм. Она лишь эволюция покоя, - возразил Роман, - для свободного человека любовь не бывает ни трагедией, ни обузой, а творчество не является бегством от самого себя. Мне кажется, чтобы чувствовать себя свободным, совсем не обязательно менять мир. Надо понять и принять самого себя – таким, каков ты есть.
- А если человек не желает быть тем, кем является?
- Тогда нужно измениться самому. А мир все равно оставить в покое.
Эника задумалась. Или сделала вид.
- Может, ты удивишься, но я с тобой соглашусь, - спокойно проговорила она наконец, - Главный закон фелицитологии звучит так: нельзя вмешиваться в прошлое. Все проблемы надо решать здесь и сейчас. И расплачиваться только собственными ресурсами, а не чужими жизнями. Именно поэтому я никогда бы не воспользовалась услугами Хранителя Ключа ради призрачных мечтаний. Но наша с тобой, Рома, реальность такова, что, даже если мы оставим мир в покое, он не оставит в покое нас. Никогда.
- Я так понимаю, ты не отступишься от своих планов?
- Ни за что. Я не позволю магистру Урана выиграть эту гонку.
- Даже, если я не стану тебе помогать?
- А ты не станешь?
Роман отвернулся.
- Это, знаешь ли, непросто, услышать о себе такое.
- Я знаю, - кивнула Эника, - но ты справишься.

***
Тот, кому предназначалась лиловая паутинка чар, вступил на веранду Келнеровского дома, когда большие старинные часы пробили без четверти девять. Роман не удержался от того, чтобы бегло оглядеть пришельца с головы до ног. Их уже столько здесь перебывало: и уверенных в себе, и пугающихся собственной тени. Быть «хранителем» не значило быть лучшим, уж эту истину Роман познал на собственном примере. Но этот, зеленоглазый, не оставил его равнодушным.
Он не понял, что именно почувствовал, когда ответил на крепкое сухое рукопожатие. То ли зависть, то ли нелепую обиду. Но точно не сочувствие к потенциальному коллеге по несчастью. Сочувствие не разит так больно и глубоко.
«А может, это ревность?» - подумал он удивленно, пытаясь проанализировать всколыхнувшуюся в нем бурю.
Если так, то глупо вдвойне. Для ревности всегда есть другая мишень, причем, совсем рядом.
- Кажется, моему шефу скоро потребуется кое-что покрепче чая, - проговорил Селем, насмешливо созерцая удаляющегося по коридору Перевалова. – Ты согласен со мной, Ром?
- Что? – откликнулся Скучаев.
Селем тотчас переключился на него и оценивающе прищурился.
- Вот уж не ожидал, старик, - вынес он вердикт, - но, похоже, что и тебе тоже.

ГЛАВА Г – «ГИБЛОЕ МЕСТО».

Усталые вечерние тени за окном уже давно ползли по остывающим плитам, а Вячеслав Перевалов все еще сидел в рабочем кабинете Растопырки. Анархичный запущенный поселок навалился на него всей тяжестью своего беззакония, наплевательства и неразберихи, напрочь исключая такое понятие, как отдых. Всего несколько дней он бился над организацией хотя бы некоторого подобия порядка, но уже чувствовал себя опустошенным. Даже Уильям Келнер, глава космоточки, первый человек, который должен быть заинтересован в слаженной работе всего механизма, лишь выслушал его, ничего не обещая даже на словах.

Но было еще одно неоконченное дело, которое не терпело отлагательств.

Вячеслав коснулся комклипа и, активировав стереоклавиатуру, набрал личный номер своего заместителя. Скулашов долго не реагировал на вызов, но потом все же ответил, правда, исключительно в голосовом режиме.
- Слушаю!
- Селем, привет, ты еще не ушел?
- Привет. Ушел, хотя и недалеко. А что случилось?
- Загляни ко мне на минуту, если можешь.
Селем Скулашов ввалился в кабинет без стука, расхристанный как после драки.
- Палыч, ну вот скажи мне: чего ты тут высиживаешь? Думаешь, ты двужильный? – спросил он, оправляя футболку и приглаживая волосы. – Иди домой. Сам отдохни и другим отдохнуть дай.
- Сядь, - Перевалов кивнул на стул возле окна, - я тебя надолго не задержу.
Селем плюхнулся на стул, который под ним жалобно скрипнул:
- Ну, чего еще ты придумал?
- Да ничего. Спросить хочу. Ты давно живешь в Земном?
Его заместитель сдул с лица непослушную прядь и сделал вид, что задумался.
- Давно, наверное. Лет шесть точно.
- А Уильям Келнер сколько лет руководит космоточкой?
- Да тоже лет пять-шесть. А что?
- Вы должны неплохо друг друга знать. Пять лет долгий срок. Как ни крути, а ты опытнее меня, знаешь тут каждый камень. Так отчего ходишь всего лишь в помощниках?
- Не в бровь, а в глаз, - вздохнул Селем. - Я безответственный. Мне нельзя доверять такой важный пост. Посмотри на меня, разве я похож на мэра?
- На мэра не похож. Но администратор сектора это не выборная должность. Ее Келнер самолично утверждает. Так что у вас не сложилось?
- Почему сразу «не сложилось»? Я, между прочим, четыре года сидел в твоем кресле. Уил меня уговаривал остаться, но я ушел, потому что надоело.
- Вот так прямо: взяло и надоело? Без особой причины?
- Да, я человек ветреный. Захотел – ушел.
- В заместители.
- У заместителя ответственности меньше.
- И случилось это два года назад, правильно?
- Ты на что намекаешь? – насторожился Селем.
- Да просто пытаюсь разобраться. Ты четыре года нормально со всем справлялся, поселок процветал, вон какой красивый и ухоженный на фотоплане, - Вячеслав кивнул на стену, - а потом – раз, и началась чехарда. За два года, считай, уже пять администраторов, и каждый проработал в Земном не больше трех месяцев. Дураку понятно, что надо не новых кандидатов на должность искать, а тебя возвращать. Так отчего Келнер этого не делает? Что вы с ним не поделили?
- Если ты полагаешь, что мы с Уилом в контрах, ты не прав.
- Ладно. Но вот тебе еще один факт: именно два года назад в поселке поселилась сестра Уила, незабвенная Эника Келнер, фелицитолог высшей категории. Скажешь, совпадение?
- Ты на Энику собак-то не вешай, - сказал Селем, поднимаясь, - она этому бардаку точно не рада.
- Зачем она в Земном, Лем? – спросил Вячеслав. - Как говорили древние латиняне, «орел мух не ловит». Специалисты ее уровня не живут отшельниками в глухомани.
- Хочешь ответов – почитай свои досье, - Селем кивнул на непривычно загроможденный стол с компьютерным терминалом, - вот у тебя сколько бумажек. В них все написано. А я отдохнуть хочу, мой рабочий день давно закончен. Меня, между прочим, ждут.
- Значит, не желаешь помочь? Хорошо, сам докопаюсь, - вздохнул Перевалов.
- Чао, - Скулашов направился к двери.
- Последний вопрос, - остановил его Вячеслав, - какая у тебя фелиокатегория? В твоих документах не указано. У тебя вообще не документы, а сплошные белые пятна.
Селем замер, стиснув рукой дверную ручку.
- У меня нет категории.
- Почему? – заинтересовался Перевалов.
- Потому что таковы наши семейные традиции.
- Но, насколько я знаю, это противозаконно. Если кто-то обладает даром, он обязан его развивать и фиксировать свою успешность. Объясни мне, что это за семейные традиции такие, идущие вразрез с государственной идеологией.
Селем развернулся к нему лицом:
- Слушай, а тебе никогда не приходило в голову, что идеология может нести больше вреда, чем пользы?
- Представь себе, нет. Совместный Кодекс приняли из-за того, что человечество стояло на грани самоуничтожения. Фелицитологам нужны сдерживающие правила, как никому другому. Но ты, как я вижу, с этим не согласен. Может, назовешь причину?
- Вот что, Палыч, - сказал Скулашов, - я отвечу, но при одном условии: мы не станем досконально ворошить мое прошлое.
- Согласен, но с поправкой: пока не станем. Судя по дырам в твоей официальной биографии, тебе есть, что скрывать. И если мне что-то покажется подозрительным и опасным для общества…
- То что – выгонишь меня взашей? Сдашь органам фелионадзора?
- По обстоятельствам. Я ничего не имею конкретно против тебя, но не потерплю таинственных личностей у себя за спиной. Так что предлагаю разобраться и закрыть вопрос раз и навсегда.
- Ладно, - сердито выдохнул Селем, - на самом деле мне скрывать нечего. Я происхожу из очень древнего рода динлинов - отшельников и шаманов. У нас чтят духов-хранителей, которые сами выбирают, кому из людей ходить между мирами, а кому нет. Считай, что на меня у духов были иные планы.
- Иными словами – ты уклонист и скрываешься от Ассоциации Фелицитологов.
- Динлины никогда не подчинялись ни Ассоциации, ни «Суду Семи». Нас было мало, мы жили своим укладом многие тысячи лет, не вмешиваясь в дела большого мира, и этот мир почти забыл о нас. Но пятнадцать лет назад одному молодому идиоту втемяшилось в башку спуститься с гор и приобщиться к цивилизации. Вот, смотри, - Селем вытащил из-за ворота какой-то круглый амулет, – это единственное, что осталось после того, как Ареопагу стало известно о нашем существовании. Карательный отряд вошел в поселение ночью, никто не уцелел: ни женщины, ни дети, ни старики. Хорошо экипированные и обученные солдаты сожгли дома, испоганили святую землю, разграбили капище и разбили каменных идолов в пыль. Засыпали солью священный бор, который сажали мои предки. Я был там позже – ничего не сохранилось. Голая, мертвая земля. Они действовали хуже варваров, ворвавшихся в Древний Рим. Хотя единственное, в чем мы были виноваты, это в следовании своим родовым законам.
- Что за бред!– поразился Вячеслав. – Они убили твоих родичей? Не может быть!
- Всех, кроме меня, - подтвердил Скулашов. - Такими обвинениями не бросаются, Палыч. Я готов ответить за каждое свое слово.
- А почему они не тронули тебя?
- А меня выкупила Эника. Не спрашивай, только, во сколько я ей обошелся.
- И теперь ты ненавидишь Ареопаг, - предположил Вячеслав, - жаждешь отомстить. А эта рыжая авантюристка тебе помогает.
- Нет, ты во всем ошибаешься. Я не отягощу местью свою карму, а Эн никогда не станет мне помогать, - сообщил Селем. - Однако, ты услышал больше, чем надо. Если все еще горишь желанием, разобраться, кто тут виноват и что тебе с нами делать – читай свои бумажки. Хоть до самого утра. А я пошел.
- Прости, Лем, - растерянно пробормотал Вячеслав, - я даже подумать не мог…
- Проехали!
И его помощник скрылся за дверью, не отказав себе в удовольствие на прощание громко ею хлопнуть.
Вячеслав вздохнул и забарабанил пальцами по столу.
- Вон оно, значит, как, - пробормотал он, - все чудесатее и чудесатее. Что ж, начнем сначала.

Он порылся среди разбросанных распечаток, которые делал из-за своей старомодной привычки опираться на зрительную память, подчеркивая важные места, и вытащил нужный файл. Это было традиционное досье на Энику Келнер, какие рассылает Ассоциация фелицитологов в ответ на запросы. Обычно они не слишком подробные: место рождения, образование, специализация. В очередной раз пробежав глазами стандартную чепуху, Вячеслав зацепился за фразу: «После подтверждения статуса фелицитолога вне категорий (присвоена категория ноль) вышла из состава Ассоциации, и в настоящее время ее местонахождение неизвестно». Он взял красный маркер, обвел абзац и на полях нарисовал жирный знак вопроса.
- Нелепость какая-то, - прокомментировал он вслух.
Сам он способностей не имел, а об архонтах, этих «высших представителей суперкасты» знал и вовсе до смешного мало. Однако даже ему было известно, что выйти из Ассоциации фелицитологу нереально. Это пожизненное членство. К тому же, согласно наведенным справкам, Эника в настоящий момент работала частным фелиоконсультантом в Мегаполисе и вроде бы ни от кого не скрывалась.
Перевалов вернулся к началу досье и перечел написанное более внимательно. Итак, базовый курс в интернат-школе в Честерфилде (к слову, одна из самых крутых школ, куда не берут кого попало). При выпуске была определена категория один по двум специальностям: «математическое моделирование и прогностика физических процессов» и «управление сознанием». Затем обширная практика в Париже (специализация «физика времени»). Начало сотрудничества с частным космическим концерном «Конкет Дэспас», штаб-квартира в Лионе. Затем подтверждение категории ноль в специальностях «создание темпрограссорного поля напряженности» и «многофункциональная инверсия хрональных потоков». А следом - внезапный перелом в карьере: провинциальное захолустье, частные консультации и непонятные игры в прятки, попирающие закон.
За скупыми строчками слишком явно пряталась тайна.

Вячеславу приходилось слышать об «уклонистах» - таких, как Селем. Но чтобы дипломированный специалист класса ноль вдруг, да наплевал на Совместный кодекс и без всяких последствий ушел в свободное плавание?! Так просто не бывает. Если людям с небольшим потенциалом еще могли разрешить некоторую свободу действий, то «высшие» всегда ходили на коротком поводке.
Честно говоря, Перевалов вообще полагал категорию ноль чисто номинальной. Архонты первого и второго класса среди людей еще встречались, но были столь редки, что можно прожить жизнь и ни разу не увидеть их вживую. На их работы ссылались видные ученые, их услугами пользовались главы государств и крупные концерны. Про «нулешек», стоящих вне категорий, просто ходили легенды: они-де могли проникать взглядом сквозь толщу веков, мгновенно перемещались с континента на континент, усилием воли вызывали вспышку сверхновой… Трудно сказать, что здесь было правдой, а что выдумкой. Но в любом случае невозможно себе даже представить, чтобы такой вот гигант бил баклуши в Мегаполисе и нырял на гравикарте в горящее общежитие, вытаскивая из огня мазню художника-самоучки.

Впрочем, у Келнеров не только Эника прятала скелеты в шкафу. Взять, хотя бы, ее брата, Уильяма. Вячеслав разыскал распечатки, которые сделал сегодня утром, чтобы перечитать их и осмыслить заново.
Шестнадцать с половиной лет назад мир потрясла катастрофа, случившаяся с планетолетом «Аиуи». На подлете к Марсу неизвестные силы буквально порвали корабль, перевозивший на борту сто сорок человек, включая двенадцать высокопоставленных шишек из военного ведомства. Капитаном «Аиуи» был Дэн Морган, он погиб в первые же минуты. А старшим помощником каперанга Моргана значился некий Бил Келнер, и, как понимал Вячеслав, он же теперь руководил заштатной грузовой космоточкой № 1410 и являлся его, Перевалова, начальником. Кстати, Келнер на тот момент являлся новоиспеченным капитаном второго ранга, ходил на грузовых кораблях по трассе Земля-Луна. И вдруг, специально ради этого полета к Марсу, он принял назначение вторым пилотом и старпомом на «Аиуи». С формальной точки зрения это было значительным понижением. Свой корабль, пусть и грузовик, это совсем не то, что место старпома.
Почему Келнер пошел на это? Ответ вроде бы лежал на поверхности: на «Аиуи» к Марсу летела его жена, Флора Келнер, которая входила в состав военной комиссии. Она также вошла в двадцатку счастливчиков, сумевших продержаться в космосе на терпящем бедствие корабле, пока к месту трагедии не подошел военный крейсер «Ушаков», случившийся неподалеку.
Вячеслав Перевалов не помнил уже подробностей той трагедии, сам он в то время учился на управленческом факультете Омского университета и мало интересовался космосом, хотя отголоски событий, как и общие черты последовавшего за ними судебного процесса, безусловно, были ему известны. Теперь же, из распечаток, он с удивлением узнавал, что дочь Уила и Флоры Кетлин, а ей было всего шесть лет, также была на борту планетолета и погибла, а Флора, на тот момент беременная, выжила и благополучно родила Стеллу - прямо на «Ушакове», по дороге на Землю.
Вячеслав вспомнил рыжеволосую девчонку, так похожую на Энику, которая встречала его на пороге Келнеровского домика два дня назад. Выходило, что ей уже исполнилось пятнадцать, хотя на вид он бы не дал ей и тринадцати. Стелла выглядела слишком по-детски: худая, низкорослая, излишне эмоциональная. Видимо, те трагические обстоятельства все же отразились на ней.
Но хоть убейте, Перевалов не мог постигнуть логику тех, кто отправлял на Марс беременную женщину и малолетнюю девчушку, пусть даже все они были наделены большим потенциалом. У Флоры на момент катастрофы была подтверждена шестая фелиокатегория, а у Кетлин аж третья, что для шестилетнего ребенка, только начавшего свое обучение, звучало ну очень многообещающе. Тем не менее, космические полеты и сегодня оставались достаточно опасными и требовали специальной подготовки. Да, требования к кандидатам уже не были столь жесткими, как на заре космической эры, но чтобы до такой вот степени?
Все это было странно, нелогично и от этого казалось еще более подозрительным.

Вячеслав читал и перечитывал добытые материалы: статьи, протоколы открытых слушаний, всяческие версии произошедшего.

Единой теории, объяснявшей, что именно погубило планетолет, долгое время не существовало. Но потом некий Раймонд Перес выдвинул гипотезу так называемого «хромого маятника». Согласно ей «Аиуи» попал в особую хону хрональной напряженности, часть корабля осталась в нормальном пространстве, а другая часть, отлетевшая в будущее, должна была по расчетам Переса «вынырнуть» как раз в нашем времени. Крупнейший мировой концерн «Конкет Дэспас» сейчас вовсю готовил спасательную миссию к «Аиуи», потому что оставалась надежда, что кто-то из людей мог выжить, ведь для них не существовало этих долгих пятнадцати лет.
Имя Эники Келнер, кстати, упоминалось и в связке с «Конкет Дэспас»: она значилась внештатным консультантом-прогностиком в команде Раймонда Переса.

Вячеслав отложил бумаги и невидящим взглядом уставился в окно. Могло ли быть так, что Эника со своим интересом к физике времени была изначально причастна к гибели «Аиуи»? Или она была еще слишком молода, чтобы участвовать в сомнительных экспериментах…. Сколько ей было – тринадцать? Четырнадцать? Вряд ли ей доверили в одиночку делать что-то подобное. Скорей всего, физика времени как раз и привлекла ее внимание после трагедии, участником которой были ее ближайшие родственники. Хотя с другой стороны, погибшей Кетлин не исполнилось и семи лет. Кто знает, как у них там, у архонтов, все устроено…
- Ладно, госпожа авантюристка, - сказал Перевалов, активируя комклип, - послушаем, что вы поведаете мне лично.
Номер Келнер держался в памяти крепко, не иначе, как благодаря внушению. Эника ответила на вызов сразу же.
-Вот и вы, - произнесла она, разглядывая его с экрана. - Добрый вечер, Вячеслав Павлович. Все уже про меня выяснили или остались вопросы?
Вячеслав слегка опешил.
- Добрый вечер, - прокашлявшись, начал он, - у меня действительно есть к вам вопросы. Да и вы сами, помниться, говорили, что хотели что-то обсудить.
- Замечательно, - сказала Эника, - будем беседовать на расстоянии или вы почтите меня личным присутствием?
- А вы меня приглашаете?
- Почему бы нет? Приходите, если не боитесь. Знаете, где я живу?
- Знаю.
- Тогда до встречи, - Эника кивнула и протянула руку, чтобы отключить передатчик.
- Подождите! Сначала я озвучу одну свою просьбу, - сказал Перевалов и, убедившись, что Келнер его внимательно слушает, продолжил: - Пожалуйста, больше никогда меня не гипнотизируйте и вообще никак не влияйте на принятие мной решений. Иначе мы с вами никогда и ни о чем хорошем не договоримся.
Несколько секунд Келнер молчала, словно оценивая перспективы, но потом согласно наклонила голову: - Обещаю.
- Тогда ждите меня в гости через десять минут.
Выключив коммуникатор, Вячеслав немного посидел в тишине, глядя сквозь пыльное стекло на улицу. На западной стороне неба пылал малиновый закат – многообещающе и тревожно.
- Занятная особа, - пробормотал Перевалов, выстукивая пальцами по столешнице.

***
Он появился на ее пороге уже минут через семь, под переливчатые звуки курантов, доносящиеся откуда-то изнутри дома. К его удивлению, на веранде было довольно многолюдно. Однако вместо семейства Келнеров, которое он еще был готов встретить, там находился вездесущий Селем со своей подружкой-секретаршей и незнакомый парень, судя по выправке – космолетчик из ведомства Уила.
- Роман, - коротко представился парень, поднимаясь из кресла-качалки. Взгляд у него был цепкий и неуютный.
- Слава, - Перевалов протянул руку.
- Я с тобой, Палыч, опять ручкаться не буду, уж извини, - сказал Селем в своей обычной дурашливой манере, - если память мне не изменяет, мы с тобой сегодня уже дважды здоровались - прощались. Третий раз можно и опустить. И слушай, мне кажется или ты меня действительно преследуешь?
- Да я вообще вредный тип, - ответил Перевалов, - пока не загоню, не отстану.
Он кивнул Ирине и посмотрел на Энику, стоявшую в дверном проеме. На ней был легкомысленный сарафан с тонкими бретельками. Подол едва прикрывал коленки – худые и ободранные как у несовершеннолетнего сорванца. На вид ей нельзя было дать ее двадцать восемь лет (а именно столько ей следовало из досье).
- Лем, закажи ужин на девять тридцать, - попросила она, - Скоро возвращается Уил, голодный как волк, а Фло с дочерью задержались в городе. В доме никаких запасов. Да и Вячеслав Павлович, думаю, не откажется после выпить с нами чашку вечернего чая, не правда ли?
Перевалов пожал плечами.
- Как скажешь, божественная, - Селем изобразил полупоклон. – Только не утомляй мое начальство слишком сильно. Он и так все эти дни пахал как вол. Вон, аж с лица спал.
Эника посторонилась, пропуская Вячеслава в дом.
- М-да, - вздохнул Селем, многозначительно глядя им вслед, - по-моему, шефу скоро потребуется что-нибудь покрепче чая. Ты как думаешь, Роман?

***
Они миновали гостиную, залитую лилово-красными сумерками, коридор, погруженный в густую тень и, наконец, переступили порог небольшой комнаты: нечто среднее между спальней и рабочим кабинетом. Вячеслав встал в дверях, пораженный увиденным.

Огромная двуспальная кровать, покрытая малиновым покрывалом, была единственным местом, не занятым разнообразным барахлом. Старинные книги, коробки и сундуки в беспорядке размещались вдоль стен. Кипы разномастных папок и пожелтевших листков россыпью покрывали пол, стулья и подоконник. Непонятная всячина громоздилась на полках и вываливалась из полуоткрытых шкафов. Рулоны бесконечных графиков торчали из корзины для мусора и подпирали с одного конца пыльную ширму, отгораживающую стол, в который был вделан мощный персональный компьютер.
В довершение картины возле окна, чуть наискосок, стояли грубо сбитые кадки с невысокими вьющимися растениями, цепляющиеся за специальные подпорки. Каждая из кадок была пронумерована. Прямо по крашеным доскам пола перед ними зачем-то была проведена белая полоса. Скорей всего – простым мелом, потому что он кое-где стерся и в целом выглядел неряшливо.

- Присаживайтесь, - произнесла Эника, спокойно смахивая груду неопознанного тряпья с ближайшего стула. – Обычно в комнате свободнее, но несколько дней назад мне пришлось перенести свой офис домой по независящим от меня обстоятельствам. И все нет времени разобраться.
Перевалов повиновался, продолжая исподтишка изучать обстановку.
В комнате стоял полумрак. Горели только специальные лампы над кадками с растениями, прицельно освещая резные листья и мелкие гроздья чего-то напоминающего виноград. Прочее тонуло в густых тенях. Тяжелые красные шторы на окнах впускали мало света. На светлых стенах зеленоватого оттенка висели какие-то картины, больше похожие на пестрые детские экзерсисы.
Эника уселась за рабочий стол и включила настольную лампу.
- Вы и вправду здесь живете? – спросил Вячеслав, останавливая взор на хозяйке. Та, небрежно облокотившись на край стола, улыбалась насмешливо, но отнюдь не враждебно.
- Шокированы?
- Простите мою прямоту, но лучшего места для начинающего психа не найти.
- На самом деле здесь все функционально. Красный – это мой цвет. Если им не злоупотреблять, он поднимает тонус и снимает эмоциональные блоки. А бирюзовые стены гасят перевозбуждение и призваны компенсировать все остальное.
- Это вам рекомендовал специалист по интерьерам?
Эника расхохоталась.
- Вы хотели лучше меня узнать? Ну, так вперед! Взгляните на комнату как на отражение моего внутреннего хаоса. Она вам расскажет куда больше, чем сухие строчки досье из Ассоциации.
- Да, вот только информация меня не порадует, - буркнул Вячеслав. Он уставился в ближайший к нему прутик винограда в кадке. Этот экземпляр был практически лишен листьев, но зато гордо выставлял напоказ матово-черные выпуклые ягоды.
- Вы бы не хотели уехать отсюда? – вдруг спросила Эника.
- Уехать? – Вячеслав удивился, - Нет, почему собственно?
- В таком случае, - она выискала на столе клочок бумаги, быстро черкнула на нем что-то и передала Перевалову.
«10.10.10» - увидел он и недоуменно поднял брови.
- В этот день вы умрете.
Несколько секунд он тупо смотрел на летящие галочки цифр, затем поднял голову:
- Как вас понимать?
- Буквально. Сегодня на календаре 12 июля. Не пройдет и полгода, как администратор жилого сектора при ГКТ №1410 погибнет при загадочных обстоятельствах в Каменистой долине.
Он отодвинул листок.
- За эти четыре дня я уже успел так всех достать, что на меня задумали покушение? Непонятно только, как я вписался в местный график по проведению ЧП. Подскажите, что там следует за пожаром: взрыв гаражей или сразу конец света?
Эника не смутилась.
- Я не шучу. Вы уже выяснили, что одна из моих специализаций звучит как «многофункциональная инверсия хрональных потоков» и, конечно, расшифровали данное словосочетание.
- Что-то из физики времени, - ответил Вячеслав, - создание машины времени, я думаю, или нечто подобное.
- Верно. Если мое дело увенчается успехом, человечество получит возможность вмешиваться в ход божественного провидения и моделировать по собственному усмотрению любое событие – как в прошлом, так и в будущем. Не буду говорить, что данная перспектива так уж мне симпатична, но есть личные обстоятельства, которые заставляют меня заниматься и далее этой темой. Формально вся интеллектуальная продукция, производимая фелицитологом, принадлежит Ареопагу, высшему Суду Семи. Вам известно, что это такое?
- Конечно, хотя и не слишком хорошо.
- Суд Семи - это коллегиальный орган, куда входят фелицитологи, имеющие категорию ноль. Достоверно не установлено, отчего так получается, но факт остается фактом: на протяжении столетий подобных архонтов всегда было семеро. Если умирал один, где-то рождался другой.
- А вы, выходит, одна из этих семерых?
- К сожалению, да. И остальные шестеро с нетерпением ждут от меня результатов. Ведь, тот, кто имеет ключ к формированию хрональных потоков, имеет ключ ко всему.
- А можно подробнее?
- Хорошо. Вам, Вячеслав Павлович, никогда не хотелось вернуться в прошлое, чтобы переиграть какую-нибудь ситуацию, избежав непоправимых ошибок? Вы никогда не сожалели, что не сказали вовремя важных слов или наоборот, не промолчали?
- Идею я уловил, но вы не говорите, что желали бы исправить в прошлом именно вы. Ведь не ради упущенных слов вы идете на риск.
- Конечно, речь о глобальных вещах. Таких, как природные катастрофы, например, или масштабные конфликты, которые мы были не в состоянии предотвратить заранее.
- Или случай с планетолетом «Аиуи»? – забросил он пробный шар.
- «Аиуи» тоже подходит, - абсолютно спокойно откликнулась она, и Вячеслав подавил невольное разочарование.
- Ну, а теперь сакраментальный вопрос: при чем тут я? – спросил он и тут же настороженно метнулся взглядом к виноградной лозе. Мгновение назад, он был готов в этом поклясться, что-то двигалось там, среди листвы. Однако стоило ему сфокусироваться на подозрительном месте, как все замерло.
- Вы и есть мой ключ, Вячеслав Павлович, - ответила Эника. – Смотрите сюда, - она развернула к нему монитор, где высветился какой-то путанный цветной график. - Зеленая линия – это ваша линия жизни. Синяя – линия жизни администратора Земного. Вот здесь, в этой точке, они начинают сходиться. Это значит, что пять дней назад мой брат Уильям подписал приказ о вашем назначении на эту должность. Три дня назад вы прибыли в наш поселок, и линии слились окончательно.
- Ну и что? – поинтересовался Вячеслав.
- А дальше сине-зеленая линия начинает вести себя нетипично. Она то едва заметно раздваивается, то опять сливается, а в точке 02.10.10 резко бифуркирует. При этом ваша личная линия зеленого цвета уходит вверх и продолжается за пределами графика, а синяя, принадлежащая администратору, падает вниз и окончательно обрывается 10 октября. На основании данного прогноза можно сделать единственный вывод. Если вы, Вячеслав Павлович, уедете из Земного до октября этого года, у вас есть шанс прожить долгую и счастливую жизнь где-нибудь в другом месте. Но если вы остаетесь и продолжаете работать в качестве старшего администратора в Земном, 10 октября вас ждет неминуемая смерть.
- Однако, - промолвил Перевалов и замолчал.
- Чтобы изменить направление хронального потока, необходимо иметь «хрональную вилку», - продолжила Эника. - на профессиональном жаргоне так именуются ситуации, когда какой-то человек в определенный момент времени может кардинально изменить собственную судьбу. Вот как вы сейчас, Вячеслав Павлович. Вы можете принять решение уехать – и тогда ваша линия останется зеленой на графике. Или сознательно принять противоположное решение – тогда ваша линия сольется с синей и вы погибнете. Для вольверты – это темпоральная спираль нашего времени - не имеет значения, какое решение вы выберете. Если не вы лично, то приедет кто-то еще, чтобы воплотить незавидную судьбу администратора. В большинстве своем «вилки» нестабильны, существуют недолго и чаще всего саморазрушаются. Но мне повезло. Я нашла это устойчивое полевое образование, отстоящее от меня на несколько лет. И за все годы, что я за ним наблюдаю, оно не претерпевает изменений. То есть, зеленая линия может быть желтой или фиолетовой, потому что ее могут воплощать разные люди, а вот синяя всегда обрывается в одной и той же точке.
- Я понял! - воскликнул вдруг Вячеслав, - я понял причину вашей ненормальной текучки кадров. Как только прибывает новый кандидат на должность администратора, вы пугаете его своими прогнозами, и он удирает от вас сломя голову. Вы и Селема этим с места согнали, ведь так, я прав?
- Для Селема в этой истории имеется другая задача.
- А что требуется лично вам? – спросил Перевалов. – Вы сидите тут в качестве спасительницы, предупреждаете людей, чтобы те не рисковали и жили, - он ткнул пальцем в экран, - за пределами вашего графика. Или просто ждете, когда муха попадется в ваши сети? Ведь не может же быть так, что муха не прилетит?
- Мухи-то всегда прилетают, но мне нужен человек, - сказала Эника, выделив голосом последнее слово, - причем такой, чья волверта бифуркирует в установленной точке. К тому же он должен стать моим добровольным помощником, всецело мне доверять и не заниматься самодеятельностью. Только при этих условиях у него будет шанс пережить эту осень.
- Ага, значит, такой шанс все же существует?
- Разумеется. Я для того и прибыла в Земной, чтобы лично контролировать применение ключа. Как вы знаете, черная магия у нас вне закона, и приносить невинного агнца на алтаре, как практиковалось в дремучем средневековье, никто не будет. Риск, конечно, остается, но я постараюсь свести его к минимуму.
Вячеслав недоверчиво качнул головой:
- И что же, несмотря на ваши гарантии, желающих поучаствовать до сих пор не нашлось?
-Да, поиск кандидатуры несколько затянулся. Хранители ключей достаточно редко встречаются на свете, да и не всякий Хранитель подойдет под заданные условия. К тому же я не желаю использовать людей вслепую, это некорректно, - Эника вздохнула. - Задача оказалась сложнее, чем я думала.
- А отказаться от своей затеи вы не планировали?
- Вы не поняли, Вячеслав Павлович, откажусь я или нет, это повлияет только на результат моей работы. Но никак не на вашу судьбу. Мы с вами здесь обсуждаем не столько мою деятельность, сколько ваш личный выбор. Вы должны решить, примете ли вы мое предложение о сотрудничестве или предоставите эту честь кому-то еще?
- То есть, если я уеду, то подставлю этим под удар другого бедолагу?
- Вы уловили самую суть.
- Что ж, тогда я остаюсь.
Она взглянула на него чуть пристальнее, чем прежде:
- Вы уверены?
- Если вы ждете, что я сейчас вскочу и помчусь вдогонку тем смельчакам, то я вас разочарую. Я не меняю решений, принятых в здравом уме и твердой памяти.
- Хорошо, - она встала и приблизилась к окну, где и замерла, почти утопая в своих зеленых насаждениях. – Надеюсь, вы не станете меня потом обвинять, будто я на вас давила или гипнотизировала.
Вячеслав хмыкнул и взъерошил волосы у висков.
- Наверное, я выгляжу как последний кретин. Радостно и добровольно лезу в петлю.
- Ну почему же? Мне нравится, как вы выглядите.
- Еще бы, - усмехнулся он, - вы же так долго этого ждали. Как теперь насчет подробных инструкций? Что мне делать, с кем разговаривать, что кушать за обедом?
Келнер улыбнулась:
- Кто предупрежден, тот вооружен. Ваше знание ситуации уже влияет на ход будущих событий.
- И все? Так просто? – он невольно залюбовался ее классическим профилем, четко очерченным под светом флуоресцентных ламп. Волосы ее приобрели оттенок полированного дерева, ресницы подрагивали, а длинные пальцы бесцельно теребили виноградные листья.
- Ничего сложного, Вячеслав Павлович, - она встала так, что загородила от него кадки с виноградом. – Кстати, если вам вдруг потребуется какая-то помощь, особенно помощь архонта – не стесняйтесь. Отныне я ваша должница.
- Кстати, - в тон ей продолжил Вячеслав, - если уж мы с вами стали сообщниками, давайте закончим с официозом. Зовите меня просто Слава.
- Спасибо, Слава, - произнесла она, - мое предложение все еще в силе.
- Какое именно?
- На веранде нас ждет ужин.
Вячеслав поднялся.
- Благодарю, но я не уверен, что впишусь в вашу уютную компанию. Да и Селем, наверное, уже видеть не может мою физиономию.
- Вы ошибаетесь. Лем будет вам благодарен не меньше, чем я. Ведь вы своим поступком выручаете, в том числе, и его.
- Тем более, мне лучше уйти. Я не в том настроении, чтобы выслушивать его благодарности.
- Как вам будет угодно, - ровно произнесла Келнер. Она шагнула к двери, а Вячеслав замер, пригвожденный к полу открывшемся зрелищем. Виноградный прутик, который он недавно разглядывал, был обильно покрыт яркими белыми соцветиями. Ягод не было. Тех самых черных мелких гроздьев, что были так отлично видны в свете лампы.
Или это сумерки играют с ним дурные шутки?
- Что-то не так? – спросила Эника.
- Странное у вас хобби, - проговорил он, медленно подбирая слова, - странные растения.
- Не нравятся?
- Навевают беспокойство.
- Это мутанты. Их дальние родственники принадлежат к разновидности «витис амуренгис».
- Вы еще и биологией увлекаетесь?
- Приходится.
Вячеслав ждал продолжения, объяснения тому, что он увидел, но Эника молчала. И тогда вдруг он, к собственному удивлению, сказал:
- А знаете, Эника, кажется, я в самом деле проголодался…
Она опять рассмеялась.
Черт, как же ему нравилось видеть веселье в ее глазах!
- Натуральный картофель, отбивная и отличный шерри по личной инициативе Селема ждут вас.
- Надеюсь, мое присутствие никого не потревожит.
- Бросьте, Слава, - сказала Келнер, беря его под руку и выводя в коридор, - ужин в кругу людей, способных стать вашими друзьями – это самое малое, что я могу для вас сделать.
Вячеслав вздохнул и шагнул за порог этой странной во всех отношениях комнаты. И - вернулся в реальность.
Проявились человеческие голоса, среди которых он безошибочно узнал звонкий голосок Стеллы. Яркие лампы освещали путь, изгоняя мрак и неуверенность из всех углов. Тянуло ароматами старой доброй кухни…
«Ну их, к чертям, все эти зловещие пророчества», – подумал он, накрывая своей рукой лежащую у него на сгибе локтя руку Эники Келнер. В эту минуту он, впервые за долгое время, почувствовал себя абсолютно на своем месте

[Adorned]

К сожалению, на НФ выставлено не очень много текста (к сожалению - потому что заинтересовало, хочется дочитать, и, дописав этот отзыв, я пойду искать продолжение), однако по прочитанному уже могу оставить имху:

1. Стилистика. Строение предложений, гладкость повествования.
Язык приятно удивил. Спокойный, серьезный и в то же время довольно яркий, он производит по-хорошему взрослое впечатление и выгодно отличается от многих современных авторов фантастического жанра. У автора есть свой стиль, и он отлично выдержан на протяжении тех глав, что представлены на сайте.
2. Сюжет, его логика, цепляет, или нет.
С самого начала становится ясно, что интрига масштабна, а читатель видит пока только 0,1% от нее, и понимает и того меньше. Это хорошо, это вызывает интерес и держит в напряжении.
3. Грамотность (вторично, но...)
Вполне. Пару раз глаз цеплялся за запятые и не/ни, но ничего серьезного.
4. Общие впечатления от романа - на кого он рассчитан, кто будет его читать, есть ли яркие находки, органично ли повествование, или нет. Перспективы продаж - по вашему мнению, как будет продаваться книга, есть ли перспективы у продолжения. И все, что вы думаете о книге - нравится она вам, или нет! Подробнее.
Очень интересный мир. Тут и отсылки к древнегреческой мифологии, и научфант, и магия как наука, и атмосфера полузакрытого городка у космической станции... Персонажи интересны и загадочны, это люди, нет шаблонов, нет двойников, отличающихся только именем.
Мне было сложно определить потенциальную серию для этого романа. Хотя уже понятно, между какими персонажами скорее всего будет любовная линия, это не любовная фантастика. И даже не женская: честно говоря, если бы мне дали этот текст без указания автора, я могла бы подумать, что его написал мужчина, и по языку, и по сюжету, и по эмоциональной окраске текста. Но это и не боевая фантастика. Магия здесь есть, но это не типичные файерболы. Для фантастической истории... действие происходит в нашем мире, да, но это не попаданцы в прошлое, и пока, на основе того, что я прочитала на форуме, у меня создалось впечатление, что наш мир не настолько важен, и действие могло происходить в выдуманной вселенной.
В общем и целом очень хотелось бы пожелать автору удачи с публикацией! "Алхимия счастья" - хорошая фантастика, и по тому, что я прочла, я считаю, что она достойна издания.

П.С. Единственное замечание - возможно, текст в аннотации немного длинноват. Быть может, можно было бы оставить там последний абзац, а остальное перенести в пролог?

[strong]

Только начал читать, но показалось на НФ мало похоже.

[N.V.Jarre]

Adorned, спасибо за ваш развернутый отзыв!
было приятно, что вас заинтересовал мой роман.
Я не мастак составлять аннотации, это, честно скажу, вообще мой первый опыт. Однако, как мне показалось, без кратких пояснений читателю будет немного непонятно, о чем речь. Ведь книга начинается сразу, без предисловий, все детали и тонкости последуют позже.

Сообщение strong » 02 июн 2015, 15:11
Только начал читать, но показалось на НФ мало похоже.

Недавно я увидела такое любопытное определение как "твердое фентези". Наверное, "Алхимия" - это оно и есть. ))
Хотя в романе есть главы (посвященные космосу), где на первый план, как мне представляется, выходит именно научная составляющая, а магия отступает.

[Ersh]

Уже в первых главах романа чувствуется веяние старой школы настоящей научной фантастики, не обезображенной влияниями игровой индустрии, не укладывающейся в современные серии, но от этого грамотной и увлекательной. Ведь новое - это хорошо забытое старое)
Это умная, философская, размышлятельная и динамичная история, где нашлось место высоким технологиям и магии, предательству и любви. Герои живые, думающие, чувствующие. Авторский мир определенно заслуживает внимания. Считаю, это большая удача автора.
Поражает грамотность в плане научной составляющей: магия здесь имеет твердую научную основу. Герои сильные духом. Однако и они доказывают, что один разум без чувств и эмоций - голый и унылый. Эника понимает это, как никто другой. Эта женщина волевая и умная, поначалу лишенная сугубо женских качеств, ею руководит разум, а душа - просит чего-то странного.
Плюс, в романе присутствует почти детективная составляющая. Героям придется разгадать тайну, кто же виноват в давней катастрофе, отчего появилась аномалия, которая грозит катастрофой миру.
Злодеев в романе как таковых нет - есть история людей, борьба за власть, ослепленность фанатизмом и исцеление любовью. Да, любовная линия имеется, но она не главная. Главное здесь - испытания на прочность, тренировка духа, сильные герои в непростых ситуациях. И это снова походит на старую добрую советскую фантастику. Ах, как же недостает ее!
Автору большое спасибо за роман. Уверена, он обретет своих читателей.

[Yaroslav Vasilyev]

У меня вопрос к автору. Вы пролог и аннотацию не перепутали?
У вас почти 3000 знаков.
Кстати то же Ридеро ставит на аннотацию жёсткое ограничение в 500 знаков. И взялось это не просто так.

Теперь по тексту. Читать было обидно. Так как способности у вас безусловно есть. Читать было комфортно, не спорю. Но вот целостной книги пока не получилось. Прочитал 1ю и 2ю главу. Дальше, извиняюсь, не стал. С одной стороны, я понимал многое только благодаря прологу-аннотации. Без этого... Типичная фантастика.

В ней христианство не стало в Европе доминирующей религией, на кострах инквизиции там не сжигали колдунов и ведьм, а языческая магия, как старшая сестра науки и технологии, совершенствовалась из века в век, достигнув невиданных высот.

Вот этого, той изюминки, которая по идее и должна отличать вашу книгу, делать её особенной - не проглядывает совсем. Всякие там Ареопаг и прочее выглядят типичной экзотикой в рамках развития нашего будущего.
Для сравнения возьмите "Мастер снов" Пехова. Там ведь тоже альтетернативная реальность, где христианство заменило развитие греческой веры. Но там это подано аккуратными порциями, и при этом общий антураж, фон - он сразу даёт ощутить, что мир похожий - но чужой.

У вас этого нет. У вас есть голый сюжет, скелет. Но вот "мясо" проглядывает лишь местами.

На мой личный взгляд книгу надо перерабатывать.

[N.V.Jarre]

У меня вопрос к автору. Вы пролог и аннотацию не перепутали?

Здравствуйте!
Согласна - может, и перепутала. )) Не специалист, прошу прощения.
Но прологи, как мне кажется, тоже пишутся немного иначе.

Кстати то же Ридеро ставит на аннотацию жёсткое ограничение в 500 знаков. И взялось это не просто так.

Наверное, уважаемый Ридеро знает, что делает.
Но это - технические помарки, которые не так уж трудно исправить.

С одной стороны, я понимал многое только благодаря прологу-аннотации. Без этого... Типичная фантастика.

Ну, да - без пролога-аннотации каши не сваришь.
А что значит "Типичная фантастика"?

Вот этого, той изюминки, которая по идее и должна отличать вашу книгу, делать её особенной - не проглядывает совсем. Всякие там Ареопаг и прочее выглядят типичной экзотикой в рамках развития нашего будущего.
Для сравнения возьмите "Мастер снов" Пехова. Там ведь тоже альтетернативная реальность, где христианство заменило развитие греческой веры. Но там это подано аккуратными порциями, и при этом общий антураж, фон - он сразу даёт ощутить, что мир похожий - но чужой.

Я не хотела делать мир чужим. Идти по иному пути развития не означает автоматически, что там все будет чужое. Зачем?

Я понимаю, книга написана довольно сложно в этом отношении, без трепетного уважения к неподготовленному читателю. Что к чему становится понятно только ближе к середине или даже к концу. Но всякая птица долетит до середины Днепра. Если бы я писала ее сейчас, то выстроила бы всю композицию иначе. Но пока не вижу смысла перерабатывать роман, потому что - к чему? Если у него нет перспектив, если он выпадает из всех современных трендов, то работа будет напрасной.

Огромное спасибо за ваш отзыв!