Новая Фантастика

Глава 11
Метель покинул станцию Лотос, продолжив путь к Зеде. После принятия спасительного обезболивающего голова перестала казаться Марку чугунной болванкой, но обилие невеселых мыслей давило на виски и распирало изнутри, создавая угрозу взрыва мозга. Если Вундермахер прав, то он просто олух, а если ошибается… тоже ничего хорошего…
Писк комма тонким сверлом вонзился в мозг. Коммодор. Требует его к себе с докладом о задании. Надо идти, но не хочется. Вернее, очень хочется ее видеть, но невозможно представить, как себя вести с ней. Из-за погруженности в себя, даже не заметил, как оказался перед ее каютой.
Кларк посторонилась, освобождая проход, и он вошел. Карен сидела в кресле спокойная и невозмутимая. Будто и не было ничего никогда, будто она действительно забыла о случившемся, будто она Елена, а не Карен. Будто все, что их вдруг связало с того самого сидения в темноте таинственно испарилось.
Он козырнул и вытянулся по стойке «смирно». Карен безразлично кивнула. Она не предложила ему сесть и не дала команду «вольно» и он остался стоять, проглотив досаду.
– Я прочла доклад о выполнении вашего задания, – голос ее звучал сухо и официально. – Такое впечатление, что отчеты ваше призвание – коротко, емко, последовательно и понятно – хоть бери за образец. Но я хочу знать о том, что в него не вошло.
– Заказчик не хотел, чтобы мы знали о характере груза, и я опустил это в отчете. Но это не осталось от меня в секрете. Груз – четыре криоконтейнера с людьми. Среди них я узнал генерала Жебровски, остальные мне не знакомы.
Карен удивленно хмыкнула, и некоторое время молчала, обдумывая услышанное. Марк старался не смотреть на нее, но все равно украдкой, будто вор, выхватывал то наклон головы, то непослушную прядку на лбу, то закушенную в раздумьях губу. И в памяти была только она – быстрые движения, гладкая кожа, ожог пощечины… Голос Карен вернул его в реальность:
— Это объясняет, почему похитители груза амалькарцы. Жебровски возглавлял их армию в борьбе против сил Альянса. Любой на их месте постарался бы спасти своего главнокомандующего. – Голос Карен смягчился. Она жестом указала ему на кресло напротив себя и Марк подчинился. – Не очень приятное задание вам пришлось выполнять.
Марку пришлось приложить усилия, чтобы вникнуть в суть сказанного.
— А зачем Альянсу так нужна Амалькара? – ему вдруг стало действительно интересно. Он раньше думал, это ему не повезло с родиной, но оказалось, есть те, кому не повезло гораздо больше. И он столкнулся с этими людьми лоб в лоб. И они его удивили. Своим отчаянием и силой духа.
— Ну привет! – Карен удивленно дернула головой, будто не веря в серьезность его вопроса. – Они одни добывают треть всего лирия в нашем секторе. А без него мы будем заперты в своих системах, да и экономика у всех все больше начинает зависеть от него.
— Если у Амалькары столько лирия, почему же они не диктуют всем свои условия? – не понимал он, но очень хотел понять. Карен растерянно посмотрела на Марка и вдруг вспылила:
– Вы отвратительно ориентируетесь в политической обстановке своей родной солнечной системы! Вы жили на Лотосе, Амалькара совсем рядом!
— Когда нет родителей, хочется есть и нужно оплачивать счета, думаешь преимущественно о том, где найти работу, а не о том, кто где кому сопротивляется, – немного резко ответил он и тут же об этом пожалел. Лишнее напоминание себе о том, что он никто и не может быть интересен такой как она.
Карен вдруг печально отвернулась:
— Простите, я забыла, что у всех свои трудности и никому нет дела до чужих проблем. Вы можете быть свободны.
Марк мысленно себя отругал за невнимательность и за то, что все время выскальзывает из реальности в грезы наяву. Еще никогда с ним такого не случалось. Может, это побочный эффект обезболивающего? Он сильно потер лицо, как будто только что проснулся, чтобы взять себя в руки:
– Но я хочу понять. Иначе не спрашивал бы!
Карен странно на него посмотрела и, кажется, не поверила, но продолжила:
– Официальный рынок лирия в секторе контролируется Альянсом и Амалькаре туда путь закрыт! А черным рынком пользуются в основном пираты, Зеда, наемники – им выгоден дешевый лирий. Одним – чтобы перепродать и заработать на этом, другим – пользоваться им в больших количествах. К тому же Амалькара – это славяне. Слышал: «русские не сдаются»? Вот это про них. Сейчас они сами решают, как могут, конечно, как и куда развиваться. А если они сдадутся, быстро превратятся в сырьевой придаток и решать за них будет Альянс. Который к тому же станет монополистом по добыче лирия в секторе и под его контролем будут практически все межсистемные перемещения.
— Но ведь хейдаганцы и хасканцы тоже много лирия добывают.
— Да, но они в соседнем секторе, и лирий оттуда еще надо довезти, а для этого нужен тот же лирий.
— Я понял, Амалькара больше теряет от вступления в Альянс, чем приобретает. Но почему они тогда не возьмут в союзники хейдаганцев или хасканцев?
Карен скептически хмыкнула:
– А ни те, ни другие им его не предлагают. А зря! Если бы они взяли Амалькару под свое крылышко, у них был бы союзник в нашем секторе, больше лирия и появилась бы наконец-то хоть какая-то альтернатива Альянсу, но они заняты своими проблемами. Ладно, хватит о политике! Я так поняла, задание не показалось вам сложным.
— Ну, в общем-то, из-за неопытности амалькарцев мне действительно было легко. Но если бы это были хейдаганцы или зедианцы, я, боюсь, не справился бы.
– В штабе Альянса далеко не дураки сидят. Они прекрасно знают, кто на что способен. Мне вот «везет» – Марк отчетливо услышал кавычки, – на задания сложные скорее в плане морального выбора. Ваше незнание отношений Альянса и Амалькары помогло вам. Мне было бы труднее, у меня не получилось бы отстраниться. Но я дочь своего отца и делаю то, что должна, даже если отчетливо понимаю, что это неправильно, несправедливо или не честно. От меня требуют результата, и никто не спрашивает моего мнения. Ненавижу, когда нужно выбирать между долгом и совестью!
Карен нахохлилась сидя в кресле и замолчала. Марку хотелось обнять ее, поддержать, сказать, что он ее отлично понимает. У него самого идет борьба каждый день. Долг требует отчетов домой, а совесть оставить Карен и ее флот в покое, особенно, учитывая его чувства к ней. Теперь уже без надежды на взаимность.
А если нет? А что если Вундермахер все же был прав? Может, стоит сделать как он советовал? Вряд ли можно испортить отношения сильнее, чем уже есть. Лучше болезненная определенность, чем сводящий с ума туман неизвестности. Если надежда растает, он вернется на Индиго, а как истечет контракт, найдет себе что-нибудь другое. Он вздохнул, как перед броском в холодную воду и произнес:
– Карен, ты сказала забыть о случившемся между нами на станции. Но я не хочу забывать. Я хочу помнить каждое мгновение, проведенное с тобой. Потому что я безумно этого хотел, и не жалею о том, что случилось. – Карен подняла на него удивленный взгляд, расширив глаза в немом удивлении. – Я люблю тебя, – неожиданно для самого себя добавил Марк. Карен низко опустила голову, спрятав глаза. Невозможно было понять, что она чувствует – какой-то эмоциональный коктейль, который окатил ледяной волной, пробежался щекоткой по животу, оставил горький комок в горле и дрожь в кончиках пальцев. Что это – разочарование, недоверие? Невозможность понять разрывала.
– С некоторых пор, Марк, я не верю в подобные откровения, – сказала она тихо. – К тому же, откуда мне знать, в каких твоих словах больше искренности: сейчас или тогда.
– После того, как мы были вместе, мне показалось, ты недовольна, раздражена, возможно, винишь меня в несдержанности. Я решил, что все случилось не потому, что ты сама этого хотела, а из-за чертова вина. И чтобы не навязываться и не усложнять, я сказал то, что сказал.
– То есть, ты отказал мне в праве следовать за своими желаниями, злиться на себя, быть недовольной собой и винить саму себя?! Браво капитан! – Карен изобразила аплодисменты. – Да ты, оказывается эгоист!
– Ты тоже! – неожиданно парировал Марк, подавшись вперед. Карен рассмеялась, качая головой:
– Да еще и нахал! У отношений двух эгоистов нет будущего, – вдруг серьезно сказала она. – Я в этом уже дважды убедилась.
Марк неожиданно оказался рядом с ней и прошептал:
– Третий раз волшебный.
«Третий раз – последний» – хотела она сказать, но не успела, Марк поцеловал ее. Очень нежно и осторожно, будто сомневаясь. Она ответила. Марк осмелел, стал настойчивей. Голова шла кругом, куда там вину! Она вдруг рассмеялась, подумав, что со стороны они наверняка выглядят как два подростка, которые улучив момент, когда рядом нет мамок и нянек, дорвались друг до друга.
Марк вопросительно улыбнулся, она в ответ лишь качнула головой – ерунда. Он пожал плечами и обнял ее. А она думала о том, что в очередной раз совершает глупость. Собиралась же забыть про него. А вместо этого простила. Не смогла устоять ни перед его дурацкими, но искренними оправданиями, ни перед его мягкой настойчивостью, которая на деле оказалась тверже камня. А теперь просто не может представить себя без него.
Еще один служебный роман. Марк сказал, третий раз волшебный. Пусть это будет последним шансом для самой себя. Если ничего не выйдет, она перестанет пытаться построить какие-то отношения и будет просто чаще заглядывать в дом досуга. Там тебе и разрядка, и услада для глаз, и бальзам для души. И никаких терзаний, эмоциональных ломок и психологических травм. Но это потом. А сейчас:
– Если мы будем встречаться в открытую, станем неисчерпаемую темой сплетен как минимум на месяц.
– Даже если бы мы не встречались, разговоры все равно были бы. Ты назначила меня своим заместителем, а по мнению некоторых путь к такой должности только один, и он не имеет ничего общего с личностью и качествами кандидата. А если мы начнем прятаться по углам, это только раззадорит сплетников.
– Ты прав. Чем проще, тем скучнее. Но ты понимаешь, субординацию никто не отменял.
– Так точно, коммодор! – шутливо отсалютовал Марк и улыбнулся. Карен едва не растаяла – ей так нравилось как он улыбаясь щурится, и выглядит таким таинственным и хитрым, как будто спрятал что-то у всех на виду и доволен, что никто этого не замечает.

Челнок спускался на Зеду, приближаясь к границе ночи и дня на планете. На темной стороне огни городов были видны даже отсюда, с орбиты. Елена думала о том, как такая прекрасная планета оказалась в руках кучки мерзавцев, для которых понятия личности и свободы применимы лишь к ним самим. Для которых все остальные – ресурс, который можно продавать и покупать, на котором можно зарабатывать, реализовывать свои амбиции и наслаждаться властью.
Непонятно, как эта семерка смогла договориться между собой и поддерживать порядок на планете, учитывая, что единственным законом для всех семи глав артелей кроме их собственных желаний является только «Слово». Любая договоренность, скрепленная словом главы артели нерушима и выполняется неукоснительно. Других законов на Зеде нет. Но здесь живут люди и вполне неплохо. Правда, каждый из них очень придирчив к словам и формулировкам. Но это жизненная необходимость, иначе в один прекрасный момент может оказаться, что его имущество или он сам не принадлежат самому себе…
Карен однажды опрометчиво вложила крупную сумму в предприятие барона Ларго и едва не потеряла эти деньги. А вот искать выход из этой ситуации пришлось ей, Елене. Когда она внимательно прочла договор, выяснилось, что это был не вклад с выплатой процентов, а бессрочный займ. В рекламе глава артели говорил: «Я заставлю ваши деньги работать», но забыл упомянуть, что работать они будут исключительно на самого Ларго без каких-либо обязательств с его стороны перед заемщиками. В витиеватой и запутанной формулировке договора это не сразу можно было понять.
Она вместе с юристом изучила каждую буковку этого документа, каждую фразу, выискивая двусмысленности, и нашла лазейку, чтобы вернуть деньги. Ларго был очень не доволен, но вернул все до последней марки. А потом подошел, поблагодарил ее за найденную уязвимость в договоре и предложил солидную сумму за то, чтобы больше никто об этой уязвимости от нее не узнал. Она согласилась, и слово свое сдержала. Но глава артели не догадывался, что с ней работал юрист, который такого слова не давал... И ее последнюю встречу с Ларго трудно было назвать приятной, хотя расстались они в итоге на нейтральной ноте без всяких претензий друг к другу. Еще ей как-то пришлось разговаривать с Иденом, отказываться от контракта, потому что Карен прячет от него своего кибер-инженера. С другими главами артелей ей сталкиваться не приходилось.
Космопорт Зеды блистал стеклом и великолепием отделки. Отсюда можно было легко попасть в любую точку планеты. Ей нужно было в Рюген – маленький скучный городок, состоящий из сети небольших лабораторий, производств, складов, спального района и центра с гостиницами, кафе и примитивными развлечениями. Добраться туда можно было на аэроэкспрессе и по монорельсу. Встреча была назначена на одиннадцать вечера по местному времени и до нее еще оставалась пара часов, поэтому она выбрала монорельс – немного дольше ехать, но зато не придется потом выжидать время.
На место они с Кларк пришли чуть раньше, чем нужно. Можно было только догадываться, почему встреча назначена так поздно и в таком странном месте как окраина парка недалеко от лаборатории, в которой работал Бергер. Но догадки при этом были вовсе не радужные.
Елена зябко поежилась. Не только потому, что ночь была прохладной. Свет от неполной луны заливал все голубоватым светом, а тишина и шепот листвы создавали немного жутковатое ощущение. Только присутствие рядом Рой успокаивало и внушало чувство безопасности.
Рой вдруг насторожилась и тут же растворилась во тьме. Елена чувствовала себя неуютно, оставшись без привычной защиты. Зеда не самое спокойное место, тем более ночью, тем более в таком районе. Остро захотелось куда-нибудь убежать, найти укрытие и подождать Рой там, но она осталась на месте – если что-то случилось, Кларк должна знать, где ее искать.
Через минуту Рой вернулась, держа в захвате невысокого толстоватого человека с лысой макушкой, в котором Елена узнала доктора. Тот отчаянно хватал ртом воздух и безуспешно пытался разжать руку, перекрывшую ему кислород.
– Кларк, это Бергер, отпусти его!
Рой тут же разжала хватку и прислонила обмякшего доктора к дереву.
– Что вы себе позволяете?! – возмущенно прохрипел он, потирая шею.
– Простите. Но время и место не располагают к вежливым светским беседам, – невозмутимо ответила Елена. – А вы еще и пытались подкрасться. Что мы должны были думать?
– Ладно, проехали, – смягчился доктор, поправляя свой костюм. Он говорил шепотом и старался держаться в тени листвы. – Вы одни? – Бергер нервно оглянулся.
– Да, мы одни, – ответила Елена.
– Зря, – разочарованно протянул доктор. – Отряд спецназа мне бы не помешал. Чего вы хотели?
– Я предлагаю вам работу на Тароне, потом вы сможете вернуться на Зеду к своим текущим исследованиям. Но я ведь уже озвучила вам мое предложение и не понимаю, зачем понадобилось встречаться, когда все нюансы можно было обсудить по комму.
– Я не для того, сбежал с Тарона, чтобы возвращаться туда, – с вызовом ответил доктор, но тут же сник: – и я не могу покинуть Зеду до окончания своего контракта. А встречу я предложил, потому что боюсь, что в лаборатории меня могут подслушать.
– Если на вас «жучок», то вас и сейчас прекрасно слышно. А кроме того видно на паре десятков камер по дороге сюда – холодно заметила Елена. От ее слов ноги Бергера подкосились, но Рой поддержала его не дав упасть.
– Успокойтесь, – вмешалась Рой, обращаясь к доктору, – вы чисты, а запись с единственной камеры недалеко отсюда ненадолго остановлена.
– О, вы действительно настоящие профессионалы! – восхитился доктор. – И у меня к вам встречное предложение, коммодор Рэджи. На самом деле, я бы с превеликим удовольствием убрался отсюда куда угодно, хоть на Тарон, хоть на Хейду. Но я не могу это сделать. Во-первых, потому что я должен два миллиона марок барону Рю. А во-вторых, я не могу бросить свой эксперимент! Помогите мне, и я полечу с вами, куда захотите, и сделаю все, что вы попросите. – Доктор вдруг замялся. – Но проблема в том, что через четыре дня истекает срок кредита, и глава артели займется мною вплотную. Я искал того, кто мне поможет, но никто не захотел перебегать дорогу Рю. А вы первые сами предложили. И не торопились особенно, между прочим, – ехидно заметил доктор.
Два миллиона! Елена едва удержалась от восклицания. Интересно, как Бергеру удалось раскрутить Рю на такие деньги? Хотя, вполне возможно, изначальная сумма была в разы скромнее, но за счет процентов и штрафов выросла. На самого Бергера главе артели скорее всего плевать, но он точно не захочет расстаться с тем «интеллектуальным продуктом» который удалось выжать из доктора. Вполне вероятно то, над чем он работал, стоит гораздо больше…
– Я не понимаю, что вам мешало сбежать гораздо раньше точно так же как и с Тарона десять лет назад?
– Я не могу оставить Рю свой эксперимент! Лаборатория под охраной! Меня выпускают наружу только после тщательного обыска, и я не знаю, как мне вынести оборудование и записи и вывести мою девочку.
– Что за девочка? – удивленно поинтересовалась Елена.
– Ну я же говорю, – раздраженно вздернул подбородок Бергер, – это мой эксперимент!
– Если у вас проблемы с главой артели, вам лучше спасать себя, а не девочек, оборудование и протоколы! – Возразила Елена. Условия доктора и долг главе артели существенно все усложняли. Оставалось надеяться, что Карен придумает как с этим справиться.
– Вы не понимаете, коммодор! Я не могу оставить малышку барону! Если все будет плохо, я лучше ее… убью. – Доктор всхлипнул и тут же добавил: – А без техники и моих записей я не смогу продолжить исследование.
– Я поняла, – Елена помолчала, задумавшись, затем обратилась к нему: – Вы можете достать планы и схемы расположения комнат лаборатории и очень желательно системы ее охраны, а также планы территории, на которой ваша лаборатория расположена?
– Планы территории и зданий – не секрет, их я вам достану. А с остальным я вам не помощник. Я просто ученый и не разбираюсь в паролях, кодах и всяких этих ваших охранных и шпионских штучках.
– Хорошо, пусть будет так. Рой, отдай ему свою «глушилку».
– Это прибор, который гасит сигнал от подслушивающих и подглядывающих устройств в радиусе семи метров. Не держите ее включенной постоянно, используйте только тогда, когда необходимо, – пояснила Кларк, отдавая доктору маленькую коробочку с единственной кнопкой.
– О, это очень кстати, – благоговейно принимая прибор из рук Рой, выдохнул доктор. – В таком случае нам действительно не стоит больше встречаться.
На обратном пути в космопорт Елена поделилась с Рой:
– Мне показалось, или он действительно не понял, кто я?
Рой пожала плечами.
– Красные волки на слуху, а вы сейчас совсем не похожи на тех детей, какими были много лет назад.
– Не может быть, чтобы он забыл! Неужели фамилию Рэджи он связывает только с Красными волками, а не с именем мамы, на которую он работал, или нашим переносом. Это-то он хотя бы должен помнить!
– Вовсе не должен, – возразила Рой. – Фамилия куратора это не жизненно важные сведения. А вы для него были всего лишь очередным экспериментом, и возможно, далеко не самым интересным…
***
Ну и задачку перед ней поставила Елена! Помочь доктору покинуть планету вместе с оборудованием, записями экспериментов, какой-то девочкой, да еще двухмиллионным долгом перед Рю! Мало того, на все про все, только четыре дня. И кроме плана лаборатории и прилегающей территории у нее ничего больше нет.
Штурмовать лабораторию – значит сильно испортить отношения с главой артели, и не только с ним одним. А это в свою очередь закроет путь на Зеду ее флоту. Уж больно дорого им обойдутся услуги этого Бергера. У нее возникла одна идейка, но она позвала Марка. Возможно, он придумает что-то получше, две головы всегда умнее одной.
Марк был собран и серьезен. Она выложила ему задачу и всю информацию в ее распоряжении, но не стала пока говорить о своем варианте решения проблемы. Марк внимательно ее выслушал и надолго замолчал. А ей не терпелось услышать его мнение и хоть какие-то идеи как все это провернуть. Но она терпеливо мерила каюту шагами в ожидании его реакции. Наконец он заговорил:
– Действуя в лоб мы только настроим глав артелей против себя, потому я думаю у нас только один выход – провернуть все как можно тише. Например, вывезти все что нужно под видом обслуживания – в лабораторию ведь привозят какие-нибудь материалы, еду, вывозят мусор. Но нужно знать, какие компании работают с лабораторией и график их поставок. Еще понадобится качественный предлог, чтобы в случае непопадания в расписание объясниться с охраной. Короче, нужно больше сведений.
Вариант Марка был сложнее в исполнении, но изящнее ее плана, к тому же с минимумом негативных последствий для отношений с Рю. Значит, стоит к нему прислушиваться, а ее собственный вариант оставить про запас.
– Вот и займись сбором информации...

Солнце стояло высоко и палило нещадно. Вся живность попряталась в тени и только охрана лаборатории изнывая от жары лениво патрулировала периметр. На площадку перед задним входом в лабораторию, опустился дорогой автолет, в салоне происходила какая-то борьба, и машину покачивало и вело то в одну, то в другую сторону. Охрана лаборатории высыпала наружу и заняла удобные позиции для стрельбы. Начальник охраны объявил о нарушении границ частной собственности, приказал машине остановиться, а пассажирам покинуть ее. Автолет опустился на землю, дверца открылась, и из него вышла высокая черноволосая девушка. Короткое красное платье с глубоким декольте давало возможность по достоинству оценить длинные ноги, тонкую талию и шикарный бюст девушки. С силой хлопнув дверцей и пару раз сердито пнув машину острым носком туфель, она направилась ко входу в лабораторию. Начальник охраны напрягся, палец плавно потянул курок на себя…
Из автолета выкатился маленький, толстый, человечек и засеменил за девушкой.
– Франческа, вернись в машину, ты сгоришь на солнце и натрешь мозоли на своих прекрасных ножках!
Охранник отметил про себя, что ножки у Франчески были действительно прекрасные. Девушка остановилась и обернулась, сложив руки на пышной груди:
– Какое тебе дело до моих ног, Антонио?! Ты меня все равно не любишь! Ты так долго мялся и жадничал, что то прекрасное колье купили! Вот тот господин действительно любит свою даму, не то что ты! – Она стремительно развернулась и снова зашагала ко входу.
– Франческа, жизнь моя, я закажу тебе такое же!
Даже начальник охраны понял, что несчастный Антонио сморозил самую несусветную глупость, какую только мог. Негодующая Франческа остановилась, медленно обернулась и подарила такой убийственный взгляд несчастному кавалеру, что тот споткнулся и едва не упал.
– Да ты издеваешься?! – прошипела она. – Ты хочешь сказать, что у меня будет такое же колье, как у кого-то?! Ни за что! Я возвращаюсь к маме, забудь про меня, гнусный жадина! – Возмущенно задрав нос, Франческа крутанулась на каблуках и снова зашагала в сторону лаборатории. Охрана уже забыла про оружие и откровенно веселилась, наблюдая происходящее.
Антонио сделав рывок, догнал Франческу почти у входа. Ростом по грудь девушке, он обхватил ее за талию и принялся с жаром уговаривать:
– Жизнь моя, не уходи! Я же умру без тебя! Я же все для тебя делаю! Хочешь машинку – вот тебе машинка, хочешь на курорт – вот тебе курорт, хочешь, денег – вот возьми, купи все, что нравится! – с этими словами он достал из кармана пиджака пухлый кошелек, вытащил все, что в нем было, и сунул в руки девушке. – Все, что захочешь, только не уходи!
– Не нужны мне твои деньги! – сказала Франческа обиженно и швырнула их; они разлетелись по всей площадке. Господин Антонио даже не обратил на это внимание, в отличие от охранников, которые успели разглядеть достоинство купюр.
Вдруг всхлипнув Антонио отпустил девушку и вытирая слезу произнес:
– Я так тебя люблю, что если ты считаешь, что тебе у мамы будет лучше, я согласен. – Печально вздохнув, кавалер развернулся и, понурившись, медленно побрел назад к машине. Франческа, удивленно хлопая ресницами, пару минут смотрела ему в след, но тут же опомнилась:
– Антонио, подожди! – Кавалер никак не отреагировал на ее реплику, и девушка побежала его догонять. – Котик, ну я же пошутила! Вернись за мной, мне тяжело бежать на таких каблуках! – Антонио в гордом молчании продолжил свой путь к автолету. Тут нога у Франчески подвернулась, она вскрикнула, упав, и разрыдалась: – Я сижу на земле, сломала два ногтя, подвернула ногу, испортила платье, и все из-за тебя! Ну и уходи! Я найду себе другого котика, который будет меня любить! – она огляделась, увидела начальника охраны и, кокетливо наклонив голову, обратилась к нему: – молодой человек, вы не могли бы мне помочь встать?
За происходящим на площадке наблюдали уже все, не занятые сменой охранники и работники лаборатории. Те, кому выходить было нельзя, собрались у мониторов внешней видеокамеры и громко комментировали происходящее. Никто не обратил внимания на то, что монитор внутреннего комма пару раз на секунду отобразил шкалу загрузки данных на внешний мемори-чип.
Начальник охраны, довольный тем, что девушка обратила внимание именно на него, направился к ней. Но на него, как истребитель, налетел запыхавшийся Антонио и оттолкнул:
– Уйди, я сам! – он подошел к Франческе и заворковал, помогая ей подняться: – Хорошая моя, видишь, что бывает, когда ты сердишься! Сейчас поедем к врачу и осмотрим твою ножку, потом купим тебе новое платье и вызовем мастера, чтобы он сделает тебе самые красивые ногти, а колье закажем по индивидуальному эскизу.
– Антонио, но это ведь очень дорого! – всхлипывая от умиления возразила Франческа.
– Для тебя, моя кошечка, мне ничего не жалко! – Забавная пара из красивой высокой девушки и маленького круглого господина направилась к автолету. Машина улетела, а охрана бросилась подбирать разлетевшиеся купюры.

Карен поясняла свой план Марку:
– Вот смотри, завтра утром приезжает только мусоровоз. Мы нашли такой же контейнер как у этой компании. Сегодня ночью доктору нужно рассовать весь мусор из контейнера номер три по всем остальным, а в него сложить все, что он хочет забрать. Свою девочку он должен усыпить и запихнуть туда же в контейнер.
– Но охрана на выезде все проверяет датчиками живых существ, а оборудование может быть меченое, – заметил Марк
– На этот случай у меня есть небольшой козырь. Доктору сегодня курьер доставит пакет с изолирующей сеткой. Ее нужно будет постелить на дно контейнера. Она блокирует сигналы снаружи, от датчиков охраны, и не пропускает сигнал изнутри от оборудования, в случае, если оно меченое. Я не думаю, что охрана будет заглядывать внутрь. Все уже давно привыкли полагаться на технику. А когда мусоровоз отъедет на достаточное расстояние, мы заменим контейнер с добром доктора на наш с мусором.
– Идея с сеткой хороша, я не знал, что такая штука существует.
– Да, у Сталески бывают удачные проекты. Но эта сетка в реальных условиях пока не испытана. Ну, то есть мы ее проверили на блокировку сигнала от всех моделей датчиков, какие существуют на официальном и черном рынке, и известные метки оборудования, и все сработало. Но риск что у Рю какие-нибудь особенные метки и новые модификации датчиков все же есть. В этом случае останется только отбить контейнер и доктора заодно, силой. Отряд лейтенанта Кавана уже готов и проинструктирован. А если с подменой контейнера все пройдет хорошо, мы заберем доктора за городом на катере. Возможно, его будет сопровождать кто-то из охраны, но с этим разберемся на месте.
– А может, доктора тоже в контейнер с сеткой? – предложил Марк.
– Заманчиво, но кусок сетки только один, сделать вторую мы не успеем, а контейнер маленький и вместе с его добром и экспериментальной малышкой доктор там поместится только если его расчленить… – Карен вдруг мечтательно замолчала, но тряхнув головой тут же продолжила: – А второй раз провернуть подобный трюк не удастся, потому что следующий вывоза мусора из лаборатории только через три дня.
– Жаль, – разочарованно протянул Марк. – Было бы гораздо проще, безопаснее и быстрее.
– Согласна. Но приходится исходить из того, что есть.
– Мне кажется, стоит установить наблюдение за лабораторий, – предложил Марк. – Люди Рю могут что-то заподозрить и усилить охрану или заняться Бергером раньше времени. Мы должны быть в курсе, если обстановка вдруг изменится.
– Да, займись этим, – согласилась Карен. – Но сперва зайди к Сталески, возьми у него «Муху» – любопытная вещичка для скрытого наблюдения. И даже уже опробованная.
Марк ушел, а Карен немного медлила перед связью с Бергером. Не нравился ей этот доктор – его бегающие глаза, полированная лысина на макушке, высокий визгливый голос и склонность кидать своих работодателей. Нельзя поручиться, что в самый ответственный момент этот ученый червяк не сбежит от них, прихватив что-нибудь ценное. И почему сестра решила, что помочь им может только он? Что, в секторах нет другого более сговорчивого нейроменталиста?
Стоит внимательно следить за Бергером и доставить его на Тарон хотя бы ради удовольствия посмотреть, как отец с мамой его препарируют. Психологически, конечно.
Карен вздохнула и набрала доктора:
– Сегодня ночью вам нужно все подготовить и сложить в мусорный контейнер под номером три. Не перепутайте! На дно постелите изолирующую сетку, которую вам принес курьер. На нее сложите то, что вы хотите забрать с собой. Усыпите ваш эксперимент и тоже разместите в контейнере. Затем все хорошо укройте сеткой...
– Но я не могу усыпить мою малышку! – Сердито перебил ее доктор. – Ее особенность как раз в том, что она полностью невосприимчива к воздействиям на сознание. На нее не действуют препараты, гипноз и что бы то ни было!
– Почему вы раньше не сказали?!
– А вы не спрашивали, – огрызнулся доктор.
– Она ведь спит когда-нибудь!
– Спит, когда сама этого хочет.
– Тогда сделайте так, чтобы она захотела уснуть, – рявкнула на него Карен, – или разбирайтесь с Рю сами!
Бергер испуганно отпрянул и тут же заискивающе заскулил:
– Все, я понял, понял. Пожалуйста, не надо так со мной разговаривать.
– Хорошо. – Карен немного смягчила тон. – Утром мусорщики приедут и заберут контейнер. Вы отправляйтесь вот сюда, – она скинула ему координаты. – Там вас подберет катер и доставит на орбиту. До встречи.

Бергер в спешке готовился к побегу – собирал то, что хотел бы забрать. Он очень жалел, что не может унести с собой всю лабораторию. Он вздохнул, сел, успокоился и стал перебирать в уме то, что было в его распоряжении. Он метался между пятью необходимыми приборами, но в итоге пришел к выводу, что не сможет обойтись только без двух, самых редких и дорогих, тщательной паковкой которых он и занялся. В полночь к нему заглянула охрана и поинтересовалась красноречивым бардаком. Ему удалось отовраться тем, что на завтра запланирован эксперимент и нужно собрать установку для него. Охрану его ответ удовлетворил, поскольку и раньше доктор нередко работал по ночам.
В хозяйственном помещении он подозрительно обошел вокруг контейнера с номером три и облегченно отметил, что тот полон только наполовину, да и то, лишь лабораторным мусором, а не отходами с кухни. Надев перчатки, преодолевая брезгливость, он освободил его и выстлал дно сеткой. Уложив на дно коробки с оборудованием, он задумался, что же делать с малышкой-экспериментом. Айн, так ее звали, моментально нейтрализовала любой психоактивный препарат, попадающий в кровь. Все возможные способы усыпить ее он перепробовал раньше, и ни один не подействовал.
А если ее связать, она не будет спокойно лежать, начнет крутиться и вырываться, пока не освободится... Связать... обездвижить... парализовать! – пришла в голову доктору гениальная мысль. Парализующий препарат не действует на сознание, только на моторные центры. Спать она, конечно, не будет, зато не сможет говорить и двигаться и пытаться выбраться из контейнера.
Бергер снял перчатки, выкинул их и поспешил к себе в кабинет. Порывшись в шкафах и коробках, он нашел ампулу с нужным препаратом, зарядил ее в пневмошприц и направился в ясли.
Малышка очень агрессивно реагировала на уколы, поэтому доктору стоило большого труда поймать ее. Обычно он звал охрану, но, чтобы не привлекать внимания, в этот раз решил справиться сам.
Айн шустро уворачивалась от него, как будто предугадывая каждый его маневр. Он жутко устал бегая за ней по, казалось бы, такой небольшой пустой комнате, в которой и спрятаться-то было негде. Но малышка без труда держалась от него на расстоянии и, кажется, даже получала удовольствие от процесса. Пару раз ему удалось ее схватить, но она царапалась, кусалась, отбивалась и удержать ее не получалось. Бергер выдохся и сел прямо на мягкий пол, передохнуть. Он уже даже почти решился на помощь охраны, как Айн осторожно подползла ближе. Доктор внезапно рванулся, схватил ее за руку и прижал пневмошприц. Айн дернулась, но препарат уже начал действовать и силы в ее движениях резко поубавилось. Доктор отпустил ее и принялся наблюдать за ее поведением, одновременно поглядывая на секундомер. Препарат действовал почему-то слишком медленно. Бергер задумался, правильно ли рассчитал дозу, но пришел к выводу, что все верно. Эффекта должно хватить примерно часов на двенадцать. В этот интервал попадало время, в которое должны были забрать контейнер.
Наконец, малышка неподвижно замерла на полу. Он проверил ее пульс, дыхание и рефлексы. Все было в норме, но ему показалось, что какая-то тень реакции все же была. Он повторил проверку рефлексов, но ничего необычного больше не заметил. Доктор вернулся в свой кабинет и привел себя в порядок – промыл бесчисленные царапины и ссадины, обработал укус на руке, смазал охлаждающим гелем синяки и сменил порванный в паре мест халат на новый.
Он вернулся к Айн. Малышка лежала в той же позе, в какой он ее оставил. Он аккуратно переложил ее на каталку и повез к контейнеру. Айн оказалась довольно тяжелой, и ему стоило большого труда, осторожно, не нанеся вреда, разместить ее внутри поудобнее.
– Нужно немножечко потерпеть, – говорил он шепотом. – Мы с тобой скоро продолжим работу, просто в другом месте. Будь хорошей девочкой и когда все закончится, я угощу тебя вкусной сладкой конфеткой. – Он старался не смотреть малышке в глаза – уж больно осязаемыми были в них ненависть и страх.

Мусоровоз без препятствий вывез свой груз, а по дороге на утиль-полигон контейнер успешно подменили и доставили на Метель. Карен связалась с Милхом и Марком:
– Надо глянуть, что там за девочка внутри, в каком она состоянии. Неизвестно что за эксперименты с ней проводил Бергер. Вдруг это какой-нибудь опасный мутант или она болеет чем-нибудь заразным.
Грузовой отсек оцепили.
Марк снял запоры с крышки контейнера и осторожно приоткрыл ее. Вдруг крышка от резкого удара изнутри отлетела к стене, и на него набросилось нечто, свалило на пол и вцепилось в руку. Подоспевшая Карен вырубила существо резким ударом по затылку, и оно упало затихнув. Только сейчас Марк разглядел в нем девушку на вид лет восемнадцати-двадцати. Босая в грязной пижаме с короткими рукавами, она выглядела хрупкой и будто прозрачной. Трудно было поверить, что она настолько сильна и агрессивна, что способна свалить мужчину.
Светлые волосы до плеч были спутаны и висели грязными сальными сосульками. Резкий запах застарелого пота и немытого тела бил в нос. Обломанные и, кажется, обгрызенные ногти на руках и даже на ногах. Синяки вокруг запястий и лодыжек, царапины и ссадины на лице, следы уколов на плече, предплечье, возможно, еще где-то, но раздевать девушку, чтобы проверить свои предположения, Марк вовсе не жаждал. На нее смотреть было противно, не то что дотрагиваться.
Подошел доктор Милх и проверил ее пульс, заглянул под веки:
– Живая, без сознания, – констатировал он и отдал приказ санитару: – Отнесите ее в пятый бокс и заприте там. Пойдемте я вас осмотрю. – Обратился он к Марку. Карен кивнула, соглашаясь, и ушла, а Марк пошел следом за доктором. Тот привел его в кабинет, который раньше принадлежал Вундермахеру, но от старого доктора здесь теперь ничего не осталось. Все выглядело официально по уставу и стерильно. Едва уловимо пахло дезинфекцией и озоном.
Милх указал на стул возле маленького столика. Марк сел и расположил свою руку на столе. Доктор провел палочкой по месту укуса и сунул ее в анализатор, который, помигав с минуту индикаторами, выдал результат. Милх просмотрел его и пояснил:
– Стандартный набор условно-патогенных микробов, опасной или незнакомой флоры нет. Но укус глубокий и его все равно нужно обработать. – Он достал коробку с пузырьками, бинтами и тюбиками. Он остановил кровь, продезинфицировал рану, намазал заживляющим гелем, наложил бинт. Марк внимательно наблюдал, ему казалось, что руки доктора действуют отдельно от его сознания, которое витает где-то высоко-высоко. Он вдруг понял, что Милх молчалив не от заносчивости, а от… печали, которая стала спутницей никогда его не покидающей. Марк с трудом проглотил комок, застрявший в горле и произнес:
– Спасибо.
– На здоровье, – будто внезапно очнувшись, удивленно ответил Милх.
Марк вернулся в каюту Карен. Та ходила из угла в угол мрачнее тучи:
– Ты был прав, когда установил наблюдение за лабораторией! У Бергера гости – люди Рю. Четверо. Профессионалы. И ему запрещено выходить наружу до оплаты долга или конца срока кредита. Если мы протянем еще немного, они обнаружат, что экспериментальная «девочка» испарилась и начнут поиски. Через час атакуем лабораторию и забираем доктора силой. Других вариантов нет.
– Я надеюсь, ты не собираешься лично участвовать в штурме, – Марк подозрительно сузил глаза.
– Конечно, собираюсь! Только не надо отговаривать меня и убеждать, что в сопровождении толпы профессионалов и под прикрытием Кларк опасно. – Карен лихорадило от возбуждения, и Марк понял, что переубеждать ее бессмысленно, но сделал попытку надавить на логику:
– Если ты пойдешь, внимание штурмовой группы будет рассеяно – им одновременно придется выполнять задачу и следить за твоей безопасностью, хочешь ты или не хочешь. Потому что ты – командир.
– Вот именно поэтому, я не спрашиваю твоего разрешения. Я отдаю приказ! – Отрезала Карен.
Марк сник. Ему не хотелось отпускать ее. Даже в составе штурмовой группы. Даже под прикрытием Кларк. Он не представлял, что с ним будет, если с Карен что-нибудь случится. Но она – коммодор и не подчиниться ее приказу он не может. И диктовать ей что делать – тоже. Карен вдруг подошла ближе и прижалась к нему:
– Ты будешь следить за происходящим отсюда, а я не буду лезть вперед. Все будет хорошо.
– Будь осторожна. Пожалуйста! – тихо попросил Марк крепко обнимая ее.

Электронщики взломали камеры вокруг лаборатории, заблокировали исходящие сигналы, и отряд лейтенанта Инги Кавана незамеченным беспрепятственно проник в здание и рассредоточился внутри. На контрольный пост «Метели» стекалась вся информация с камер и датчиков брони наемников. Данные сопоставлялись с планами здания, и можно было при желании отследить местоположение любого члена отряда, оценить параметры его здоровья и почти его глазами увидеть все, что происходит.
Люди действовали парами, прикрывая друг друга, а прежде чем сворачивать за угол коридора, следовал выстрел гранатой с сонным газом. Эта тактика была успешна. Начали поступать короткие отчеты группы о том, какие помещения осмотрены и сколько противника обезврежено. Доктор пока не был найден.
Марка интересовали Карен и Кларк. Они двигались по коридору, ведущему в ясли. Марк перестал дышать, когда открыв дверь внутрь какой-то комнаты, Карен резко присела. Выстрел охранника ее не задел, а второго шанса ему не дала Рой. Одновременно Карен уложила второго охранника.
Уже было проверено две трети помещений лаборатории, но доктор все еще не был найден. У штурмовой группы было двое раненых.
Марк следил как Карен и Кларк двигаются по коридору в сторону хозяйственного блока, придерживаясь тактики прикрытия газовыми гранатами. Карен действительно была осторожна и не лезла вперед Кларк. Посреди коридора они наткнулись на доктора без сознания. Карен сообщила свои координаты и запросила помощь с носилками. Одновременно поступил отчет о ранении лейтенанта Кавана. Командование отрядом перешло к Карен. Она скомандовала отступать и под прикрытием Кларк поволокла Бергера к выходу.
Через пару минут Марк увидел, как Рой резко обернулась и выстрелила, но мгновением раньше раздался глухой хлопок и Карен упала. Марк похолодел, внутри все оборвалось. Милх, который следил за показателями жизнедеятельности людей группы, оценив параметры Карен, коротко бросил:
– Болевой шок, потеря сознания.
Теперь командовала Кларк. Она подтвердила приказ Карен об отступлении, и отряд покинул лабораторию вместе с Бергером и всеми своими ранеными.

Глава 10

Квартира Айи, подруги детства Марка, была большая, из двух комнат: первая служила мастерской, вторая комната была жилой. Дверь в квартиру, как всегда, была распахнута. У него у самого с тех пор осталась привычка не запирать двери и в любой момент быть доступным для друзей, которым могла понадобиться его помощь или просто молчаливая понимающая компания.
Айя сидела спиной ко входу перед начатой картиной, размешивала краску и в полголоса ругалась:
– Разве ты краска? Ты просто какая-то пародия на краску – жирная, жидкая и пигмента мало! Вот что я с тобой нарисую? – она раздраженным движением заправила пружинку рыжей пряди за остроконечное ухо. – А ты, тюбик мой ненаглядный, не вовремя закончился! Как я теперь нужный цвет смешивать буду?..
Марк бесшумно подошел к ней со спины и, опустил на руки коробку с красками:
– Эти не подойдут?
Айя удивленно повернулась и тут же, узнав, радостно завопила, бросившись ему на шею:
– Марк!!! – Он обнял ее за талию и несколько раз покружил по комнате, потом осторожно вернул на место. У Айи не было ног, и передвигалась она только с помощью флайборда. Клод укоротил и немного усовершенствовал эту спортивную летающую доску, а Айя научилась ей пользоваться так, что ее увечье совершенно не бросалось в глаза. – А Клод на дежурстве, но должен вернуться через несколько часов. Я безумно рада тебя видеть, ты так давно не был здесь! Ты надолго? – тараторила она.
– Я здесь проездом, – Марк не смог сдержать широкой улыбки, он чувствовал, что действительно попал туда, где ему всегда рады, домой.
– Ну вот, опять ты исчезнешь неизвестно насколько. – Наклонив голову, Айя расстроенно водила пальцем по новой коробке с красками, повторяя рисунок на упаковке. Марк присел рядом с девушкой, взял ее за подбородок и заглянул в зеленые глаза, затопленные вселенской грустью. Он нежно поцеловал ее в лоб и обнял:
– Если бы не обстоятельства, меня бы тут вообще не было еще очень долго. Мой корабль прибудет на дозаправку и подберет меня только через пару дней.
– Значит, на все это время ты – мой? – встрепенулась Айя.
– Да, принцесса, я полностью в твоем распоряжении! – Марк встал и шаркнул ножкой, отвесив шутливый поклон. Айя выпрямилась, поправила воображаемую корону на голове, сделала надменное лицо и приказала:
– Тогда я распоряжаюсь: сначала ты смотришь мои новые картины, потом мы дожидаемся Клода и идем праздновать, а потом… что-нибудь придумаем!
– Слушаюсь, ваше величество! – Марк щелкнул каблуками и отсалютовал. Тут же оба рассмеялись над своей маленькой ролевкой. Марк присел рядом и уже серьезно поинтересовался: – Кстати, ты не ответила, краски, что я принес, подойдут?
– Сейчас посмотрим... – Айя вскрыла коробку, достала тюбик, выдавила краску на палитру. Сначала рассматривала, поворачивая палитру так и сяк, потом набрала на кисть, сделала несколько мазков. Достала другой тюбик, выдавила краску из него и смешала с цветом из предыдущего. Марк молча наблюдал за ее манипуляциями. Наконец, выполнив все известные ей проверки, при этом чуть ли не попробовав краску на вкус, Айя с удивлением подняла голову: – Марк, это очень хорошие краски. Те, что ты привозил в прошлый раз, с ними ни в какое сравнение не идут, спасибо!
– Ну, я наконец-то запомнил все твои наставления по их выбору. Видела бы ты лицо продавца, когда я начал делать с ними все эти проверочные эксперименты! И я рад, что не ошибся на этот раз. Продавец оставил свой адрес, сказал, что если они тебе подойдут, он пришлет их тебе, сколько захочешь.
– Это замечательно, я теперь не буду мучиться со всяким местным суррогатом до твоего очередного визита! А теперь смотреть картины! – Айя, ловко пересела на флайборд. Тихонько подталкивая Марка, она задавала ему направление. – Закрой глаза! – потребовала она. Марк честно подчинился. Она зашла ему за спину, положила голову на плечо, а руками обняла – она делала это со всеми, кто смотрел ее картины. – Теперь можно открывать!
Марк задохнулся от того, что увидел – он будто провалился в бездну усыпанную звездами… Вид из панорамного иллюминатора не давал такого эффекта, как эта довольно большая картина Айи.
– Сдвинься на два маленьких шага влево, – шепнула она ему на ухо. Марк послушался. Сначала не увидел ничего, но вот звезды на картине и блики света вырисовали женское лицо с закрытыми глазами. – Еще шаг влево, – шептала Айя. Марк подчинился, и женщина на картине вдруг открыла глаза. Он от неожиданности дернулся, и женский образ распался на звезды. – Нравится? – серьезно спросила она.
– Очень! Каждый раз это что-то невероятное! Как ты это делаешь?
Широко улыбнувшись, она пожала плечами.
– Есть еще одна картина, закрывай глаза! – Марк снова подчинился. Он услышал, как зашуршало покрывало, когда Айя сняла его с другой картины и набросила на предыдущую. Затем снова обняв Марка сзади, она шепнула: – Смотри!
На картине размером примерно метр на метр снова гипнотизирующий, притягивающий взгляд космический пейзаж: звезды, нежная белая, густая красная туманности и краешек поля астероидов.
– Большой шаг влево и чуток присядь, – шептала Айя. Марк послушно переместился и увидел… лицо Карен. Он глядел на картину не в силах пошевелиться. – Теперь вверх, – шептала Айя. Марк по инерции послушался. Карен изогнула губы в улыбке и тут же рассыпалась на туманности и астероиды. – Видел?
– Да… она… как?…
– Каждый видит то, что хочет видеть, ты же прекрасно знаешь! Свет, тень, цвета и соответствующий настрой – получаем то, что получаем. А кого ты видел, кого-то знакомого? – Он кивнул. – А кто это? Откуда ты его знаешь? Чем он занимается? А я могу с ним познакомиться? – кружась вокруг, засыпала его вопросами Айя.
Марк прервал ее бесконечный словесный поток:
– Так мы праздновать идем?
– Идем, идем, ура! – Айя остановилась и весело захлопала в ладоши.
– Тогда давай так: я навещу мамину квартиру, ты дожидайся Клода и приводи себя в порядок, не пойдешь же ты растрепанная и в комбинезоне, выпачканном краской.
– Ой, действительно, – Айя оглядела себя и немного смущенно спрятала руки с пятнышками краски за спину. – Я не подумала, что в таком виде не выходят в люди. Тогда мы с Клодом за тобой зайдем.

Марк быстро нашел свою старую квартиру. Отперев дверь, он огляделся: с его последнего визита, где-то полгода назад, ничего не изменилось. Айя следила за исправностью автоматики, поэтому везде было чисто, но комната создавала нежилое ощущение. Не было в ней тех мелочей, которые создают уют и отличают от других таких же комнат в этом коридоре. Зато она перестала вызывать болезненные чувства.
Когда в оранжерее прогремел взрыв, его мама и Айи и сама Айя и еще несколько человек были там. Выжила только она, потеряв ноги. После расследования станционная СБ сделала вывод, что это был несчастный случай, и Марк долгое время верил в это. А потом, получив доступ к архивам отчетов, выяснил, что это была спланированная акция со стороны Спарты. Он крепко поссорился с отцом, когда узнал, что у того был шанс, хоть и призрачный, предотвратить гибель мамы и других людей, но он этого не сделал, потому что ему было запрещено вмешиваться.
Кое-что из маминых мелочей он оставил себе на память, часть забрал отец, а от остального они не сговариваясь избавились. Марк подумывал отказаться и от квартиры, все равно он здесь бывает не чаще чем раз в полгода, а Клод не будет против, и даже обрадуется, если он будет останавливаться у него. Им всегда не хватало времени, чтобы от души наговориться.
Айя была на несколько лет старше него и Клода, но выглядела лет на шестнадцать и вела себя соответствующе. Полукровки, как и хейдаганцы, взрослели медленно и жили так же долго. Они с Клодом много раз уговаривали Айю восстановить ноги, но она все время отказывалась, повторяя, что иначе уже не будет тем, кем она есть. Возможно, она права. После случившегося она начала рисовать, и ее картины меняли содержание при смене ракурса. Не все это видели, но тот, у кого получалось, становился владельцем картины. Пока на его памяти ни один человек не отказался от такого подарка. Каждый в них видит что-то свое, но то, что он увидел Карен, было неожиданно…
Марк принял душ, переоделся и, расположившись в кресле, задремал. Разбудила его Айя, тихонько теребя за ухо и воркуя:
– Подъем, засоня. – Он разлепил веки и тут же встретился с насмешливым взглядом зеленых глаз. Айя убрала свою непослушную рыжую копну в косу, сменила комбинезон на платье и даже слегка накрасилась. Клод смотрел на нее с немым обожанием.
Он протяну руку и помог Марку подняться. Они крепко обнялись:
– Давно тебя здесь не было. Куда пойдем?
– Пусть Айя выбирает, я до завтра в ее распоряжении, – весело ответил Марк, потягиваясь.
– Тогда идем в «Астероид», – пропела Айя. – Там шикарные десерты!
Клод был смущен, он явно не рассчитывал на поход в такое дорогое и пышное место. Но Марк поспешил его успокоить:
– Выбор леди – закон, идем в «Астероид»! Я угощаю!
Один из лучших ресторанов на станции не смотря на дороговизну, был полон посетителей. Готовили они вкусно, и Айя была права, десерты у них были потрясающие. Айя умчалась искать свободное место, но почти сразу вернулась расстроенная:
– Все столы заказаны.
– Тоже мне проблема, – фыркнул Марк. Он подошел к администратору и договорился об отдельной секции. Это было дорогое удовольствие, и не каждый посетитель мог себе это позволить. В том, что касалось друзей, Марк денег не считал, и не важно, шла ли речь о помощи или о развлечении.
Маленькая комнатушка куда их проводил официант была темной и тесной, но Айе понравилось. Она с восторгом вертела головой, рассматривая множество миниатюр, украсивших стены, обитые мягкой коричневой тканью. Они сделали заказ. Марк, увидев, что Айя выбирает одни сладости, бросил удивленный взгляд на Клода. Тот только обреченно закатил глаза. Тогда Марк добавил к заказу апельсин, арбуз и клубнику.
Пока они ждали свой заказ, Айя без умолку пересказывала Марку последние новости и сплетни. Вклиниться в ее быстрый словесный поток было невозможно. Марк внимательно слушал, а когда она сделала паузу для вдоха, опередил:
– Ты так и не продаешь картины?
– Нет! – Сердито выдохнула она, но тут же затараторила дальше: – А две из старых я подарила! Ты знаешь, опять приходил тот странный господин, смотрел на картины и просил продать. Я ему снова сказала, что его картина еще не написана, а он, глупый, уже который раз спрашивал, когда же я ее напишу! Ну откуда я знаю? Может завтра, а может никогда!
Тут принесли их заказ, и она удивленно уставилась на фрукты и ягоды:
– Это что такое? Это мне? – она взяла кусочек арбуза и подозрительно прищурившись, разглядывала его. – У нас в оранжерее такое не растет. Это точно съедобно? Пахнет странно и выглядит непривычно… – Она отломила кусочек и, закрыв глаза, рискнула попробовать. Теперь Айя на некоторое время забыла обо всем вокруг – у полукровок чувствительное восприятие и какие-то новые ощущения, вкусы могли надолго поглотить их внимание.
Клод грустно улыбнулся и вполголоса поделился с Марком:
– Мне кажется, я не доживу до того момента, когда она наконец вырастет.
– Все так плохо?
– Не то чтобы плохо, знает и понимает все она не хуже нас с тобой, а, может, и лучше, но ведет себя все время так, как выглядит – девчонкой-подростком. И я не всегда понимаю почему, потому что ей так хочется или потому, что по-другому она не может. Но иногда она вдруг взрослеет ненадолго, и становится совсем другой. Я и такой ее люблю, но та, другая… С ней я теряю голову окончательно.
Марк сочувственно потрепал его по плечу. Какое-то время все молчали, занятые едой. Айя расправившись со своим десертом и фруктами, вдруг заявила:
– Марк, я хочу, чтобы ты меня с ней познакомил!
– С ней? – удивленно поднял бровь Клод. – Про кого это она?
– Я бы и сам не прочь понять, про кого, – немного смущенно засмеялся Марк.
– Не строй из себя дурака! – укоризненно покачав головой, возразила она, тщательно облизывая ложку, – ты видел ее на картине! И завтра она будет здесь. – Марк не знал, что сказать, потому выдавил:
– Я попрошу, но не уверен, что она согласится. – Айя в ответ только фыркнула. Клод с удивленной улыбкой наблюдал за их диалогом:
– И все-таки, что за «она»?
– Давай я тебе позже все объясню, – смеясь, ушел от ответа Марк.

Карен сидела в кресле, забравшись в него с ногами, и разглядывала в иллюминатор медленно приближающуюся станцию Лотос. Это большая из двух станций, обслуживающих транспортный поток Зеды до которой оставалось три дня полета. Зеда очень заботилась о своих станциях и не скупилась на финансирование. Правда, ничуть от этого не страдала, поскольку прекрасно окупала затраты повышенными ценами. Карен помнила, что здесь дом Марка, место, где он родился. Правда она не знала, насколько он воспринимает это место как дом – они на эту тему ни разу не говорили.
Она ждала встречи с некоторым волнением. Нет, на счет задания она была спокойна – его короткий предварительный отчет не оставлял сомнений, что задание выполнено с соблюдением всех условий заказчика.
Они не виделись больше месяца, но этого оказалось недостаточно, чтобы выкинуть его из головы и забыть. Напротив, он все чаще занимал ее мысли. В голове билась навязчивая идея рассказать ему все о себе и Елене и посмотреть, что из этого выйдет. Вот Вундермахер даже полуправды не вынес и ушел. Монкрифу слишком важна его дочь, и он останется, даже если она на голове ходить начнет. Адамсу просто некуда идти – ни семьи, ни дома, и ему все равно, что с головой у коммодора, если ему платят, вовремя отпускают в увольнения и не отбирают Метель. А Костолиц как среагирует? Он какое-то время успел побыть ее замом, и ей понравилось, что часть забот можно было спокойно скинуть на него, и быть уверенной, что все будет выполнены так, как надо.
Вариант о том, чтобы ничего не говорить был не слишком честный по отношению к нему. Она же сама подняла вопрос о доверии, ее зам должен знать чего от нее ждать в следующий момент и быть готовым к неожиданностям.
Согласиться ли он и дальше работать с ней или предпочтет старую спокойную должность на своем фрегате? Насколько трудно далось ему это задание? Сидя у иллюминатора погруженная в свои мысли, она не заметила, как началась и закончилась стыковка со станцией. Из задумчивости ее вывел писк комма. Костолиц.
– Коммодор, я на месте. Я нужен вам?
Что за глупый вопрос? Конечно, нужен! Но выговорить смогла только:
– Да.
– Тогда я сейчас буду...
– Да.
Костолиц вошел и вытянулся перед ней по стойке «смирно». Она лениво махнула рукой, он тут же расслабился и замер на месте в ожидании дальнейших указаний. Карен встала и прошлась по каюте, собирая хаос в голове во что-то осмысленное:
– Мне нужно знать, собираетесь ли вы оставаться моим заместителем или вернетесь на свой фрегат?
– Если вас все устраивает, я бы не хотел ничего менять, – ответил Костолиц, следя взглядом за ее хождениями.
– Тогда я должна сообщить вам одну вещь. – Карен остановилась, помолчала немного, решаясь, вздохнула и заговорила: – Вы уже знаете о моих провалах в памяти. Недавно я выяснила причину. Я ничего не помню, потому что в это время я…
– Елена, – продолжил за нее Марк. – Значит, она выполнила обещание и рассказала вам о себе.
Ее удивлению не было предела. Вот это поворот! Посторонние знают о ней гораздо больше, чем она сама! Да еще такие тайны, о которых она предпочла бы умалчивать. С другой стороны, Костолиц уже в курсе, но не устраивает истерик, не зовет санитаров, не кидается рапортами о разрыве контракта, не просит о переводе его обратно на фрегат и не стучит в штаб Альянса. Уже хорошо!
– Как вы узнали?
– Сразу после того, как я согласился на предложение быть вашим заместителем. Она позвала меня, представилась Еленой Рэджи, вашей сестрой, и рассказала о том, что делит тело с вами. Она совсем не похожа на вас, и я поверил. Она очень просила не говорить вам ничего.
Карен замолчала на некоторое время, переваривая услышанное. Выходит, за спокойствие и адекватность реакции капитана нужно благодарить сестру. Она сделала всю грязную работу, явив ему себя, а за месяц Костолиц свыкся с мыслью, что их двое. Тем лучше. Теперь есть еще один человек, который расскажет ей о сестре. Добиться чего-то вразумительного от Рой или родителей не получалось.
– И как вам Елена?
– Вы очень разные. Она холодна, замкнута и уравновешена, а вы подвижны, эмоциональны и переменчивы. Я разговаривал с ней лишь пару раз, этого хватило, чтобы понять, что мы не нравимся друг другу.
Как интересно! Не нравится ему Елена, видите ли. Слишком разные они. Но если это правда, как тогда сестра умудрялась быть коммодором и никто ничего не понял? Она что, такая прекрасная актриса? Вот еще один кусочек к мозаике личности сестры. Получается, она отлично играет не себя, очень уравновешенная, при этом склонна к внутренним переживаниям и… жертвенна – влияние сестры на ее жизнь было практически незаметно, провалы в памяти не в счет. Она жила как хотела, а сестра следовала за ней и подбирала крошки где-то с краю. Хотя могла бы жить, и она бы об этом никогда и не узнала – провал в памяти длиною в жизнь… почему сестра этого не сделала?
– Предположительно, есть возможность разделить нас. Для этого нужно забрать с Зеды одного ученого. Этим занимается Елена, и я пока не знаю деталей. Но вроде бы может понадобиться помощь флота.
– Я понял. – Капитан выглядел невозмутимым и она сама тоже понемногу успокаивалась. Она собралась уже отпустить его, но не успела, он заговорил: – Коммодор?.. Карен, не хотите прогуляться по станции и сходить в гости?
– А давайте! – неожиданно согласилась она. Все равно еще пол дня ждать, пока пополнятся склады. Адамс вернулся к работе, чувствуя себя виноватым за свой запой, теперь изо всех сил старается доказать что он на самом деле надежный офицер и срыв был случайностью. Ну а встреча с возможным преемником Вундермахера лишь через пару часов. Почему бы и не прогуляться.
Марк уверенно шел по путанице коридоров, уровней и лестниц. Карен шла за ним, и ей начало казаться, что станция – это огромный муравейник, такой же как в заброшенной части сада на Тароне. В одном месте пришлось почти проталкиваться через множество разномастного народу. Потом стало свободнее. На одном из уровней и им навстречу попадались только деловитые, сосредоточенные люди. Многие были одеты в одежду одного покроя, но разного цвета. Карен помнила, что цвета униформы на станциях обозначали принадлежность к той или иной сфере деятельности. Вот оживленные коридоры остались позади, и они оказались в части станции, где располагались квартиры ее постоянных обитателей.
Они остановились перед одной из длинного ряда одинаковых дверей. Они тихонько вошли без стука. Карен разглядывала хозяйку квартиры – девушку лет шестнадцати с копной вьющихся рыжих волос, в которой почти утонули торчащие заостренные уши. Полукровка, поняла сразу Карен. Значит, она гораздо старше, чем выглядит. Девушка полностью была поглощена рисованием и не замечала их. Марк постучал о стену, привлекая внимание хозяйки квартиры. Она обернулась, и, увидев их, приветливо улыбнулась. Тут же бросив свое занятие она подошла к Карен. Некоторое время они откровенно рассматривали друг друга. Карен с удивлением заметила, что у девушки нет ног и перемещается она на укороченном флайборде. Делала она это так естественно, что ее увечье было почти незаметно.
– Я Айя, а ты?
– Меня зовут Карен.
– Я рада, что Марк пришел все-таки вместе с тобой. У меня для тебя есть подарок. Хочешь посмотреть?
– Да, очень интересно. – Согласилась Карен с некоторым удивлением.
– Тогда закрой глаза! – Карен бросила неуверенный взгляд на Марка, но тот одобрительно кивнул, и она послушно закрыла глаза. – Не подглядывай! – строго добавила Айя. Она отвела ее в соседнюю комнату и обняла сзади, положив голову на плечо. От Айи пахло краской и чем-то сладко-ванильным, руки ее были почти невесомые, а локоны ласково щекотали шею.– Открывай!
Карен восхищенно вздохнула: две туманности – красная и белая плавно перетекали одна в другую и вместе с тем имели четкие границы. Край поля астероидов дополнял картину.
– Шаг вперед и немного вверх, – услышала она шепот. Карен не сразу поняла, чего от нее хотят, Айя ее тихонько подтолкнула вперед и потянула вверх. Карен послушно сдвинулась, и туманности исчезли, вместо них возник вихрь движений застывших на мгновение, растянувшееся в вечность. Танец двух сущностей – силы и духа. – Два шага влево, – шепнула Айя, Карен автоматически послушалась. Танец вдруг ожил на миг и тут же рассыпался на две туманности и астероиды. Невозможно было поверить в то, что она только что увидела. Не может картина быть живой и проникать так глубоко в душу, что непрошенные слезы туманят взгляд. Карен моргнула пару раз, приходя в себя и сбрасывая наваждение.
– Это твоя картина, можешь ее забрать. – Улыбнулась Айя.
– Я не могу принять такой подарок!
Айя состроив недоуменную мордашку, пожала плечами:
– Какой «такой»? Самый обыкновенный. Каждый видит то, что хочет видеть. Встанешь как я сказала, увидишь вновь. Но только ты одна и больше никто.
– Но как ты узнаешь, кому с какой стороны нужно встать, чтобы что-то увидеть?
– Спроси что-нибудь полегче, – засмеялась Айя. – Так ты принимаешь подарок?
– Да, спасибо!
– Отлично! А теперь идите, у меня полно работы, – ворчливо проговорила Айя, бесцеремонно выталкивая обоих за дверь и захлопывая ее.
Оказавшись снаружи, Карен недоуменно посмотрела на Марка, тот в свою очередь с таким же выражением лица смотрел на нее. Это было так забавно, они одновременно рассмеялись. Карен связалась с Рой и попросила забрать картину. Обратно на корабль они возвращались не торопясь, кажется, какой-то совсем другой дорогой.
– Кто эта девушка? – ей действительно было интересно, откуда у капитана такая интересная знакомая.
– Я как-то говорил, что остался почти один. Мама погибла, отца я… не знаю. Айя и Клод стали моей семьей. Мы дружим с детства. Жаль, что видимся теперь редко.
– Она замечательно рисует! Где она продает свои картины?
– Айя их не продает. Говорит, не имеет права продавать то, что ей не принадлежит. Считает, что у каждой картины есть хозяин, который рано или поздно найдется. И на моей памяти пока ни одной картины без хозяина не осталось. А последнюю пару лет ее достает какой-то бизнесмен с Зеды. Он много раз пытался купить ее картины, но и она каждый раз отказывала ему. А однажды он жутко взбесился, когда Айя при нем подарила картину, которую он хотел купить. Он набросился на нее с кулаками, и нам с Клодом пришлось вмешаться. Мы очень вежливо и обстоятельно с ним поговорили и рассказали, что с ним может случиться, если с головы Айя упадет по его вине хоть один волос. Он все понял и теперь терпеливо ждет, когда она нарисует картину, хозяином которой окажется он.
– А у тебя есть ее картины? – поинтересовалась Карен.
– Нет, но она как-то сказала, что все ее картины для меня и Клода, у кого бы они не находились.
Какое-то время они шли молча. Коридоры были безлюдными, и каждый шаг по металлическому полу отдавался эхом. Она не помнила, чтобы по дороге в гости они проходили похожее место. Освещение здесь было динамическим и двигалось одновременно с ними. Спереди и сзади было темно, но Марк уверенно вел ее за собой. На углах поворотов светились ряды букв и цифр. Как он угадывал куда свернуть, а какой поворот пройти мимо оставалось загадкой. Куда он ее ведет?
Марк привел ее в какой-то темный закоулок с лестницей и люком наверх в конце. Любопытно, что же там за ним и зачем они сюда пришли.
Внутри оказалась небольшая комната, что-то вроде каюты-барака на восемь человек и входом в санузел. В углу валялась коробка со старыми засохшими красками. Какие-то ящики и коробки, закрытые и открытые, пустые и полные микросхем, проводов, металлических и пластиковых частей и элементов механизмов, стояли на полу, вдоль стен, под лежанками. Единственный стол был завален инструментами: от примитивной отвертки до дорогущего аппарата для лазерной сварки, такого же, как у Сталески, и над которым тот трясся как над сокровищем. Комм на столе выглядел сломанным – все его внутренности были наружу, однако все его индикаторы весело помаргивали делая вид, что все в порядке. Марк смущенно сдвинул ящики с техно-барахлом к стенам, освободив центр барака. Где-то на планете такое скопище хлама обязательно было бы покрыто пылью. Здешний же живописный хаос сиял чистотой, будто все это сюда принесли только что, перед этим хорошенько прибравшись в помещении. Тщательная фильтрация воздуха и автоматические уборщики не оставляли пыли никаких шансов.
– Слишком редко бываю здесь, не успеваю наводить порядок. – Оправдывался Марк, освобождая одну из лежанок от коробок и ящиков, чтобы можно было сесть. – Айя называет это место вдохновением. – Он огляделся и вздохнул, – понимаю, на вдохновение не сильно тянет, но лучшие свои идеи Клод нашел здесь. А если посмотреть сюда… – он подвел ее к конструкции, в которой она узнала древний телескоп. – Это Клод собрал для Айи – он примкнул глазом к окуляру, подкрутил несколько винтов и подозвал ее: – посмотрите.
Карен не хватало роста, Марк подтащил какой-то ящик, она встала на него, посмотрела в окуляр и замерла – красная туманность – застывший огонь с россыпью светлячков… Сколько она была в разных местах, но ни времени ни желания разглядывать красоты у нее просто не было. Ну а тогда когда на нее нападало романтично-созерцательное настроение ничего такого, на что можно было бы полюбоваться, рядом не находилось. То, что она увидела сейчас, было действительно красиво, но не захватывало дух так, как картина Айи.
– Не думала, что такая древняя и примитивная конструкция даст возможность разглядеть хоть что-то.
– Она только выглядит примитивно. Тут солидная программная начинка и масса технических усовершенствований – Клод постарался.
Жаль, что воспоминания в памяти рано или поздно тускнеют. Если бы можно было всю красоту, что видишь сложить к себе в карман и доставать оттуда тогда, когда вдруг появится настроение или просто для того, чтобы вспомнить… Карен с сожалением оторвалась от созерцания туманности.
– Интересно, откуда это место взялось так далеко от жилых модулей?
– В этом бараке жили рабочие и техники, которые собирали станцию. После того как станцию достроили барак просто забыли демонтировать. В детстве мы его случайно нашли и проводили тут много времени.
Карен прошлась по периметру комнаты, тронула инструменты, покрутила в руках тюбик с засохшей краской и положила на место в коробку.
– А потом?
– А потом стало не до любования туманностями. Случилось несчастье, Айя была в больнице, нужны были деньги. Я пошел к Джасперу, Клода взяли в ремонтную бригаду учеником. Когда я попадаю домой, если есть время, обязательно захожу сюда.
– Ностальгия? – хмыкнула она.
– Не совсем. Еще и немного тайник. Сейчас… – Марк лег на пол и поковырялся рукой в какой-то нише, чем-то гремел и шуршал. Наконец, извлек на свет замотанный в ткань какой-то продолговатый предмет. В свертке оказалась бутылка вычурной формы. Вино? Марк подтвердил ее догадку: – Хейдаганское вино. Контрабанда! – он улыбнулся.
Карен вертела бутылку в руках разглядывая ее: этикетка была в толще стекла, а вязь хейдаганских иероглифов не оставляла сомнений в том, что это их вино. Стеклянный сосуд в виде перекрученного волокнистого жгута с мерцающими золотистыми крапинками в бороздках – запросто можно принять за необычную статуэтку для украшения интерьера. Она видела однажды что-то подобное на аукционе редкостей. Там развернулась нешуточная борьба за такую бутылку. В итоге она ушла за немыслимую сумму.
– Вы знаете, сколько оно стоит?
– Примерно представляю, – туманно выразился Марк.
– За эту бутылочку можно купить ваш фрегат со всеми потрохами и еще немного останется, чтобы заправить его лирием! Откуда это у вас?
– Осталась со времен Джаспера. – Марк безразлично пожал плечами. – Как выяснилось, продать ее оказалось не просто. Аукционы с такими штуками очень закрытая вещь. Искать как туда попасть не было времени. На Зеде за нее предлагали копейки. Выпить, выкинуть или подарить кому-то рука не поднималась. Я и решил, пусть лежит.
Карен вгляделась в надписи – ничего не понятно, лишь парочка знакомых начертаний:
– Это, кажется, белое вино, но из чего именно понять не могу.
– А давайте попробуем? – предложил Марк
– Да вы что! Это же целое сокровище!
Марк усмехнулся:
– Это просто вино. Хейдаганцы, которые его сделали, наверняка рассчитывали, что оно будет выпито. А то, что мы сделали из бутылки их напитка культ, это проблема того, кто придает этому столько значения.
– Вам действительно не жалко?
– Нет, – ответил он, вскрывая бутылку. По комнате разлился дивный аромат сливы. – Извините, стаканы где-то были когда-то, но сейчас я их что-то не нахожу… – проговорил Марк, заглядывая в шкафы и выдвигая ящики. – Придется пробовать из бутылки. – Он тактично предложил ей первой. Она слегка поколебалась, но решила, что грех не воспользоваться такой прекрасной возможностью и еще раз попробовать безумно дорогой напиток, тем более, что бутылку уже все равно откупорили.
На вкус оно оказалось не менее приятным, чем на запах. Бархатная терпкость, приятный, чуть кисловатый вкус, густой и насыщенный проникал в кровь, дарил тепло и покой и расслабленность. Что еще в него засунули кроме сливы, мог понять только профессиональный дегустатор, но она им не была, ей оно просто очень понравилось. Оно легко пилось, оставляя на языке неуловимый медовый привкус. Марк недоверчиво поглядывая на ее реакцию сделал свой глоток и вдруг растерянно замер и от неожиданности даже присел.
– Великий Космос, – вдруг хрипло произнес он, – я, кажется больше не смогу пить ничего, что не является этим вином.
Карен присела рядом и глупо хихикнула:
– Понял, почему оно такое дорогое? Не волнуйся, сможешь. Эффект очень кратковременный. – Она даже не заметила, как перешла на «ты».
– А ты пробовала такое раньше?
– Очень давно. Так давно, что успела об этом забыть. – Она помнила только, что уговорила Ветра отпраздновать его день рождения, а вино было одним из угощений. Откуда он добыл напиток, неизвестно, только бутылка была самая обыкновенная. Она помнила начало праздника, продолжение кануло в очередной провал в памяти.
Марк сделал еще глоток, и бутылка перекочевала к ней. Она представила отпечаток его губ на горлышке и успела подумать «почти поцелуй». Несколько глотков и возврат бутылки. И тут вдруг губы Марка нашли ее губы. Поцелуй пах сливой и ветром и она отдалась ему вся, без остатка.
Робкие осторожные прикосновения незаметно переросли в резкие движения, дыхание в стоны. Они жили страстью, единым порывом, не спрашивая разрешения, не говоря ни слова, потому что слова не нужны. Терпкий запах, соленый и вместе с тем невероятно свежий, как глоток искристо-голубого океана, которого Марк наверняка и не видел никогда. Она покажет. Потом. А сейчас только танец, переплетение, в котором исчезли и он, и она, и остался лишь океан бушующих чувств.
Она отдыхала у него на груди, перебирая прядки его светлых волос и улыбалась. В объятиях его длинных рук было спокойно и уютно, совершенно не хотелось из них выбираться. Она задремала…
Внезапный писк комма ударил по виску, оглушив. Карен нехотя открыла глаза и посмотрела на экран – Кларк. Нажав «ответ» она удобнее устроилась на плече Марка и сомкнула веки:
– У вас посетитель, доктор Ной Милх. Он говорит, вы его ждете, и ссылается на капитана Вундермахера.
Карен резко распахнула глаза, вскочила, и начала поспешно одеваться. Черт! Как она могла забыть?! Голова гудела, а от резких и быстрых движений внутри нее тяжело ворочался свинцовый шар. Во рту и в горле было сухо. А они даже полбутылки не выпили! Что туда насовали хейдаганцы, если через час после пяти глотков чувствуешь себя так, будто кутил сутки напролет? Аромат сливы манил. Взгляд Карен зацепился за бутылку, но она, решительно заткнув горлышко пробкой, сунула ее за один из ящиков, подальше от глаз своих и Костолица. Она посмотрела на Марка и улыбнулась, но тут же нахмурилась:
Ну и что она натворила? Да еще и с собственным замом! Конечно, они взрослые люди, и им нужна иногда разрядка. Она рада была бы повторить «разрядку» еще раз, а потом еще. И только с ним и больше ни с кем. Все же не нужно было этого делать. Вот просто не нужно и все. Чертово вино! Остается надеяться, что ничего не изменится. Лишь бы Марк не растрезвонил всем «по-секрету» о том, как завалил коммодора – достижение же! Но он совсем не такой, все должно быть хорошо. Лучше б она пошла в дом досуга. Нет, лучше с Марком. Нет, не лучше. Черт, как все сложно! Сам Марк тоже, наверняка пытается сообразить, что это было и как им теперь вести себя друг с другом. Она покосилась на него.
Марк следил за ней со странным лицом, но когда она присела перед ним, пытаясь поймать его взгляд, он отвернулся. Она коснулась его руки и спросила:
– У тебя все в норме? – выкать ему после случившегося язык не поворачивался.
– Дайте мне пару минут – глухо попросил он. Его вежливое обращение сбило ее с толку и даже немного обидело. С другой стороны, раз он держит дистанцию, тем проще. Марк поднялся и начал медленно одеваться, она встала следом. – Коммодор… – Карен удивленно повернулась. – Простите, я воспользовался ситуацией, я не хотел…
Карен открыла рот и тут же захлопнула: вся масса слов, которые она ему хотела сказать, вдруг разом вылетела из головы. Она размахнулась и со всей силы отвесила ему затрещину, такую тяжелую, что он пошатнулся:
– Иди к черту!!! – Воспользовался он, видите ли! Еще и извиняется! Как будто кто-то может заставить ее делать что-то против воли. Он еще и не хотел! Возмущение переполняло ее, и она едва удерживала себя на месте. – Забыли о случившемся, капитан, – едко добавила она. – Возвращаемся, у нас много работы.
– Да, коммодор, – едва слышно ответил он, держась за щеку, прикрывая алый отпечаток. На мгновение ей захотелось броситься к нему, обнять, сказать, что она дура, что все на самом деле прекрасно, и она ни о чем не жалеет. Но глядя на то, как он прячет глаза, она проглотила готовое сорваться с языка извинение
Миновав темный коридор и дойдя до людной части станции они разошлись и на Метель возвращались уже по-отдельности. Карен немного заблудилась в лабиринте станции и забрела неизвестно куда, но Рой встретила ее и вывела из путаницы уровней и коридоров. Придя к себе, первым делом она от души напилась. Голова по-прежнему была тяжелой, и расставаться со свинцовой болванкой, кажется, не собиралась.
Возмущение уже немного улеглось, а обида осталась. Не хотел он. Воспользовался ситуацией. Да если бы хоть кто-нибудь попытался «воспользоваться ситуацией» без ее на то согласия, тут же стал бы очередным пациентом Вундермахера! Все, хватит! Вернется на Тарон, пойдет к Ветру, пусть он вытащит эту занозу из сердца. Приняв такое решение она связалась с Кларк:
– Рой, зови гостя. – Минут через пять в каюту к ней вошел полукровка: светлые волосы, забранные в высокий хвост, молочно-белая кожа, заостренные уши. Обыкновенные светло-серые человеческие глаза внимательно изучали ее. Ровные, почти женские, черты лица были спокойны, так же как и изящные руки с длинными пальцами и очень коротко обрезанными ногтями.
– Простите, доктор Милх, что заставила вас ждать. Я видела ваше резюме – экстренная хирургия, нейрохирургия, трансплантология, комбустиология, регенеративная медицина, солидный опыт, масса публикаций и рекомендации от лучших клиник. Очень впечатляет! И я совсем не понимаю, если честно, что вы здесь делаете. Вы чересчур хороши, для той работы, какую я могу вам предложить.
Красивое лицо посетителя скривилось. Он заговорил неожиданно приятным мягким голосом:
– Мне надоело сидеть на одном месте, я накушался стерильных условий клиник и исследовательских лабораторий на жизнь вперед. Я хочу практики, непредсказуемости и необычных случаев.
– Понимаю. Но сейчас, когда в секторах тихо и воюем мы только с пиратами, да и то, не часто, вам придется заниматься в основном административной работой, а это вовсе не соответствует вашим пожеланиям.
– Я готов с этим мириться. – Милх помолчал, опустив глаза в пол и прикрыв их белоснежными ресницами. – Если позволите, я не хотел бы озвучивать личную причину, по которой ищу работу именно у вас. Ваши требования меня устраивают, а доктор Вундермахер посвятил меня в основные нюансы и сложности того, чем мне предстоит заниматься. Уверен, я справлюсь.
– Хорошо. Надеюсь только, вы не сбежите через пару месяцев, – буркнула Карен, выводя на экран текст контракта.
– Не дождетесь, – улыбнулся Милх, внимательно читая документ. Когда он дошел до пункта с оплатой и суммой неустойки по досрочному разрыву контракта, его ровные брови удивленно поднялись: – Вы очень щедры. И очень жестоки. Но меня все устраивает, – проговорил он, подписывая документ. – Не провожайте меня, медотсек я найду сам, – ответил новый начмед, выходя. Вместо него тут же вошел Вундермахер:
– Я попрощаться. – С порога заявил он. – Удачи тебе, девочка.
– Спасибо, – грустно кивнула Карен. Она не удержалась и обняла доктора. Тот погладил ее по спине.
– Все будет хорошо. Ной прекрасно знает свое дело. Уверен, вы поладите. – Тут он вдруг отстранился от нее и пристально вгляделся в лицо. Схватил за запястье, подсчитал пульс, – открой рот, – скомандовал он. Карен от неожиданности подчинилась. – Голова болит? – Она кивнула поморщившись. Доктор потыкал кнопки комма, молча выслушал то, что сказали ему на другом конце, ответил: – Понял. – Протер очки и снова нацепил их на нос. – Ной уже отправил к тебе медбрата с пневмошприцем. А я, пожалуй, пойду. Здоровье твое и твоего флота в надежных руках, милочка.

Голова раскалывалась, а звуки, казались громче, чем на самом деле. Марк зашел в медотсек в надежде, что Вундермахер не откажет ему в обезболивающем. Но вместо доктора в кабинете был незнакомый полукровка – весь, начиная от цвета волос и медуниформы, раздражающе белый. Вещи доктора из кабинета тоже все куда-то подевались.
– Знакомься, мальчик мой, это ваш новый начмед, капитан Ной Милх! – жизнерадостно заявил доктор входя. – Я вас покидаю. И так задержался гораздо дольше, чем рассчитывал. Пора уступить место тому, кто помоложе и пошустрее. – Марк растерянно козырнул новому офицеру, не веря в происходящее. Полукровка в ответ точно отразил его жест, извинился и вышел. – Последнюю партийку на прощание, капитан? – предложил Вундермахер, протягивая ему кости. Марк не хотел его обижать, и ему было действительно грустно от того, что доктор решил уйти, но в голове крутилась только произошедшее. Он бросил кости и сделал ход.
Новый начмед, с которым он столкнулся в кабинете доктора произвел не очень благоприятное впечатление – похож был на женщину, ведущую себя по-мужски – слишком ровные черты лица, слишком мягкая улыбка, и слишком жесткий взгляд… Но даже он не смог вытеснить из головы случившееся.
Он чувствовал, все действительно было прекрасно, пока не позвонила Кларк. Карен начала одеваться, возможно, переоценила случившееся, родилось замешательство, следом недовольство, а потом и вовсе обида и раздражение. Значит, с самого начала он все понял неправильно, и ее дружелюбие и симпатия были просто вежливостью. А он по дурости решил, что это нечто гораздо большее. За что и поплатился. Своей оплеухой коммодор ясно дала понять, что случившееся ничего не значит и было ошибкой. Чертово вино! Зачем он раскопал эту бутылку? Хотел сделать приятное, но получилось все наоборот. Он потер отметину на щеке – тяжелая у Карен рука. На скуле уже появился бледный синяк.
Он слишком долго думал над своим очередным ходом, и доктор устал ждать:
– Ты рассеян, мальчик мой. Что-то случилось?
– Я просто расстроен вашим уходом. – Марк не обманывал, решение доктора было неожиданным и действительно печалило его. Но доктор видел гораздо глубже:
– Мне льстит твое отношение, и я тоже буду скучать по нашим вечерним посиделкам за нардами. Но ты не умеешь врать. Может, все-таки расскажешь, почему у тебя болит голова?
Марк потер лоб, стыдливо отгородившись ладонью от внимательного взгляда доктора. О чем он может ему рассказать? О том, что ошибся в чувствах коммодора, позволил себе лишнее, и она рассердилась настолько, что на его попытки извиниться просто послала. Да такое он бы даже Берковицу не озвучил! А кому? Возможно, Клоду. Но его здесь нет, а рассказать хочется, эмоции толкают слова и те рвутся наружу. Охота понять, что это вообще было и как теперь с ней работать дальше? А с доктором он, скорее всего, видится последний раз. И Марк решился:
– Представьте гипотетическую ситуацию, – медленно заговорил он, отсчитывая лунки по числу точек на костях и переставляя шашки. – Двое выпили немного и переспали друг с другом, хотя, не должны были этого делать. Мужчина извинился за свое поведение, за то, что воспользовался ситуацией, но женщина все равно продолжает сердиться. Как можно было бы исправить ситуацию?
– Гипотетически, – серьезно заговорил доктор, бросая кости и делая ход, – мужчине не нужно было извиняться вовсе. Достаточно было сказать, о своих чувствах и о том, что он не жалеет о случившимся. – Марк непонимающе смотрел на доктора. Тот вздохнул, пояснив: – она сердится на тебя не за то, что ты использовал ее, а за то, что ты решил, что использовал. Чувствуешь разницу? Или это действительно было насилие? – доктор сердито сузил глаза.
– Нет! – поспешил ответить Марк.
– Тогда ты уже знаешь, что делать.

Глава 9

На первый взгляд станция Ирис мало отличалась от станции Лотос, на которой Марк родился. В доках было тихо и безлюдно. Множество заиндевелых участков попадались на глаза. Для доков это по большей части норма, но такое большое количество говорило о том, что, видимо, инею на этой станции уделяли слишком мало внимания.
На станции сложно заблудиться, если следовать указателям. Он вышел на центральную площадку – место, откуда можно было попасть куда угодно. И здесь от количества народа было не продохнуть. Магазины сувениров, всевозможные закусочные и прочие торговые лавки в которых можно разжиться всем, что душа пожелает: от гвоздя до бриллианта. В ярком свете искусственного освещения разномастный народ сидел, стоял, сновал туда-сюда группами и поодиночке, под ногами путались вездесущие дети, а за обстановкой сверху из прозрачных будок наблюдали патрули службы безопасности станции.
Еще по дороге сюда он забронировал себе номер в гостинице. А на площадке купил в киоске карту и залил ее в комм. Гостиницу он нашел легко, сказалась способность быстро ориентироваться в любых извилистых коридорах. Совсем дешевая, она располагалась в глубине станции, подальше от шума и толкотни центральной площадки и торгово-развлекательных комплексов – то, что нужно, чтобы не привлекать внимания и быть поближе к отсекам постоянных обитателей. Обычный номер на одного человека, похож на каюту младшего офицера на корабле – маленький и узкий. Он разблокировал встроенную мебель – кровать, шкаф, пару полок и настольный комм. Ничего другого сюда уже не поместилось бы. Санузел был общий на блок из трех номеров и в нем был скрытый для обывателей выход в технический коридор – очень удобная вещь для того кто знает, как его обнаружить и открыть.
С таким делом, какое ему поручено он сталкивался первый раз, хотя уже примерно представлял с чего начать. Сперва он нашел в сети станции диспетчерскую доков и вбил номер катера. Действительно, как и сказала Карен, корабль десять дней назад опечатан санитарной службой и ждет обработки. Запомнив номер причала, он решил наведаться туда, чтобы самому убедиться, что там именно тот корабль, который нужен. Марк вышел из гостиницы, карта выстроила ему маршрут до нужного места, которое оказалось совсем не далеко.
На причале, где стоял катер, было безлюдно. Сразу бросились в глаза зловещие ярко-желтые наклейки «биологическая опасность», щедро налепленные на обшивку катера. Едва уловимый запах дезинфекции витал в воздухе. В охране нужды не было, но за катером наверняка наблюдали удаленно – никто в здравом уме и близко не подойдет к этому месту. Находясь рядом с таким предупреждением, Марк и сам испытывал неприятное чувство и желание убраться отсюда побыстрее.
Все люки и шлюзы катера были опечатаны электронными печатями. Марк слил информацию с одной из них себе в комм: пилот арестован санитарной службой по подозрению в распространении зедианской чумы. Марк не смог сдержать удивленного присвиста. Это очень опасное заболевание, передающееся контактным путем, от которого в свое время несколько станций просто вымерло. Сейчас существует и лекарство и вакцина, но из-за высокой заразности болезнь до сих пор считается одной из самых опасных для людей, живущих в замкнутых пространствах. Понятно, что никто особо не жаждет охранять такой корабль, даже просто приближаться к нему. Из подписи к электронной печати Марк взял контакты отделения санслужбы, ведущего это дело, в котором можно узнать о дальнейшей судьбе пилота и корабля.
Внутрь корабля не взламывая печати попасть нельзя, а значит узнать, на месте ли груз не получится. Было бы неплохо поговорить с пилотом и примерно прикинуть, что за груз он вез и что именно придется искать. Или не придется. Самый легкий путь – просто пойти в санслужбу, представиться владельцем корабля и официально попросить встречи с пилотом. Тем более что Карен предусмотрительно дала ему документы «владельца».
Санитарная служба одна из самых больших статей расхода любой станции, и ее офис недалеко от центральной площадки выглядел внушительно и, можно даже сказать, роскошно. Прозрачные перегородки из пластстекла, нежно зеленый цвет стен и такого же цвета униформа служащих. Живые и искусственные растения украшали стены, а в центре холла был даже маленький фонтан!
Вот только тетка за приемной стойкой выглядела суровой и неприветливой. Она с откровенной неприязнью рассматривала Марка так, будто у нее вместо глаз микроскоп, а он сам мерзкий микроб и ходячая зараза.
– Моего пилота арестовала СС, могу я узнать, в чем его обвиняют? – Марк подставил комм и тетка считала информацию. Она долго пялилась в документ, внимательно изучая чуть ли не каждую запятую, Марк уже даже устал ждать. Тут она наконец закончила, подняла водянистые глаза и недружелюбно посмотрела на Марка, тот снова почувствовал себя заразным.
– Из анонимного источника поступила информация о том, что на вашем корабле находится контактное лицо по зедианской чуме. Мы обязаны все такие сигналы проверять. А ваш пилот к тому же сопротивлялся при попытке поместить его в изолятор. У него пока ничего не нашли, но он еще дней десять будет в карантине, как и ваш корабль. Его уже обработали, через десять дней возьмут пробы воздуха и проверят фильтры, если споры или возбудитель не будут найдены, карантин будет снят.
Десять дней! Тогда как у него в запасе всего четыре.
– Почему карантин такой долгий, ведь чумной микроб живет вне тела только семь дней? – вежливо и спокойно поинтересовался Марк. Лицо тетки вытянулось, а глаза нехорошо блеснули.
– Все вопросы к главному санитарному врачу, он как раз через неделю вернется с конференции. – Она вкрадчиво добавила: – вас записать к нему на прием?
– Нет, спасибо. Я могу поговорить со своим пилотом?
Тетка неодобрительно поджала губы, но разрешила:
– Можете. Через внутренний терминал связи. – Она кивнула ему за спину. Марк обернулся и увидел кабинку с коммом. – Вызовите его по коду «сорок девять А».
Марк тщательно прикрыл дверь кабинки и набрал названный код. Пилот безучастно сидел в поле зрения камеры терминала, а увидев Марка даже не шелохнулся, только с интересом чуть скосил глаза. Марк его мысленно похвалил, логично, что не стоит общаться с любым незнакомцем пока тот не докажет, что ему можно доверять. Марк произнес серию цифр – что-то вроде пароля. Пилот тут же встрепенулся и, повеселев, затараторил:
– Наконец-то, я уже начал бояться, что меня бросили! Как только я пристыковался, в корабль тут же ворвались эти, в зеленой форме, начали предъявлять чего-то, говорили, что я нарушил какие-то санитарные правила, еще чего-то, я не понял. Я дал деру, но они скрутили меня, засунули сюда и не выпускают. Кормят синтетической дрянью и общаются только через терминал. Через день приходит мужик, упакованный в зеленый скафандр, берет кровь и колет мне какую-то гадость…
Марк перебил поток жалоб пилота:
– Что с грузом?
– Я не знаю! Я даже выйти не успел из катера, как эти зеленые налетели.
– А как выглядит груз?
– Как большие тяжелые продолговатые коробки. В журнале написано «медицинское оборудование», четыре штуки. Что внутри – понятия не имею, и мне это совершенно не интересно. Мне лишь бы добраться до Эр-Кахиры, сдать эти гребаные ящики и получить свои деньги!
– Не ной, – Марк ободряюще улыбнулся пилоту, – придумаю, как тебя вытащить.
Очевидно, никакой болезни нет, и анонимная жалоба в санслужбу это хороший способ убрать пилота с катера и под шумок, как и предполагала Карен, что-то сделать с грузом. Самый простой и безболезненный способ узнать на месте ли груз – дождаться окончания карантина. Не понятно только, почему он длится двадцать дней вместо положенных семи. Может, злоумышленники нашли способ повлиять на санслужбу и продлить карантин, но зачем так надолго? Зато понятно, почему катер сейчас не охраняется, семь положенных дней прошло и он уже не заразен. А вот пилота точно не выпустят до конца инкубационного периода, половину которого он уже отсидел. За это время, возможно, груз уже давно покинул станцию. А может быть он на месте, но испорчен. Официально это никак не узнать. А неофициально – надо подумать.
Марк вернулся к себе в комнатушку. Так приятно снова оказаться на станции. Даже в гостинице он чувствовал себя как дома. Все станции хоть и разные по форме, величине, количеству и организации уровней, все равно функционируют по одинаковым принципам.
Он просмотрел архив новостей за последние одиннадцать дней, но ничего не нашел. Что ожидаемо, жизнь станции обычно в новостях не особенно муссируется. Надо искать сплетников и сплетни. А еще лучше – наблюдателей с их отчетами – это точно надежнее, чем сор слухов. Решившись, Марк авторизовался в закрытом сегменте всеобщей сети. Без конкретного запроса можно было узнать только количество наблюдателей. На Ирисе их нашлось около пары сотен и еще с десяток младших аналитиков. И к кому лучше обратиться? От аналитика информации будет больше, но придется ждать, а перед этим формулировать официальный список конкретных вопросов. С наблюдателем проще и быстрее – достаточно встретиться и поговорить. В любом случае помощь придется отрабатывать подробным отчетом о том, для какого дела она понадобилась, и почему нельзя было обойтись без нее. Ну что же, отчеты – дело привычное, и Марк принялся подбирать подходящего наблюдателя – нужно чтобы он имел непосредственное отношение к докам, в которых стоит арестованный катер, и находился на работе в то время, в какое произошел инцидент. А если он еще и живет недалеко, это будет вообще подарком. По заданным критериям система выдала только один файл. Марк открыл его и тем самым по-умолчанию подписался под определенными правилами и обязательствами.
Райко Дончев, так звали наблюдателя, официально работал в доках, жил недалеко от места работы и в день стыковки катера был на дежурстве. Идеально! Марк отправил ему запрос на контакт, тот сразу прислал в ответ координаты места встречи. На карте оно значилось как ресторан и располагалось в технической части. Весьма логичный выбор. Где обычные люди, жители станции, мусолят новости и обсуждают произошедшее с ними? Конечно, в компании друзей за стаканчиком-другим. Только не в центре, где все дорого и пышно, а в технической части, куда посторонним вход хоть и не запрещен, но без указателей непосвященным не ясно где тут что находится.
Указанный «ресторан» за одной из одинаковых дверей оказался чем-то вроде столовой, обыкновенной и ничем особо не примечательной. Время близилось к обеду, и народу было много, в основном работники доков в ярко-оранжевой униформе, людей в обычной одежде было всего несколько человек. Большая часть людей друг друга знала, они объединялись в небольшие компании, пили, ели, разговаривали, смеялись. На Марка обернулись, но через некоторое время перестали обращать внимание. Он расположился на скамье за узким столиком, синхронизировал комм с базой данных заведения и заглянул в меню. Судя по ценам, еда была самой дешевой смесью синтетики с натуральными продуктами, почти ничем не отличающейся от стандартных армейских пайков. Он сегодня еще не ел, потому решил сделать заказ. Сначала хотел выбрать из того, что подороже, но передумал – незачем выделяться.
В ожидании заказа и Дончева он прихлебывал местное безвкусное пиво и заодно прислушивался к тому, о чем говорят вокруг. Большая компания справа, сдвинув столики, горячо обсуждала последний чемпионат по боям без правил – они махали руками и на повышенных тонах спорили о причинах проигрыша какого-то спортсмена.
Впереди двое беседовали о чем-то техническом, Марк так решил, потому что они рисовали на столе невидимые чертежи и жестами изображали какую-то конструкцию. О чем именно они говорили, слышно не было.
Несколько одиночек были поглощены едой. Еще одна компания откровенно веселилась – с ее стороны то и дело раздавались взрывы хохота.
О чем беседовали остальные, в здешнем шуме расслышать было невозможно. Но если что-то необычное и происходило на станции, то явно не в доках. А десять дней достаточно долгий срок, чтобы полностью перетереть тему ареста зараженного катера со всех сторон и больше к ней не возвращаться.
Пискнул комм – его заказ был готов. Марк направился к раздаточному окну, а когда вернулся с подносом, его место было уже занято каким-то стариком. Он огляделся в поисках свободного стола, но ничего подходящего не нашел. Старик заметил его взгляд и подвинулся на скамье, освобождая место:
– Ты не отсюда. Я тут всех знаю, а тебя никогда не видел.
– Ага, я с Лотоса, еду в отпуск на Эр-Кахиру. Целых два года копил! – соврал Марк, внимательно приглядываясь к старику. Похоже, он и есть Дончев. На фото в файле он был значительно моложе.
– Это дело хорошее. – Согласился старик, жадно глядя на его поднос. Марк предложил:
– Угощайтесь.
Старик будто этого и ждал: деловито подвинул тарелку к себе и принялся за еду. Вдруг опомнившись, он протянул руку:
– Дед Райко.
– Марк, – представился он, пожав сухую крепкую ладонь. Он не ошибся, старик оказался именно тем, кого он ждал. Люди вокруг не обращали на них никакого внимания, и Марк задал интересующий его вопрос:
– Десять дней назад в семидесятом доке санслужба арестовала курьерский катер, меня интересует, на месте ли груз.
Дед молча и сосредоточенно жевал, Марк терпеливо ждал.
– Я дежурил в тот день за шлюзовым пультом, а семидесятый док один из моих. СС заранее готова была встретить заразный корабль, они быстро скрутили пилота и уволокли его, даже зеваки не успели собраться. А пока дезинфектор обрабатывал корабль, из него вынесли четыре увесистых ящика, грузовая платформа аж взвыла от такого перевеса. Грузчиками командовал безопасник. Водителя грузовой платформы я знаю, пересекались пару раз здесь и на работе. Его зовут… – дед помолчал немного, будто погрузившись в себя, и выдал: – Алекс Куров, работает в складском модуле, живет по адресу DEF128.
Марк не удивился такой подробной информации. Дед, по всей видимости, эйдетик, он в подробностях запоминает все, что видел и слышал когда-то. Марк попросил:
– Опишите безопасника.
– Очень молод, я бы даже сказал, мальчишка. Невысокий, но крепкий, похож на планетника из-за легкого загара на руках и лице. Русые волосы, короткая стрижка как у всех безопасников, бледные глаза, квадратное лицо. И родинка возле носа – большая такая. Говорил только по-русски, без акцента, смачно матерился. Грузчики звали его «командир», имени никто не упоминал.
Планетником хорошо говорящим по-русски мог быть любой человек с Зеды или Амалькары. Загореть можно банально съездив в отпуск на любую планету. Самые низкорослые люди с Амалькары, у них гравитация чуть выше, чем на других планетах, но это не значит, что не может быть исключений или случайностей. А вот родинка на лице – хорошая примета. Если, конечно, она не нарисована специально, чтобы сбить с толку. Интересные сведения, было о чем подумать. Надо навестить грузчика, водителя платформы, он наверняка знает, куда делись ящики с катера. И хорошо бы выяснить, настоящий ли безопасник «командир» с родинкой. Дед Райко неплохо ему помог всего лишь за дешевый обед. Марк пожалел, что все-таки не выбрал еду подороже. Он на всякий случай уточнил:
– Я могу снова к вам обратиться, если у меня появятся вопросы?
Дед энергично покивал. Они попрощались, и Марк решил, не теряя времени навестить Курова и выяснить хоть что-то про груз.
Сектор D, уровень E, коридор F, комната 128. Марк постучал в дверь квартиры, но никто не ответил. Он на удачу толкнул дверь, она открылась – очень странно! Он вошел и тут же поморщился – везде беспорядок, но не похоже, что квартиру обыскивали – на полках вещи стояли в неком подобие порядка, а в ящиках и шкафах просто были свалены кучей. Наверное, если бы кто-то что-то искал, он не стал бы заботиться обратным запихиванием вещей туда откуда их вытряхнул. Марк обратил внимание на высокую стопку пустых упаковок от готовой еды в углу. Он присел рядом и присмотрелся к ним повнимательнее: на самой верхней дата десятидневной давности, на нижних даты стояли через день. Или он последние десять дней питался не здесь или домой с тех пор не заглядывал. Но почему дверь открыта? Следов борьбы нет. Если кто-то и приходил, то грузчик ушел с ними добровольно или не добровольно, под угрозой оружия.
Марк вышел из квартиры, прикрыл дверь как было и направился к себе в гостиницу. Наводка на грузчика никуда не привела, остался человек с родинкой. Нужно поискать его в базе данных работников службы безопасности станции, а заодно и проверить, как работает та программа для взлома, что ему дала Карен. Если все, что говорил о ней Сталески правда хотя бы наполовину, то это действительно гениальная программа и неплохо было бы заиметь ее копию…
Марк вдруг замер и моментально сделал шаг назад, обратно за угол. Сердце забилось чаще – у входа в блок с его номером болтался какой-то человек. Возможно, его сосед, потерявший ключ, или гость, не заставший друга на месте. А возможно, кто-то посерьезней. Хорошо, что покрытие пола глушит шаги, чтобы не беспокоить сон постояльцев, и человек его не услышал. Марк бесшумно покинул коридор гостиницы и открыл карту – технический коридор, через который обслуживался его блок, был недалеко. Марк опасался, что там его тоже может кто-то поджидать, но к счастью он ошибся. Попав к себе в номер через санузел, Марк облегченно выдохнул – шпионские игры определенно не то, о чем он мечтал. С другой стороны, это то, чем он и так всю свою жизнь занимается, пусть даже и пассивно. Нужно выяснить, кто болтается у входа в номер. Если у него паранойя, он просто извинится перед соседом и добавит немного денег в качестве компенсации причиненных неудобств. Но если это слежка… то какая-то бездарная. Как можно не учесть технический коридор?
Марк расположился на полу у двери и приготовил парализатор, выставив уровень заряда на максимум. Через осторожно приоткрытую дверь он рассматривал гостя. Тот стоял у выхода из блока к нему спиной, поглядывая то в одну, то в другую сторону коридора. Марк молча выстрелил ему в спину. Незнакомец тут же упал без сознания. Затащив гостя к себе в номер, он обыскал его карманы: нашел лишь нож и парализатор. Комм у гостя был новый, совсем дешевый, история синхронизаций с базами данных была чиста. В комме незнакомца был один единственный контакт под именем «командир». Возможно тот самый, с родинкой о котором рассказал Дончев. Как интересно! Значит, гость точно не сосед-растеряша. Марк слил контакт себе.
Незнакомец был молод, около двадцати лет, невысокий и крепкий. Судя по солидным буграм мышц очень сильный. Марк закатал ему рукав – кисть была явно темнее, чем предплечье – планетник. Марк хорошенько привязал гостя к лежанке и прислонил к его плечу аптечку-анализатор. Оценив состояние пациента, аптечка кольнула ему в мышцу психоактивный коктейль. Незнакомец начал приходить в себя. Сообразив, что связан, он затрепыхался, но поняв тщетность своих усилий, завертел головой, осматриваясь и оценивая обстановку. Марк дружелюбно улыбнулся:
– Извини, я не знал твоих намерений, потому пришлось тебя связать. – Незнакомец вместо ответа выдал матерную руладу, в которой до мельчайших подробностей поведал где, с кем и в каких позах он видел Марка и куда ему стоит засунуть свои извинения. Марк с улыбкой внимательно слушал – пополнение словарного запаса лишним не бывает. Такая изощренная изобретательность явно не доступна человеку ограниченному, значит, гость далеко не глуп. Но почему он тогда так подставился? Большинство помещений на станциях имеют больше одного входа-выхода. Разве есть такие люди, которые этого не знают? Марк всегда считал, что маловероятно. Может, это ловушка и сюда уже бегут коллеги этого незнакомца?
Марк быстро вскрыл со стороны санузла пустующий номер в своем блоке и оттащил туда гостя. Привязал его покрепче к лежанке и хорошенько заткнул рот – теперь он не сможет кричать или устроить шум. Марк заблокировал входную дверь в этот номер изнутри. Если вдруг сюда кого-то вселят, замок будет выглядеть заклинившим. Пока разберутся что к чему, он успеет убраться отсюда.
В своем номере он установил фото-мину и замкнул на входную дверь. Как только она откроется, сработает яркая вспышка, и гости на пару минут ослепнут – времени, чтобы расстрелять их из парализатора будет предостаточно. Никто случайный в номер войти не должен – гостиница не того уровня, чтобы держать горничных.
Он вернулся в соседний номер и принялся ждать, но никто не пришел, ни через десять минут, ни через час. Марк вынул кляп изо рта незнакомца и предпринял еще одну попытку поговорить: – Кто вы и что вам от меня нужно? – Но опять получил в ответ поток ругательств с новыми подробности о своей ориентации и интимных взаимоотношениях с миром животных.
Так он ничего от гостя не узнает. Отправляя его сюда, ни он, ни Карен не рассчитывали, что ему придется кого-то допрашивать, и медикаментов, развязывающих язык, у него нет. А издеваться и пытать лежачего и связанного… Марк мысленно скривился. Но разболтать-то его все равно надо, а для облегчения этого дела ему доступен разве что успокоительное в аптечке-анализаторе. И алкоголь!
От успокоительного толку мало – на то оно и успокоительное, что сразу вырубает, а от маленькой дозы эффекта не будет. Нужно очень точно рассчитать так, чтобы клиент находился на тонкой грани между сном и бодрствованием. Марк не умел этого делать, знал только, что медицинский автомат при расчете дозы кроме веса, возраста и пола, ориентируется еще на добрый десяток параметров, которые собственно без автомата никак и не выяснишь. С алкоголем проще, через пару часов общения уже можно будет примерно различать, где правда, а где вранье. Но как заставить гостя выпить столько, чтобы развязать ему язык? Тут его осенило – не нужно никого поить, можно сделать укол!
Марк вспомнил, как однажды Джаспер выпытывал у пирата координаты его тайника. У самого пирата была аллергия на все медикаменты в «аптечке правды» Джаспера, и тот ввел ему в вену разведенный спирт. Вдобавок процесс сопровождался грамотным избиением. Пират в итоге все выболтал. Что именно повлияло на его правдивость – укол или побои, достоверно не известно. Но попробовать все же стоило, вряд ли будет хуже, чем сейчас. Осталось только сходить в аптеку и приобрести пару-тройку ампул чистого спирта и дистиллированной воды.
Раздобыв необходимое, Марк отключил анализатор аптечки, зарядил ее ампулами со спиртом и водой и выставил пропорцию смешивания так, чтобы получился десяти процентный раствор. Выставив режим внутривенного капельного введения, он прислонил аптечку к сгибу локтя своего гостя и под матерный аккомпанемент принялся ждать результата.
«Пациент» долго не пьянел, но Марк терпеливо, стараясь его разговорить, задавал ему нейтральные вопросы про любимую еду, про женские типажи, предпочтения в одежде, но в ответ получал только ругательства, правда все менее изощренные и более короткие. Когда язык пациента начал заплетаться, ругательства стали перемежаться с какими-никакими ответами. Еще через некоторое время вопросы уже были не нужны, гость вовсю хвастался успехами у девушек и рассказывал байки из жизни про находчивые выходы из сложных ситуаций, Марку оставалось только поддакивать. Но вот понять выдумки это или реальные истории было совершенно невозможно, гость искренне верил в них. А значит отличить правду от лжи в таком состоянии не получится, и спрашивать что либо серьезное бесполезно. Тут в ход пошли признания в любви и уважении к командиру, правда не понятно, тому самому с родинкой или другому, и Марк снял аптечку.
Ничего полезного такой способ добычи информации не принес, он только потерял время. Единственное, что удалось выяснить из болтовни гостя, что того зовут Сергей, он с Амалькары и служит в их ВКС.
Зачем амалькарским военным медицинское оборудование, которое везли на Эр-Кахиру? Что это, экспериментальные образцы какой-то новой технологии? Диверсия?
Оставалось последняя возможность узнать где груз – расспросить товарищей этого Сергея. А найти их очень просто. Марк отправил с комма гостя на тот единственный контакт, что там был, сообщение: «Я взял его в номере, нужно подкрепление» и, вынув на всякий случай мемори-чип, хорошенько приложил устройство об пол, превратив его в горстку обломков.
Он расположился в ожидании гостей за дверью санузла. Как только те вошли в номер, сработала фото-мина, ослепив их. Марк тут же распахнул дверь и парализовал двоих вошедших, пытавшихся проморгаться. Один из них был тем самым «командиром» с родинкой на лице – дед Райко очень точно описал его. Он связал их покрепче и снял с рук коммы. У второго, с виду самого старшего из троицы, комм был чист, также как и у Сергея. А вот у «командира» комм был не простой, такой не купишь в случайном магазине, контакты, архивы, данные владельца, все было зашифровано. Но программе Сталески понадобилось совсем немного времени, чтобы получить доступ к информации в нем.
«Командира» звали Петр Санин, двадцать лет – такой же мальчишка, как и Сергей. Марк посмотрел историю синхронизаций его комма – сто семнадцатый док на другом уровне станции, складской модуль, номер на троих в гостинице, такой же дешевой, как и его, и столовая. Значит, их всего трое. Но нельзя исключать, что есть еще такая же группа людей, в поддержку этой троицы. Еще в списке был магазин медицинского оборудования на… Эр-кахире с заказом четырех криокамер?! Дата доставки – завтра. Зачем?! Что за бред? Марк, решил, что разберется с этим позже.
Он перетащил мирно спящего Сергея к себе и привел соседний номер в порядок. Товарищи Сергея еще не скоро придут в себя. У него есть адрес и ключ от склада, куда, скорее всего, спрятали груз, самое время сходить туда.
Марк взял с собой комм Санина и предусмотрительно вышел через технический коридор. Предъявив на входе в складской модуль требуемый ключ, он спокойно прошел внутрь и легко нашел арендованный склад. У входа никого не было, он отпер дверь, приготовил парализатор и, пригнувшись, проник внутрь. Но никто его не встретил и Марк даже слегка разочаровался. Он зажег свет.
В центре рядком стояли четыре криокамеры. Он сверил их номера с номерами из бортового журнала арестованного катера – они полностью совпали. Все индикаторы горели зеленым, значит, состояние людей внутри стабильное. Можно чуточку выдохнуть, груз нашелся, и он в целости и сохранности.
Марк вгляделся в заиндевелые лица в контейнерах и узнал одного человека – главнокомандующий ВКС Амалькары – генерал Жебровски. Он часто мелькал в новостях. Вот это улов! Остальные трое ему были не известны, но наверняка они не менее важные люди. Вот почему амалькарские военные занимаются этим делом. Спасают своих людей из плена Альянса. Жаль, что Карен приказала не вмешиваться.
Видимо, заказав на Эр-Кахире новые криокамеры, Санин рассчитывал переподключить спасенных людей к ним, а от этих избавиться, потому что Альянс следит за их номерами и передвижением. Так он и узнал о задержании пилота и дал задание Карен заняться этим.
Но почему же амалькарцы так глупо действуют? Подставляются, ведут себя будто дети, впервые вышедшие на прогулку и плохо знающие реальность. Как можно выставляя слежку забыть про технические коридоры? Зачем нужно заказывать и ждать криокамеры, если можно было сразу привезти свои? С другой стороны, его самого они вычислили в момент, нашли где живет и установили наблюдение, хоть и бездарное. Но тут же глупо попались в расставленную ловушку, явившись в полном составе и даже не уточнив у Сергея подробности.
Может ли быть на Амалькаре все так печально, что люди, которых послали спасать одного из самых влиятельных людей их планеты, так молоды, неопытны и плохо подготовлены? Как же они тогда столько лет сопротивляются давлению Альянса? С другой стороны, шпионские игры и открытый бой совсем разные вещи и мастерство в одном совершенно не зависит от мастерства в другом. Кого смогли, того и отправили.
В любом случае, их слабая подготовка дала ему, такому же дилетанту, огромную фору - и суток еще не прошло с тех пор, как он сюда явился, а уже нашелся и груз и его похитители.
Теперь нужно вызволить пилота и корабль. Но что делать с этой троицей? Нельзя же все время пока он будет здесь, держать их связанными у себя в номере и обкалывать успокоительным, которое уже на исходе. Им нужно есть и время от времени посещать санузел. Нужно их обезвредить как-нибудь так, чтобы сильно им не навредить, чтобы они не мешали ему и были под присмотром. Марк вдруг улыбнулся сам себе, ему пришла в голову идея. Но это потом, когда он найдет способ вызволить пилота.
А катер? А катер… Ведь эта троица на чем-то сюда прибыла, к тому же в списке синхронизаций комма Санина есть док, пусть и на другом уровне. Стоит сходить и проверить.
Марк вдруг выдохнул и прислонился к стене, ища в ней поддержку. Последние несколько часов дались ему нелегко, и напряжение его вдруг отпустило прямо сейчас. Не верилось, что все так просто. Казалось, что это хитрая ловушка, смысла которой ему не понять, как бы он не старался. Но на сложные многоходовки способны только хейдаганцы, а признаков их присутствия он здесь не заметил. Впрочем, он их не заметил бы в любом случае, даже если бы они были, и он выискивал их специально.
Но если бы здесь были замешаны хейдаганцы, наверное, Альянс дал бы это задание кому-то поопытней. Действительно, зачем вдруг хейдаганцам амалькарский генерал? Совершенно идиотская мысль!
Марк посмотрел на часы – у него в запасе еще есть немного времени до того как Санин и его помощники начнут приходить в себя. Нужно действовать быстро.
Марк запер склад и направился на другой уровень. Он немного поплутал по коридорам, на случай, если пойманная им троица не единственная, но слежки не обнаружил. В сто семнадцатом доке действительно стоял катер. Хотя, эту развалюху амалькарской сборки кораблем можно было назвать с большой натяжкой, больше было похоже на старую кастрюлю по имени «Быстрый». Как этот металлолом да еще с таким именем вообще умудрялся летать – та еще загадка. Но выбирать ему не из чего. Учитывая груз, который он собирается перевозить, нельзя просто пойти и нанять любой другой катер. Нужно обязательно оформлять документы на тех людей, что лежат в контейнерах. А если амалькарцы и сами собирались везти этот груз, с документами у них должен быть полный порядок. Теоретически. А если нет, придется искать способ вызволить катер курьера из цепких лап санслужбы до окончания карантина.
Катер отозвался на код из комма Санина и открыл входной шлюз. Марк направился в кабину пилота. Здесь все оказалось не так печально, как снаружи – бортовой компьютер хоть и не новый, но не такой хлам, каким мог бы быть, везде чистота и порядок. Марк подождал результатов тестирования систем катера – все в норме.
Маршрут, которым этот корабль летел сюда, был запутанный, но Амалькара в нем предсказуемо не значилась. Катер рассчитан на восемь человек – пилота, штурмана и шесть пассажиров, но в бортовом журнале была запись только о пилоте и двух пассажирах. Значит, с этими тремя больше никого не было.
Покопавшись в бортовом компьютере «Быстрого», он действительно нашел документы на четырех людей. Имена, стояли незнакомые. Логично, что не стоит указывать что везешь полутрупы генерала и еще троицы важных шишек. Диагнозы, направления в крио-клинику на Вербе от известной больницы на Эр-Кахире, истории болезней, на первый взгляд все выглядело достоверно. Поля для номеров криоконтейнеров в документах пустовали. Отлично!
Осталось самое сложное: вызволить пилота. Проще нанять нового, заплатить пощедрее и отправить по маршруту. Но в задании было четко оговорено, что пилота нужно освободить. Марк сменил код для входа в катер и отправился в гостиницу.
Сергей все еще сопел, как младенец, а Санин с помощником были в сознании и уже почти освободились от пут. Эти двое умудрились, извиваясь и напрягая мышцы ослабить путы, еще минут десять и он бы не успел. По времени, действие парализатора еще не прошло и они должны мучиться от очень болезненных ощущений, похожих на миллионы иголок, пронзающих каждую мышцу при любом, даже незначительном шевелении. Судя по стонам, слезам и терпкому запаху пота, так и есть. Марк дернулся, вдруг почувствовав на мгновение острый разряд боли, и вполовину не такой, какой чувствовали эти двое. Он вколол им успокоительное и они затихли, уснув.
Марк удивился терпению, силе и настойчивости этих людей. Они как умеют, стремятся выполнить то, зачем сюда явились, готовы ради этого терпеть адскую боль. Неужели оно того стоит? Ему даже стало жалко своих противников. Он бы их отпустил, но ведь тогда они помешают ему разобраться с этим заданием.
Он раньше почти не задумывался каково это, быть амалькарцем. Он краем уха слышал новости и знал только, что между Альянсом и Амалькарой официально нет войны, но есть некий экономический прессинг. Что это значит, и как оно влияет на Амалькару и жизнь людей там он никогда не вникал. Его интересовало только то, что происходит с ним самим и его близкими – Клодом и Айей. После гибели мамы он вообще старался замкнуться на чем-то в непосредственной близости от себя и не лезть никуда дальше протянутой руки. И у него почти получалось – он молча выполнял приказы коммодора, не высовывался с инициативами и говорил только тогда, когда его спрашивали. Но Карен, сама того не понимая, выдернула его из привычного уютного мирка и ткнула носом в грязь снаружи. Ту самую грязь, которая убила маму, которой покрыт отец и которой он сам старательно избегал. Но все равно оказался в ней по самые уши.
А он еще удивлялся, почему коммодор после подобных отлучек сама не своя. А как можно себя чувствовать, если то, что ты должен делать по приказу сильно расходится с тем, что ты должен делать по совести? В любом случае получается измена. Себе или долгу.
Марк привычно захлопнул дверку внутрь себя, так неожиданно распахнутую сквозняком происходящего, отгородился от чужих проблем, сосредоточившись на собственных. Ему крайне необходимо сейчас как-то избавиться от этой троицы, желательно помягче, и не привлекая к себе внимания. Мысль, которая пришла ему в голову на складе, уже оформилась в несколько конкретных шагов, и он решил, следовать им немедленно.
Он нашел на карте адрес гостиницы, где эта троица снимала комнату, и прикинул кратчайший маршрут туда.
Санин с помощником проспят еще три-четыре часа, а вот с Сергея как раз можно начать. Он рывком поднял его на ноги, тот попытался пьяно протестовать, но Марк гаркнул ему в ухо:
– Приказ командира, нужно идти! – Сергей тут же заткнулся и задвигал ногами. Марк закинул его руку себе на плечо, прихватил комм Санина и аптечку-анализатор, вышел из комнаты. На путь, который у него одного занял бы минут двадцать, он потратил почти час. Он мило улыбался всем встречным, которые понимающе сторонились, давая ему дорогу.
Он открыл комнату и замер на пороге – на него уставилась пара глаз с такой бездной страдания в них, что у Марка едва не подкосились ноги. Владелец глаз был надежно связан и не мог говорить.
Уложив стремительно трезвеющую ношу на лежанку, Марк потратил на него последнюю дозу успокоительного из аптечки и облегченно выдохнув, занялся страдальцем.
– Алекс Куров? – догадался Марк, в ответ получив истовые кивания. Он развязал ему рот, и тот взвыл:
– В туалет! – Марк развязал ему руки и ноги, и грузчик скрылся за дверью санузла. Марк уже и не надеялся его увидеть, наверняка, решив свои проблемы, парень смоется отсюда через технический коридор. Но он ошибся, немного погодя Куров осторожно выглянул из-за двери. – Ты кто такой?
– Какая разница? Уходи отсюда!
– Ты не из этих. Куда они делись? – Марк в ответ пожал плечами. Куров облизнул губы и нерешительно предложил: – Если у тебя проблемы и нужно что-то спрятать, я могу помочь. – Куров понизил голос до едва слышного шепота, – тела, например…
Марк был слегка растерян таким поворотом, но тут же сообразил:
– Нет, никаких тел прятать не надо, но если поможешь перетащить сюда оставшихся двоих, буду очень благодарен.
– Да не вопрос! Только скажи, куда подогнать грузовую платформу.
Марк сообщил Курову адрес своей гостиницы, запер дверь, и они разошлись в разные стороны. Тут же пришла мысль о том, что он зря доверился этому мутному грузчику, зря его отпустил. Уж больно любопытный он для простого обывателя и слишком странные делает предложения. И вообще, с чего это вдруг он взялся ему помогать? Поздно он задался всеми этими вопросами… Марк на всякий случай снял себе комнату анонимно в приличном секторе, оставив хороший задаток и собрал вещи, вернее особо-то и нечего было собирать, все было на нем. Он переберется туда, когда разберется с троицей амалькарцев.
Куров не подвел. Марк уложил спящего Санина и его помощника на грузовую платформу и расположился на ней сам. Через семь минут они были на месте.
Марк стукнул грузчика по затылку и тот осел на пол, оглушенный. Разложив мужчин на лежанках парами в обнимку друг с другом, он запер дверь и отправил грузовую платформу на базу. Он набрал Санитарную Службу со второго «пустого» комма, и, отказавшись представиться, сообщил о гнезде разврата и источнике болезней передающихся половым путем, он назвал все, что смог вспомнить – и белую почесуху, и кровавый герпес и даже про древний сифилис упомянул. СС заберет всех четверых в карантин и пока не убедится, что они здоровы, не выпустит. А на это уйдет не меньше недели. Ненужный теперь уже «пустой» комм он разбил.
Да, и угрызений совести по поводу Курова он почему-то совсем не испытывал.
Частная квартира по новому адресу была роскошной – просторная, светлая, уютная, с мягкой, а не встроенной мебелью, живыми растениями по углам и автоматической системой ухода за ними. Стоило все это не малых денег, но анонимность и комфорт, это такие вещи, за которые не жалко заплатить. В наличии была кухня и отдельный санузел. На кухне он обнаружил почти целый склад сухих полуфабрикатов и духовку. Осталось залить брикет водой, сунуть в духовку, подождать четверть часа и съесть. Марк только сейчас понял, как он голоден. Его обед забрал Дончев, а после было не до еды.
День оказался длинным и Марк очень устал. Едва дождавшись, пока брикет испечется во что-то съедобное, он, обжигаясь, проглотил его, почти не жуя и не чувствуя вкуса, рухнул на кровать и уснул.

Марк распахнул глаза, пытаясь сообразить, где он находится, но тут же вспомнил вчерашние события. Осталось три дня на то, чтобы придумать, как вытащить пилота из застенок санслужбы да еще так, чтобы не привлечь внимания ни к себе ни к ситуации. Идей не было никаких.
Санслужба охраняет своих подопечных строже, чем СБ, потому что если сбежит преступник он никуда не денется, ну в крайнем случае убьет пару тройку человек. Это не так фатально, как гуляющая по станции зараза – умрет или заболеет гораздо больше народу. Множество людей не сможет выйти на работу, службы жизнеобеспечения начнут работать с перебоями, это усугубит ситуацию. В какой-то момент где-то произойдет сбой, авария, она потянет за собой следующую, и в итоге все полетит к чертям, как любит выражаться коммодор.
Марк принял душ, сделал свою обычную гимнастику, вытряхнул первый же подвернувшийся под руку брикет на тарелку, залил водой и сунул в духовку - будет завтрак. На станциях хоть и велся отсчет времени, никто ему не следовал, разделения на «день» и «ночь» не было, люди работали в смену и каждый сам себе определял, когда у него утро, а когда вечер.
Пока завтрак готовился, он посмотрел новости – ничего интересного не нашел, даже про его вызов СС ни словом не обмолвились. Ну да, это внутренние трудности станции и гостей они касаться не должны.
В этой квартире было уютно, не хотелось совершенно ни о чем думать, наоборот обстановка располагала к праздному валянию на диване, медленному течению мыслей и созерцанию каких-нибудь юмористических шоу. Марк тряхнул головой, отгоняя леность и дремоту – не время сейчас. На обратном пути всего этого будет хоть отбавляй, еще и надоест, до зубовного скрежета.
Пока Марк завтракал, новых идей, как вытащить пилота, не возникло, и он решил заняться отчетом. Нужно объяснить, зачем ему понадобилась помощь наблюдателя, и выложить все про это самое задание, и про амалькарского генерала, и про троицу «спасателей». Он все равно наследил и другие наблюдатели могли что-то увидеть, на что-то обратить внимание. Врать и искажать факты бессмысленно, аналитики найдут несостыковки и тебя же заставят искать им правдоподобное объяснение. Он уже попробовал однажды, и это навсегда отбило охоту повторить это вновь. Лучше короткий, но правдивый отчет, чем развесистое вранье. Только факты, никаких интерпретаций, это работа аналитиков.
Кстати та программа, что дала ему Карен, оказалась очень интересной. Он упомянул ее в отчете и теперь неплохо приложить ее к нему. Он попробовал сделать копию, но ничего не вышло, программа оказалась защищена. Он даже обрадовался этому – он останется честен и перед собой и перед Карен.
Через пару часов напряженного труда отчет был готов. Если выкинуть из него описание груза и дополнить освобождением пилота, то получится рапорт о выполнении задания для коммодора. Вот только пилот все еще заперт в карантине.
Штурмовать офис Санслужбы – значит, привлечь к себе внимание. А проникнуть внутрь и тихо выкрасть пилота не выйдет – все коридоры просматриваются, а коды доступа к дверям меняются от смены к смене по какому-то хитрому алгоритму. Даже если он узнает код и откроет дверь, как он выведет пилота? Даже технические коридоры ведущие к СС находятся под наблюдением и нарушитель будет иметь дело уже не только с СС, но и с СБ.
А если?.. У Марка вдруг родилась идея, которую он тут же решил попробовать реализовать. Он поискал в сети небольшие конторки частных лабораторий. Их порой привлекали, если требовалась какая-то независимая экспертиза. Таких контор нашлось около десятка, он выбрал последнюю в списке. Захир Амал, судя по имени эркахирец, был ее владельцем и одновременно единственным экспертом. Марк забрался в базу данных СБ станции и нашел на этого человека несколько жалоб от клиентов и довольно крупный неоплаченный штраф. А раз дела у конторы не очень, то ее владелец может быть открыт для того «интересного» предложения, которое Марк ему готов сделать.
Но сперва Марк перевез найденный груз на амалькарский катер, заполнил документы, подготовил системы корабль к полету и отправил в диспетчерскую запрос на вылет. Себе он купил билет на Лотос с открытой датой – Карен прислала сообщение, что флот подберет его именно там. Удачно! Лишняя возможность попасть домой и увидеть Клода и Айю.
Теперь можно заняться пилотом вплотную
Офиса у конторы не было, и встретится с экспертом договорились в ресторане. Марк быстро нашел заведение и пришел как раз к назначенному часу. Правда, заведение на ресторан никак не тянуло, ну, может было чуть более приличным, чем столовая, в которой он встречался с дедом Райко. Какая-то странная мания на этой станции любой общепит называть рестораном. Он огляделся и не сразу узнал эксперта, хотя он выглядел также как на фото его визитки во всеобщей сети – неопределенного возраста, невзрачный, невысокий, со среднестатистической внешностью – увидел и сразу забыл.
Они поздоровались и еще раз представились друг другу. Захир Амал не стесняясь разглядывал его, Марк тоже в долгу не остался. Эркахирец был одет в серый костюм классического покроя, а вот комм на руке был дорогой, но давно устаревшей модели, хотя выглядел почти как новый. Интересно, хозяин его бережет потому что он ему очень нравится или просто потому, что не может позволить себе новый такого же класса?
Марку быстро надоело молчаливое разглядывание, и он перешел к делу:
– Мой человек изолирован Санслужбой. Официальный срок карантина прошел, но его не выпускают, потому что станционный главный санврач издал какое-то распоряжение о продлении сроков карантина, а самого его на станции нет.
– Да, есть такое распоряжение, – согласился эксперт, подаваясь вперед, всем своим видом изображая живейшее внимание.
– Мне не нужна экспертиза, мне нужно вытащить моего человека.
Захир Амал разочарованно откинулся на спинку стула:
– Здесь я вам ничем помочь не могу.
– Можете. Вы пройдете в бокс, где изолирован мой человек, для того, чтобы сделать забор био-материала для независимой экспертизы. Но только вы останетесь в боксе, а мой человек выйдет под видом независимого эксперта.
– Что?! – Амал возмущенно вскочил. Но тут же сел, промокнул лоб платком и зашептал брызгая слюной: – Вы понимаете, молодой человек, что я сейчас пойду в СБ и все расскажу им о вас и вашем гнусном предложении! – Марк подался вперед:
– Не пойдете и не расскажете. Потому что СБ тут же займется вашим неоплаченным штрафом. А я вам предлагаю сумму в полтора раза больше. Если обман раскроется, обвинить вас будет не в чем, а вы в любой момент можете заявить, что вас заставили, и вы наоборот потерпевший. При грамотном подходе с Санслужбы можно даже будет вытрясти компенсацию за моральный ущерб.
Доводы Марка успокоили его собеседника, а упоминание денег и возможной компенсации явно заинтересовало:
– Половину суммы вперед. Наличными!

Марк в сопровождении Амала пришел в офис санслужбы. За стойкой в этот раз была довольно симпатичная милая девушка, а не та старая подозрительная тетка, которую Марк видел здесь прошлый раз. Марк, как умел, обворожительно улыбнулся девушке, та смущенно улыбнулась в ответ.
– Мой человек в карантине имеет право на независимую экспертизу его состояния. – Проворковал Марк, глядя девушке в глаза и подставляя комм для проверки документов. Девушка покраснела и отвела взгляд, но их документы и лицензию Амала проверила со всей тщательностью, и Марк порадовался про себя, что решил использовать настоящего эксперта, а не рисковать с поддельными документами.
– Да. Я позову санитара, он проводит эксперта на забор био-материала. Вы можете подождать его здесь или понаблюдать за процедурой по комму. – Девушка указала ему за спину.
Эркахирец прошел внутрь, а Марк прошел к знакомой с прошлого раза кабинке и по коду вывел изображение бокса, где сидел пилот:
– К тебе сейчас придет гость, четко следуй его инструкциям, – попросил он пилота. Тот понимающе кивнул.
Пока эксперт переодевался в био-защитный костюм для забора материала у Марка было время. Он воткнул мемори-чип Сталески в комм и через минуту получил доступ к архивам записей с камеры в боксе его пилота. Пара манипуляций с файлами и вместо картинки с камеры транслируется запись предыдущего забора био-материала. А в защитном костюме сложно разглядеть лицо. К сожалению, ему тоже перестало быть видно, что происходит в боксе. Оставалось надеяться, что пилот все правильно поймет, а Амал ничего не перепутает.
Через несколько минут «эксперт» вышел с чемоданчиком, Марк выдернул мемори-чип. В боксе на лежанке спал «пациент». Марк напоследок улыбнулся девушке за стойкой и вышел из офиса следом за «экспертом».
– Следуй за мной, молча, – приказал Марк пилоту. Он сразу отправился в доки и объяснял ситуацию уже на месте: – Катер, извини, другой. Груз и его новые документы в порядке. Разрешение на вылет… – Марк проверил корабельный комм, – получено. Удачи!
Пилот резко выдохнул:
– Все понял. Отличная работа! И спасибо за помощь!

Глава 8

Поговорив с Ветром, Карен ушла к себе. Чтобы немного забыться она занялась разборкой завала в почте. Ничего срочного там не нашлось, от штаба альянса тоже никаких приказов не было, и она с чистой совестью распределила свои корабли по мелким контрактам в пределах системы, чтобы они хоть как-то оправдывали себя, а не тратили деньги, впустую простаивая в доках на орбите. Было уже далеко за полночь, но спать ей все еще не хотелось. Ветер пересказал план Елены по их разделению и предложил ей пока заняться поиском оборудования по списку, который ему оставила сестра. Менталограф, ретранслятор, генератор нейронных связей – все это звучало очень странно и немного пугающе.
Она поковырялась во всеобщей сети и выяснила, что с менталографом проблема лишь в деньгах – эта штука была легальной, свободно продавалась, но стоила как половина фрегата. Ретранслятор можно было купить только на Зеде, стоил он недорого, но вот нужных программ к нему не было нигде, и это было проблемой номер один. Но тут, возможно, Сталески что-нибудь сможет подсказать. Проблемой номер два был генератор нейронных связей – в сети о нем было все тщательно вычищено, и она нашла только историю его создания и всевозможные изображения первого образца. Как выглядит этот прибор сейчас, где его взять, сколько он стоит было совершенно не понятно.
Писк настольного комма прозвучал неожиданно, Карен вздрогнула. Кто может звонить в третьем часу ночи? На экране снова маячил Дилан. Его навязчивость раздражала. Она не стала отвечать, выключила звук, чтобы не мешал. Но майор был настойчив, после полутора десятка его попыток связаться с ней, Карен решила ответить. Она включила изображение и сходу заявила:
– А тебе не приходило в голову, что я могу спать, например?
– Проснувшись в четыре вечера, это вряд ли, – засмеялся он. Карен вздохнула, настроения разделить его веселье у нее не было.
– Я работаю, а ты мне мешаешь. – Она протянула руку, чтобы отключить связь, но Картер выпалил:
– Может, пора отдохнуть?
Ее рука задумчиво повисла в воздухе. Какого черта Картер так прицепился к ней? Что-то не верится, что он проникся красотой ее заспанного и усталого лица. Может быть, ему от нее что-то нужно? Но тогда он точно не отстанет, пока не получит свое. Значит, надо этот вопрос как-то решить. И отдохнуть тоже не помешало бы.
– Может, и пора.
– Тогда я буду ждать тебя в клубе. – Он сбросил ей адрес и отключил связь. Клуб, куда он ее позвал – старое элитное заведение у всех на слуху, и была она там последний раз еще во времена учебы в Военной академии.
Карен заглянула в базу данных службы безопасности Тарона, чтобы поискать там Картера или что-то на него. И первый сюрприз – половина его файла закрыта для ее уровня допуска. О чем это говорит? Возможно, ни о чем, часть информации о ней самой также засекречена и доступна далеко не каждому. А возможно о том, что Картер не простой майор наземных войск. Значит, ему действительно может быть что-то нужно от нее. Раньше посмотреть закрытые файлы можно было через отца, теперь – нет, нужно что-то придумывать самой. Но ничего умнее того, чтобы попросить Сталески взломать отцовский комм в голову не приходило. Но это плохая идея. Карен вздохнула и погасила экран.
Наряжаться на встречу с Картером она вовсе не собиралась – надела форменную черную футболку и свободные штаны с множеством карманов, по которым можно рассовать всякую полезную мелочевку. Вряд ли ей что-то угрожает в одном из самых дорогих и престижных клубов в городе, но Рой все равно идет с ней, как всегда.

Карен огляделась – окрестности клуба значительно видоизменились с ее последнего визита, исчезла яркая вывеска и пафосный вход, их место заняла скромная табличка и неприметная дверь. И только внушительный вид одетых с иголочки охранников свидетельствовал о том, что здесь скрывается элитное заведение. Рой напряглась, когда охрана клуба ее обыскивала и считывала данные ее комма. Решив, что посетители не опасны, охрана расступилась, пропуская их внутрь. Карен оглушила музыка и ослепили блики света. Она даже растерялась, но ее тут же встретил официант и провел по краю шумного зала, наполненного людьми в ту часть, где располагались отдельные кабинеты. Рой осталась снаружи, Карен вошла внутрь кабинета, оставив музыку за дверью, и плюхнулась на низкий диван, даже не улыбнувшись сияющему майору. Тот тоже щеголял в гражданской одежде по красоте, удобству и функциональности похожей на ее.
– Твой флот стоит в доках на орбите, может, расскажешь, чем ты так сильно занята?
– Семейными разборками, – криво улыбнулась Карен. Она была ужасно голодна – завтрак и обед она проспала, ужин у нее отняла Елена, а после общения с отцом и Ветром было не до еды. Она синхронизировала свой комм с базой данных клуба и, изучая меню, едко заметила: – ты, вроде, меня позвал отдохнуть, а не проблемы обсуждать.
Дилан проигнорировал ее последнюю реплику:
– Дома все так плохо?
– Хуже, чем хотелось бы.
– Как знакомо. Я уже через все это прошел. С боевым генералом в качестве отца отстаивать свою независимость было довольно сложно, но я справился, как видишь.
– Поздравляю, – кисло улыбнулась Карен.
– Слушай. – Картер понизил голос и подался вперед, ей навстречу, – ну у вашей семьи хейдаганец на побегушках, неужели он не справляется?
– Он не на побегушках, и он более чем справляется! – отрезала Карен, не отрываясь от изучения меню.
– А можешь устроить с ним встречу?
Карен подняла голову и подарила Картеру долгий взгляд. Ну вот, теперь все понятно. А она уж было поверила в собственную неотразимость. Интересно, зачем ему, военному, нужен психоменталист? Он что, вербовщик? Карен вдруг увидела собеседника под другим углом. И все встало на место – и флирт на вечере, и безупречное поведение, и неоднократные попытки встретиться, и прямо-таки зверская настойчивость.
– Запишись к нему на прием, в чем проблема? – Она небрежно пожала плечами и вернулась к изучению меню.
– У него запись на полгода вперед. А сейчас он вообще все отменил и никто не знает, когда начнет принимать снова.
За все время, что Ветер живет на Тароне, его не раз пытались завербовать, и Картер, если он вербовщик, не может не знать, что это бесполезно. Чего он хочет на самом деле?
– Ты не похож на того, кому требуется помощь психоменталиста.
– Мне срочно нужна его консультация по работе. Я больше не могу тебе ничего сказать. Честно.
– По работе? Что может быть нужно от психоменталиста простому майору наземных войск?! – Но увидев окаменевшее лицо Картера, вдруг осеклась. Черт! Значит, точно, не простой. Карен начертила на столе невидимые буквы «СБ», служба безопасности? Картер кивнул. А вот какой отдел? Она немного подумала и начертила на столе загогулину «пси» – символ ОПБ . Картер только дернул уголками губ. Значит, в точку. А наземные войска – прикрытие. Раз уж он затеял такую многоходовку, чтобы сблизиться с ней, значит ему позарез нужно что-то, что официальным путем не получить. Но уточнить не помешает: – а через хейдаганское консульство ты не пытался?
– Ты меня совсем за идиота держишь?! Это первое, куда я обратился и попросил консультацию с психоменталистом, мне ответили, что рассмотрят этот вопрос. Их «рассмотрим этот вопрос» даже в самых срочных случаях это как минимум месяц-два, а уж про свой случай я вообще молчу! Я попросил помочь встретиться с вашим Мья-то, но они сказали, что в числе подданных Хейдаганской империи он не числится и они мне ничем не могут помочь. Ваш хейдаганец иногда выходит в город, но тот, кто пытался с ним там встретиться и поговорить, уже два дня изображает из себя зомби, и у нас пока не получается привести его в чувство. Мне осталось только записаться на прием. Через полгода. Но мне нужно сейчас, иначе… – он красноречиво изобразил собственное повешение.
Ветер действительно очень трепетно относится к неприкосновенности своей частной жизни и достать его, если он того не хочет, не реально. Если Картер из ОПБ, значит, может знать о всяких генераторах НС, ну, или знать того, кто может это знать. Если она ему поможет, то сможет рассчитывать и на его помощь. Остается только надеяться, что информация, которую она попросит, не будет под каким-нибудь грифом «перед прочтением сжечь».
– Ладно, я попробую договориться, но хочу ответную услугу. Мне по одному контракту нужно узнать о том, что такое генератор нейронных связей и где его можно взять.
– Какое у тебя интересное задание. – Вкрадчиво произнес Картер, его глаза превратились в узкие щелки, и у нее внутри все похолодело. Поймал! Она не предполагала, что даже простой интерес к таким вещам для псибеза как кусок мяса для птеро-тварей с Регона: вцепится – не отнимешь, сожрет – и не подавится. Знание о том, что он из ОПБ, ей ничего не дает… Картер вдруг рассмеялся: – Не пугайся, я шучу! Генератор нейронных связей инструмент для генерации в сознании донора ментальной карты или ее части. На Тароне и в любом месте на территории Альянса штука не легальная, но это не значит, что их здесь нет. Выглядит вот так: – он покопался у себя в комме и отправил ей несколько картинок. – Обычно владельцы их хорошо прячут или маскируют под разрешенную технику. Спрос превышает предложение – в этом году на Тароне изъяли четыре и по паре на Регоне и Хаконе. Я точно знаю еще о двух, но сколько бы не наведывались, к их предполагаемым владельцам, результат нулевой – их или предупреждали заранее, или все действительно стерильно чисто, что не придерешься, либо проплачено так, что крыша маму продаст, но их не сдаст. Вот только не проси меня это достать!
– Достать не надо, а вот сдать мне хотя бы одного предполагаемого владельца… – попросила Карен чуть дыша, боясь спугнуть удачу.
– Устроишь встречу с Мья-то, получишь то, что просишь, – сверкнул улыбкой Картер.
Справедливый обмен. В то, что Картер пошутил, она, конечно же, не поверила. И теперь с их противозаконной задумкой стоит быть в десять раз осторожнее, чтобы не встретиться с ним где-нибудь на допросе. Если они ошибутся, то заодно крупно подставят отца, и некоторые этому очень обрадуются.
В дверь постучали. Картер встал и впустил внутрь взъерошенного и старающегося скрыть свое недовольство официанта, толкающего перед сбой тележку с заказом. Рой, как водится, едва не раздела бедолагу, обыскивая. Забрала у него все столовые приборы и немного испортила красоту оформления блюд, проверяя их на наличие отравляющих веществ.
– Можете идти, – отпустила официанта Карен. Себя она в состоянии обслужить и сама. Картер закрыл дверь и, оценив объем ее заказа, удивленно присвистнул:
– Да тут еды на пятерых!
– Кажется, я слегка погорячилась, – пробормотала она, поняв, что одна, даже очень голодная, со всем этим не справится…

Ветер неожиданно легко согласился встретиться с Картером, о чем Карен ему тут же сообщила, получив в ответ два слова: турагентство «Астра-кси».
Она в недоумении пыталась понять, как связаны между собой достопримечательности и генератор нейронных связей. Даже решила, грешным делом, что Картер ее обманул.
Во всеобщей сети она нашла информацию об этом агентстве. Довольно популярное, оно предлагало множество маршрутов: развлекательных, познавательных, оздоровительных. Карен замерла, поймав мысль. Оздоровительные маршруты! На каждой станции предлагались разные лечебные процедуры, а показания к их проведению широки: от заболеваний кожи до психических расстройств. Она просмотрела маршруты агентства, заявленные для лечения психических расстройств – они все заканчивались на Вербе или на Лотосе, а это зедианские станции за границей Альянса. А еще на борту корабля предлагались технически сложные манипуляции под наблюдением нейроменталиста и психоменталиста. Обычно эти специалисты предоставлялись не самими фирмами, а клиниками, имеющими лицензию на подобную деятельность. А на Тароне такая клиника только одна, но учреждение было полностью легальным и наверняка находилось под крылышком ОПБ. Получается, что либо все законно, либо, как сказал Картер, все настолько хорошо прикрыто, что не к чему придраться.
Но даже если официально таронские менталисты в туре не заявлены, техника на борту остается и никто не мешает включить в экипаж корабля в качестве матроса менталиста с частной зедианской лицензией. Или вообще позволить клиенту взять своего собственного специалиста, под видом одного из «отдыхающих».
Вот только интересно, почему же Картер и его отдел так и не нашли технику, этот самый пресловутый генератор НС? Даже если круизный корабль не зарегистрирован на территории альянса, он обязан впустить внутрь представителей закона, а уж те обыщут каждый закоулок, а если понадобится и обшивку вскроют.
Агентство работает уже больше десяти лет и ОПБ до них так и не добралась, значит, у них есть какой-то надежный способ все сделать так, чтобы никто не смог придраться. Возможно, через это агентство получится добыть всю необходимую технику разом, не разыскивая каждый прибор по закоулкам систем. К тому же не придется искать место, где всю эту запрещенную технику держать.
Вопрос в том, какой пароль нужен для того, чтобы получить от агентства то, что им нужно, а не вызов ОПБ, демонстрирующий порядочность конторы?..
Ее размышления прервал визит Ветра. Он всегда приходит лично, даже если ему нужно сказать всего два слова. Она никогда не понимала, зачем стаптывать ноги, чтобы задать вопрос или сообщить новость, если все это можно легко и быстро сделать через комм. Но Ветер почему-то пользовался своим коммом лишь в исключительных случаях.
– Я встречался с твоим майором.
– Он не мой, – сердито буркнула Карен, посторонившись, впуская Ветра в свою комнату. На самом деле ей было немного обидно от того, что Картер использовал ее, и от того, что она так глупо подставилась ему. – Ну и что он хотел?
– То же что и все до него. Правда, он первый человек, который попытался сделать это хоть с какой-то долей изящества, а не грубо и прямолинейно. У него были интересные вопросы, и я решил все же иногда иметь дело с этим Картером. У него в голове много забавных вещей.
– Насколько забавных?
– Я подписал документ о неразглашении.
– Да ладно! Все наши документы для тебя ничего не значат!
– Не значат. Но сейчас я не хочу обсуждать тему встречи. Я вижу, ты чем-то озабочена.
Карен вздохнула, бесполезно выпытывать у Ветра то, о чем он не хочет говорить. Возможно, чуть позже, он сам все расскажет.
– Да. Теоретически есть возможность получить в свое распоряжение всю нужную технику сразу. Но я боюсь испортить это дело. Переговорщик и дипломат из меня не очень, сам знаешь. – Ветер никак не отреагировал на ее реплику и она продолжила: – Есть одно турагентство, «Астра-кси», которое, по мнению ОПБ, прячет где-то технику и занимается незаконными ментальными процедурами. Доказательств нет. Может быть у ОПБ паранойя, а может быть эти люди действительно настолько хороши, что до сих пор не попались. Но даже если ОПБ правы, мы ведь не можем просто прийти в агентство и с порога так: «Здрасти, а не дадите ли вы нам попользоваться генератором НС и еще парочкой устройств?» Наверняка потребуются какие-то рекомендации или что-то вроде пароля. Но где их взять?
– «Астра-кси?» – Ветер медленно наклонил голову, в задумчивости ли, в любопытстве, Карен никогда не могла догадаться о его мыслях и чувствах. Почти всегда он казался ей одинаково невозмутимым. – Клиенты иногда упоминают это агентство, я предполагал, что это не случайно. Я могу узнать то, что тебе нужно, но потребуется время. – Он помолчал и добавил: – месяц или около того.
– Месяц?! Это много!
– А что, есть веская необходимость форсировать? – Карен разочарованно развела руками. Ветер лишь улыбнулся: – Тебе и так будет чем заняться в это время.

***
Каждый раз, возвращаясь на орбиту к флоту, ощущения Карен были такие, будто она вернулась домой. Привычный гул двигателей, запах металла и пластика, мягкое искусственное освещение, простые функциональные интерьеры без лишних финтифлюшек создавали свою неповторимую атмосферу уюта и комфорта – здесь она чувствовала себя на своем месте. И гораздо уверенней, чем внизу, на планете, в доме, где она родилась и выросла.
Монкриф, как всегда не подвел, но был крайне недоволен, что ему не удалось отдохнуть на Тароне. Ради восстановления справедливости Карен отпустила его на три дня, а сама занялась подготовкой флота к полету на Зеду.
Повреждения, нанесенные пиратами, были ликвидированы, раненые почти здоровы, запасы полнены. Корветы вместе с Индиго и грузовозами она отправила выполнять небольшой контракт, который закончится ко времени ее возвращения с Зеды. Как обычно возникали непредвиденные ситуации: пара невозвращенцев из увольнений, которым пришлось срочно искать замену, конфликт между двумя младшими офицерами, заказчик, долго тянущий с оплатой уже сделанной работы.
Еще Сталески придумал какое-то обновление систем корабля и просил разрешения на его тестирование. Карен позволила, но в результате что-то пошло не так и на Метели заблокировались все двери. Выйти из каюты было невозможно, замок не реагировал на ее универсальный ключ, а с самим Сталески связаться не получалось. Скорее всего, он сознательно не реагировал на ее вызовы. Оставалось надеяться, что тот уже трудиться над решением возникшей проблемы. Карен открыла панель замка, но ничего не поняв в путанице проводов, вернула ее на место, подумав, что зря не попросила Марка тогда показать, как этим пользоваться.
Двери разблокировались только часа через два, за это время Карен успела мысленно несколько раз разругаться и помириться со Сталески и заодно придумать с десяток изощренных способов его наказания. И первым делом она направилась в его конуру – каютой место обитания кибер-инженера было назвать сложно. Платы, чипы, провода, множество каких-то индикаторов, датчиков панелей, кнопок, экранов с информацией, от одного вида которых мозг взрывался. Однако везде было практически стерильно чисто – ни грязи, ни пыли и ни лишних вещей, хотя, если бы они даже были, во всем этом электронном хаосе разглядеть их было просто невозможно. Хозяин конуры встретил ее с довольной улыбкой, но Карен в ярости буквально приперла его к стене, сдавив горло, и потребовала ответа:
– Что это было?!
Сталески вымученно улыбнулся и сдавленно прохрипел:
– Отпусти, трудно говорить. – Карен резко ослабила хватку, и ее жертва скользнула на пол от неожиданности. Потерев шею, пригладив волосы и одернув форму, Сталески встал, чинно выпрямился, картинно выдержал драматическую пузу и произнес: – Испытания нового оружия прошли успешно.
– Какое такое оружие?! – возмущенно прошипела она. – Ты же собирался тестировать обновление системы!
Сталески тут же сгорбился и почесал растрепанную макушку:
– Ну… что-то вроде того. Малюсенький червячок, попадая в систему корабля, немножко меняет показания датчиков давления воздуха и насыщенности кислородом, создавая иллюзию угрозы полной разгерметизации, и система безопасности корабля намертво блокирует все двери! Это гениальная идея, потому что системы контроля узлов корабля обычно очень хорошо защищены, но никому в голову не пришло защищать показания датчиков и закрывать к ним доступ. Разве это не чудесно? – расплылся он в улыбке. Но глядя на все еще рассерженную Карен тут же быстро затараторил: – Ну, смотри, ты тихонько проникаешь на корабль противника, запускаешь этого червячка и корабль – твой! Вся команда заперта в каютах и отсеках!
Карен на минутку задумалась, оценивая услышанное, и почти сразу же остыла:
– Ну так и я тогда дальше шлюза не продвинусь, – скептически хмыкнула она, сложив руки на груди, – двери отсеков заперты твоим червяком.
– Ой… – Сталески растерянно моргнул, – я об этом не подумал.
– А как потом систему лечить от этой заразы?
– Ну да, это оказалось проблемой, – уткнувшись в компьютер, едва слышно пробормотал Сталески. Карен подождала, но тот, кажется, полностью забыл о ее существовании. Еще минутку понаблюдав за ним, она ушла к себе. Идея Сталески ей очень понравилась, и если он сумеет заставить своего червяка быть управляемым, цены ему не будет! Возникает дилемма – оставить эту штучку только для себя или анонимно выставить на зедианский аукцион. Барон Иден с руками ее оторвет, отвалив немыслимую сумму денег! Вот только прежде надо будет позаботиться о противоядии от этой дряни…
Больше сюрпризов не было. Сталески был полностью поглощен своей идеей и забыл про все на свете. Метель был готов к полету на Зеду, все формальности были улажены, а Монкриф вернулся из своего трехдневного отпуска даже раньше, чем должен был. Карен не видела причин медлить дальше и распорядилась отчаливать.
Еще вчера она отправила маме путаное сообщение с какими-то туманными извинениями, но надеялась, мама поймет, что она хотела сказать. Поговорить с отцом еще раз она так и не решилась. В конце-концов она же добилась того, чего хотела, пусть и такой странной и в каком-то смысле дорогой ценой. В любом случае, сейчас не время и не место думать, об этом. Задача на ближайшие две недели – благополучно добраться до Зеды. Она рассчитывала, что Костолиц догонит их на последней остановке перед Зедой, на станции Лотос.

Поскольку Ветер настаивал на том, чтобы Елена чаще занимала тело, в полете до Зеды она последовала его совету. Карен со своим флотом не раз бывала на этой планете и эти визиты оставили неизгладимые, и не очень приятные впечатления. Вести дела с зедианцами приходилось очень внимательно, потому что они мастера обтекаемых формулировок, которые в случае необходимости могут так перевернуть в свою пользу, что продавая им что-то, еще и окажешься им должным. А полное отсутствие централизованной власти не давало шансов на то, чтобы снискать справедливость. Бороться с главами артелей, поделивших между собой сферы влияния можно было только натравив их друг на друга, да и тут результат оказывался непредсказуемым – они могли и договориться.
Доктор Анастас Бергер работает на барона Рю, сфера интересов которого – создание и торговля донорами для переноса ментальных карт, разработка и испытание наркотиков и прочих психотропов, исследования в области доминирования над чужим сознанием, а заодно и создание средств защиты от всего вышеперечисленного. Как выразилась однажды Карен, в его лабораториях сначала создают психов, а потом их же лечат.
Елена не знала точно, над какой проблемой трудится доктор Бергер, но рассчитывала, что он не забыл того, что когда-то умел. Еще с Тарона она отправила ему сообщение от себя самой, в котором изложила свое предложение и ориентировочную цену. Доктор ответил и был очень удивлен, тем, что его назвали старым именем, но от предложения не отказался и предложил встречу, сразу обозначив место и время, а также намекнув на то, что ему, возможно, понадобится помощь «Красных волков». Ее удивило, что доктор связал ее фамилию с наемным флотом Карен, а не со своим прошлым на Тароне, но решила, что это из-за рассеянности доктора, которая была его отличительной чертой.
Елена нашла в путеводителе по Зеде место, которое доктор предложил для встречи – окраина какого-то парка недалеко от лаборатории – странное и совсем не подходящее для деловой встречи место, тем более в такой поздний час, который назначил доктор. Похоже, у него проблемы и помощь Карен действительно может понадобиться.
Время в полете текло медленно, и как-то незаметно все уходило на размышления. Она пришла к выводу, что совсем не готова к тому, что ее жизнь скоро может измениться. С одной стороны, это то, о чем она так долго мечтала, а с другой, ее пугала непредсказуемость результата и то, как стремительно стали развиваться события.
Карен так решительно взялась за порученный ей поиск техники и даже в каком-то смысле преуспела, хотя с того момента, как Вэй отдал ей список прошло не больше суток. Она не стала сомневаться, взвешивать «за» и «против», она просто взяла и начала делать. И это – то качество, которого ей самой отчаянно не хватало. План их разделения был готов уже давно, не такой уж он был сложный. Но ей все время казалось, что это никакой не план, а ужасно глупая и не жизнеспособная затея и потому никому об этом не рассказывала, даже Ветру. Если бы не Костолиц, неизвестно, сколько бы еще это продолжалось.
Костолиц... Из-за нее Карен не могла наладить личную жизнь. Чуть-чуть холода, немного угроз, капелька давления и предложения от которых сложно отказаться. И вот они в смятении и предпочитают исчезнуть и не продолжать отношения. Это было не честно и не справедливо по отношению к сестре, но необходимо. Каждый роман Карен, как только перерастал во что-то большее, чем увлеченность, служил угрозой хрупким отношениям с отцом. Результат со стороны Карен мог быть не предсказуем – вплоть до отказа иметь любые дела с Тароном. Конечно, можно было бы взять командование флотом в свои руки и все сделать по-своему, но учитывая кипучую деятельность Карен, и ее свойство заниматься несколькими делами одновременно, долгое время могло просто не представиться возможности попасть не то что бы домой, в систему Тарон. А вот Костолиц не испугался. Наверное, она слишком была собой, потому он и поверил в то, что их двое, а не в сумасшествие Карен.
Карен... В сравнении с ней, она чувствовала себя бесполезным ненужным ничтожеством. Кто она без сестры? Никто. У Карен есть флот и офицеры, которые, не смотря на своеобразные отношения, не спешат менять командира. Та же Рой. Чей она оруженосец? Скорее, Карен. А кто есть у нее? Только она сама. И родители. Сестра умеет заставить этот флот работать, а она умеет только играть чужую роль, которая ей совершенно не близка. Сейчас цель и смысл ее жизни – отделение себя от сестры. А что потом? И куда денется Ветер, если все закончится хорошо?
Ветер... Она знает о нем ровно то, что он хочет чтобы она знала. Убийца. Пугающее признание, но вместе с тем интригующее и притягивающее. Но ведь действительно, на его жизнь несколько раз покушались, но каждый раз мертв был нападавший, а не Вэй. Раньше она считала его жертвой, а теперь… А теперь ничего не изменилось. Будь он хоть монстром из под кровати, кем угодно, пока он не гонит ее от себя ей все равно. Спокойный, терпеливый, понимающий, нужный как воздух. Вряд ли любящий, на это она и не рассчитывала, хотя втайне надеялась. Она ни разу не слышала от него признаний. Да они и не нужны ей, пока он рядом. Она так и не была до конца уверена в том, кто она для него и почему он остается с ней. Тот первый и единственный раз, когда они были близки, она вспоминала как волшебный сон, а огромное чувство вины после этого, как жуткий кошмар. Именно тогда она приняла решение больше не повторять эту сказку. И он спокойно принял ее принципиальность в отношении тела Карен и прекрасно обходится девушками мадам Лилу. Значит дело в чем-то другом. Что если он ее воспринимает только как клиентку? Тогда если он решит, что его работа закончена... он найдет себе новую или просто решит отдохнуть. А ей останется задохнуться без него… Что их отношения на самом деле: каприз ли, игра, реальность, или работа – знает только он сам…

Рой сразу уловила подавленное настроение Елены, но не стала ничего предпринимать, в надежде, что это долго не продлится. Но становилось все хуже и в конце третьего дня стало понятно, что само оно не пройдет. Придется как-то встряхнуть ее, переключить, заставить действовать. И, скорее всего, нельзя просить ее вернуть Карен, хотя в настоящий момент ее присутствие было очень желательно. Обычно перед заданием Карен устраивала учебные тревоги. Елена же об этом совсем забыла, а робкие попытки напомнить о том, что неплохо бы все-таки играть свою роль, наталкивались на стену холодного молчания. Обычно из хандры ей приходилось вытаскивать Карен после особенно гадких заданий или разрывов с мужчинами, но она и представить не могла, что обычно контролирующая себя Елена окажется в подобном состоянии, да еще так глубоко.
«Коммодор» погруженная в себя и игнорирующая то, на что всегда обращала внимание, вызывала нездоровый интерес и соответствующую реакцию офицеров – Монкриф полностью перешел на ругательства, Адамс вдруг запил. Доктор Вундермахер наведывался по паре раз за день, говорил о неподобающем коммодору поведении и взывал к чести офицера, но Елену его воззвания совершенно не трогали. В итоге он делал укол витаминов и уходил, чтобы прийти снова через несколько часов и начать все сначала.
Рой беспокоило и расстраивало состояние Елены. Мало того, что с такой Еленой ей пришлось столкнуться первый раз, так еще и сама ситуация сильно вредила Карен, ее статусу и репутации. Нужно было срочно что-то делать. Но то, что обычно помогало Карен, на Елену могло не подействовать. И все равно стоило попытаться. Вряд ли могло быть хуже, хотя, с другой стороны могло… Но медлить дальше нельзя, и Рой осмелилась действовать.
Зайдя в каюту своей подопечной, она решительно направилась в душевую, включила ледяную воду, рывком подняла Елену на ноги и почти пинками довела до душевой кабины. Елена не особенно и сопротивлялась, но через минуту после того, как она оказалась под струями обжигающе холодной воды, Рой услышала протестующий вопль Карен.
– Что происходит, черт возьми?!
Дрожа и ругаясь сквозь зубы, она избавилась от мокрой одежды и сердито выхватила у Рой принесенное полотенце. Укутавшись в него, она прошлепала к климатической панели и подняла температуру воздуха градусов на десять выше. Переодевшись в сухое и расположившись в к кресле с кружкой горячего питья она недовольно потребовала объяснений:
– Что это значит?
– Я пыталась привести в чувство вашу сестру, но не учла, что она может легко избежать этой процедуры, разбудив вас.
Карен пару минут обдумывала услышанное:
– А что случилось такого, что Елену пришлось приводить в чувство?
– Я не знаю, она уже очень давно перестала посвящать меня в свои планы и делиться переживаниями.
– Вот как. А почему?
Рой немного помедлила и, с заметной тщательностью подбирая слова, заговорила:
– Мы не сошлись во мнении по одному вопросу. Елена поставила меня на место, совершенно справедливо заметив, что обсуждаемая тема не имеет отношения к моей работе. И если я не хочу проблем с исполнением своих обязанностей рядом с ней, мне не стоит лезть туда, куда не следует. Я подумала, что она права и это действительно не мое дело. Поэтому в ее присутствии я просто делаю свою работу, не вмешиваясь в происходящее, если меня не просят.
Какой осторожный ответ – «тема», «обсуждаемый вопрос» – никакой конкретики кроме факта разногласия. Но что можно не поделить с оруженосцем настолько, что тот, находясь постоянно с тобой рядом даже не в курсе что именно с тобой происходит?
– Понятно. А с чего ты взяла, что то, что обычно действовало на меня, подействует на нее?
– Я ничего другого придумать не смогла, нужно было срочно что-то делать, а что именно я не знала.
– Когда она ела последний раз? – Карен, погладила урчащий живот и усмехнулась: – она что, решила от голода помереть? – Рой даже не улыбнулась. Карен нахмурилась и обреченно поинтересовалась: – Все настолько серьезно?
– Да. Она не выходила из каюты, не ела, не разговаривала. Собрания не было, задача офицерам не озвучена. Монкриф исключительно матерится, Адамс в запое, Вундермахер подал рапорт на увольнение.
– Черт! – Карен вскочила, кружка, к счастью пустая, упала с ее колен, глухо ударилась об пол и покатилась. Карен даже не обратила на это внимания. Она сделала круг по каюте. Еще один. – Ну какого пульсара надо было доводить до такого?! Я понимаю, ей моя работа как астероид в заднице, ну так уступи ее мне и страдай сколько влезет тихо в уголке, но не ломай ничего! – Но тут же умолкла и резко остановилась. Елена не выходила, не ела, не разговаривала. Роль коммодора, которую она столько лет поддерживала, сейчас вдруг перестала для нее что-либо значить. Очень похоже на потерю интереса к жизни. Ветер мало об этом говорил, но она запомнила все. И это уже не раз ей пригодилось. Он говорил, что причина этому невозможность достичь какой-то жизненно важной цели или ее полная потеря. Но Елена в эту теорию не укладывается! Она как раз на пути к своей цели – отделению их друг от друга… И тут Карен поняла, и ей самой вдруг стало страшно настолько, что внутри все похолодело и ухнуло куда-то вниз, оставив звонкую пустоту: вот они разделились и что дальше? У нее есть флот, а у Елены? Ничего! Цель всей ее жизни достигнута, и причин жить дальше просто нет… Нужно искать новый смысл, который она, видимо, так и не нашла…
Карен сделала шаг, нечаянно пнув кружку. Та отлетела к стене, ударилась и вернулась обратно к ее ногам Карен подняла ее и удивленно повертела в руках, будто увидела первый раз.
– Говоришь, Вундермахер рапорт написал? – мурлыкнула она себе под нос, хитро прищурившись. Она вскинула руку, ввела личный код в комм и проговорила: – Метель, противник в зоне видимости по левому борту. – По кораблю разнесся сигнал тревоги. Выждав пару минут, она не спеша направилась на мостик.
Все было очень плохо – на месте капитана Адамса был его старший помощник, Влад Киренко. Он был бледен, взволнован и… не до конца одет. Но, возможно, тревога застала его в спортивном зале, потому он был босиком, в одних штанах и кителе на голое тело. Монкриф маячил на боковом экране. Молча, уже хорошо. Вундермахер тоже был на месте, но явно не в духе – блики на линзах его очков были как-то по-особенному резкими, ну и скепсис на лице, тоже сомнений не вызывал.
Карен слушала доклад о готовности систем корабля к отражению атаки «противника» и потихоньку мрачнела: щиты и орудия были готовы с опозданием, часть людей не успели вовремя занять свои места, а офицер связи вообще отсутствовал! И только доклады Монкрифа и доктора были безупречны.
– Лейтенант Киренко, капитан Вундермахер, капитан Монкриф, прошу ко мне на совещание, – сдержанно проговорила она, хотя внутри все клокотало и хотелось выражаться нецензурно.
Офицеры собрались у нее в каюте: Монкриф присутствовал удаленно в виде изображения на дополнительном экране, доктор расположился в кресле, а лейтенант вытянулся по стойке «смирно». Карен вывела на основной экран расстановку вероятной битвы: Карим и Метель против двух пиратских фрегатов.
– Как вы оцениваете наши шансы? – спросила она Киренко. Тот сглотнул и постарался незаметно вытереть вспотевшую ладонь о штаны:
– Вероятность победы около восьмидесяти процентов. – Карен запустила симулятор битвы и действительно, крейсер с фрегатом достаточно быстро расправились с пиратскими кораблями. Лейтенант облегченно выдохнул и немного расслабился. Карен усмехнулась и заговорила:
– Вы правы, но это при условии, что системы обоих кораблей вовремя и полностью готовы к битве. – Она сделала многозначительную паузу, и лейтенант побледнел. Она вывела на экран симуляцию битвы с параметрами готовности Метели и Карима, которые получила из отчетов. И вот не до конца заряженные щиты крейсера гасят первый залп из орудий врага. Без офицера связи времени на координацию действий кораблей уходит больше. Задержка в готовности орудий и Метель не успевает вовремя дать ответный огонь. Крейсер настигает второй вражеский залп – остатки щитов не справляются – повреждение лирийных двигателей. Взрыв Метели. Оставшись один, Карим продержался не намного дольше крейсера. Карен повернулась к Киренко и отчеканила: – Вы мертвы, лейтенант! Как и все мы.
Тот стал белее синтеваты, но все же сумел взять себя в руки и виновато пробормотать:
– Так точно, коммодор.
Карен сердито сощурилась:
– Я не пойму, вы правда думаете, что готовность систем корабля это моя личная прихоть? Что это, ваше банальное разгильдяйство, или вы до сих пор не в курсе, что это условие вашего выживания?! Да, лейтенант, конкретно вашего! Именно от вас сейчас зависело то, как быстро мы отразим атаку, и вернетесь ли вы домой своими ногами или вас вернут в виде урны с прахом. Не от меня зависело и не от Адамса, от вас! Свободны! – рявкнула она. Отсалютовав ей, бледный Киренко на негнущихся ногах вышел.
Раздались звонкие хлопки, Карен удивленно повернулась к источнику звука. Монкриф, о котором она совсем забыла, внимательно следил за ее «беседой» с лейтенантом, и теперь с немного кривой улыбкой аплодировал:
– Браво! Отличный концерт! Отстранишь его от должности?
– Сделаю выговор, лишу премии, но пока оставлю. Если он умный, то сейчас пойдет раздавать пинки виноватым, и впредь будет следить, чтобы все было на высоте без особых приказов сверху. Ну а если он настолько туп и не сделает выводов, останется только избавиться от него. Но я надеюсь, Адамс не зря его выбрал в старпомы. Кстати, где сам Адамс?
– Там же где три дня была ты – где-то, мать его, в астрале! – повысил голос Монкриф и добавил еще парочку ругательств. Доктор, молча наблюдавший за экзекуцией Киренко, подал голос:
– Моя радость, если ты больна, мы должны знать об этом.
Карен сдержала тяжелый вздох:
– Я не больна, вернее не я. Это очень сложно объяснить. Я могу обещать, что приложу все усилия, чтобы подобного не повторилось, но гарантировать не могу, потому что это во многом зависит не от меня. Да, я понимаю, что звучит как бред, но вы знаете, я всегда говорю прямо, как есть. Вам решать, оставаться со мной и моим бредом дальше или искать другого, более вменяемого командира.
– Я никуда не собираюсь! – рявкнул Монкриф и исчез с экрана, отключив связь. Ответ Дени был ясен, Карен повернулась к доктору. Тот медлил с ответом, внимательно глядя на нее из под линз своих очков. Наконец, он заговорил:
– Ты – сорвиголова, своенравная, капризная и, как выяснилось, сумасшедшая. Ты все переворачиваешь с ног на голову, и как оно при этом работает лучше, чем в положенном виде, я не знаю. Я клялся себе, что это будет мой последний контракт, но я его уже трижды продлевал. Я много ворчу, но мне нравилось с тобой работать, нравилось, что ты все же стараешься не мешать мне делать все так, как мне удобно. Мне нравилось, что ты не экономишь на медикаментах, технике и перевязочных средствах, мне нравилось, сколько ты платишь за работу. Меня не удивляют твои отношения с офицерами, я и не такое видал, но за всю мою жизнь я только второй раз вижу военизированную структуру, в которой такой маленький процент текучки. И все же я устал, девочка. Я привязался к тебе, как к родной и очень переживаю за тебя и твое здоровье, а это слишком большая нагрузка на мои ветхие нервы. Твой уход, хм… в астрал, добил меня окончательно, и я перестал быть объективным. Тебе нужен новый молодой и энергичный начмед, который выдержит тот темп, что ты задаешь. А я пойду нянчить внуков. – Доктор обезоруживающе улыбнулся.
Карен расстроено прислонилась к стене, не зная, что сказать. Она привыкла к Вундермахеру, его причудам и требованиям, его умелым рукам и просто как к человеку. Она привыкла, что он неотъемлемая часть медотсека и совсем не хотелось верить в то, что доктор говорит серьезно. Но он не шутил: – Если позволишь, я осмелюсь рекомендовать на свое место кое-кого. Он тот еще балбес, но я буду спокоен, что твоя медслужба в надежных руках. Надеюсь, вы найдете общий язык.
– Спасибо. – Грустно ответила она. – Пришлите мне его личный файл, я погляжу. А что с Адамсом?
Вундермахер снял очки, тщательно протер их, нацепил на нос и ответил:
– Лежит в медавтомате в режиме дезинтоксикации, часа через два-три будет в состоянии стоять не падая и говорить относительно вменяемо. Но хочу сказать, его срыв с тобой не связан, просто так совпало. У него есть проблемы, и я бы рекомендовал ему консультацию хорошего психоменталиста.
– Хорошо, тогда я сама его навещу. А когда будем возвращаться с Зеды, оставлю его в кризисном центре на Ромашке.
Доктор ушел, в каюту бесшумно вошла Рой и неподвижно замерла у двери.
– Отличное начало! – ни к кому не обращаясь, сердито скидывая обувь, прошипела Карен. Она сделала круг по каюте, еще один и забралась с ногами в кресло. – Расскажи мне о ней. О Елене. Что она за человек, какая она?
Поскольку в каюте больше никого кроме Рой не было, та решила, что вопрос обращен к ней:
– Мое мнение слишком субъективное, – сдержанно ответила она.
– Это не важно! Я хочу знать о ней хоть что-нибудь! Потому что я сама ее не знаю вовсе. А учитывая, что мне пришлось разруливать после нее… – она тут же осеклась. Елена может слышать все, и не очень лестное мнение о ней в ее состоянии совсем лишнее. И что теперь делать? В любой момент она вернется и все повторится. Красиво и путано заговаривать зубы – не ее конек. Она умеет только прямо в лоб. Что она может сказать такого что заставит Елену, если она ее вообще слышит, выйти из того состояния, в которое она сама себя и загнала? Да ничего! Единственное, что она может, это повторить слова Ветра о том, что думать о проблемах надо по мере их поступления. Вот когда они разделятся, тогда и пусть страдает о тщетности и бесперспективности своего жизненного пути, а сейчас ей очень даже есть чем заняться!
– Ты чрезвычайно «добра» сестра, – раздалась реплика в ее голове с явно слышимыми ироничными кавычками. Карен вскочила:
– Вот черт! – но тут же снова вернулась в кресло.
– Ты абсолютно права. Подобное больше не повторится.
Карен подождала немного, но голос больше не появлялся.

Глава 7

Вернувшись от Ветра к себе, Карен рухнула на кровать и уснула. Она проспала весь остаток утра и часть дня. Возможно, спала бы еще дольше, если бы не назойливый писк настольного комма над ухом. С трудом разлепив веки, которые вопреки ее воле настойчиво желали сомкнуться, она увидела Картера, маячившего на экране. Такой же как и вчера, отглаженный и сверкающий. И когда она успела дать ему свой номер? Она включила только голосовую связь, справедливо рассудив, что будет не очень тактично смущать собеседника своим видом. Вдруг, он не один и вообще…
– Карен, что-то случилось? Ты весь день не отвечала…
– Я, видишь ли, спала, – пробурчала она недовольно. Майор засмеялся:
– Тогда четвертый час дня самое время для того, чтобы проснуться. И почему тебя не видно?
– Потому что ты меня только что разбудил, и я выгляжу не лучшим образом. – Но она натянула футболку и все же включила изображение, пусть Картер полюбуется на нее не накрашенную, растрепанную, заспанную, разочаруется и оставит уже в покое. Картер молчал некоторое время, с откровенным любопытством разглядывая ее, а потом произнес:
– Такая ты мне нравишься намного больше, чем в виде вылизанной леди. – Карен закатила глаза и едва сдержала раздраженное стенание. Картер улыбнулся: – Да не пугайся ты так, я вовсе не за этим решил тебя побеспокоить. У меня к тебе просьба. У моего друга брат журналист и он прямо-таки мечтает об эксклюзивном интервью со спасительницей пассажиров Лючии.
– Нет, – отрезала она.
– Позволь узнать, почему?
Карен потерла лицо, пытаясь быстрее проснуться.
– Во-первых, при моей работе светиться в прессе ужасно вредно для здоровья, во-вторых, учитывая статус моего отца, это ужасно вредно для его душевного равновесия, и, в-третьих, просто – нет. И вообще, пусть брат твоего друга пишет не о том, как спасали пассажиров, а о том, почему их пришлось спасать, об обнаглевших пиратах, о том, что уже давно не было зачисток и о том, что мелкие перевозчики настолько экономят на безопасности своих клиентов, что последних приходится спасать за счет налогоплательщиков.
– Какая ты злая, – сверкнул улыбкой майор. – Но идеи, что ты предложила, интересные. Может, встретимся сегодня вечером, и ты сама ему это скажешь?
Предложение звучало заманчиво, но она обещала маме поговорить с отцом и не известно еще как все пройдет. К тому же нужно разобрать завал документов, который скопился за пару дней, что она была… не в себе. Будь что-то срочное, Монкриф сообщил бы, но и кроме срочного в завале наверняка полно предложений и контрактов, которые ох как нужны, чтобы содержать флот. А заказчики обычно долго не ждут и если не получают ответа быстренько уходят к конкурентам. Как жаль, что нет Марка. Она тяжело и грустно вздохнула:
– Дилан, прости, но у меня полно работы…
– О, да, я вижу, – снова сверкнул зубами Картер, но поднял руки, сдаваясь: – все, уже оставляю тебя. Но хотя бы сообщи, когда освободишься, – жалобно попросил он и Карен невольно улыбнулась. Они попрощались, и она поплелась умываться и приводить себя в порядок перед встречей с отцом.

Ветер довольно зажмурился – в глубине сада, в окружении кустов и деревьев на поляне, прогретой весенним солнцем, было тепло. Елена сняла плащ и аккуратно свернув, сложила на скамью. Будь Елена чуть выше и чуть тоньше, ее наряд, длинная красная юбка, свободная белая блуза и корсаж, смотрелись бы на ней немного лучше. Хотя, если честно, и так было вполне неплохо. Но все изящество и романтизм ее облика портили короткие красные волосы. Карен никого не спрашивала, когда решила замедлить их рост и перекрасить в красный. Когда лорд Влад это увидел, он был в растерянности и не знал как себя вести – то ли сердиться, то ли просто не обращать внимания. Зато леди Валеску выходка Крен веселила дня три, наверное.
Елена остановилась у куста карликовой сливы и теребила цветущую ветку, украдкой на него поглядывая. Хочет начать разговор, но все никак не решается. Ветер расположился на скамье, подставил лицо солнцу и спросил:
— Так что у тебя там за план с разделением? – Елена небрежно пожала плечами в ответ:
— Да нет по-правде никакого плана! Всего лишь идея. Я долго искала факты, подтверждающие ее жизнеспособность, и до сих пор сомневаюсь в возможности эту идею как-то реализовать. Если бы не капитан Костолиц... – Елена помолчала, сорвала бутончик и размяла его в пальцах. – На самом деле, все совсем просто, как апельсин — переписать мою ментальную карту и перенести в тело донора.
Елена бросила размятый бутон и сорвала новый. Ее давняя привычка – во время волнений обязательно что-то теребить в пальцах – мять цветы, крошить пирожное, крутить пояс или завязки… Он думал однажды о том, чтобы избавить ее от такого яркого индикатора ее чувств, но не стал ничего предпринимать. Без этого она уже будет другой, не Еленой.
— Насколько мне известно, при попытке снять ментальную карту у индивидуума с раздвоением личности, получается две карты, наложенные одна на другую, без возможности их как-то разделить.
Елена улыбнулась и сорвала новый цветок, которому повезло чуть больше, чем двум предыдущим, его просто понюхали:
— Да. Но у нас с сестрой все оказалось по-другому. Карен на Зеде пыталась разобраться со своими провалами в памяти, а я наблюдала за ней. Когда снимали ее ментальную карту, я ушла. Результат хоть и был не идеален, но без признаков наложения моей личности. Я решила тогда, что точно также можно будет снять и мою ментальную карту, не задев личность сестры.
— Может и получится, — задумчиво проговорил Ветер. — Но тогда тебя в сознании Карен нужно будет стереть. Удалить. И кто этим займется?
— Удалить? Я думала, мне просто будет заблокировано доминирование, и я как бы усну. Я считала это задача того, кто будет делать перенос, — удивленно ответила Елена.
Ветер улыбнулся – очаровательная наивность. С другой стороны она и не могла ничего знать про стирание личности. Такое в свободный доступ даже зедианцы побоялись бы выложить. Ну а хейдаганские ресурсы с подобными сведениями закрыты и доступны лишь избранным и специалистам в определенной сфере.
— Нет, маленькая, придется уничтожить все следы твоей личности, чтобы они не навредили твоей сестре. И нейроменталисты этим не занимаются. И никогда не занимались.
Елена немного растерялась:
— Я думала, что это обычная штатная процедура, не требующая специальных упоминаний. Да мне нигде и не попадалась информация об этом.
— И не попадется. Получить лицензию стирателя трудно, хотя их выдаем не только мы. Ни один обладатель не спешит ею похвастаться.
— Но почему, Вэй? Я никак тебя не пойму.
— Детка, неужели не очевидно? Стиратель уничтожает личность – то, что превращает кусок плоти в человека. Откуда, думаешь, берутся «живые трупы» у которых при абсолютном физическом здоровье чистое сознание?
— Я не знала о стирателях. – Елена бросила очередной размятый цветок и сорвала следующий, последний на ветке, которую она мучила. – О них действительно нигде ничего нет. Или я плохо искала. Но откуда ты это знаешь?
Ветер поднялся со своего места и подошел к ней, насмешливо взял ее за руки, спасая куст от дальнейшего уничтожения, поднес к лицу и вдохнул чуть горьковатый аромат цветов сливы, пропитавший ее пальцы. Пусть сама догадаться об этой его темной стороне. И тут Елена поняла: она прерывисто вздохнула и сделала шаг назад, непроизвольно выдернув руки из его ладоней.
— Ты — стиратель?
— Говори прямо: убийца. Тебя это пугает? — спокойно поинтересовался он.
Елена задумалась, низко наклонив голову, пальцы крутили завязки на корсаже.
— Нет, пугает меня не этот неоднозначный факт твоей биографии, а то, как спокойно ты об этом говоришь.
— А как я должен об этом говорить? С придыханием и расширенными от ужаса глазами? Ах, великий Будда, я убийца?! — съязвил Ветер. Елена хихикнула и чуточку расслабилась, он продолжил: — Если ты ещё не заметила, то я о многих вещах могу говорить спокойно.
– И скольких ты убил? Хотя нет, важно не это, скорее то, почему ты убивал? – Она так равнодушно спрашивала и казалась невозмутимой, даже ее руки молчали, но страх читался во взгляде, окутывал ее незримым удушливым облаком. Интересно, почему? Карен ведь убивала не раз, и Елена была невольной свидетельницей и соучастницей. Раньше он боялся, это будет проблемой, но ошибался. До сего момента.
– Уж не по зову сердца, поверь, – мягко усмехнулся Ветер. – Мне не нравится это делать без веской причины. В большинстве случаев это было работой.
– А в остальных случаях?
– Самозащитой.
Елена улыбнулась, вздохнув с облегчением, но реального облегчения не испытывала, хотя изо всех сил старалась это скрыть. Убеждать ее в том, что он не причинит ей вреда, это зародить мысль об обратном. Хотя, вред с ее точки зрения, может быть самой, что ни на есть, пользой с его точки зрения. В любом случае, не нужно, чтобы она его боялась. Он подошел вплотную к ней и снова взял за руки, успокаивающе погладил запястья и между пальцами, провел по лицу, коснулся губ, безмолвно убеждая: «вот он я, такой же, как и всегда, такой же, каким ты меня знаешь». И она поверила. Покой вернулся, а вместе с ним и тема их разговора.
— Значит, ты поможешь?
— Помогу, — с готовностью отозвался Ветер.
— Тогда нам ещё нужен целый список оборудования, хороший нейроменталист, клиника и, конечно же, донор, — вздохнула она. – И если приборы и специалиста найти реально, то донор и клиника — это самые слабые места в моём плане.
Разговор о «слабых местах», подразумевает что-то, в чем она более или менее уверена. Значит, она начала предпринимать какие-то конкретные шаги для реализации своей идеи, и сама по себе была близка к тому, чтобы все рассказать ему или родителям. Костолиц ничего не изменил, лишь немного ускорил процесс. Что ж, даже за это его стоит поблагодарить.
— И, насколько я понимаю, ты уже нашла подходящего человека?
— Да, нашла и даже получила предварительное согласие. Однако, — Елена поморщилась, — там не все гладко. Надеюсь, Карен сможет помочь.
— Ты уверена, что Бергер справится?
– Откуда ты знаешь, что это он? – у нее было такое забавное удивленное лицо, что Ветер не удержался и рассмеялся:
– Это же логично! Случайный спец Альянса даже за приличные деньги за вашу проблему не возьмется, а связей с криминальной стороной у тебя нет. Учитывая кто ваши родители, и массу секретной и не очень информации в голове Карен, зедианцы тоже не вариант. Про Амалькару и Хас я вообще молчу. Хейдаганские специалисты… – Ветер чуть помедлил, раздумывая, и отрицательно покачал головой, – не доступны. Остается тот, кого ты знаешь, и кому точно безразличны секреты Карен и в тоже время он сам не должен быть слишком обременен моралью и дальновидностью, чтобы взяться решать вашу проблему. Бергер, прекрасно соответствует всему этому.
– Ох, я уже отвыкла от того, что ты моментально все просчитываешь. Я понимаю, Бергер сам по себе не лучший вариант, но он лучшее, что можно заполучить в сложившихся обстоятельствах. Он хороший специалист и если он способен на какой-то подвох, то скорее по своей растяпистости, чем из-за какого-то намеренного желания навредить.
– Именно такой как он может испортить хорошее начинание, совершенно случайно, и даже не заметить этого. Как и случилось с вами. Правда, его ошибка и создала тот барьер между тобой и сестрой, который держится уже тринадцать лет. Не уверен, что его следующая ошибка окажется для вас столь же «счастливой».
– Я тоже не уверена. Но выбирать не из чего. Мне стоило большого труда вычислить где он сейчас.
— На Зеде, конечно, где же еще, — с усмешкой проговорил Ветер. – Все гении и неудачники находят себе приют там. Первые вволю экспериментируют, а вторые служат для них сырьем.
— В этом как раз самая главная проблема. Бергер руководит лабораторией, и барон Рю его просто так не отпустит, даже ненадолго.
— Да, все может оказаться сложнее, чем кажется. Плохо, когда затея завязана исключительно на чём-то одном. – Ветер нахмурился: – Ещё есть варианты?
Елена отрицательно покачала головой и неуверенно проговорила:
— Ну, честно говоря, в качестве запасного плана был ты.
Ветер же высказался весьма категорично:
— Нет. Я предпочитаю не работать с приборами. К тому же здесь, на Тароне, нельзя, а за его пределами опасно для меня.
Хотя реальная причина его отказа заключалась в слишком сильном чувстве заинтересованности в том, чтобы у Елены все получилось. Личной заинтересованности, а не профессиональной. И это было не нормально и выводило из равновесия. Восемь месяцев, пока ее не было, все было спокойно и шло по привычному кругу: клиенты – сад – ночь. Иногда встречи с Моной в доме досуга, но в последнее время все реже. Чем дольше не было Елены, тем спокойней и размеренней становилась его жизнь, тем меньше его интересовали ее регулярные послания о делах своих и Карен. Он просматривал их, скорее с профессиональной точки зрения – искал признаки наличия каких-то внутренних проблем у нее или ее сестры. Но все было хорошо. Пока она не вернулась. Чувства, которые, он надеялся, улеглись и успокоились, вдруг проснулись с такой силой, что было сложно держать себя в руках.
Он отменил все встречи и почти все время проводил в саду – сажая цветы или медитируя на воду в беседке у пруда. Это помогло, но лишь отчасти. Она здесь третий день, и ему пришлось уже дважды навестить Мону. Эмоции – плохой советчик, и если он пойдет у них на поводу, ничего хорошего из этого не выйдет. Отец был прав, когда говорил, что с семьей нельзя работать, даже если уверен в том, что справишься. Кто для него Елена? Не семья, это точно, но она и не чужая. Этого достаточно, чтобы все испортить благими намерениями под влиянием эмоций.
Но если что-то пойдет не так, помощи просить все равно придется у… Дэя. Больше не у кого. Это неприятно, но не смертельно. Потому он немного приободрил Елену:
– Если возникнет необходимость, я попробую найти того, кто тебе поможет. – Он искренне надеялся, что этого не потребуется. Елена кивнула, соглашаясь.
— Дальше нужен целый список оборудования, но я надеюсь, с этим поможет мама. Кристалл тоже не проблема. А вот как быть с донором, даже не представляю!
Ветер усмехнулся.
— Донор – это как раз совсем просто – достаточно подходящего здорового человека и меня. Через несколько часов у нас будет «живой труп». Но это совсем необязательно, ты и сама прекрасно сможешь разобраться с хозяином тела. Тебе останется только выбрать…
— Нет, Вэй, так нельзя! — возмутилась Елена. — Я не смогу убить другую личность и тебе не дам этого сделать! И идея клона тоже отпадает по этой же причине.
— Ты зря настолько категорична. Подумай, ты разом решишь большую проблему. Я помогу тебе, это, в сущности, довольно просто.
— Нет.
— Найти ничейный здоровый «живой труп» будет архисложно…
— Я знаю, но на крайний случай есть интеграция…
— Есть, но это действительно на самый крайний случай. Никогда не известно, каков будет результат. Какие черты от двух личностей, новая оставит, а какие отбросит как неприемлемые. К тому же не всегда интеграция бывает полной. Скорее даже, как правило, не бывает. Тогда весь спектр психических расстройств в разных степенях проявления обеспечен. В большинстве случаев то, что получается, это совершенно новое нечто, что сложно назвать личностью.
— С интеграцией действительно всё так плохо? — обреченно поинтересовалась Елена.
Ветер взял её за подбородок и посмотрел в глаза:
— С интеграцией всё гораздо хуже, чем ты можешь себе представить. Поверь, маленькая, этот путь не для вас. Ищи донора на Зеде. Это дорого и качество может быть не очень, – Ветер поморщился, – но я доведу его до нужного состояния. – Он отпустил Елену. – Ну что ж, сейчас твоя идея уже больше похожа на план, даже есть какие-то сдвиги, это тоже хорошо. Думаю, у вас все должно получиться. Ты говорила с родителями?
— Только в общих чертах. Более конкретно поговорить собираюсь в самое ближайшее время.

Карен вдруг оказалась перед дверьми в кабинет отца, одетая в длинную юбку и корсаж. Сама она такое надела бы разве что под угрозой расстрела, да и то, не факт. Она глянула на экран наручного комма – почти девять вечера – пятичасовой провал в памяти. Точнее, пять часов жизни для Елены. Последнее, что она помнила, это то, что решительно собиралась поговорить с отцом. И сейчас ее намерение никуда не делось.
Длинные рукава и широкий подол ужасно мешали, а туго зашнурованный корсаж сдавливал, врезался под грудью и не давал дышать. Даже тяжелая броня была удобнее, чем этот предмет гардероба. Пойти переодеться? Но тогда она растеряет всю решимость и разговор отодвинется на завтра, а потом снова отодвинется, и снова… А потом она улетит вместе с флотом и они оба будут копить обиды, а при следующей встрече маме придется их разнимать. Если следующая встреча вообще когда-нибудь случится. Карен немного ослабила шнуровку, но легче почему-то не стало. Она тяжело вздохнула и вошла.
В кабинете царил сумрак, только экран настольного комма освещал лицо лорда Влада. Уже не молодой, тяжелый и грузный, он вовсе не казался толстым и неповоротливым, наоборот, он своей массой и ощущением силы исходящей от него мог задавить кого угодно. Увидев Карен, он тепло улыбнулся, и она поверила, что они поймут друг друга. Но отец вдруг сердито нахмурился и уткнулся в комм. Странная реакция на ее визит сначала сильно озадачила Карен. Но тут ее осенило: его улыбка предназначалась не ей, а Елене, за которую он ее сперва принял. Так вот кто у него любимая дочь! Захотелось выйти, громко хлопнув дверью, сесть в челнок и вернуться туда, где было все понятно и просто – на Метель. Но она осталась, затолкав поглубже обиду и раздражение – она обещала маме, к тому же, пришла не ссориться, а мириться.
Мириться ей совершенно не хотелось, но это было необходимо. Тарон, пусть и не любимое, но единственное надежное место в мире, где ее примут и поймут. Примут ли и поймут ли? Мама – да, отец – вряд ли. В последнее время ее домом стал флот. И все реже хотелось с ним расставаться даже ненадолго. Да, отец сильно помог ей в самом начале, и до сих пор у нее работают люди с его рекомендациями. Но теперь это ее люди, они по своему желанию продлили контракт с ее флотом, а не потому, что их попросил отец.
Карен решительно подошла ближе и расположилась на стуле напротив отца. Он коротко глянул на нее исподлобья и снова сосредоточился на работе. Недоволен и совсем не скрывает этого, хотя она сделала все, как он просил – сходила на тот дурацкий вечер и умудрилась никого не обидеть и ничего не испортить. Или все же испортила? Поди, угадай, чего он хочет. Хотя и так понятно, чего: чтобы избавилась от флота, вышла замуж, сидела дома, рожала ему внуков и ходила за ним следом с умным видом. Карен глубоко вздохнула несколько раз, чтобы успокоиться:
– Пап, прости. – Она постаралась вложить в эти два слова всю искренность, на которую была способна.
Отец вздохнул, хмурые брови разгладились. Он вынул из ящика стола початую бутылку и два низких бокала. Плеснул немного себе, вопросительно глянул на Карен, но она, качнув головой отказалась. Отец взял свой бокал, но пить не стал, покрутил его в руках, поставил обратно на стол и тихо сказал:
– Каждый день мы боимся получить послание, где будет сказано, что тебя больше нет. Мы уже потеряли Елену, если потеряем и тебя…
– Но ведь я осторожна, а Елена жива!
– Несколько дней в месяц можно назвать жизнью?
Вроде бы отец сейчас ее ни в чем не обвинял, но в его облике, во взгляде сквозил немой укор, и она чувствовала себя виноватой. Ей было стыдно за то, что она живет, а сестра лишь существует. И причина этому – она, Карен. Хоть и не помнит никакой сестры и ничего о том, как это было. В горле снова поселился ком, который Ветер, казалось бы, прогнал. Воздуха не хватало, и этот проклятый корсаж… Карен дернула шнуровку, почти до предела ослабляя ее, и хрипло ответила:
– Наверное, вряд ли.
– Вот именно! – Отец встал и прошелся по кабинету. – И она никогда не жалуется. Ни разу этого не слышал ни я, ни мама. Но почему-то именно ты, у которой есть все, недовольна и жалеешь себя, а не она, у которой нет ничего. Да, ты не знала о сестре, не помнила. Теперь знаешь. И быть может, пора на время уйти в сторону и дать возможность пожить ей?
Карен замерла, сраженная словами отца. Боль сдавила грудь, а обида и горечь рвали душу. Выходит, все разговоры о переживаниях за нее, на самом деле тревога за Елену. Сама же она не значит ничего, только жалуется и мешает. Она… лишняя! Карен стремительно встала, чтобы уйти и больше не возвращаться, но тут же пошатнулась, глаза ее закрылись на мгновение и снова открылись:
– Этого не будет, отец! Я всего лишь гостья в теле Карен и считаю себя не вправе распоряжаться им.
– Елена, – констатировал лорд. Он подошел к ней, взял за руки и заговорил устало и жалобно: – если бы ты могла не уходить, остаться, хотя бы на год…
На год?! Да, он и раньше просил о том, чтобы она появлялась чаще и оставалась дольше, но речь шла о днях. С другой стороны, целый год нормальной жизни – самой собой, рядом с Ветром, без чужих ролей, притворства и подальше от кораблей, космоса и наемников – это было до головокружения заманчиво. И в равной степени невозможно.
– Это уничтожит Карен и все, что она строила. Ты это знаешь, как и то, что я никогда на это не пойду.
– Я все прекрасно понимаю, но я люблю вас обеих, а Карен все время была в лучшем положении, чем ты и я устал видеть, как ты страдаешь.
– Мои страдания не касаются никого, кроме меня. Если у нас получится разделиться, все закончится.
– Разделиться?! – мягкий голос отца вдруг загремел раскатами. – Я вам запрещаю! Оставьте эту бредовую идею! Я рад, что этой технологии у нас нет, и вы не сможете совершить очередную непоправимую глупость!
Так вот в чем дело! Он говорит странные вещи, потому что боится, что у них ничего не получится или что-то пойдет не так. На самом деле он всегда делил свою любовь к ним поровну – Карен помогал, а ее саму всегда готов был поддержать и выполнить любой каприз. Теперь, когда понятно, что папины слова просто следствие переживаний, все становится намного проще. Достаточно позвать маму и под ее влиянием разговор перейдет в конструктивное русло. Будто услышав ее зов, в кабинет вошла леди Валеска. И удивленная встала в дверях, увидев их друг напротив друга. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы безошибочно определить, которая из двух дочерей перед ней сейчас:
– Елена, что здесь происходит?
– Уже ничего, мама.
– Уже? – мама бросила тревожный взгляд и получила в ответ чуть заметный кивок в сторону отца. Мама чуть прикрыла веки: «понятно». Их обмен взглядами не ускользнул от отца, но он ничего не сказал, лишь скривился
– Я пытаюсь их… ее образумить. – Заговорил отец. – Я боюсь, что результатом их… ее эксперимента с разделением будет нечто не поправимое!
Мама беззаботно фыркнула и с удобством расположилась в кресле:
– Влад, во-первых, мы не знаем, что именно девочки придумали. Возможно, у них безопасный и надежный план. Во-вторых, рано или поздно это должно было случиться.
Присутствие мамы как всегда оказало чудодейственное влияние на отца. Он тут же успокоился и вернулся в образ невозмутимого, серьезного и чуточку вальяжного премьер министра. Таким он ей нравился гораздо больше, с ним можно было что-то конкретно обсуждать без эмоций.
– Посвяти, наконец, нас в подробности своей задумки, – попросил он, присаживаясь на ручку кресла, в котором сидела мама, беря ее за руку.
Елена тут же перешла на деловой тон.
– Идея простая – переписать мою ментальную карту и перенести в сознание донора. Технически это возможно, я уже выяснила. Но для этого нам нужны, – она загибала пальцы, – нейроменталист, техника, клиника, донор, кристал! Кристалл уже есть, спасибо маме, даже два. Специалиста я нашла, это Бергер, и уже получила его предварительное согласие на помощь.
– Ты нашла Бергера! – мать сердито сузила глаза. – У меня к нему очень много вопросов!
– Я знаю, но вопросы будут только после того, как он сделает свою работу.
Мама задумчиво нахмурилась, но тут же приняла решение:
– Хорошо, я не буду откручивать ему голову сразу, пожду еще немного. Но почему из всех существующих специалистов ты выбрала именно его?
– На то была масса причин. К тому же он не способен на подлость.
Мама укоризненно покачала головой.
– А как же назвать то, что в один прекрасный день он исчез, украв из моей лаборатории отчеты и результаты всех исследований его группы?
– Он сбежал не из подлости а просто от того, что исчерпал себя здесь и забрал он только то, что по его мнению принадлежало ему. Вот такой он человек – гениальный и одновременно ужасно глупый. Но не подлый.
– Ладно, пусть так. Итого, у вас условно есть, – загибала пальцы мать, – нейроменталист и кристалл. Нет донора, техники и места для того, чтобы все это провернуть.
Елена немного помялась:
– С техникой все сложно. У меня есть примерный список, и я надеялась, что ты поможешь мне с ним разобраться. Донора мы найдем на Зеде, а про место я рассчитывала задуматься тогда, когда у меня будет все остальное.
— Нет, дорогая, вот это твое «все остальное» вам не понадобится, если вы не найдете где его разместить, — возразила леди Валеска. Лорд Влад ее поддержал:
– Вот именно. Ни донора, ни запрещенную технику вы не можете держать где-либо на территории Альянса. По крайней мере, официально. А неофициальные пути для нашей семьи не приемлемы! Через вас могут свалить меня. Я, конечно, не пуп вселенной, но один из факторов, который поддерживает стабильность в секторе.
– Я найду, как все сделать так, чтобы не навредить ни тебе, ни нам, ни всему сектору, – тихо ответила Елена.
– Но у тебя, по сути, нет никакого плана, – вставила реплику мама. – А без четкого понимания что зачем и как даже я не могу позволить вам взяться за эту авантюру.
От родительских возражений опускались руки и возникало острое желание сделать так, как собиралась Карен – выйти, хлопнув дверью, раз уж поддержки никакой не предвидится. Но сначала она скажет им все, что думает о ситуации:
– Вы не понимаете! Я не прошу у вас разрешения! Мы все равно сделаем это с вами или без вас. Я пришла за помощью, а получила критику и лишние доказательства, что затея бессмысленна. Ты, папа, винишь Карен в том, что я не живу, а сам не хочешь помочь это изменить! Ну а если у нас не получится, я просто уйду навсегда.
Отец подался вперед, пристально вглядываясь в ее лицо, силясь в сумраке оценить серьезность сказанного.
– Ты не сможешь, – медленно произнес он. – Ветер тебе помешает.
Елена засмеялась и покачала головой:
– Ветер не станет удерживать меня только потому, что этого хочешь ты. Признайтесь оба, вам будет гораздо легче, если я умру окончательно. Или окончательно воскресну.
Повисла тишина, такая звонкая, что можно было оглохнуть.
Первой в себя пришла мама и шелест ее платья, когда она встала со своего места, показался ужасно громким. Она подошла к Елене и обняла ее:
— Для нас вы всегда были маленькими девочками. Но вы так неожиданно быстро стали взрослыми и самостоятельными, что мы не успели это понять. Прости нас. Конечно же, мы вам поможем. – Леди Валеска повернулась к мужу с немым вопросом. Тот немного помедлил и нехотя кивнул, обозначая свое согласие.
– Дай сюда свой список с оборудованием. – проговорила леди. И не дожидаясь ответа наклонилась над комом Елены, когда та его вывела на экран. – Так, больше половины пунктов используется для наблюдения за физическим состоянием пациента, и все это можно найти в любом лазарете, мед отсеке, где угодно. Но хочу сказать, что список чересчур велик, кое-что вам вовсе не понадобится, – проговорила она, удаляя пункты в списке, – а кое-что здесь не обозначено, – вписывая позиции, продолжала она. – Кое-что можно заменить на более современный и доступный более функциональный аналог. А если разделить все по степени доступности… – леди быстро раскидала пункты на три столбца. – Здесь все, что и так всегда есть в медмодулях, а если нет, то легко достать или в крайнем случае обойтись и без этого, тут, – она ткнула во второй столбец, – то, что вам понадобится, но что скорее всего придется немного поискать, а вот здесь то, обязательное, без чего вам просто не обойтись и чего вы просто так вряд ли найдете.
– Правда? – обрадовалась Елена. – А что это за приборы?
– Первое – это менталограф – считывает ментальную карту. Довольно специфический, но вполне легальный прибор. Его можно найти в любой клинике специализирующейся на психо-нейроменталистике, купить или арендовать. Но в вашем случае нужно глубокое считывание ментальной карты и перенос ее в кристалл. Только его кремний-органическая структура способна вместить весть гигантский массив информации, накопленной человеком за всю его жизнь. А для записи ментальной карты в кристалл нужен ретранслятор – это второй необходимый вам прибор и его придется поискать. И последнее – генератор нейронных связей, он стимулирует создание в коре головного мозга донора нейронных сетей и связей в соответствии с ментальной картой. Иными словами именно он и переносит ментальную карту из кристалла в сознание донора. И этот прибор на территории альянса запрещен. Главным образом потому, что его можно использовать для создания ложных воспоминаний.
– Чем успешно пользуется альянс в своих интересах, – ехидно заметила Елена. Леди Валеска только развела руками в ответ. – Спасибо, ты очень помогла.
– Елена, – лорд Влад окликнул ее. – Если у вас все получится, я хочу видеть тебя своим секретарем.
– Слишком рано об этом говорить, покачала она головой и в свою очередь предложила. – Я сейчас верну Карен. Помирись с ней, пожалуйста!

Карен внезапно пришла в себя в кабинете отца. Она тут же вспомнила, что собиралась уйти и больше не возвращаться. Она стремительно развернулась и тут же попала в объятия мамы. Та требовательно взяла ее за подбородок и пристально посмотрела в глаза, будто убеждаясь, что перед ней именно она, а не кто-то другой.
– Поговори с папой, – попросила она.
– Уже поговорили, – буркнула Карен, высвобождаясь из ее объятий. Но мать мягко удержала ее.
– Вы не договорились, – серьезно сказала она. – Я оставлю вас. Карен ничего не оставалось делать, как подчиниться. Мама вышла, и она снова осталась наедине с отцом. Тот был спокоен или казался таковым. Она не знала, что ему сказать такого, чтобы не усугубить возникший разлад, потому молчала, однако все своим видом постаралась продемонстрировать, что все, что он скажет, ей совершенно безразлично и не изменит ее решения. Отец встал и прошелся по кабинету, вернулся к забытому бокалу.
– Я жалею, что сказал то, что сказал. Но я действительно очень волнуюсь и не только за тебя. Все, что случится с тобой, случится и с Еленой. Меня убивает то, что ты не хочешь этого понять, и я никак не могу на это повлиять. – Отец опрокинул в себя бокал и громко опустил на стол, будто поставил жирную точку после своих слов.
И о чем еще здесь можно говорить?
– Я благодарна тебе за все, что ты сделал для меня, но теперь нас связывает только работа, а мой дом там, где мои люди.
– Работа, значит, работа. Это твой выбор и твоя ответственность, я больше не вмешиваюсь в это дело, – ответил отец.
Карен вышла и направилась к себе, но на полдороги развернулась и пошла в сад. Раньше с отцом хоть как-то можно было договориться. Даже без вмешательства мамы. Но сегодня что-то случилось и они как-то странно не поняли друг друга, зато она теперь свободна. Тем лучше!
Ветер как обычно сидел на полу беседки у пруда и, казалось, дремал. Но стоило ей подойти, тут же поднялся с места и расположился на скамейке. Карен была настолько возбуждена, что сидеть была просто не в состоянии, она ходила кругами по беседке. Ветер молча провожал ее взглядом.
– Я не знаю, какая муха его укусила, но я теперь свободна! Только я никак не пойму, это награда или наказание. С одной стороны это то, чего я всегда хотела, с другой стороны мне почему-то кажется, что есть в этом какой-то подвох!
– Я так понимаю, речь идет о свободе от дочерних обязательств?
Карен резко остановилась, пытаясь сообразить, что именно имел ввиду Ветер, и медленно опустилась на пол там же где и стояла. Схватившись за голову, взъерошив волосы, она наконец поняла, что именно произошло:
– Черт, я только что отказалась от отца, – пробормотала она уткнувшись в колени.
– Ты именно этого хотела? – Ветер был абсолютно бесстрастен.
– Нет, конечно! – возмущенно махнула она руками. – Я просто хотела, чтобы он принял, наконец, что я не брошу свой флот, и перестал спускать меня с орбиты на землю.
– Он это делал специально, чтобы досадить тебе?
– Он просто боится, что я однажды не вернусь.
– С чего бы это вдруг?
– С того, что я его дочь, а он мой отец, и он… любит меня! – Карен снова уткнулась в колени и глухо простонала, – какая же я дура.

Глава 6

Карен разбудил весенний луч солнца, пробившийся из-за неплотно закрытых штор – он упал на лицо и темнота за закрытыми веками окрасилась в ярко-красный.
— Рой, сколько? – сонно спросила она, не открывая глаз и закапываясь глубже в подушку.
— Один день.
— Как всегда. Почему я никогда не помню первый день дома? — промычала Карен, накрываясь одеялом с головой. Вопрос уже давно был риторическим и не требовал ответа. Вставать ей совершенно не хотелось. Она не чувствовала себя отдохнувшей, да и спала не очень хорошо. Во-первых, из-за глупых переживаний за Костолица, хотя тот еще даже не добрался до места. Во-вторых, надо увидеться с родителями. И если встреча с мамой это было легко и просто, то видеться с отцом не было никакого желания. Чем она занимается первый день дома, который никогда не помнит, если родители приветствуют ее все время так, будто видят первый раз? Рой упрямо молчит, а родители только пожимают плечами.
Сон ушел, а скверное настроение осталось. Если она сейчас столкнется с отцом, то они точно поругаются. Она сейчас не готова безропотно стерпеть очередную завуалированную выволочку на предмет того, что она нерадивая дочь и занимается тем, что нравится ей, а не тем, чем хочет он. Но ведь именно с его подачи ей прилетали задания от анонимных заказчиков с обязательным условием все провернуть настолько тайно и незаметно, насколько это возможно. Она всегда знала, что политика очень грязная штука, но никогда не думала, что и ей придется основательно вываляться в этой грязи.
Карен села в постели, кутаясь в одеяло – в комнате было довольно прохладно. Ей нравилась именно такая температура, когда снаружи зябко, а внутри, под одеялом, тепло и уютно. Высунув наружу только нос можно было через большое окно во всю стену смотреть на то, как снаружи идет дождь, сыплет снег или блестит на солнце зеркало пруда в другом конце поместья. Довольно часто на берегу появлялась фигура Ветра, такая маленькая отсюда. Можно было до посинения гадать, о чем он думает и так никогда и не догадаться…
С ее последнего визита комната не изменилась – то же зеркало во весь рост, тот же обшарпанный стол и старый комм, коробка с россыпью учебных мемори-чипов, которые ей уже давно не нужны, хотя вот некоторые старшие офицеры вовсе не гнушаются решать задачки. Хейдаганский букварь, который ее ужасно раздражал одно время – где бы она ни очнулась после провала в памяти, он неизменно оказывался рядом. Зачем она его таскала с собой, если в итоге по-хейдагански знала всего несколько слов? Внушительная коллекция энергетического оружия занимала целую стену напротив кровати. Хищный матовый блеск металла и сложные формы плохо гармонировали с бежевыми тонами интерьера, ворсистым ковром и каскадом складок штор на окне.
Карен встала с постели, и замерла у зеркала, привычно удивившись непривычной вещи на себе – короткой кружевной ночнушке, хотя сама она предпочитала спать в одном белье. Дома провалы в памяти случались чаще и были короче по времени, но проблемы с головой были существенней. Однажды она пришла в себя и обнаружила, что одета в длинное платье, а один раз вообще в каком-то музее картин. Это ее беспокоило, и она даже решилась обследоваться на Зеде. Но тамошний нейроменталист сказал, что у нее целый букет проблем, но никак не расстройство личности, и что максимум, чем она страдает, это легкая форма паранойи. Ветер говорил то же самое…
Бесшумно возникшая Рой выдернула ее из задумчивости:
– Вам письмо.
– Какое письмо? – Карен проверила комм и обнаружила ворох сообщений: отчеты, счета, контракты. Ничего такого, о чем стоило бы так отдельно докладывать. Она удивленно глянула на Рой, та пояснила:
– Бумажное.
– Что? От кого?
Рой протянула ей тонкий незапечатанный конверт. Карен рассмотрела его со всех сторон – ничего необычного, бумага как бумага. На конверте незнакомым, но очень красивым и ровным почерком было написано: «Для Карен». Внутри лежал сложенный вдвое лист бумаги, с гербовой печатью дома Рэджи. Такие листы Карен были знакомы — у нее самой была их неполная пачка. Их иногда использовали для того, чтобы передавать личные сообщения или если требовалось произвести впечатление гербами и вензелями.
— Как оно сюда попало и что это значит? – потребовала она ответа у Рой.
Та пожала плечами.
— Лежало на столе. Прочтите и узнаете.
Карен вздохнула и развернула письмо. Тем же красивым почерком, что и на конверте было написано:
«Поговори с родителями о своей памяти, об этом письме и обо мне. Елена».
Карен медленно присела на кровать. В голове разом стало пусто, а в груди противно заныло: почему-то казалось, что ничего хорошего это, вроде бы безобидное, послание сегодня не сулит.
— Где мама? – голос не слушался и вопрос больше был похож на хриплый шепот.
— Завтрак уже был, леди Валеска распорядилась не будить вас, но просила передать, что вы можете найти ее в библиотеке.
Прежде чем встречаться с мамой, нужно немного прийти в себя. Карен без звука быстро переоделась и вышла из комнаты.
Автор письма в курсе ее проблем с памятью. Достоверно об этом знают немногие – родители, Ветер, Кларк и теперь Костолиц. Остальные могут догадаться, сопоставив факты. Но кто из этих остальных мог бы написать такое послание на такой бумаге и просто оставить в ее комнате? Кто-то из прислуги? Вряд ли. Это давно проверенные люди, которые занимаются своим делом и не вмешиваются в дела тех, на кого работают. И среди них нет никого с именем Елена. По крайней мере, не было последний раз, когда она была дома. Значит, среди вопросов, которые нужно будет задать маме, не нанимали ли они кого-то нового.
Завтракать по всем правилам в столовой за огромным столом на сотню человек ей никогда не нравилось, потому она направилась прямиком на кухню. Повариха всплеснула руками, увидев ее, но мешать хозяйничать не стала. Обыскав холодильники и шкафы, Карен нашла все, что нужно для бутербродов и расположилась за одним из разделочных столов. Рой в углу безмолвно изображала из себя статую.
Карен не считала себя гурманом и была довольно неприхотлива в еде, могла спокойно обходиться синтетическими, сбалансированными и питательными, но не особо вкусными армейскими рационами. Но даже у нее периодически возникала потребность съесть что-то натуральное, имеющее привлекательный вид, вкус и запах. Карен с удовольствием вонзила зубы в бутерброд, щедро намазанный чем-то остро-сырным.
Мысли вернулись к письму. Послание не содержит ни угроз, ни намеков на шантаж. Просто просьба: «поговори обо мне», и подпись «Елена». Еленой звали ее сестру, которую она абсолютно не помнила и которая, если верить родителям, давно уже умерла. Может быть ей врали? Но зачем?

В библиотеке вместе с мамой был и отец. К встрече с ним Карен была совершенно не готова и настроение, и так не особенно прекрасное, упало еще сильнее. Родители вполголоса обсуждали что-то, что отображалось на экране комма, но едва она вошла, замолчали и повернулись к ней. Видимо, что-то такое в ее облике было, что оба замерли на мгновение в замешательстве. Первой пришла в себя мама:
— Девочка моя, ты, наконец, проснулась. Я так рада тебя видеть! Последние несколько лет ты редко бываешь дома. — Она встала, протянула руки, и ее длинное темно-коричневое платье приятным шелестом отозвалось на ее движения. Карен с удовольствие позволила себя обнять. Одного роста с ней, мама выглядела тонкой и хрупкой, но только для тех, кто ее совершено не знал. Она мгновенно считала состояние Карен и подбодрила ее незаметным мягким рукопожатием: «все будет хорошо».
– Я рад, что ты дома. – Сдержанно поприветствовал ее отец и тут же перешел к делу: – Вот приглашение на вечер, где тебе обязательно нужно быть. Тетя Налия подобрала тебе несколько неплохих вариантов для замужества, выбери тот, что тебе импонирует или предложи свой.
Карен рассчитывала услышать все что угодно, но только не это. Слова отца настолько ошеломили ее, что она даже забыла, зачем сюда пришла. Она бросила взгляд на маму, но та лишь едва заметно качнула головой: «не возражай». Предательница! И Карен взорвалась:
– Какие варианты?! Вы с ума сошли! Я не собираюсь замуж в ближайшее время! Я ни за что не брошу мой флот! И если я и выберу себе мужчину, то уж не кого-то из светских франтов! А ваша тетя Налия старая сутенерша с комплексом неполноценности на почве неудавшейся личной жизни! – Карен внезапно замолкла, она сама не ожидала от себя таких слов. Но отец будто их не слышал:
– Ты пойдешь на это вечер. — Он сдерживался и старался говорить спокойно, и у него неплохо получалось. – А своему флоту найдешь достойного командира. Я достаточно долго ждал, когда ты наиграешься и займешься наконец-то делом.
– Так моя работа, по-твоему, игра?! А как же дела Альянса, от которых смердит за парсек и которые так важны, что нужно все бросать и заниматься ими? Думаешь, я настолько дура и не сообразила, что инцидент на границе с Амалькрой был чистой провокацией. А те расследования нападения хасканцев, которых не было? Но ведь нужно было прикрыть Спарту, чтобы в новостях трындели только о якобы новом оружии хасканцев! Это же их почерк – горы трупов и ни одной улики. Чтобы никто не знал, что корабли взрывались по всем системам из-за партии ее нестабильного лирия. А у выживших свидетелей знающих правду, эта самая правда вдруг внезапно стала совсем другой. Хотя, что я говорю! Тебе ли из чистого кабинета опускаться до таких грязных мелочей? Пусть продажные наемники молча подчищают это все. Ах да, я забыла, это же не дело, это игра! Дело, по-твоему – пудрить нос в будуаре, обряженной в шелка, улыбаться светским подхалимам а в свободное время тратить деньги на салоны и модные магазины?
– Для начала ты побудешь моим секретарем, – медленно выдохнул отец.
– Никогда!
– Я так не могу. – Устало произнес лорд Влад. – Позже поговорим. – Он вышел, хлопнув тяжелой дверью. Леди Валеска опустилась в кресло и печально покачала головой, длинные серьги с лиловыми кристаллами качнулись в такт.
– Зачем ты так? Ты ведь сама хотела азарта, адреналина, риска и личной армии со своими собственными правилами. У тебя это есть и теперь ты морщишь нос от того, что работа твоя, видите ли, с душком, а свобода не такая уж и свободная. Отец с самого начала предупреждал, что так и будет, но ты отмахнулась, сказав, что тебе это не важно. И что же сейчас? Ты доросла до того, чтобы понять, во что именно вляпалась, но все еще не в состоянии отличить предложение помощи от нападок на себя любимую. Более того, перекладываешь на него ответственность за то, на что добровольно согласилась ранее.
– Предложение помощи?! – Карен переполняло возмущение.
– А разве нет? – Тонкие брови леди Валески взлетели вверх. – В рамках его возможностей, это максимум, что он может тебе предложить.
Карен тут же остыла. Мама права, в общем-то. У нее был выбор – служить в имперской СБ или Альянсу. Она сама захотела последнего, а в предупреждениях отца тогда увидела лишь очередную попытку отговорить ее. Отец, действительно, не виноват – такова система. Но теперь, чтобы избавиться от того, что ей не нравится, нужно отказаться и от того, без чего она себя не представляет – от флота. Все наемники – часть вооруженных сил Альянса, и это цена за свободу. Ты волен заниматься всем, чем вздумается, пока Альянс не позовет тебя. И уж лучше по его указке заниматься внутри мелкими диверсиями, зачистками пиратских притонов и прикрытием неудачных решений, чем на границе с Амалькарой поддерживать «добрососедские отношения» без объявления войны. И отца, выходит, она обидела зря…
Карен сникла окончательно. В горле стоял ком, мешая дышать, а руки мяли конверт с письмом, не хватало для полной красоты момента еще и расплакаться. Ну что за день сегодня? Сил стоять уже не было, и она присела на ручку кресла, в котором расположилась мама.
– Мам, ну какой из меня секретарь? Ты же знаешь, я воин, а не принцесса.
Леди Валеска накрыла руку Карен своей:
– Знаю. И отец знает, иначе не была бы ты тем, кем являешься. Прошу тебя, сходи на этот вечер и поговори с отцом по-человечески.
Карен только согласно кивнула. Она вдруг вспомнила про письмо, которое в ее руках превратилось в мятый комок.
— Я не собралась ссориться и пришла поговорить совсем о другом, но отец первый начал… – Тонко звякнули кристаллы на серьгах, когда леди Валеска недовольно вздернула подбородок. – Прости. – Карен виновато вздохнула, немного расправила письмо и протянула матери: – вот смотри, это я получила сегодня утром.
Леди взяла письмо, медленно развернула, прочла и так же медленно свернула его. Повисла тишина, такая густая и вязкая, что можно было задохнуться. Карен уже отчаялась получить ответ, когда леди Валеска тихо заговорила:
— Что ты помнишь о своем детстве? – спросила она.
– Я не помню Елену, если ты это имеешь в виду.
Леди низко наклонила голову. Ее руки расправляли и разглаживали шелестящие складки на платье, и ее голос был похож на этот шелест:
– Тогда на Тароне было очень беспокойно. Из-за того, что Влад поддерживал официальную власть, на его жизнь дважды покушались. Третий раз оказался фатальным, но не для него, а для Елены. Она умирала, криосохранения тогда еще не было и ничего сделать было нельзя. Мы записали ее ментальную карту. Но донора так и не дождались – технология была на рассмотрении в этической комиссии, и решение приняли в итоге в пользу запрета. Было тяжело, но мы смирились. А ты – нет. Втайне от нас ты уговорила доктора Бергера использовать себя в качестве донора для ментальной карты Елены. С тех пор вас двое в твоем теле.
Леди подняла голову, в ее глазах блеснули слезы, она закусила губу и отвернулась. Карен встала и сделала круг по библиотеке. Ее пальцы касались корешков старинных книг, но оглушенная она не видела ни этих книг, ни их названий. Она пыталась осмыслить то, что только что услышала:
– Я не поняла, Елена что, жива?
– Да. Но относительно. Ее сознание вот уже тринадцать лет живет в твоем теле.
– Как это?
– Вы меняетесь. Сейчас доминирование над телом за тобой, а когда его берет Елена, твоя личность уходит вглубь сознания и у тебя…
— Провалы в памяти, — прошептала Карен, озаренная догадкой. — Получается, что все то время, что я себя не помню, я не Карен, а Елена?
— Правильно. — Мать подошла сзади и обняла ее, но Карен даже не заметила этого жеста поддержки. В голове звенела пустота, а в горле застрял комок, мешая дышать, говорить. Хотелось убежать, спрятаться, свернуться в клубок под одеялом и представить, что все это дурной сон и нужно всего лишь проснуться… Многое вдруг встало на свои места: странности в одежде после провалов в памяти, успехи в предметах, во время учебы, которые ей не давались, «лишние» вещи в каюте и дома…
– А что… – горло Карен вдруг сдавило. С трудом сглотнув несколько раз, она вернула себе голос: – что с моей памятью? Почему я не помню ни Елену, ни того, что ты рассказываешь?
Мама обняла ее крепче, и шеи коснулся прохладный метал ее длинной сережки, а ухо защекотал каштановый локон. Эти простые ощущения вдруг привели Карен в чувство, вернули в настоящее, стали своеобразным знаком того, что все не так страшно, как казалось до этого.
– Я не знаю. Какой-то сбой, или Бергер что-то не так сделал. Ты забыла все. Не ходила, не говорила, не узнавала нас. Внезапно ненадолго появлялась Елена и также внезапно исчезала. Мы были в отчаянии. Целый год… – Голос леди сорвался, и она замолчала, пытаясь справиться с чувствами. – Целый год кромешного ада. А потом Влад нашел Ветра и все понемногу наладилось. Вы научились уживаться друг с другом в одном теле.
— А Елена тоже ничего не помнит, когда я… — Карен долго подбирала слово. — не сплю?
Леди разомкнула объятия и повернула дочь к себе. Нежно поправила непослушную яркую прядь, упавшую той на лицо и покачала головой.
— Елена помнит все. Ветер говорит, что в те моменты, когда тело занимаешь ты, она находится на периферии твоего сознания. Она контролирует доминирование – может появиться, когда сочтет нужным, а может полностью уходить и ничего не помнить, как и ты. И вполне возможно, что в данный момент она нас слышит.
— О, боже! — сказала Карен вслух, про себя подумав о том безумном количестве глупостей, которые она совершала, уверенная, что кроме нее об этом никто не знает. И добавила: — Я шизофреник.
— Ну, не надо так реагировать, — мать тепло улыбнулась. Карен вымученно улыбнулась в ответ.
— Мне надо побыть одной и все обдумать.
— Конечно, дорогая, ты всегда можешь на нас рассчитывать, если тебе что-то понадобится.
Карен плохо помнила, как она добралась до своей комнаты. Она забралась в кровать и сжалась в тугой комок, накрывшись одеялом с головой. Слез не было. Вообще ничего не было. Никаких чувств, полный вакуум. Только ощущение нереальности происходящего, будто не с ней и не здесь.
Она не знала, сколько так провела времени. Первая мысль, которая вдруг пронзила пустоту, была о том, что жить можно. Пусть она больная на всю голову и сама себе все это и устроила, если верить маме, но жить-то можно! Как-то ведь дожила она до двадцати шести. Да, она теперь знает про Елену. Но это всего лишь знание, а не выстрел из винтовки. И это не то знание, которое может убить. Хотя, если верить маме, именно Елена решает кто будет занимать тело. И что ей мешает в один прекрасный день просто взять и навсегда остаться Еленой?
— Я никогда этого не сделаю, ты – моя сестра, я жива только благодаря тебе, — услышала она реплику в голове.
Карен вскочила, сбросив с себя одеяло, и огляделась. Кроме невозмутимой Рой рядом больше никого не было. Отпустив ее жестом Карен, схватившись за голову, медленно опустилась на кровать:
— Кажется, я окончательно схожу с ума, – простонала она.
— Нет, нет с твоей головой все в порядке! – ответил голос. – У меня есть возможность с тобой общаться, но Ветер категорически запрещает. Мне нельзя долго, спрашивай.
— Ты правда Елена, моя сестра? — обреченно спросила Карен, хотя ответ знала уже заранее.
— Да.
— И ты все про меня знаешь?
– Большую часть времени я глубоко сплю, а чтобы проснуться пользуюсь якорем на твою сосредоточенность. Ты входишь в это состояние, когда занята заданием. Поэтому я в курсе твоих дел.
Облегченно вздохнув, Карен поинтересовалась:
— Зачем через столько лет понадобилось говорить мне правду? Лучше бы я ничего не знала.
– У меня есть идея как нам разделиться. Я надеялась, вместе…
Карен ждала, но голос не возвращался. Происходящее все больше казалось похоже на бред, галлюцинацию или дурацкий розыгрыш. Но мама так шутить не стала бы.
Елена… Кто она? В памяти не было ни одного образа, ни одного намека, ни одной ниточки в прошлое, которая подтвердила бы, что сестра действительно существовала. Только портрет в кабинете отца с двумя белокурыми девочками близнецами. А может быть, на самом деле все гораздо хуже, чем ей рассказали? Возможно, сестры никогда и не было, а голос в голове – глубокое психическое расстройство. Не зря ведь Ветер столько лет с ней занимался.
Карен не знала, что теперь делать с полученным знанием. Взгляд ее упал на приглашение оставленное отцом. Она обещала маме пойти туда. К тому же все равно нужно как-то отвлечься, иначе от нескончаемого водоворота мыслей мозг рисковал просто закипеть. Глянув время, она прикинула, что в запасе еще около пары часов – вполне достаточно, чтобы успеть привести себя в порядок. Она с тоской заглянула в гардероб – платья, юбки, костюмы – все не то. Самый простой вариант это парадная форма волков – черное, красное и немного белого – нарядно и голову не нужно ломать. Рой будто прочла ее мысли:
– Форма наемников не лучший вариант, если конечно вы не хотите приковать к себе всеобщее внимание. – Это ей точно не было нужно. Тогда надо одеться как все. А «как все» это как? Рой снова ответила на ее мысленный вопрос: – Леди Валеска просила передать, что позвонив вот по этому номеру, вы решите все ваши проблемы со сборами на вечер.
Мысленно поблагодарив маму, она набрала заветный номер и буквально через пятнадцать минут на пороге ее комнаты возникли парикмахерша и визажист под командованием стилиста. Карен безропотно терпела издевательства над своим лицом и волосами, без возмущений примеряла то один наряд, то другой, и вообще вела себя образцово-показательно. Не потому, что ей нравилось то, что с ней вытворяли или кончились аргументы, а просто потому, что сил возражать не было.
Когда работа стилиста и его подручных была закончена, Карен осмысленно глянула на себя в зеркало и не узнала. На нее глядела не красавица, но вполне себе симпатичная девушка. Волосы были аккуратно уложены и украшены мелкими белыми цветочками. Ткань длинного белого платья с закрытым декольте, украшенном красной вышивкой в виде переплетенных ветвей, мягко облегало фигуру. Длинные разрезы по бокам платья выставляли напоказ крепкие ноги. Белые туфли на ненавистном высоком каблуке дополняли образ. Зато она стала чуточку выше и в целом совсем не выглядела разнаряженым пугалом.

Хорошо хотя бы то, что прием частный. Почти никакого протокола, кроме элементарной вежливости, а на входе просто проверяли приглашение, никто не объявлял имен и титулов вошедших в зал. Предполагалось, что все и так друг друга знают. В реальности же из присутствующих Карен близко знала лишь несколько человек, еще несколько показались знакомыми, кем были остальные – тайна покрытая мраком. А это значит, что со всеми, кого не знаешь или не помнишь нужно быть зубодробительно вежливой, улыбаться и строить такие изысканные словесные конструкции от которых слипалось все, что могло слипнуться.
Как же она ненавидела эти вечера! Платье путается под ногами и жутко мешает. Отчаянно хотелось задрать подол, скинуть обувь, смыть краску с лица и сбежать отсюда. А еще мучительно не хватало успокаивающей тяжести оружия на бедре. Она перед боем нервничала меньше, чем на подобных вечерах. Там хотя бы знаешь как себя вести. А здесь – не так глянул, не так сказал, забыл кому-то улыбнуться в ответ и все… Потом отец будет полоскать мозг на предмет того, как сильно она кого-то важного обидела неправильным жестом, взглядом или словом.
Она опустила руку, чтобы успокаивающе коснуться кобуры, но руки снова нашли только воздух. Карен категорически не отказалась бы сейчас от провала в памяти продолжительностью в этот вечер. Почему Елена не появляется тогда, когда она действительно нужна?
– Карен! Отлично выглядишь! – К ней подошел парень в солидном костюме. Она с трудом узнала того, с кем шесть лет проучилась в одной группе в Академии. Они, спевшись, доводили преподавателей до белого каления каверзными вопросами, и неожиданными интерпретациями казалось бы понятных и прямолинейных приказов.
– Рауль? Тебя не узнать! – Они тепло обнялись. – А почему не в форме?
– Не напоминай, – он скорчил кислую мину. – Я уже полгода как гражданский. По приговору трибунала Альянса контракт с флотом, где я служил, был разорван. Сама знаешь, нет контракта, нет и флота. – Карен вопросительно подняла брови. Рауль тяжело вздохнул и ответил на ее немой вопрос: – Мы патрулировали участок границы Альянса с Амалькарой. Был приказ не пропускать никого ни туда ни оттуда без специального разрешения. На нас напали пираты. Слабенькое нападение, но пока мы с ними разбирались, в сторону Амалькары ушел караван грузовозов. Бросив пиратов, мы кинулись их преследовать, но они оказались удивительно шустрыми и мы успели уничтожить только последние два корабля, остальные ушли в нейтральную зону.
– Неудачно вышло, – посочувствовала Карен. – Если хочешь, давай по контракту ко мне.
– Ты серьезно? – глаза Рауля округлились.
– Конечно!
– Спасибо за предложение, честно! Но немного поздно – я уже продал свой корабль и перебрался на Регон. Там неплохо платят за истребление тех летучих тварей, которые нападают на мясные фермы. Биться с ними в воздухе все равно, что гонять на истребителе в космосе. Так что, все к лучшему! Теперь вот хочу жениться и надеюсь, что слухи про тетку Налию не вранье. Извини мне пора, очень рад был увидеть. – Они еще раз обнялись, и Рауль растворился в толпе гостей. Карен искренне порадовалась, что старый приятель сумел пережить неудачу и найти себе занятие по душе. А что было бы с ней, потеряй она флот? Она постаралась уничтожить эту мысль, пока та не развилась в нечто такое, что потребовало бы немедленного вмешательства Ветра.
Карен раздобыла себе у пробегающего мимо официанта ярко-зеленый коктейль, решила поискать тихое спокойное место, просто дождаться окончания и тихо убраться восвояси. Она осторожно огляделась в поисках возможности незаметно выбраться отсюда. Главный вход, разумеется, не годится, над выходом в сад стоит подумать. Еще есть дверка для слуг и лестница на второй этаж…
Ее размышления прервал франтоватый щеголь в парадной форме имперских войск. Всего лишь на голову выше нее, плотный, загорелый брюнет, с белоснежной улыбкой, прям как будто сошел с рекламного плаката. Глубоко синий мундир с белой отделкой и серебристыми пуговицами выглядел на нем очень гармонично. Судя по нашивкам, майор сухопутного десанта. Она бы с удовольствием поменялась бы с ним нарядами. И обувью. Но вряд ли офицер на это согласится.
– Разрешите пригласить миледи на танец? – произнес кавалер мягким бархатным баритоном.
– Миледи не танцует! – отрезала Карен, твердо намереваясь придерживаться своего плана.
– Жаль. – Обозначенное сожаление искренне присутствовало в голосе собеседника. – Я надеялся, мы найдем общие темы для разговора и поможем друг другу. Майор Картер, для вас просто Дилан, – представился кавалер, поцеловав ей руку, легким касанием сухих и теплых губ. Обычно Карен ненавидела все эти ритуалы с лобызанием рук и в таких случаях едва сдерживалась от желания незаметно вытереть место поцелуя. Но не в этот раз. В этот раз было вовсе не противно, а совсем даже наоборот. На кого-то он похож…
– Генерал-майор Картер случайно не ваш родственник? – поинтересовалась она.
– Он мой отец.
– Очень приятно. – Несмотря на свою щеголеватость, майор произвел на нее благоприятное впечатление и заинтересовал. К тому же его отец был настоящим боевым генералом, а не отсиживался в тылу, и это автоматически добавляло очков привлекательности его сыну. – И чем же я могу вам помочь?
Картер приблизился к ее уху и зашептал:
– Видите ту девушку в розовом? – Карен проследила за его взглядом и увидела высокую миловидную блондинку в длинном нежно-розовом платье, которое ей невероятно шло. Лицо девушки было Карен знакомо, а вот имя никак вспомнить не удавалось. – Она номер один в моем списке от старухи Налии. Она не глупа, хороша собой, но вы можете представить ее рядом со мной?
Карен честно представила, и ей показалось, что Картер не прав – получалась довольно яркая пара. А учитывая, номер в списке и то, что старая сваха опирается больше на психоментальные характеристики, девушка в розовом действительно могла быть подходящей партией для майора.
– Старуха Налия не ошибается, – улыбнулась Карен, пробуя коктейль, и тут же скривилась – жуткая кислятина. – Она еще десять раз перетасует все списки, с учетом пожеланий, разумеется. А в итоге все равно будет так, как она задумала.
– Все ошибаются, – парировал майор, – особенно, если выбор ограничен. Я не хочу никого обижать прямым отказом, и надеюсь, что если весь вечер буду уделять внимание вам, меня вычеркнут из списка миледи Шекли.
– Тогда ваше имя окажется в моем списке. А вдруг я возьму и не вычеркну его? И придется вам потом терпеть рядом с собой невыносимую зануду. Уверены, что вам это нужно?
Майор от души рассмеялся, запрокинув голову:
– Вы не похожи на зануду, скорее наоборот. И я вовсе не против увидеть номером один именно вас. – Он окинул ее оценивающим взглядом: – у вас единственной в этом зале короткие волосы. Вы явно не привыкли носить платье, постоянно ищете оружие на бедре. Вы не умеете ходить на высоком каблуке, у вас крепкие красивые ноги, явно привыкшие к нагрузкам. И когда я к вам подошел, вы, кажется, считали количество входов-выходов и рассчитывали маршрут побега отсюда. И еще… возможно, вы не так давно были ранены. Позвольте полюбопытствовать о вашем звании? – вдруг спросил майор, и Карен от неожиданности подавилась своим зеленым коктейлем.
– Коммодор. Флот «Красные волки», – откашлявшись, произнесла она несколько ошарашенная выводами майора и его неожиданным вопросом.
– О, так вы миледи Рэджи!
Карен молча кивнула, не найдя что сказать. Недоумение на ее лице отразилось так явно, что кавалер шепнул ей на ухо:
– Улыбайтесь, на нас смотрят.
Карен моментально пришла в себя и нацепила на лицо дежурную улыбку:
– У меня дикое желание взломать комм старухи Налии и стереть к чертям все ее списки, – едва слышно буркнула она.
– О, а вы действительно это можете? – Картер от удивления даже сделал шаг назад.
– Я – нет, но знаю того, кто может.
– Боюсь это бесполезно! – засмеялся майор. – Все ее списки у нее в голове. С другой стороны, она действительно неплохо знает свое дело. Налия свела еще моих родителей.
– Да, и моих тоже.
Майор снова откровенно оглядел ее с головы до ног:
– Я много слышал о вас, но представлял себе несколько иначе: эдакой мужеподобной теткой с командным голосом и казарменными замашками.
– Простите, что разочаровала вас, – едко ответила Карен.
– Вовсе нет. Наоборот, я очарован вами настолько, что мне не терпится пересмотреть свой список и внести в него коррективы.
Карен тут же надоела эта игра в кокетство. Картер, с виду вроде умный, но неужели считает себя настолько неотразимым, что мог решить, что она кинется на него? Да, он хорош собой, этого нельзя отрицать. Не манерный, красиво говорит, честен. Костолиц сильно ему проигрывал – бледный, невзрачный, молчаливый – но только на первый взгляд. У Марка было явное преимущество – он скрывал в себе множество неожиданностей. И это привлекало куда больше остроумия, приятной внешности и знаменитого отца. К тому же, раз она больная на всю голову, лучше оставаться психом-одиночкой, чем портить кому-то жизнь. И она ответила:
– Дилан, вы приятный собеседник и все такое, но если честно, я пришла сюда только по настоянию отца. Я не ищу себе пару и в ближайшие годы не планирую замужество или что-то в этом духе. Обратите все же внимание на миледи… – Карен вдруг вспомнила полное имя девушки в розовом, – Ванессу Шекли.
Картер остановил официанта с подносом, взял с него пару стопок и выпил залпом одну за другой, даже не поморщившись.
– Понимаю. Я в похожей ситуации и осмелюсь все же предложить свою компанию просто для того, чтобы скоротать этот вечер, не нужный ни вам ни мне.
– Не возражаю, – улыбнулась Карен.
Прихватив бутылку вина, они сбежали из душного зала в сад. Не одни они оказались такими умными, и найти спокойное не занятое местечко оказалось сложно. Солнце почти село и без его лучей весенний воздух был довольно прохладен. Карен озябла в своем платье, но возвращаться обратно в зал полный людей ей не хотелось, и она решила потерпеть. Но Картер заметил ее мучения и любезно укрыл ее своим кителем, оставшись в форменной рубашке с длинным рукавом.
Майор оказался интересным собеседником, они обменялись байками и анекдотами, в духе «регулярная армия VS наемной». И хотя существовали острые шутки про беспорядок и панибратство в отрядах наемников, злоупотребление алкоголем и трусость отдельных представителей, Дилан тактично ни разу не пошутил таким образом. Карен в свою очередь также обошла стороной глупые противоречивые приказы, глубоко неуставные отношения между офицерами, слепое подчинение и траву вокруг плаца, подстриженную строго на высоту семи сантиметров.
Выпила она вместе с тем зеленым коктейлем лишь два бокала, но ощущала себя так, словно уничтожила в одиночку целую бутылку – подъем, эйфория, головокружение. Изящные комплементы на грани приличий Дилан делал с таким серьезным лицом, что реагировать на них как-то иначе кроме смеха было просто невозможно. Картер тоже смеялся, но одними глазами – потрясающее самообладание. Она даже позавидовала.
Вечер закончился неожиданно быстро, Дилан настоял на том, чтобы проводить ее домой. Карен подумала и решила рискнуть – кавалер весь вечер вел себя безупречно, но если что, поставить его на место платье совершенно не помешает. Но и в автолете тот держал дистанцию и не делал попыток взять ее за руку, обнять или лезть с поцелуями. В итоге у ворот в поместье они расстались лучшими друзьями. С некоторым сожалением она вернула его теплый китель. Майор отсалютовал ей, она ему, на этом вечер завершился.

По мере приближения к дому хорошее настроение стремительно таяло, а все то, о чем заставил ее забыть Картер, снова затопило сознание хаосом мыслей. Карен наконец-то сняла с себя ненавистные туфли и пошлепала босиком. Холодный асфальт немного привел ее в чувство. Поднявшись к себе, она избавилась от платья, повыдергивала из прически дурацкие белые цветочки и направилась в ванную. Смыв краску с лица и средства для укладки с волос, она переоделась в первое, что попалось под руку, прихватило утреннее письмо, и отправилась в сад. Рой бесшумно следовала за ней, но исчезла из виду где-то на полпути.
В окнах дома Ветра горел неяркий свет – свечи. Ветер любил «живые» источники тепла и света и вообще был жутко консервативным. Дверь в дом была не заперта, но из соображений уважения и приличия Карен не стала вламываться внутрь, а довольно громко постучала и уселась ждать на ступеньках. Вскоре вышел Ветер, как всегда невозмутимый и полностью упакованный в свои длинные одежды. Будто ждал ее и вовсе не ложился, хотя уже шел пятый час утра, и начинало рассветать. Он поманил ее за собой в беседку и уселся прямо на полу, повернувшись лицом к пруду и прикрыв глаза.
— Давненько ты дома не появлялась, — сказал он. Карен взяла с перил плед и укуталась в него, усевшись на край беседки. Закатав штаны, она свесила ноги в воду. Весенний пруд и так плохо прогретый солнцем остыл за ночь и ступни, уставшие от туфель, тут же обожгло холодом. Она подтянула озябшие ноги к себе и спрятала под плед, в тепло.
— Бывало и дольше, — возразила она, уткнувшись носом в колени.
— Ты снова не одна?
Карен который раз подвилась удивительной осведомленности Ветра обо всем, что с ней происходит. Такое ощущение, будто со лба читает. Может так и есть, а может она совсем не умеет скрывать свои мысли. Вон даже Картер ее запросто прочел от и до, вплоть до того, о чем она думала. — С чего ты взял? Все по-старому, — сказала она, плотнее укутываясь в плед.
— Ложь, — спокойно по-прежнему не меняя позы и не глядя на нее, ответил он.
— Тебя что, кроме моей личной жизни больше ничего не интересует?! — раздраженно парировала она. Ветер только пожал плечами. Чужие эмоции всегда скатываются с него как песчинки с гладкой поверхности, не оставляя следов. Она помолчала: – Есть один человек, но я боюсь, вдруг, узнав меня ближе, и он возьмет, и бросит меня, как и те, другие… – Карен сглотнула. – Раз это произошло дважды, значит, я как-то не правильно выбираю или…
– Все настолько серьезно?
Карен встала и нервно сделала круг по беседке, оставляя на полу чуть влажные следы. В пруду плеснула хвостом рыбина.
– Не знаю. Но он первый за последний год. И он совсем другой. Когда он вернется, я собиралась плюнуть на все и… и объясниться как-то. Но теперь… Я не хочу портить жизнь нормальному человеку.
– И что же изменилось «теперь»? – спокойно поинтересовался Ветер, открыв глаза и посмотрев на нее.
Карен снова села на краю у воды, высунула ногу из-под пледа и опустила в воду, поболтала, отгоняя прибившийся лист кувшинки, и снова спрятала в тепло. Выложила из кармана изрядно мятый лист бумаги и пододвинула его Ветру:
— Утром я получила вот это. Потом поссорилась с отцом, а после мама все рассказала про меня и Елену, — она сделала паузу, Ветер, чуть наклонив голову, глянул на послание, но не притронулся к нему. Карен глубоко вздохнула: — А еще у меня случился, даже не знаю, как объяснить… я как бы разговаривала сама с собой, то есть с Еленой, короче, я совсем запуталась. Я верю маме, но с трудом принимаю, что это происходит со мной. Произошло. Скажи, я правда, настолько сумасшедшая? — жалобно вопрошала она.
— Ты разговаривала с Еленой? — голос Ветра звучал чуть резче, чем обычно, а широко распахнутые глаза внимательно смотрели на нее, но Карен вовсе не обратила на это внимания.
– Значит, это все правда, — грустно заключила она. — Признаться, я надеялась, что это просто такая глупая шутка или нелепый сговор. Ты практически был последней моей надеждой на это, но она не оправдалась.
Ветер долго молчал. Шумели кроны деревьев, чирикали проснувшиеся птицы, тихо плескался пруд. Карен снова опустила ноги в воду, холод множеством острых игл тут же вновь окутал их, сковывая до боли. Если внимательно прислушиваться к этой боли, то комок где-то в груди и горле растворялся. На время…
Ветер вдруг заговорил:
— Я понимаю, что тебе сложно это принять, но это действительно так. Вас фактически двое в одном теле — ты и твоя сестра.
— А почему я столько лет ничего не знала?
— Сразу после переноса было просто не до этого, ты и родителей-то толком не узнавала, потом это было необходимо для укрепления барьера между вашими личностями, а когда стало можно, Елена запретила, мотивируя тем, что лучше ничего не знать, чем быть неизлечимым шизофреником, и все согласились с этим.
Карен надолго замолчала, переваривая то, что узнала, затем высказалась:
— Она права. Еще она сказала, что есть идея, как нас разделить, но больше ничего рассказать не успела. — Карен вынула онемевшие от холода ступни из воды, встала, прошлась по периметру беседки раз, другой. Ветер провожал ее взглядом. Она подобрала плед и устроилась на скамейке. К замерзшим ногам возвращалась чувствительность, и пламя боли снова ненадолго захватило ее, заглушив все остальное. – Мне бы хотелось поговорить с ней еще раз.
— Этого делать нельзя, иначе защитный барьер между вашими личностями рухнет и произойдет интеграция их в одну. Не факт, что она будет психически здоровой. Если же вы хотите каким-то образом разделиться, защитный барьер нужно наоборот укреплять, и чем сильнее, тем лучше.
— И что мне для этого нужно делать?
– От тебя здесь ничего не зависит. Ты уже сделала все, что могла.
– Да уж. Ты хотел сказать, испортила все, что смогла, – мрачно заявила она.
– Нет. Ты спасла свою сестру.
Карен тяжело вздохнула, на глазах ее выступили слезы. Ветер встал со своего места, сел рядом и обнял. Она уткнулась ему в грудь и разрыдалась. Он гладил ее по голове и плечам, успокаивая и тихонько нашептывая что-то на хейдаганском. Карен цеплялась за ворот одежд Ветра и плакала, долго. Выливая всю накопившуюся беспомощность и страх. Постепенно плач и всхлипывания прекратились, а еще через несколько минут остались только прерывистые вздохи. Ветер тихо сказал:
— Давно бы так. Я говорил, не держи в себе чувства, выплескивай. Их у тебя слишком много и они убивают тебя. Ты пришла настолько переполненная ими, я даже испугался.
Карен попыталась вытереть слезы, но лишь сильнее размазала их по лицу. Она удивленно посмотрела на Ветра:
— Ты? Испугался? Врешь ведь!
— Конечно, вру, — согласился он, достав из рукава платок и промокая им ее влажное лицо. — Но все же ты была очень далека от своего обычного состояния. А сейчас тебе лучше, ты не находишь?
Она прислушалась к своим ощущениям: действительно стало немного легче, комок, который весь день стоял в горле и мешал дышать, куда-то исчез, в голове немного прояснилось, и больше не было того противного щемящего чувства в груди…

Глава 5

Снова работа с документами. Увы, без них никуда – контракты и поставщики, инспекция по пожарной и психологической безопасности, всевозможные номенклатуры дел и журналы – везде нужна была подпись или виза коммодора. Ну, или теперь Костолица, как ее заместителя. Кажется, тот шокирован объемом всевозможной канцелярщины.
– До сих пор думаете, что коммодору большую часть времени нечем заняться? – усмехнулась Карен.
Марк отрицательно помотал головой:
– Я вовсе так не думал, но я даже не мог представить, что всех этих документов такое дикое количество.
– Не пугайтесь, все гораздо лучше, чем кажется. Все, что касается медотсека, стезя Вунедермахера – наличие медикаментов, порядок в службе, всякие журналы и расписания – на нем. От меня зависит лишь согласие или отказ в ремонте оборудования или покупке нового и одобрение или неодобрение кандидата на вакансию. Все, что касается денег – работа финансистов: сметы, баланс между прибылью и расходами, кратковременные и длинные вложения денег. Ну а я пускаю пыль в глаза всевозможным комиссиям…
На экране кома поверх документов вдруг появилась картинка с красивой обнаженной женщиной в откровенной позе. Внизу виднелся узкий индикатор хода какого-то процесса – белая полоса, медленно, но верно заполняющаяся синевой. Глаза Карен расширились в немом удивлении, она быстро набрала код по комму и сердито заговорила:
– Сталески, я хочу тебя видеть лично! Сейчас!
Через пару минут в дверь каюты тихонько постучали, Карен распахнула дверь и за грудки втащила внутрь худого, нескладного огненно рыжего мужчину – главного кибер-инженера Микаша Сталески.
– Я же просила заранее предупреждать меня о вмешательствах в систему!
– Я и предупредил. Позавчера. Ты сама дала добро. – Невозмутимо ответил инженер, причесывая длинными тонкими пальцами растрепанную шевелюру и приводя в порядок одежду, которая болталась на нем как на вешалке. – Минут через десять система обновится и все вернется на свои места.
Половина «позавчера» зияла в памяти пустотой провала, так что вполне возможно, все было так, как сказал Сталески. Карен тут же смягчила тон:
– Хорошо. Но вот эту вот порнографию, – она кивнула на экран, - убери!
– Это не порнография, это эротика. Хотя да, я не подумал, что тебе понравится немного другое. – Быстрое касание клавиши наручного комма, и девушка на экране сменилась мускулистым красавцем, томно возлежащего в достаточно неприличной позе. Карен возмутилась:
– Микаш! – Тот вздрогнул, снова коснулся комма, и картинка исчезла, остался нейтральный серый фон и синева, заполняющая собой индикатор хода процесса. Вдруг синева встала, перестав двигаться. Сталески нахмурился и подозрительно уставился на экран. Его внимательный взгляд никак не повлиял на непослушный процесс, синева осталась там же где и была полминуты назад. Инженер поколдовал над комом и почесал нос. – Что-то случилось? – спросила Карен
– Случилось. – Сталески развернулся и, не прощаясь, выбежал из каюты. Картинка на экране вновь сменилась на томного красавца, а синева сдвинулась с места и поползла к концу.
– Вот подлец!
Карен вздохнула, повернула кресло спинкой к монитору и забралась в него с ногами, сбросив обувь. Марк расположился в кресле напротив. Небольшой инцидент совершенно расстроил рабочий лад, кроме того, все равно документы будут недоступны еще какое-то время. Костолиц, хоть и кажется невозмутимым, наверняка удивлен ее отношениями со Сталески. И чтобы не плодить в голове капитана ненужные вопросы сама тронула эту тему:
– Вы в киберсистемах хоть что-то понимаете? – Спросила она Марка. Тот отрицательно покачал головой. – И я не понимаю, – вздохнула она. – Сталески одаренный киберинженер. И если он просит какую-нибудь дорогущую плату, я ее покупаю. И точно знаю, что благодаря ему мои каналы связи надежно зашифрованы, а шансы взломать мои корабли ничтожны. И пока все работает как должно, я не возражаю против его развлечений. Барон Иден, между прочим, за поимку его живого предлагает крупную сумму. Я прячу Сталески, а он работает на меня. Вы видели, он довольно своеобразный человек, но я пока ни разу не пожалела о сделке с ним. Думаю, он тоже.
Костолиц усмехнулся, бросив взгляд на экран комма. Видимо, картинка пока оставалась на месте. Повисла долгая пауза и Карен решилась спросить о том, о чем строила догадки со вчерашнего вечера. Злилась на себя, ругала себя, уговаривала себя, но никак не могла выкинуть из головы:
– Не хотите рассказать, что вчера приключилось с вашим лицом?
– Побочный эффект решения одной небольшой проблемы, – спокойно ответил капитан так, будто она спросила, хорошо ли он позавтракал.
– А вашу проблему случайно не Саритой Вит зовут? Вундермахер просит перевести ее на Карим. Насколько я понимаю, вы поспособствовали ее повышению. Не рановато вы начали использовать свое положение для личных нужд? – Карен и сама удивилась раздражению в своем голосе: ей же должно быть все равно с кем и как капитан проводит время. Должно. Но было не все равно.
– Я ничего не использовал для личных нужд. Мы давно расстались с Сари. Я просто искал возможность не делать друг другу больно. Проще всего было бы оплатить неустойку по ее разорванному контракту, но мне не хотелось, чтобы из-за меня она лишилась работы. Я лишь спросил Вундермахера о возможности перевода. Он сам сделал выводы и проявил инициативу.
Надо же, как благородно! Говорят: «хочешь знать, как будет к тебе относиться мужчина, посмотри, как он относится к своей бывшей». А где ее бывшие? Что в ней не так, если те, кого она считала своими близкими, отношения с кем старалась беречь, предали ее? Первый через два месяца решил, что они не подходят друг другу. Бывает. Но не наследующий день после клятвенных заверений в любви и преданности. Со вторым она провела почти идеальные полгода – он ничего не просил, только отдавал – тепло, защищенность, понимание. А потом он взял и исчез, ни сообщения, ни намека, ничего. Она долго приходила в себя после этого. Скоро уже год, как он пропал, но она до сих пор вспоминала и тосковала. А эта… расцарапала Костолица, а он заботится о том, чтобы она работу не потеряла. Почему так везет той, которая это совершенно не ценит и так не везет ей самой?..
Марк бросил взгляд поверх ее головы и подавил вздох. Карен оглянулась – картинка, наконец, исчезла с экрана, и снова появились документы в том виде, в каком они были до этого. Можно снова работать.
Судя по явно расстроенному виду капитана, документы это вовсе не то, на что он рассчитывал, принимая ее предложение. Собственно так и есть.
– Давайте так: вы займетесь текучкой и в процессе как раз разберетесь с файлами, которые к ней относятся, – предложила Карен. – Заодно проверим, как вы потом справитесь в мое отсутствие.
– Вы собираетесь оставить флот на меня? А не боитесь, что я скроюсь с ним в неизвестном направлении?
Какой интересный вопрос! Но судя по хитрой полуулыбке, капитан просто развлекается. Хорошо, почему бы и не развлечься:
– Можете рискнуть. Но, во-первых, у вас не хватит денег даже на его суточное содержание, не говоря уже о лирии. А без лирия вы долетите разве что до границ системы. Хотя… если вы продадите свой фрегат, то месяцок протяните. А во-вторых, я боюсь, вы не учитываете, что флот это не только люди и корабли, это и поставщики, и договора с верфями о ремонте и обслуживании, и регулярные отчеты в штаб Альянса. А судя по вашей реакции на небольшой ворох внутренней документации, я думаю, вы не захотите связываться еще и с внешней.
Костолиц только дернул головой, откинув челку со лба, и сменил тему:
– Что случилось и как долго вас не будет?
Так быстро наигрался? Жаль…
– Ничего не случилось, просто очередной анонимный контракт. – Она не стала добавлять, что от него нельзя отказаться. – Меня не будет всего месяц. Думаю, вы справитесь.
— А обязательно этим делом заниматься именно вам?
— Нет, но ни Дэни, ни Эд для подобного дела не годятся.
— А меня вы не рассматриваете в качестве исполнителя?
Карен долго думала, потом тихо ответила:
— Отправить вас – неплохая мысль, но мне надо подумать. Позже поговорим.
Выпроводив Марка, она поинтересовалась у Рой:
– Кроме интуиции у тебя есть веские основания считать, что Костолиц ненадежен?
– Нет, – ответила та, пристально разглядывая свои ногти. Карен вздохнула:
– Я не могу опираться на интуицию, если есть факты. А факты говорят, что он чист. Дважды – и по данным СБ Тарона и по базам Альянса. Думаешь, он справится?
– Да. Он станционник, и знает работу станции изнутри гораздо лучше вас. Он может увидеть то, мимо чего вы прошли бы.

Сегодня они ненадолго останавливались на Клевере, одной из трех станций принадлежащих империи Тарон. Избавились от части груза и получили деньги. Еще три дня – и дома. А Марк отправится на станцию Ирис, разбираться с тем нехорошим делом. Да, так лучше. Он не будет маячить перед глазами и, возможно, она успокоит свои чувства. Все-таки сейчас это гораздо больше, чем банальная симпатия. В противном случае ей было бы все равно, что у него с лицом и чем он занимается по ночам.
А красивая у него бывшая – высокая, черноволосая и специалист неплохой, судя по ее личному файлу. Она подписала ее перевод на Карим, чем почему-то обрадовала Вундермахера, тот аж светился. И как они с Костолицем нашли общий язык, если даже Монкриф и Адамс стараются с доктором не связываться? То ли Марк такой открытый сам по себе, то ли он все очень хорошо просчитывает. В последнее ей верить не хотелось, хотя с его лисьим прищуром и странными высказываниями, он иногда выглядел как плут. Был ли он им на самом деле? Судя по тому, что о нем говорили другие — не был.

Коммодор устроила Марку маленькое испытание – предоставила самому себе на несколько дней. Правда, все равно пришлось несколько раз ее беспокоить вопросами, которые могла решить только она.
Но вроде бы он справился – Монкриф помог, да и Адамс с Вундермахером кое-что подсказали. А ночью была учебная тревога. Но вроде все кто должен был, находились на своих местах, все, что необходимо, было в рабочем состоянии. Контрольное время реагирования на ситуацию выдержано верно. Рэджи не высказала никаких замечаний. Потому что действительно не нашла к чему придраться или готовит нагоняй позже?
Пискнул комм – сообщение от Карен:
— Я приняла решение, капитан, зайдите ко мне.
Дверь в каюту Рэджи была распахнута и Марк вошел. Карен, кажется, вообще не обратила на него никакого внимания. В штанах и форменной футболке, спрятав руки в карманах, она мерила шагами каюту – семь шагов от двери до иллюминатора, резкий поворот, семь шагов обратно и все сначала – внося ритмичную ноту своих движений в постоянный низкий гул двигателей корабля. Волосы немного растрепались, и она то и дело резким движением головы откидывала непослушные пряди.
Он не мог понять ее состояния – какая-то взрывная смесь волнения, беспокойства, вкупе с решительностью и, возможно даже, с капелькой злости. Чтобы не задевать ее лишний раз своим ростом Марк сел в кресло, аккуратно свернув и сложив на ручке ее небрежно брошенный форменный китель. Он, волнуясь, гадал, что случилось, и перебирал в памяти ситуации, в которых мог ошибиться настолько, что коммодор сама не своя. Но ничего такого в своих действиях, что могло так взбудоражить коммодора, не нашел. Похоже, дело было не в нем, а в чем-то другом. Он постарался отгородиться от ее эмоций и успокоиться, может тогда и она придет в себя. Карен внезапно остановилась и повернулась к нему:
— По прилету на Тарон вы сразу садитесь на скоростной катер и летите на станцию Ирис. – Голос ее звучал резко и сухо. – Санитарной службой Ириса арестован пилот катера-курьера, который вез важный груз. Задача: по-тихому вызволить пилота и проследить, чтобы с грузом все было в порядке. По-тихому — это не привлекая внимания официальных структур. То есть, действовать можно как угодно, главное чтобы у службы безопасности станции не было оснований вас в чем-то обвинить. Полторы недели туда, полторы назад и три-четыре дня на решение вопроса. Про характер груза ничего не сообщается, и мне довольно прозрачно намекнули, что это не мое дело. Ну и черт с ним. В общем, вытащите курьера и груз, отправьте их дальше по назначению и возвращайтесь. Чем скорее, тем лучше.
Карен резко выдохнула и присела на край стола.
— Ясно. Звучит не особенно сложно.
— Угу. Но учитывая, что заказчик не хочет распространяться о том, что именно везет курьер, боюсь, арест пилота лишь отвлекающий маневр для того, чтобы что-то сделать с грузом — испортить, похитить, подменить. Поэтому готовьтесь к неожиданностям. Вот возьмите, — Карен протянула ему мемори-чип, — здесь несколько программ, которые могут пригодиться. И зайдите к Сталески, у него для вас кое-что есть.
Марк взял протянутую плашку в металлическом корпусе – нагретая теплом ее рук она была почти горячая. Сколько же ее нужно было держать, чтобы так нагреть?..
— Я понял. Это все?
Карен кивнула. Марк решил, что ее непонятное состояние вызвано боязнью того, что он не справится с этим делом. Может быть, именно по этой причине она так многословно и подробно постаралась разъяснить ему все и тем самым облегчить задачу. Внести, так сказать, посильный вклад в успех выполнения его задания. Он попробовал обнадежить ее словами:
— Я родился и вырос на станции, я знаю, как там все устроено. Не переживайте, я все сделаю как надо.
Возможно, его собственное спокойствие сделало свое дело, возможно, ему удалось ее убедить, Карен перестала ходить кругами и нервно вздергивать подбородок. И голос ее стал звучать мягче.
– Где вы этому научились? – вопрос поставил его в тупик так явно, что Карен пояснила: – Когда вы пришли, я была слегка не в себе, а сейчас чувствую себя гораздо лучше, вы как-то передали мне свое спокойствие.
— Не понимаю, о чем вы, – совершенно откровенно недоумевал Марк.
Она встала и медленно прошлась по каюте. И Марк поразился тому, как легко и быстро она перешла от тревожного смятения к почти полному покою, минуя промежуточные состояния.
— Похоже, вы интуитивно-бессознательный психоменталист! — проговорила она, присев на ручку кресла, в котором он сидел.
Марк замер на мгновение – она оказалась так близко от него, достаточно поднять руку, чтобы дотронуться до гладкой кожи предплечья… Он немного позавидовал, что она без кителя, он бы с удовольствием избавился от своего, слишком жарко вдруг стало.
— Никогда целенаправленно не интересовался психоменталистикой и всем, что с ней связано, — ответил Марк, — но мне интересно, откуда вы так хорошо в этом разбираетесь?
Карен криво улыбнулась и снова встала. Мак подавил вздох облегчения - на расстоянии от нее он чувствовал себя спокойней. Но она прошла совсем рядом. Раз. Еще раз.
— Я нахваталась от Ветра, психоменталиста, который работал с моими провалами в памяти.
Ее хождение теперь было совсем другим – по дуге вокруг него, мягкое и плавное. Она будто привязала его взгляд к себе, он никак не мог оторваться…
— Ветер – странное имя.
— Это прозвище. Он хейдаганец и об его настоящее имя можно сломать язык.
— Ого! – Марк действительно удивился, и эта сильная эмоция вдруг вернула его в обычное состояние. Наваждение, наведенное размеренным хождение Карен вокруг него, рассеялось. – И как же он оказался на Тароне?
— Я знаю только то, что у нас он нашел политическое убежище. Свои же несколько раз пытались его убить. И я даже не знаю за что.
— Странные эти хейдаганцы. Они даже людьми себя отказываются называть, хотя особо ничем от нас не отличаются. Интересно было бы с ним познакомиться, — задумчиво озвучил Марк.
— Я могу это устроить! – Карен засмеялась, остановившись напротив него.
— Вряд ли получится, я не буду спускаться на планету ради этого.
— Почему? — искренне удивилась Карен. Марк поморщился:
— Кожа у меня непривычная к ультрафиолету и солнце меня в момент обожжет, еще там всюду грязь. – Он не смог сдержать неприятия и передернулся. – И небо. Мне все время кажется, я в него падаю, или оно на меня…. У меня кружится голова, и я… теряюсь, – выдавил Марк, сделавшись белым как бумага. Карен подалась вперед, внимательно всматриваясь в его лицо, затем резко выпрямилась:
– Фобия! – уверенно констатировала она.
– Как и у многих тех, кто родился и вырос на станции, – пожал плечами Марк.
– А как же быть, если вам придется спускаться на планету по работе? – вкрадчиво поинтересовалась Карен, хитро прищурившись.
Хороший вопрос. Марк старался не вспоминать свой первый и последний визит на планету вскоре после того, как умерла мама. Когда он вышел из челнока и увидел где-то бесконечно впереди линию разделяющую небо и землю, его вдруг накрыло. Ноги отнялись, он не мог сдвинуться с места, сердце забилось так, что болью отдавалось в висках, руки в момент стали влажные, подкатила тошнота и его скрутило прямо там, на посадочной площадке. Подбежал отец, накрыл с головой одеялом и посоветовал смотреть в землю. Так он и провел всю неделю на планете, уставившись себе под ноги. Небо вдавливало его в землю, как только он пытался поднять голову…
– Это не должно вас волновать, я в любом случае выполню то, что должен.
– Вам точно нужно встретиться с Ветром. Он такие проблемы как у вас, решает за полчаса, а то и быстрее…
Карен перебил писк комма. Сообщение было с мостика, и она включила громкую связь:
– Получен сигнал бедствия в дне пути отсюда. Пассажирский корабль просит помощи.
– Свяжитесь с ними, я сейчас буду.
Карен выскочила из каюты и побежала на мостик. Марк следом за ней. Монкриф и доктор уже маячили на одном из боковых экранов, Адамс тоже был на месте. Лейтенант связи кивнул, когда сигнал с бедствующего корабля стал устойчивым. Возникший на экране человек выглядел напуганным и изрядно помятым.
– Коммодор Рэджи, наемный флот Красные волки. Что у вас случилось?
– Старший помощник капитана Эдвард Барлоу, пассажирский лайнер Лючия. Два часа назад нас атаковали пираты, корабли охраны уничтожены, капитан погиб, примерно две трети пассажиров захвачены в плен. Есть убитые и раненые. Нападавшие вывели из строя двигатель, выкачали все топливо и скрылись.
– Какие корабли у нападавших и сколько их было? – спросила она.
– Два фрегата и корвет.
– Кто у вас был в охране?
– Фрегат и корвет.
– Почему так мало?
– Лючия – чартер.
– Мы идем на помощь, ждите.
– Не пираты, а… идиоты – подобрал цензурное слово Монкриф, когда Барлоу исчез с экрана, – если они оставили им работающую связь.
– Угу. Я тоже не верю в гуманных пиратов, – согласилась Карен. Она обратилась к лейтенанту связисту: – мы можем сообщить об инциденте на станцию?
– Вышли из зоны связи Клевера пять часов назад. До зоны связи с Тароном около двадцати часов.
– Надо же как «удачно», – язвительно заметила Карен и скомандовала: – Грузовозы и два корвета продолжают следовать курсом на Тарон. Как только окажетесь в зоне связи, сообщите патрулям о случившемся и передайте им координаты зоны бедствия. – Карен выбрала нужные корабли на экране комма, ввела личный код и приказ отправился по назначению. – А мы все же слетаем, выясним, что там произошло. – Метель в сопровождении двух фрегатов и трех корветов ушел с прежнего курса и направились туда, откуда шел сигнал бедствия. – Сколько до них?
– Девятнадцать часов.
– Мне это не нравится. – Монкриф снова подал голос
– Мне тоже, – согласилась Карен. – Это может быть ловля на живца. А может и не быть. Слишком близко к Тарону.
– Слишком далеко от зон связи, – возразил Монкриф.
– Тоже верно, но мы не можем бросить этих людей, – пробормотала она. Минутку помолчав, отдала приказ: – Истребителям часовая готовность. Медотсек, готовьтесь принимать раненых.

Когда до координат, где случилось нападение, осталось совсем немного. Карен скомандовала:
– Монкриф, возьми два корвета и давай в обход, с тыла. – Капитан отсалютовал, три корабля отделились от остальных и направились в сторону, выполняя приказ. – Истребители минутная готовность!
Через четверть часа показался бедствующий корабль. Лайнером он был лет двадцать назад, сейчас его нельзя было назвать таковым даже с натяжкой, он скорее напоминал ржавую консервную банку. Те, кто согласились лететь на нем – явно самоубийцы. Рядом дрейфовал фрегат с огромной дырой в борту, без признаков жизни с эмблемой какого-то неизвестного ей флота. Недалеко автоматика насчитала около полутора сотен спасательных капсул. А корвет защиты, видимо был просто разнесен в пыль парой прямых попаданий. Других кораблей поблизости приборы не зафиксировали.
Карен связалась с лайнером, чтобы готовили стыковочный шлюз. Два корабля «слиплись» бортами, люди начали переходить с Лючии на Метель.
И тут, будто ниоткуда, возникли пиратские корабли. Вот только фрегатов у них было три, а не два, а корветов два, а не один. Расклад, хоть и не критичный, но неприятный. Пираты тут же направились к Метели связанной с лайнером.
Карен отдала приказ выпустить истребители, и пространство вокруг заполнили юркие машины. Объединенные в звенья по пять, они набросились на противника, прикрывая друг друга и ловко уворачиваясь от огня скорострельного малокалиберного оружия пиратских корветов.
Метель, связанный с лайнером, не мог использовать щиты и маневрировать, зато мог стрелять. Но пираты старались держаться вне радиуса поражения его орудий. Все три пиратских фрегата нацелились на Индиго, но стреляли осторожно, стараясь скорее отрезать корабль от остальных, чтобы окружить и захватить.
Чтобы прервать стыковку и вернуться в бой, нужно было несколько минут. Индиго маневрировал, отстреливаясь и стараясь не дать врагам окружить себя. Ему помогали корвет и истребители, отвлекая внимание пиратов. Отделившись от Лючии, Метель укрылся за щитами и ринулся в бой. Первый же его залп почти уничтожил защиту одного из пиратских фрегатов. Пират попытался убраться с линии огня крейсера, но его настиг огонь незаметно появившегося с тыла Карима. Следующий залп Метели превратил вражеский фрегат в мертвый обломок. Остальные пираты предпочли не испытывать судьбу и сбежали с поля боя.
Бой длился не больше получаса, но Карен показалось, что прошла вечность.
Обыск вражеского фрегата показал, что у него повреждены лирийные двигатели и идет массивная утечка радиации, а значит, в качестве трофея корабль не годится – слишком дорого встанет его восстановление и деактивация. Зато удалось очень неплохо пополнить арсенал оружием и боеприпасами. Вундермахер, как ребенок, радовался коробке каких-то ампул, найденной в медотсеке фрегата. Также удалось взять в плен три десятка пиратов. Точнее, они сами сдались, решив, что суд и тюрьма лучше, чем мучительная неизбежная гибель от радиации внутри корабля.
Сталески, покопавшись в системе пиратского корабля, обнаружил, что бортовой журнал хоть и был заблокирован намеренно, записи о маршрутах и остановках все равно велись в обход блокировки в резервные базы данных. А это значит, что можно вычислить последнего официального владельца фрегата, услышать все разговоры, что велись с кораблем, и проанализировать в каких громких заварушках этот фрегат участвовал. В суде все это будет вескими доказательствами в пользу виновности плененных пиратов.
Спасательные капсулы с людьми были подобраны, а спасенных пассажиров Лючии разместили на кораблях ее флота. Ранеными заполнили медотсек. Красные волки снова взяли курс на Тарон.
– Кто здесь главный? – Подошла к Карен заплаканная женщина. – Это вы здесь командуете?
– Да.
– А как же мой муж и другие, кого забрали пираты? Нужно их догнать и спасти остальных людей!
Карен, понимая состояние женщины, постаралась как можно спокойнее ей объяснить:
– Мы не догоним их без лирия. К тому же важнее позаботиться о раненых и тех, кто остался здесь. Патрули уже в курсе случившегося, они допросят пленных пиратов и…
– Но вы должны!
Женщина ее совершенно не слышала, и спокойствие Карен тут же сменилось раздражением, она едва удержалась от резкого ответа – все эти люди решили сэкономить на собственной безопасности, в результате поплатились. И еще не известно, кто кому должен! Она старалась не думать о том, во сколько обошлась ей эта спасательная операция. Альянс компенсирует треть затрат, но погибших не вернуть…
Азарт, захвативший ее во время боя, сейчас схлынул, сменившись апатией и безразличием. Ей хотелось скорее посидеть где-нибудь в тишине, а не выслушивать претензии и разбираться кто кому чего должен. К счастью, подошел Костолиц:
– Позвольте, я займусь этим.
Карен с облегчением и благодарностью скинула на него заботы о спасенных. Ушла к себе в каюту, свернулась клубком в кресле и вывела на экран комма список ее людей, погибших в бою – четырнадцать человек. Так мало. И так много. Она просмотрела их личные файлы – у девяти есть родственники. А значит нужно составить девять сообщений с соболезнованиями. Она никогда не пользовалась стандартной формулировкой, где нужно лишь подставить имя. Человек, отдавший свою жизнь за чужие, заслуживает уважения даже в такой мелочи, как письмо о его гибели.
На девять сообщений ушло почти два часа. Карен уснула прямо в кресле. Рой заботливо укрыла ее одеялом и осталась снаружи следить, чтобы ее подопечную никто не беспокоил.

Красные волки прибыли на орбиту Тарона, и вместо Карен снова появилась Елена. Марк уже легко различал их, даже не смотря на то, что Елена вела себя очень похоже на Карен – говорила как она, реагировала как она, также кусала губу в раздумьях, также размахивала руками и двигалась кругами в недовольстве или смятении. Но даже когда она улыбалась или шутила, он все равно чувствовал холод, сквозивший в ее словах. И именно это убеждало его, что история про двух сестер – правда. Очень разных сестер. К одной его тянуло, другая его отталкивала, вплоть до отвращения. Слишком чужая и непонятная она была.
Марк собирался на задание. Хотя сборами это назвать было сложно, он скорее готовился морально. Вещей было минимум, большая часть багажа – разрешенное оружие и полезная электроника, тщательно замаскированная под безобидную технику для фотовидеосъемки.
Наверное, хорошо, что Карен все же сочла его подходящим для выполнения этого задания. Может, пока он будет занят и вдалеке от нее, он немного успокоится, чувства улягутся и его влюбленность пройдет, так и не развившись во что-то серьезнее легкого насморка. Может, когда вернется, он начнет при виде нее, наконец, думать о работе, а не мечтать о прикосновениях и объятиях.

Костолиц отправился на задание, пленных пиратов сдали СБ Тарона, спасенных людей социальной службе, а Елена, сбросив на Монкрифа все остальные нудные формальности, связанные с прибытием флота домой, поспешила спуститься на Тарон.
Родители ждали ее, соскучившись, и разочаровать их своим невниманием было нельзя. Она вежливо поговорила с отцом, высказав свое нелестное мнение об отношениях Альянса с Амалькарой. Они немного поспорили, но отец ушел довольный. Обстоятельно обсудила последние светские новости и сплетни с мамой, но мыслями была совсем в другой части поместья, рядом с Ветром.
Ветер жил в небольшом доме на берегу пруда, в саду на территории поместья Рэджи. За проведенные здесь годы, с разрешения Рэджи, он преобразил заросли вокруг его жилища в цветущий сад. Сам Ветер говорил, что это лишь жалкое подобие того сада, что был у него дома на Хейде, но на большее в здешних условиях и климате рассчитывать не приходилось. Его устраивала и тишина, и уединенность, и возможность заниматься садом и беспрепятственно выходить в город.
Он был и оставался единственным хейдаганским психоменталистом на планете Тарон. Когда Карен поступила в военную академию, Рэджи подарили ему гостевой дом, в котором он жил, в обмен на то, что они останутся его исключительными клиентами. Ветер согласился и отказался от платы за свои услуги семье Рэджи. Он полностью переделал дом под себя, оброс клиентурой и зарабатывал достаточно, чтобы ни в чем не нуждаться и выбирать степень загруженности работой в тот или иной период времени.
Елена нашла его в любимой беседке, наполовину вдающейся в пруд. Высокий, статный, с подтянутой фигурой. Длинные очень светлые, почти белые, волосы свободно спадали на спину. Невероятно хорош собой, и со времени первой встречи совершенно не изменился. Она вспомнила, как первый раз увидела его тринадцать лет назад, гуляя в саду. Идеальное лицо, ярко-синие глаза и странные длинные одежды в несколько слоев — он показался ей существом из какого-то запределья. Тогда она еще не умела контролировала доминирование над телом, и они с Карен спонтанно менялись. Она увидела его на короткое время, потеряла сознание, а затем очнулась у него на руках. Чуть позже, она решила, что эта встреча ей почудилась. А потом их официально представили друг другу...
Ветер задумчиво кормил уток крошками. Она в очередной раз попыталась бесшумно подойти к нему, но, как всегда, ей это не удалось:
— Как часто ты занимаешь тело? — строго спросил он ее, не поворачиваясь и не прерывая своего занятия.
— Редко, — виновато ответила Елена, устраиваясь на скамейке. Весеннее солнце еще не успело хорошенько прогреть воздух, в тени беседки от воды веяло прохладой, и Елена взяла из коробки под скамейкой пушистый плед и укуталась в него. После унылых серо-металлических стен она наслаждалась яркостью красок, высотой неба, свежестью ветра, запахами воды и цветов. Ей дико осточертели за эти восемь месяцев одинаковые замкнутые пространства корабля, стерильный воздух и синтетическая еда. Даже периодические выходы на станциях не спасали – яркие витрины и вывески только раздражали своей искусственностью, а немногочисленная живая растительность выглядела нелепо и жалко. — Я знаю, это плохо для меня, но необходимости в моем присутствии не было. И мне не хотелось портить жизнь Карен.
Ветер высыпал остатки крошек в пруд, отряхнул руки и присел с ней рядом:
— Если ты планируешь разделяться, то нужно занимать тело чаще. Ты испортишь жизнь Карен гораздо сильнее, если в результате твоих действий начнется интеграция.
– Я всегда помню об этом, но никаких признаков пока нет.
— Вам обоим довольно долго удавалось существовать раздельно, но ничто не длится вечно. — Он встал и направился к дому, жестом позвав ее за собой. Аккуратно сложив плед на перилах беседки Елена пошла следом за Ветром.

Они расположились среди подушек на полу, за низким столом. Ветер заваривал чай. Елена никогда не понимала, как из такой простой процедуры можно сделать целое действо. Она не любила чай, за исключением того, каким угощал Ветер.
Пока он прогревал чайник и чашки, Елена взяла махонькую плошку с сухим чаем и вдохнула горьковатый терпкий аромат с какой-то свежей ноткой, похожей на цветочную. Как сухие листья могут так пахнуть, что хочется искупаться в этом аромате? Ветер, глядя на нее, улыбнулся одними глазами.
Он молча протянул руку и она отдала ему плошку. Елена обратила внимание, что чашки – маленькие, тонкостенные с изящным рисунком в виде ветвей с ярко красными то ли листьями, то ли цветами – новые. Возможно, он ждал ее. Уточнять свою догадку она не стала, Вэй почти никогда не разговаривал во время процесса. К тому же ей приятнее было думать именно так.
Пока он был занят, она жадно разглядывала его и не могла наглядеться. Ловила каждое движение, чтобы вызвать потом в памяти, когда снова будет от него бесконечно далеко. Безумно хотелось обнять его, уткнуться в сильную грудь и забыть про все на свете: и про Карен и про ее флот и про то, что скоро снова придется расстаться на целую вечность…
Чай, наконец, был готов и разлит по чашкам. Какое-то время оба молчали, наслаждаясь ароматом и вкусом напитка. После второй чашки чая Ветер пододвинул к Елене блюдо с ее любимыми сластями и пирожными.
— Как дела у Карен?
— Она сама расскажет, — ответила она, выбирая, что бы такое эдакое, вкусненькое съесть.
— Я хочу в твоей интерпретации.
Елена помедлила, перебирая в памяти случившееся и решая, что из этого важнее всего:
— Я хочу ей все рассказать про меня, так что она обязательно прибежит к тебе.
– Ты все-таки решилась!
– Скорее, меня вынудили.
– Вот как? – Ветер улыбнулся, аккуратно опустил на стол пустую чашку и подался вперед. – Мне очень интересно, кому удалось то, что не удалось мне.
– Ее новоиспеченному заместителю. – Елена резко поставила чашку так, что несколько капелек чая выплеснулись на стол. Ветер не обратил на это никакого внимания, или сделал вид, что не обратил.
— Между ними что-то серьезное? — поинтересовался он, наливая себе новую порцию напитка.
— Пока нет. По-моему, он очередной тупой солдафон, пожирающий ее глазами. Странно, что она этого не замечает. И вообще, рядом с ним она смотрится как ребенок — едва достает ему до плеча! — возмущенно ответила Елена.
— Ой-ой-ой, сколько недовольства! — съязвил Ветер, — такое ощущение, что ты свой рост с его сравниваешь, а не рост Карен. – Он внимательно посмотрел на Елену, та отвела глаза. Ветер спрятал едва заметную улыбку за глотком чая: — Сдается мне, дело не в разнице в росте, а в чем-то другом. Давай, выкладывай, чем он тебе не угодил.
Елена опустила глаза и сосредоточилась на пирожном. Она отщипывала от него маленькие кусочки и раскладывала их в ряд на блюдце. Ветер наблюдал. Наконец, когда пирожное полностью было раскрошено, а крошки аккуратно разложены в форме круга, посередине блюдца, она заговорила:
— Я ему рассказала, что нас двое в одном теле, а он поверил и заставил меня дать слово, что я расскажу об этом Карен.
Ветер расхохотался от души так, что не мог остановиться несколько минут. Елена хмуро наблюдала за его весельем. Успокоившись и утерев слезы, которые выступили от смеха, он высказался:
— Так дело в том, что он тебя переиграл! Может он и солдафон, но далеко не такой тупой, как тебе хотелось бы. Я с этим парнем еще не знаком, но он мне уже нравится.
— Он всем нравится, — недовольно проворчала Елена, вставая и направляясь к выходу, — с Вундермахером они играют в… нарды, Монкриф, Адамс и большая часть младших офицеров хором утверждают, что заместителя лучше него Карен не найти, а бывшая пассия никак не может его забыть.
Ветер ухмыльнулся и встал следом, подошел к ней со спины и мурлыкнул Елене на ушко:
— Тебе он тоже нравится?
— Нет. Он прямолинеен и приторно честен. Наверняка, есть какая-то причина этому.
– Правильный вывод, маленькая, – шепнул он ей снова на ухо и тут же сменил тему: – Так ты все-таки придумала, как вас разделить?
– Да. – Елена развернулась, и Ветер обнял ее. Она замерла в его руках. Ветер уже расстегнул верхнюю пуговицу на ее блузке и принялся за следующую. Елена поймала его руку, сжала и покачала головой. Ветер ничего не ответил, провел по ее волосам, тронул за ухо, коснулся губ и подбородка. Нашел на ее запястье только ему известную складочку и нежно погладил ее. Елена глубоко вздохнула, голова закружилась, дыхание участилось, ноги подкосились, а по телу прокатилась теплая волна…
Усилием воли, взяв себя в руки, она отстранилась от Ветра:
— Вэй, правда, не могу! Хочу, безумно хочу, но не могу. – Она едва не плакала.
— Тогда это тебя не остановило. К тому же Карен все равно никогда не узнает…
— Достаточно того, что я знаю.
Ветер отпустил Елену и вернулся за стол к чаю. Елена чуть помедлила, тяжело вздохнула и вышла.
Ветер выбрал другую банку с чаем, черным, терпким и резким, и начал процесс заваривания заново. Он был уверен, Елена уже давно придумала, как отделиться от сестры, и каждую встречу ждал, что она, наконец, это озвучит, но она молчала. Спрашивать же самому он смысла не видел — если она еще не готова, то его вопросы будут лишним сотрясением воздуха. И даже если она ответит положительно, то будучи морально неготовой, неосознанно будет саботировать процесс разделения. Поэтому он терпеливо ждал. Что значит год или два, или даже пять, для того, кто способен прожить больше двухсот лет? Пустяк…
Ветер поднял чашку и вдохнул нежный горьковато миндальный аромат чая.
Сильнее беспокоило его другое. Уже много лет Елена жаждет близости с ним, но по какой-то причине, себя наказывает, и отказывает себе в этом. Наверняка это как-то связано с Карен. Что-то происходит, Елена каким-то образом делает что-то, что считается неправильным. Что-то связанное с противоположным полом. А чтобы компенсировать ощущение того что она плохо поступает, наказывает себя отказом ему. Говорить с ней на эту тему бесполезно, она снова прикроется этикой по отношению к Карен. Если Карен узнает, о том, что не одна, ее активность и деятельность вполне способны ускорить реализацию задумки Елены. Остается ждать, но теперь есть надежда, что все изменится.
Он полюбовался на густой цвет напитка в чашке и сделал маленький глоток. По небу разлилась горячая терпкость, растворилась, ушла в кровь, оставив сладковатый привкус…
Однако, зачем ему самому все это надо, вся эта возня с Еленой? Это был очень трудный вопрос. Любовь? Глупость какая! Влечение? Тоже глупость, при нынешнем раскладе. Привязанность, привычка? Тоже нет, учитывая, что видятся они пару раз в год, и то, если повезет. Работа? Близко, очень близко, но не совсем верно. Елена для него была скорее как нечто, к созданию чего он приложил руку и много сил, она для него как… ребенок. Детка, которую он вырастил для себя, и которая умрет задолго до того, как умрет он сам. Конечно, если не случится нечто сверхневероятное — например, он станет человеком, или она станет… Ветер улыбнулся сам себе и спрятал возникшую мысль до лучших времен, которые, возможно, настанут раньше, чем ему кажется. Или не настанут вовсе.

Тигра Тиа, спасибо, за неожиданно приятный отзыв!

Yaroslav Vasilyev, спасибо огромное, буду стараться исправить недочеты ))

Грем Лин, спасибо, чуть дальше есть и политика и приятели и схватки и научность. Надеюсь, не разочарую вас и ответы на вопросы найдутся сами собой ))

Глава 4

— То же, что и ты, работаю здесь, — промурлыкала Сарита. Ее приятный грудной голос завораживал, а мягкость и вкрадчивость движений напоминали александрийскую хищную кошку. Марк видел Сари последний раз около двух лет назад. Она почти не изменилась — все такая же стройная, загорелая, ухоженная и аккуратно накрашенная. Только черные волосы теперь забраны в пучок, открывая высокие скулы, а раскосые карие глаза, больше не прячутся за длинной челкой. Однако все плюсы ее внешности сводил на нет отвратительный характер.
— Как ты здесь оказалась? — потребовал Марк ответа. Подавив смешок, девушка ответила:
— Так же как и ты, заключив контракт.
Марк покосился на пилота и штурмана, с интересом наблюдавших за ними. Взял девушку за локоть и бесцеремонно повлек подальше от любопытных глаз, в технический тупичок бокового коридора. Убедившись, что они одни, он отпустил локоть девушки. Та, лишь поморщилась, ничего не сказав. Марк сложил руки на груди и облокотился о стену:
— Что-то с трудом верится, что все так просто.
Девушка вспыхнула и потупила взгляд:
— По-твоему, мне нечем заняться, кроме того, чтобы преследовать тебя?
— Я надеялся ты умнее, чем кажешся, но, по-видимому, напрасно, — с тоской произнес он.
— Марк, все знают, что у «Красных волков» хорошо платят. Ваш флот стоял в доках, я попробовала наняться, и мне повезло, вот и все. Для меня самой встреча с тобой неожиданность. — Она подошла ближе и протянула руку, чтобы погладить его по лицу, но он не дал ей это сделать, перехватив за запястье и оттолкнув.
— Не сказал бы, что приятная неожиданность. И ты, конечно же, не знала, как называется корабль, на который ты нанималась, — раздраженно возразил Марк.
— Ты ведь больше не капитан «Индиго», тебя повысили, я не ошиблась? — Быстрым движением она поправила его воротник и убрала руку до того как он попытался ее поймать.
— Ты ошиблась, все осталось по-прежнему, — мрачно ответил он, отодвигаясь от девушки. Та лишь усмехнулась, видя его маневр.
— В таком случае, что ты делаешь здесь, на «Метели»? — удивилась она.
— Это тебя не касается, советую держаться от меня как можно дальше! — он, было, развернулся, чтобы уйти, но она преградила ему путь.
— Марк, — она сделала новую попытку дотронуться до его лица, и он снова не дал ей это сделать, увернувшись. — Ты все никак не забудешь то маленькое недоразумение? — Сарита состроила грустную рожицу.
— Маленькое?! — Марк задохнулся от возмущения, но тут же понял, что сказано было специально, чтобы вывести его из себя. — Я все сказал тебе еще тогда! — резко ответил он, — оставь меня в покое, пожалуйста! Я не хочу ни видеть тебя, ни разговаривать с тобой, — он обошел девушку по максимальной дуге, которую позволяла ширина коридора, и направился к себе.
Оказавшись в своей каюте, он понял, что дико устал — слишком много неожиданностей для одного дня — новая должность, знакомство с Еленой, встреча с Сари. Нужно как-то отвлечься. Он начал делать свой обычный гимнастический комплекс, но упражнения были отработаны до автоматизма, и гимнастика помогла мало. Мысли его кружились вокруг Карен, Елен и Сариты. Ему очень хотелось увидеть Карен, но кто знает, сколько еще времени она будет оставаться холодной Еленой. Раньше коммодор в «плохом настроении» бывала не больше пары дней. Да еще эта чертова Сарита!
Год что он провел с ней, даже не смотря на приятные и спокойные моменты, был самым худшим годом в его жизни. Хуже даже того года, когда умерла мама — то был год смирения. Время, проведенное с Саритой, было годом терпения. А как еще можно реагировать на ежедневные приступы ревности, провокации, обвинения в измене и регулярные истерики? Когда они расстались, он почувствовал гигантское облегчение, словно вскрылся огромный болезненный нарыв, и он начал выздоравливать. Расстались они плохо. Он до сих пор чувствовал себя предателем за то, что подставил Сари, да еще и перед всей командой Индиго. Сарита тут же уволилась, а вместе с ней и ее подруга Ольга, начальник медслужбы Индиго.
Марку пришла здравая мысль — сходить и поговорить с Берковецем. Прошлый раз он здорово помог, может быть, и сейчас он подскажет что-нибудь дельное на счет бывшей подруги. Однако глубокая ночь была слишком неподходящим временем для подобного дела. Марк лег спать и, неожиданно быстро провалился в сон без всяких сновидений.
Из сна его вывели прикосновения и поглаживания по спине. Не то чтобы это было неприятно, скорее странно. Его давно уже так никто не будил… Марк вскочил, разом проснувшись:
— Сарита, черт возьми, что ты здесь делаешь?!
— Ну… — протянула девушка, ни капли не смутившись, — поскольку ты капитан, хоть и бывший, я легко нашла твою каюту. А вчера ты был так занят своими мыслями, что оставил дверь открытой. — Она наклонилась к его уху и промурлыкала: — грех было не воспользоваться такой прекрасной возможностью.
Марк, молча и бесцеремонно, вытолкал ее в коридор, заблокировал замок и пошел в душ. Прохладная вода немного помогла придти в себя, и он задумался о выходе из сложившейся ситуации. Зная Сариту, вряд ли можно надеяться, что она оставит его в покое. Бывшая подруга имела обыкновение без зазрения совести, использовать для реализации своих целей других людей, обманом, манипуляциями, шантажом… Он с неимоверным трудом избавился от ее назойливого внимания тогда и повторения не хотел бы ни за что на свете.
Марк оделся и сел за комм. Какое счастье, что у него теперь есть доступ ко всем информационным файлам флота. Сарита нанялась, скорее всего, медтехом, она хороший спец по медицинским автоматам. Действительно, Вундермахер ее одобрил, и коммодор без возражений согласилась.
И как ее убрать от дверей своей каюты? Зная ее, можно быть уверенным, что сама она не уйдет. Пациентов в медотсеке сейчас нет, а работы в полете не особенно много, надеяться на то, что ее ближайшее время хватятся на рабочем месте глупо. Однако у него возникла идея — за те три дня, что он был капитаном Метели, ему удалось ближе познакомиться с Вундермахером. Тот оказался большим поклонником нард и был очень рад найти в лице Марка партнера по игре, увлечение которой на «Метели» больше никто не разделял. Возможно, доктор не откажет ему в небольшой просьбе. Марк связался с медотсеком. После формальных приветствий доктор поинтересовался:
— Что-то случилось, мальчик мой?
Марк слегка помедлил, решая как же ему сказать о своей просьбе, и осторожно начал издалека, — доктор, как много сейчас работы у медтехников?
— Костолиц, говори прямо, тебе кого-то надо освободить от работы или наоборот загрузить?
Марк несколько смутился, но раз уж доктор оказался настолько проницательным, он решился сказать прямо:
— Если возможно загрузить работой Сариту Вит, я буду чрезвычайно благодарен!
— Новенькую, значит. А что случилось? — Марк замер, пытаясь сообразить, как объяснить доктору свою странную просьбу. Но доктор опередил его. — Хотя, можешь не говорить, ты заместитель коммодора, и не обязан мне ничего объяснять. А на счет медтеха Вит не переживай, придумаю что-нибудь. — Доктор поправил очки на переносице, — но тогда будешь должен мне дополнительную партийку в нарды!
— С удовольствием, — улыбнулся Марк, облегченно вздохнув.
Доктор кивнул и отключился.
Теперь хотя бы можно выйти из каюты, не боясь нарваться на Сари. Она, с ее напором и настойчивостью, рано или поздно добилась бы своего. Ясно, что она не случайно нанялась к «Красным волкам», ей что-то нужно, а в реализации своих стремлений она готова на все. Если сейчас ничего не предпринять, то он не успеет оглянуться, как окажется опутан сетью ее интриг. Ему всегда было сложно ей противостоять, она знала его вдоль и поперек, знала, когда можно надавить, а когда попросить прощения. И если она перегибала, то умела извиниться так, что в итоге чувство вины терзало его, за то, что довел ее до слез. Отношения с ней больше напоминали полет через минное поле — что бы ты ни делал, как бы осторожно не маневрировал, результат был непредсказуемым. Он пробовал цивилизованно расстаться с Сари, но безрезультатно. Мало того, их отношения еще и служили развлечением для команды, что сильно било по самолюбию. В итоге ему пришлось решиться на то, за что он до сих пор был противен сам себе…
Марк выяснил расписание Берковеца — на сегодня, тот был свободен, а номер его каюты не изменился. Быстро одевшись, Марк выглянул за дверь — никого нет. Тогда он быстро направился к каюте Майкла. Тот, заспанный, посторонился, впуская гостя внутрь. Марк без предисловий сообщил:
— Я встретил Сариту.
Майкл тут же встрепенулся, растеряв весь сонный вид:
— Шутишь! Тебе знатно досталось от нее тогда. Думаешь, она не случайно здесь? — Но видя укоризненный взгляд Марка, поспешил согласиться. — Ну да, глупо предполагать, что Сарита и случайности могут соседствовать. Ну, ты попал…
— Без тебя знаю. Лучше подскажи, что делать, у меня в голове сейчас взрыв сверхновой. — Марк сжал кулаки. — Мне, если честно, хочется ее прибить где-нибудь в уголке по-тихому, а не играться в игры, выстраивая тактические комбинации.
Берковиц задержал взгляд на Марке и медленно произнес:
— Я никогда не видел тебя таким… злым. Даже тогда. Есть причины?
— Есть. — Коротко ответил Марк. Его действительно сильно злила и расстраивала встреча со своим прошлым. Не из-за того, что Сари плохой человек, нет. Ее тоже можно понять. Просто была еще Карен, которая нравилась, и к которой тянуло, не смотря статусную разницу и проблемы с головой. И хотя он понимал, что ему ничего не светит кроме каких-то дружеских отношений, появление Сари могло легко разрушить надежды даже на это.
Берковец почесал затылок, соображая:
— Сначала нужно выяснить, чего она хочет, потом уже думать, что делать. Или дать ей то, что она хочет или доказать, что этого у тебя нет. Кстати, с чего ты взял, что она намерена возобновить отношения с тобой?
— Она разбудила меня своими ласками.
Майкл завистливо присвистнул, но, глядя на расстроенного друга, добавил:
— Ты сам виноват! Метель — не Индиго, двери нужно, если не запирать, то хотя бы не держать распахнутыми. С другой стороны, может она изменилась и все не так плохо, как ты думаешь.
— Если бы ты ее увидел, ты бы так не говорил. — Марк вывел на экран комма файл Сариты. — Вот, смотри сам, ее квалификация позволяет работать ассистентом врача. Но она пошла не на Карим, где была такая вакансия, а устроилась медтехом здесь, на Метели.
Майкл задумчиво потеребил гладко выбритый подбородок:
— Наверное, ты прав. Но тебе в любом случае нужно узнать, чего она хочет.
Марк уныло согласился.
Остаток прошлого дня не принес ничего нового. А утром Елена испарилась, будто ее и не было, вернулась Карен и они вдвоем с головой ушли в работу почти до самого вечера. Оказывается, чтобы содержать флот, даже наемный, требуется куча всяких документов — от устава до заключений о состоянии кораблей. Голова Марка трещала от обилия информации, и Карен отпустила его до завтра. Марк шел к себе и недалеко от каюты столкнулся с Саритой. Это не было для него неожиданностью. Он ждал ее, помня о том, что неплохо бы узнать ее намерения, потому не стал ее игнорировать и остановился.
— Что тебе нужно?
— А разве это не очевидно? — произнесла девушка, положив руки ему на плечи. Ее движения были мягкими и вкрадчивыми, а ладони теплыми. Марк снял ее руки с себя и внимательно посмотрел на нее.
— Я ведь давно дал тебе понять, что продолжение наших отношений невозможно. Не заставляй меня думать, что твоя непонятливость — следствие твоей тупости. Давай начистоту, что тебе нужно?
— Марк, я выразилась предельно конкретно, мне нужен ты, неужели все, что между нами было, для тебя совсем ничего не значит, — она мягко обошла Марка слева и провела пальцем по его плечу до локтя, убрав руку до того, как он попытался сбросить ее резким движением.
— То, что между нами было, я хочу забыть, как страшный сон! — огрызнулся он.
— Милый, неужели все было настолько плохо, — мурлыкала Сарита, медленно обходя его с другой стороны.
— Все могло бы быть очень хорошо, если бы ты сама все не испортила, а теперь нет смысла об этом говорить…
Сарита наконец перестала двигаться, остановилась и поглядела в глаза Марку.
— Твоему ребенку нужен отец…
Время как будто замерло на пару мгновений. Марк решил, что, ослышался:
— Что ты сказала?
— То, что слышал, но, если у тебя проблемы со слухом, я могу повторить. Твоему ребенку нужен отец, — спокойно глядя ему в глаза, проговорила она.
По мере того, как смысл слов, сказанных девушкой, доходил до него, внутри все сильнее сжимался тугой комок отчаяния. Не то, чтобы он был против детей в принципе, наоборот, очень даже за. Но в нормальных обстоятельствах и детей запланированных. Кроме того, Сари уже обманывала его, прикидываясь беременной и шантажируя этим состоянием. Сари повторяется. Но что если это правда? Что, если тогда она действительно была беременна и обманула Ольгу, свою подругу, что не беременна и обманывает его. Марк уже окончательно запутался. Он успел забыть, что рядом с Сари это было его обычным состоянием. Он сложил руки на груди и облокотился о стену, стараясь не показать своего смятения и того, что он еле держится на ногах. Марк прикрылся иронией.
— Вот как? Докажи сначала!
— Легко, — улыбнулась девушка, мягким быстрым движением заправив ему выбившуюся прядь волос за ухо. — Прямо здесь и сейчас? — промурлыкала она ему на ухо, как довольная кошка. — Или мы встретимся в более интимной обстановке?
— Хорошо, мы встретимся, я сам свяжусь с тобой.
— Я буду ждать с нетерпением, надеюсь, что наша встреча будет приятна нам обоим, — проворковала она, легким движением погладив его по лицу и убрав руку прежде, чем он ее поймал. Затем она развернулась и ушла, а Марк так и остался стоять, прислонившись к стене и рискуя рухнуть, лишившись опоры.
Самый настоящий домашний марс. Он даже про Елену забыл с такими-то новостями. И ведь не разберешь, правду Сари говорит или нет.
Его способности эмпата молчали. Слишком много времени прошло с их последней встречи, чтобы можно было калибровать правду и ложь. Кроме того, с Саритой и раньше было очень сложно. Если она лгала, то умела искренне верить в свою ложь, и таким образом ее ложь часто выглядела для него как правда.
Хорошенький денек сегодня, ничего не скажешь. Сначала коммодор загрузила под завязку, но это хотя бы было приятно и интересно, хоть и чревато головной болью, а потом Сарита сразила наповал.
Увидев Марка мрачнее тучи, Майкл поинтересовался:
— Сарита сделала первый ход?
— Еще какой! Сразу в нокаут. — С этими словами Марк тяжело опустился в кресло. — Она утверждает, что у нее от меня ребенок, — устало выговорил Марк, закрыв глаза и откинув голову на спинку.
— Ну ни хрена себе! Думаешь, это правда? — уточнил Берковец.
— Не могу сказать, — мрачно ответил Марк, не открывая глаз и не меняя позы — она говорит, что может легко доказать, что это мой ребенок, и хочет встретиться, как она выразилась, в «интимной обстановке»…
— Придется встретиться. По-другому никак. Можно, конечно ее подкараулить и… А ты уверен, что не хочешь к ней вернуться? Она красивая… — мечтательно произнес Майкл.
— Стервозная, ты хотел сказать. — Марк открыл глаза и вернулся в реальность. — Нет, я слишком хорошо еще помню все, что было. Ни за что не хочу повторения.
— Тогда выведи ее из себя. Она в таком состоянии туго соображает, ты же знаешь. Нахами ей, посмейся над ней. Заодно выясни, во-первых, где этот ребенок, во-вторых, что там у нее за доказательства, в-третьих, пусть докажет подлинность своих доказательств.

Марк сидел в своей каюте за коммом, обложившись медицинскими справочниками. Ему в голову пришла идея, однако для ее реализации не хватало информации. К счастью, электронная библиотека «Метели» была полна самых разных книг — от древней художественной классики до последних монографий в области психологических проблем домашних питомцев. В литературе, интересовавшей его, недостатка не было. План Майкла вывести Сариту из себя был хорош, но Марк решил проверить еще один момент, самый очевидный, а потому и не пришедший никому из них в голову.
Он отправил Сари сообщение, где назначил ей встречу через час после корабельного отбоя. Девушка пришла в своей униформе медтехника — туника и свободные штаны. Она с порога попыталась начать говорить, но Марк не дал ей это сделать, приложив палец к губам и сделав знак молчать. Ее глаза удивленно расширились, но она подчинилась. Марк молча разглядывал ее, а она ждала, что будет дальше. Марк провел рукой по ее волосам, перешел на плечи. Провел пальцем по ключицам, слегка оттянул ворот ее туники — она глубоко вздохнула. По-прежнему молча, он обнял ее за талию и прижал к себе. Сарита снова попыталась заговорить, но он, снова сделав знак молчать, покачал головой. Провел руками по ее спине, затем его руки забрались под тунику. Он аккуратно стянул ее с девушки и мягко, но настойчиво увлек ее в сторону кровати.
Сарита лежала с закрытыми глазами, отдаваясь его прикосновениям. Марк же сосредоточенно изучал ее тело. Чтобы оживить в памяти воспоминания о нем в прошлом, он также закрыл глаза — да, разница от ощущений ее тела тогда и сейчас есть. Внешне почти незаметно, а вот тактильный рисунок изменился — бедра шире, в талии несколько раздалась, живот чуть более мягкий, кожа чуть более рыхлая, форма груди также изменилась, как и ее упругость. Едва видимые, но хорошо ощущаемые растяжки по внутренней стороне бедра, вдоль икр не до конца ушедшие следы варикоза. Да, она действительно была беременна. И, если верить книгам и справочникам, которые Марк штудировал все утро, роды были около года назад.
Узнав все, что ему было необходимо, Марк оставил девушку и встал в свою любимую позу: сложив руки на груди и облокотившись о стену.
— В том, что ты рожала, сомнений нет, — заметил он. — Однако рожала ты около года назад, солнышко! Но даже если предположить, что твой прошлый финт с беременностью не был финтом, все равно по срокам не дотягивает.
Сарита резко открыла глаза и с ненавистью бросилась на Марка. Тот мгновенно среагировал, поймав ее занесенные для удара руки и отбросив девушку от себя. Та упала на пол, но подниматься не стала.
— Сволочь ты, Костолиц! — гневно высказалась она. — Это твой ребенок! — Она бросила в него миниатюрной цифровой рамкой с фотографией ребенка, целясь в голову. Марк ловко поймал ее, на него глядел голубоглазый черноволосый карапуз.
— Какой прелестный малыш! Я возьму себе на память, — спокойно ответил он, глядя на нее сверху. — Только вот, прелесть моя, что-то не похож он на меня…
— Зато на меня похож, — с раздражением парировала девушка.
— Ах, ну да, кто бы сомневался! И где же он сейчас, не таскаешь же ты его с собой?
— У мамы, — глухо проговорила девушка, глядя в пол.
— Ну конечно, как же я не подумал, — продолжал издеваться Марк. — А как же ты докажешь, что это мой ребенок? — вкрадчиво поинтересовался он.
— А результаты ДНК-сканирования не достаточное доказательство? — с вызовом ответила Сарита, глядя на него снизу. Марк рассмеялся:
— Безусловно! Если сумеешь доказать их подлинность, — шепнул он ей на ухо, наклонившись. — Или отдашь мне оригинал, чтобы я мог сделать это сам, не утруждая тебя такой дорогостоящей формальностью. — Сарита промолчала, Марк продолжил: — Тебе есть еще что сказать?
Девушка, ничего не ответив, встала, подобрала тунику, надела ее и выбежала из каюты.
Марк тяжело опустился в кресло. Вот и разобрались. Только легче от этого не стало, наоборот, он снова чувствовал себя последним мерзавцем. Он втайне надеялся, что ошибается, что Сари изменилась и начала говорить правду. Но нет, чуда не случилось. А на неправду, да еще такую откровенную, у него давно уже стойкая аллергия. Понятно, что все вокруг лгут, да и сам он далеко не ангел, но обманывать того, кто тебе доверяет, того, кого любишь — это предательство. Они с Сари квиты, но это дорого стоило…
Марк набрал Майкла и заговорил устало:
— Я выяснил, ребенок существует. Но, по всей видимости, не от меня.
Что-то в голосе подсказало его состояние Майклу, и тот сочувственно поинтересовался:
— Все так паршиво прошло?
— Хуже некуда, самому противно от того, как…
— Сходи, поговорить с ней уже спокойно. Мне кажется, теперь она в состоянии объективно оценивать реальность. — Предложил Берковец.
— Да, ты прав, нехорошо все оставлять в таком виде.
— Иди прямо сейчас!
Марк тяжело вздохнул, отключил комм и встал. Видеть Сари ему совершенно не хотелось, но Майкл прав, если все оставить как есть, оно не даст ему покоя, будет мучить. Да и Сари наверняка чувствует себя не лучшим образом… Он решительно вышел.
Номер каюты девушки он запомнил, когда изучал файлы с ее личным делом. Постучав, ответа он не получил. Дверь была заперта, но он без зазрения совести открыл ее универсальным ключом и вошел. Сарита сидела на полу в самом дальнем углу и тихо плакала. Он подошел и опустился на пол рядом с ней.
— Что, пришел полюбоваться на результат? — всхлипывая, поинтересовалась она.
Марк, ничего не ответив, достал платок, взял ее за подбородок и стал вытирать слезы. Она сначала вяло отмахивалась, потом разозлившись, стала отбиваться от него в полную силу. В ход пошли кулачки и ногти:
— Уйди, гад! Сволочь! Подонок, ненавижу тебя! — говорила она, сопровождая каждое свое слово ударом или пощечиной. Ее карие глаза метали молнии, волосы растрепались, а лицо раскраснелось. Но такая, в неподдельном негодовании, она была гораздо привлекательней, чем мнимо безмятежная.
Марк, молча, терпел, прикрываясь рукой лишь когда она метила в глаза. Ее взрыв агрессии закончился также внезапно, как и начался. Сарита успокоилась, устало вздохнула и села обняв колени. Но больше не плакала. Помолчав еще немного, вытерев остатки слез, поглядев на себя в невесть откуда взявшееся зеркальце, уже спокойно спросила:
— Чего тебе надо?
— Поговорить пришел.
— Уже поговорили, я все поняла, — сказала она, комкая в руках его платок и промокая им подтекшую косметику. — Но ты же знаешь, я не могла не попытаться еще раз. Все так удачно складывалось, я так все хорошо рассчитала. Не понимаю, где я ошиблась…
— Если бы мне не помогали, у тебя бы все получилось. — Марк усмехнулся.
— Так ты не один, — разочарованно протянула она. — Как предсказуемо. Что же ты сразу не сказал?
— Можно подумать, тебя бы это остановило, — съязвил он.
— Нет, конечно, — усмехнулась она. — Ну и чем она лучше меня?
— Хотя бы тем, что не способен забеременеть.
Глаза девушки в ужасе расширились и Марк расхохотался. Поняв всю глупость своей догадки, Сарита фыркнула в кулачок и тоже рассмеялась. Марк неожиданно оборвал смех и спросил:
— Зачем ты так со мной? И тогда и сейчас.
— Ты дурак, Костолиц, неужели не понятно? Я так боялась тебя потерять, что перегнула слегка, — Вздохнула она, спрятав лицо в коленях и за разметавшимися волосами.
— Слегка? — поднял бровь Марк, — дикая ревность, постоянные подставы, проверки и провокации, это ты называешь «слегка»?
— Ты всегда был честным, аж до тошноты, но мне казалось, что это не настоящий ты, что это ты так виртуозно врешь. Я все время пыталась подловить тебя на обмане. — Марк, укоризненно покачал головой, Сарита криво улыбнулась в ответ: — Знаешь, я потом только поняла что твоя честность это не игра, а поняв это, не смогла поверить, что вы с Берковецем все подстроили.
— У меня не было другого выхода, я просто устал.
— Я понимаю. — Она взяла Марка за руку, но тот мягко высвободился, — я надеялась, что если сейчас у меня все получится, можно будет начать с начала, а ребенок привяжет тебя ко мне.
— А тебе не кажется, что начинать заново с вранья, не лучшая идея? — скептически заметил он.
— Прости, Марк. — Она обхватила его руку, уткнулась в плечо и снова заплакала. Он подождал, пока она успокоится и вернул ей рамку с фотографией.
— Малыш у тебя замечательный. Ты сама или случайно?
— Сама… — она взяла из его рук рамку и прижала к груди.
— Как зовут? — поинтересовался он.
— Марк.
— А его настоящий отец?
— Донорский банк на Зеде. — Вздохнула она, глядя на фото ребенка. На ее губах заиграла легкая улыбка. Сари нежно погладила изображение, и у Марка защемило в груди — она была искренна, как никогда. — Я выбирала донора похожего на тебя, а сын получился похож на меня.
— Сари, ты совсем не изменилась! — грустно заключил Марк.
— Я все еще люблю тебя. Может, попробуем начать заново, — жалобно проговорила она. От искренности Сари не осталось и следа, и Марк тут же постарался отгородиться от ее эмоций. — Я очень постараюсь быть другой, пожалуйста!
Он в ответ лишь отрицательно покачал головой.
— Не хочу Сари, твоя любовь больно ранит. — Он глубоко вздохнул. Говорить правду было больно, каково было ее слышать?.. — У нас слишком разные понятия о том, что значит любить и быть любимым.
— Да что ты знаешь о любви! — возмутилась, было, она, но встретившись с осуждающим взглядом Марка, тут же прикусила язычок и замолчала. Она сидела какое-то время, покусывая ноготь на указательном пальце, будто обдумывая что-то. Потом снова заговорила: — Марк… — ее глаза снова наполнились слезами. Одно из ее самых главных орудий, против которого у него давно уже есть иммунитет. Они казались искренними, но Марк сомневался в том, что они были таковыми на самом деле.
— Забудь о прошлом, у тебя замечательный сын, ты отлично выглядишь, а если хотя бы на половину меньше станешь врать, одна не останешься. Оглянись вокруг, это же наемный флот, здесь полно одиноких мужчин. Да тебе стоит только бедром качнуть, они закружатся вокруг тебя как истребители, а тебе останется только выбрать.
— Мне не нужны другие, мне нужен ты, — обиженно надувшись, она уткнулась в колени.
Марк обреченно закрыл лицо руками и потер его:
— Сари...
Девушка перебила его:
— Я все поняла, я отпускаю тебя, не буду больше пытаться тебя вернуть. — Марк убрал руки от лица, и замер, не в силах что-либо сказать от удивления. Сарита невозмутимо продолжила: — ты сам говорил, что если любишь, то делаешь все, чтобы любимому было хорошо. Если тебе без меня хорошо, так тому и быть!
Марк сузил глаза в приступе подозрительности:
— Но ты же врешь… опять!
— Да! — Сари скорчила скорбную рожицу. — Про бескорыстную любовь. Но я действительно оставлю тебя в покое, можешь не волноваться. Только сделай так, чтобы я пересекалась с тобой как можно меньше. Я не смогу выплатить ту гигантскую неустойку, если разорву контракт с «Волками» сейчас.
— Можно попробовать договориться перевести тебя на «Карим», вроде там еще не закрыта вакансия ассистента врача, — согласился Марк, поднимаясь с пола и помогая встать девушке.
— Как скажешь. Я рада, что мы поговорили. — Она задержала свою руку в его, обхватив ладошками, но Марк тряхнул кистью, сбрасывая ее руки:
— Мне пора.

Возвращаясь от Сариты, Марк столкнулся с Карен.
— Бурная ночь? — поинтересовалась она откровенно рассматривая царапины и синяки на его лице.
Он смущенно ответил:
— Нет, бурное прошлое.
— Сходите в медотсек, обработайте.
Марк кивнул, но подумал, что медотсек теперь постарается обходить через другое крыло.
Костолиц ушел, а Карен смотрела ему в след. Отметины на его лице — мелкие царапины, небольшие синяки, такие могла бы оставить женщина. Но он не выглядел несчастным, скорее умиротворенным. Вернувшись к себе, она первым делом проверила посты, где отметился Костолиц: он ходил в жилой отсек. Значит, правда женщина. Ну и хорошо! Но почему-то не чувствовала этого самого хорошо. Наоборот было немного обидно и даже завидно.

Mart, даже и сказать нечего, только

Yaroslav Vasilyev, спасибо! ))))

Ульяна Гринь спасибо! А имя на СИ висит уже несколько лет, я его особо и не прячу )))