Новая Фантастика

Это зеркало висело… сказать точнее – небрежно свисало со стены в самом углу Старой Комнаты. В нем жило Отражение. Почти уже тысячу лет…От вековой скуки оно слонялось между граненой рамкой, трогая пальцами дымчатое стекло и раз в полсотни лет бережно стирая с него пыль. Иногда Отражение углублялось в свое зазеркалье и начинало переставлять фантомные вещи: двигало с места на место невесомый диван, теребило паутины, гоняя намертво уснувших пауков, и еще… оно любило переводить стрелки на часах, - выставляло то время, которое хотело.

От этих действий в Старой Комнате все менялось. Диван со старческим скрипом сам собой переползал с угла в угол, паутина вздрагивала и рвалась, а настоящие пауки не могли взять в толк – что же их так потревожило. Стрелки настенных часов неожиданно начинали вращаться в разные стороны. И вслед за тем на улице внезапно то наступал вечер, то снова утро, а уже через несколько секунд царила глухонемая ночь или властвовал испепеляющий день. Свет и сумрак играли беззвучную мелодию меланхолии.

Когда Отражению надоедали игры, оно выставляло время на полдесятого вечера, - сумерки, - и вновь впадало в тоску. Чье это было Отражение – уже никто не помнил. Более того, оно даже не знало, как выглядит внешне, так как поблизости не находилось другого зеркала, в которое можно было бы посмотреться.

И целую тысячу лет в Старую Комнату никто не заглядывал…

Но вот однажды раздался скрип двери… Отражение вздрогнуло…

Тихие несмелые шаги сменились загадочным бормотанием. В Комнате появился Человек. (Да, наконец-то подвернулся повод вспомнить, как вообще выглядят люди.) Он был завернут в невзрачную хламиду, а широкополая шляпа тенью срезала верхнюю половину лица. Он оглянулся, поворчал нечто неразборчивое, потом он подошел к зеркалу и вскрикнул:

- Не может быть! Неужели я так скверно выгляжу?! – Человек принялся спешно ощупывать руками лицо. – На кого я п-похож?!

Отражение уже и забыло, как следует себя вести в таких ситуациях. Взяло да и скрутило две фиги в сторону подозрительного гостя.

- Что-о-о?! – казалось, Человек был взбешен такой выходкой. Он извлек откуда-то камень и швырнул им в зеркало.

Послышался хруст стекла… Тотчас по всему зеркалу поползли трещины, чем-то похожие на заледеневшие молнии.

Отражение ловко перехватило летящий камень, пару раз пожанглировало им, чуть не выронив на пол своего зазеркалья, и… не знало, что делать дальше. Человек в Старой Комнате просто стоял и смотрел. Пусто. Бесстрастно. Необъяснимо. Его зрачки поигрывали холодным огоньком установленной когда-то тлеющей зари. Да… последние полтора года часы неизменно показывали шесть-пятнадцать утра.

И тут Отражению пришла в голову идея – бросить камень обратно. Ну… в качестве дружеского жеста. Оно размахнулось и, наверное впервые в жизни, вложило в действо всю силу своих фантомных мышц…

Снова послышался треск, но в этот раз неимоверно громкий. Треск – похожий на близкие раскаты грома. Человек вздрогнул и осмотрелся…

По стенам Старой Комнаты поползли пугающие разломы. Бревна раскалывались и рассыпались на части. Крыша провалилась. Человек еле успел отскочить, прежде чем несущая балка рухнула на пол, придавив спящий диван. На этот раз он не скрипнул, а с металлическим звоном разбился на мелкие куски. Через минуту от Старой Комнаты почти ничего не осталось – лишь груда хлама да облачка пыли. И Человек с ужасом оглянулся вокруг…

Небо также оказалось разбитым на множество больших и малых осколков, которые – словно галактики – разлетались в разные стороны. Земля под ногами обзавелась оврагами, с каждой секундой становящимися шире и глубже. Огромные, вплоть до горизонта, глыбы земли падали в Бездну.

Вскоре мир исчез…

Исчез и сам Человек, не издав при этом ни крика.

Исчезло ВООБЩЕ все за пределами зеркала…

Отражение хмуро оглянулось, подошло к фантомным часам и повращало туда-сюда бессмысленные стрелки. Но ПО ТУ СТОРОНУ ночь, день, вечер и утро больше не сменяли друг друга. Озлобившись осколками стекла, там зияла лишь серая бездна… Потом оно уселось на фантомный диван и с досадой подумало:

- Я и не знало, что реальные миры такие хрупкие… И все-таки - чье же я Отражение?

Апокриф второй: СКАЗКА ДЛЯ ДЕТЕЙ-ИНДИГО

Внук опять долго не мог заснуть. Звезды за окном иногда казались ему далеким космическим снегопадом с медленно-медленно парящими снежинками. Когда звезды начинали мерцать, ему чудилось, что эти снежинки - порождения холодной галактики - вот-вот растают. Потом Внук переключился на бесцветный потолок и принялся воображать на нем сказочных чудовищ, которых надо было сосчитать до ста, и тогда бог Морфей наколдует тебе сон… Увы, чудовища, едва вылетев из головы, не достигали потолка - растворялись в воздухе скорее мыльных пузырей. И Внук подумал: «Если Морфей владеет сном, то кто тогда повелевает бессонницей?»

- Де-е-е-д!!! – гласная «е» растянулась на несколько ленивых секунд, взяв при этом разные ноты.

Послышались шаркающие шаги.

- Дед, расскажи сказку!

Старик сел в кресло, и то немелодично заскрипело. Именно в этот момент далеко на улице залаяла соседская собака, и эти режущие покой звуки спугнули Морфея окончательно.

- Ну что тебе рассказать? – старик для чего-то поправил очки, которые и так крепко держались на переносице. – Ага… про курочку Рябу давненько…

- Ну нет! Не хочу про Рябу! Сто раз одно и то же! – Внук, демонстрируя что капризничает, помесил ногами одеяло.

Дед, следуя дурной привычки, опять потянулся к очкам.

- А про Петю-петушка?.. Забыл поди? – и после тон его голоса сменился на «сказочный» - стал мягким, бархатным, с лирической хрипотцой. – Ну слушай тогда… В одном государстве жил царь. Жил, не тужи…

- Да нет же! – одеяло вмиг превратилось в атласный горный хребет у ног Внука. – Что я, совсем маленький, по-твоему?

Старик повел плечами. А кресло чуточку возмущенно скрипнуло.

- Что же тогда? Про Буратино или Снежную королеву? А ты помнишь, мы недавно слушали пластинку про музыкальный магазинчик? Я и сам половину…

- Послушай, Дед. Расскажи про Великий Пожар… или как его…

- Большой Взрыв?

- Да-да-да-да! – Внук энергично закивал, он был готов хоть пять раз еще повторить свое «да», но кашель прервал его голос.

Старик совершил совсем уж несуразное действо – снял очки лишь для того, чтобы снова их надеть.

- Ты уверен, что хочешь послушать именно эту сказку?

- Да-да-да-да… - тихим эхом мальчик повторил собственную фразу – нелепость из двух букв.

В комнате повисла пауза… воздух вокруг был соткан из тишины и полумрака. И это послужило своего рода интродукцией к повествованию.

- Тогда слушай. Давным-давно, когда в мире еще не было ни звезд, ни планет, ни галактик, - вся материя была свернута в точку до сверхплотного состояния и представляла собой сингулярность с нулевым радиусом. Тогда еще все четыре взаимодействия, – гравитационное, электромагнитное, сильное и слабое - были объединены в одно и назывались просто – флуктуациями вакуума. И вот потом под действием темной энергии сингулярность взорвалась. Сверхгорячая плазма огромной плотности разлеталась по всем участкам пустого пространства и порождала первые элементарные частицы – фотоны, нейтроны, протоны и электроны. Все это выглядело настолько увлекательно и интересно, что протоны и электроны от взаимной радости соединялись вместе и образовывали первые атомы водорода. Далее, точно под действием магии, родились дейтерий, тритий и сам гелий – первый из инертных газов… Эй-эй, ты меня вообще слушаешь?

Внук повернулся набок лицом к рассказчику:

- Ага, интересная сказка. А этот Гелий – он добрый или злой?

- Он нейтральный. Потому как количество злых и добрых частиц в нем одинаково. Ну слушай дальше… Расширяясь, Вселенная остывала и породила заколдованное Реликтовое излучение - заколдованное так сильно, что оно кружит в пространствах и по сей день. Атомы скапливались в облака газа, которые стали уплотнятся и потихоньку разогреваться…

- Дед, а Дед?

-Ну, чего?

- А в этой сказке Иванушка-дурачок вообще будет?

- Ага, он появится на тринадцать миллиардов лет позже… Но ты не перебивай, а то я самое интересное забуду. Так вот. Пока волны электромагнитного излучения, возглавляемые неутомимыми фотонами, неслись по космосу, разогретый и уплотнившийся газ породил первые протозвезды, состоящие лишь только из двух ингредиентов: водорода да гелия. Они были столь массивны и огромны, что даже современные красные гиганты выглядели бы рядом с ними тусклыми мерцающими точками. Ну а наше крохотное солнце… вообще бы невозможно было разглядеть. Но в те времена даже самые могущественные прорицатели так и не смогли предсказать, что все протозвезды вскоре исчезнут – под действием мощной гравитации они схлопнутся в сверхмассивные черные дыры, которые, в свою очередь, станут центрами будущих галактик… Э-эх… и красота же тогда присутствовала во Вселенной! Ляпота! Мир сверкал и искрился на всех частотах видимого спектра… Эй… парень… ты слушаешь или нет?

Но Внук уже заснул… Вернувшийся Морфей коснулся его век, чтобы скрыть, чем заканчивалась сказка. А ведь там начиналось самое интересное…

Внук так и не узнал, как после из газо-пылевых туманностей возникли, планеты, астероиды, кометы… Как на одной из них чарами эволюции появились люди. А потом пришла эпоха магов и ведьм. И лишь в самом конце – Иванушки-дурачки, Жар-птицы, Коньки-горбунки, ковры-самолеты да скатерти-самобранки…

Дед встал с вечно недовольного кресла, и оно огрызнулось протяжным скрипом. Потом тихо произнес:

- И зачем я все это сочинил?.. Как хорошо было раньше - в Предвечной Пустоте… как одиноко и спокойно… Кстати, в сказке надо будет кое-что переписать, исправить некоторые ошибки…

Дед достал с книжной полки пухлый фолиант, мертвецки-желтые страницы которого, казалось, были древнее самой Древности. Потом открыл его, мокнул перо в чернильницу и принялся делать исправления, зачеркивая одни слова и заменяя их другими.

Внук мирно спал, переваривая содержательные сновидения… А в это время на ночном небе вдруг стали передвигаться с места на место звезды. Иные из них гасли за несколько секунд, иные – возникали из пустоты. Скоро от знакомых созвездий не осталось и следа. В далеком-далеком космосе сотни миллиардов галактик вдруг изменили свой цвет и яркость, спиральные рукава некоторых из них закрутились в обратную сторону. Находящиеся за гранью здравого смысла квазары поменяли свои магнитные полюса, вспыхнув так сильно, что осветили сакральные области клубящейся темной материи.

- Вот, так-то лучше, - молвил старческим голосом Дед, закончив исправления.

И Ветхая Книга со сказками вернулась пылиться на полку…

Апокриф третий: АДАМ И ЕВА ПОСТАПОКАЛИПСИСА

Летел в космосе один астероид. Огибая гравитационные поля планет, лавируя между метеоритами да назойливыми кометами, он не спеша плыл в пустом пространстве под присмотром суровых холодных звезд. Эти звезды лишь поначалу казались далекими и равнодушными, но они зорко следили за происходящим воспаленными от термоядерных реакций огненными глазами. И вот, присмотревшись, они увидели, что это совсем необычный астероид. Одна его сторона была плоской и сплошь поросла травой, над ней виднелся синеватый оттенок миниатюрной атмосферы. Впрочем, если бы звезды умели смотреть в телескопы и могли различать более мелкие детали, - они б вообще удивились. А некоторые, возможно, вспыхнули бы сверхновыми от крайнего изумления. Дело в том, что на астероиде средь травы росли грядки с огромной капустой, непомерно большой морковкой да свеклой. Причиной таких размеров являлась снующая всюду радиация.

Ну и дела, правда?

Более того, по его поверхности бегала коза и жевала радиоактивную капусту, морщась от космического удовольствия. На самом же краю астероида, свесив ноги в безвоздушное пространство, сидел какой-то мужик да играл на гармошке. Одет он был просто – ватник с валенками и еще эта… как ее… шапка-ушанка, во. За бортом ноль по Кельвину, как-никак. Мужик горланил песни, растягивая и сдвигая меха потрепанной гармошки. А как он пел, как пел… громко, на полгалактики, с чувством и ярко выраженной интонацией! Аж летающие тарелки притормаживали, чтобы послушать его голос. В словах, правда, ничего разобрать не могли, поэтому быстро улетали восвояси.

Пел мужик о своей нелегкой доле, о том, как жил он на планете именуемой Землей-матушкой, о том, как эта планета взорвалась в один миг, и о том, что обречен он теперь на веки вечные скитаться на маленьком ее осколке посреди идеологически враждебного космоса. Да, забыли упомянуть маленькую деталь. На шапке-ушанке у него была приколота маленькая красная звезда, которую раньше именовали пионерским значком. Из небогатого имущества у мужика имелось всего-то – прожорливая коза, которая если и давала молоко, то крайне редко, во время солнечных затмений. Еще был старый зонтик и огородная тяпка. Вот и все. Зонтиком он спасался от метеоритных дождей да солнечных бурь, а тяпка, – сами понимаете, – незаменима при возделывании портативного огорода. Так и жили: питались капустой, морковью и свеклой. А редкие солнечные затмения были для мужика праздником. Коза его слишком пугалась этого явления, и от испуга давала молоко.

Так как делать на астероиде особо было нечего, мужик почти все время играл на гармозе и горланил свои песни. А порой сядет в обнимку с козой и впадает в хандру, приговаривая:

- Э-эх, Муренушка-Муренушка… (это он ее так кликал) обречены мы с тобой вечно скитаться по Вселенной, как два бездомных пилигрима… Тоска…

Коза при этом молча жевала капусту и даже не пыталась оспорить философски изреченную мысль.

Но однажды произошло нечто невиданное. Во тьме космического пространства мужик увидел другой астероид – чем-то похожий на его собственный. Там тоже росла трава, на ней паслись то ли гуси, то ли утки… издалека пока не разобрать Стояла даже маленькая хижина и… сложно поверить! Мужик протер глаза и спросил у бессловесной Муренушки:

- Коза моя! Ты тоже это видишь?

Там находилась баба. Живая. Настоящая. С той, далекой Земли.

Баба также сидела на краю и, болтая ногами, вязала какой-то свитер. Клубки шерсти плавали в безвоздушном пространстве, а ее волшебные спицы ловко скользили меж пальцев. На ней, как полагается, был кокошник да расписной сарафан – словом, красавица из красавиц. А то и первая красавица во Вселенной (если учесть, что других уже не осталось). Однако, не стоит забывать, что два астероида медленно шли на сближение…

- Эй! Эй! Эй! – закричал мужик на весь космос. – Как звать-то тебя?

Баба засмущалась, покраснела и застенчиво ответила:

- Лукерья я. Осталась жива только потому что дурой родилась. Ничего, кроме вязания, не умею. Даже помереть не знаю как. Поэтому и живу еще.

Мужик почесал вспотевший затылок, поправил шапку-ушанку.

- Все вы бабы дуры. Ты одна там, аль нет?

- Одна. Гуси да куры вон гуляют. Петух сошел с ума и на звезды кукарекает… Ах, да, у меня кот еще есть, Дармоед. – Лукерья показала в космос морду рыжего кота. – Ничего не делает, только жрет.

Разговор завязался почти задушевный. А астероиды тем временем продолжали сближаться, двигаясь, как по судьбе, каждый по своей незримой траектории. Когда же они подплыли настолько близко друг к другу, насколько это возможно, испугался мужик, что упустит момент да и проворонит свое счастье. Вскочил, схватил тяпку, протянул ее в сторону гостьи из прошлого и закричал:

- Лукерья, держись! Соединим наши судьбы, наши сердца да наши острова в одно целое. И будем вместе путешествовать по галактике!

Баба еще пуще засмущалась:

- Это вы мне, мил человек, таким образом предложение делаете, что ли?

Когда мужик увидел, что астероиды, словно два корабля в море, начинают расходиться в разные стороны, крикнул почти истерически:

- Держись, дура, пока не поздно!

Лукерья пыталась дотянуться рукой до спасительной тяпки, но чуть не свалилась с обрыва прям в бездну. Потом схватила невесть откуда взявшееся коромысло и кое-кое-как смогла зацепится его крючком за тяпку. На какой-то миг между миниатюрными мирами образовался соломенный мостик, со стороны отдаленно походивший на символическое рукопожатие. Но лишь на один миг…

Увы! Законы физики оказались сильнее человеческих страстей. Два астероида, сцепленные тяпкой и коромыслом, крутанулись относительно общего центра масс, а гравитация находящегося поблизости Юпитера придала им больше импульса, что по научному еще называют «момент инерции». И оба космических тела на огромной скорости стали удаляться друг от друга. Лукерья направилась к созвездию Лебедя, а разочарованный мужик на своем астероиде поплыл с сторону туманности Андромеды, приговаривая:

- Эх, Лукерья, Лукерья… Тьфу на тебя! Все вы бабы дуры.

Потом он достал гармонь и принялся бессмысленно давить первые попавшиеся клавиши, сочинив походу новый похоронный марш.

Коза все жевала свою капусту, тупо уставившись аккурат в центр галактики.

А звезды продолжали равнодушно гореть незатухающими термоядерными кострами…

Мрачно и печально.Торжественно как на похоронах.

Ипохондрия есть жестокое любострастие, которое содержит дух в непрерывном печальном положении. Тут медицина знает разные средства, лучшее из которых и самое безвредное — беседа.