ГЛАВА В – ВЕЧЕРНИЕ РАЗГОВОРЫ.
Рыжий солнечный зайчик скользит по волосам, вспыхивает на челке, тепло касаясь щеки, и срывается вниз. Она неспешно поворачивает к нему голову. Один взмах длинных ресниц – и земное существование на миг обретает утерянный смысл.
Жаль, что этот миг недолговечен.
«Ты, наверное, скучаешь?» - вопрошает ее взгляд.
«Рядом с тобой – никогда».
И в этом тоже есть горькая правда.
Он действительно уже полчаса просто сидит и смотрит, как Эника читает ежегодник по физике астральных пространств. У нее феноменальная память и быстрый ум. И еще от нее веет силой и смертельной опасностью. Кажется, приблизиться к ней невозможно, один неверный шаг - и сгоришь. Но экстремальное привлекает.
Нет, он не подойдет. Держаться отныне на расстоянии было верным обоюдным решением. Но он по-прежнему не в состоянии отказать себе в мучительном удовольствии ее видеть.
«Зачем ты пришел, Роман?»
Он не отвечает, потому что не уверен, что слышит именно ее мысли, а не свои собственные.
Эника отворачивается, возвращаясь к прерванному занятию. Действительно: не она, а недоумевающий внутренний голос. К чему ей эти диалоги? Она занята, как всегда. Погружена в насыщенный мир, недоступный пониманию простых смертных. Его скромная персона не в состоянии ее отвлечь, она не видит его, не принимает всерьез. Однако, когда он вот так, вблизи, следит за ее отточенными действиями, то не может не признать ее совершенства. Да, совершенства хищного, но от этого не менее прекрасного.
Интересно, задумывается Роман, а в состоянии ли полевая мышь оценить грациозную красоту прыжка охотящейся за ней кошки? Или подобный мазохизм свойственен исключительно человеку?
Вот сейчас, например, он сидит и любуется ею, а она прекрасно об этом знает. Она купается в его восхищении, черпает его полными горстями, словно живительный нектар, возложенный на ее алтарь очарованным добровольцем. Она никогда не прогонит его, не спросит, зачем он пришел – просто примет его жертву как нечто само собой разумеющееся. И он будет ей за это благодарен.
Что это – то самое колдовство, которое она искала и обрела? А может, это его глупость? Или, чем черт не шутит, любовь? Та самая любовь, что охотно идет на жертвы. Ведь слишком часто бывает так, что один действительно любит, а другой только позволяет себя любить.
Как бы там ни было, он продолжает сидеть на ее веранде, разрываемый противоречивыми желаниями. Одна его часть хочет немедленно встать и уйти, чтобы никогда больше ее не видеть. Но другая хочет остаться и смотреть на нее бесконечно.
Ее тонкий палец с аккуратным ногтем придерживает экран, чтобы тот не соскользнул с колена, взгляд бегает по строчкам, перескакивая через диаграммы - а вокруг, на расстоянии ладони, словно бы само по себе, рождается из ничего, звенит, все усложняясь, невидимое кружево.
Кружево, сплетенное из ярких нитей его чувств.
Кружево, сплетенное ею для другого.
Обладай он чуть большими возможностями астрозрения, он явственно бы различил в сложной паутине имя адресата. Но, к счастью, он не видел подробностей, да и не хотел знать, кому предназначается эта фиолетово-алая ловчая сеть. Какая теперь разница? Он отпустил ее, хотя и не потребовал в ответ вернуть его собственное сердце.
Кстати, когда-то похожие ловушки мастерила его мать, куда попадались мужчины всех возрастов и пристрастий. За это удивительное умение ее очень ценили те, чьи интересы она защищала. Для его матери не существовало ни государственных тайн, ни личных секретов, любая информация шла к ней в руки, прилипая к тонким нитям, отправленным прямо в цель.
Он помнил, как они с ней любили сидеть точно так же в вечерней тишине, а он, совсем еще мальчишка, заглядывал ей через плечо в журнал мод, который она листала. Смотрел и пытался расшифровать хоть что-то в мелькающем калейдоскопе красок, смутных образов и отсветов грядущих побед.
Седьмая фелиокатегория, темные волнистые волосы и отрывочные воспоминания – вот и все, что осталось от нее в наследство. Ему было восемь, когда она погибла, не вернувшись с очередного задания.
Эника совсем не похожа на его мать.
И в то же время очень похожа.
-Хозяева! – долетел из-за забора громкий голос. – К вам можно вломиться?
Это Селем Скулашов под руку с Ириной. Ира, как всегда, смотрит на Селема счастливыми глазами, а этот прохвост делает вид, будто весьма этому рад, хотя все его чаяния устремлены к совсем иным вершинам.
- Привет Эн, как дела? – тут Селем разглядел Романа: - О, Скучаев! Давно вернулся на землю предков?
- Утренним рейсом, - Роман поднялся из кресла, и Селем хлопнул по протянутой ладони.
- Мы с Иркой только что тебя вспоминали.
Роман усмехнулся.
- Можешь не верить, но я абсолютно серьезен.
- Вы смотрели последний выпуск новостей? – спросила Ирина.
- Лень было, - ответила Эника.
- Что читаешь?
Она повернула экран, чтобы показать текст. Ира нахмурилась:
- Не надоело?
- Нет, - сказала Эника.
- Что передавали нового из совета Конфедерации?- спросил Роман просто, чтобы поддержать разговор.
Ответил Селем:
- Да, все то же, что и всегда: астероиды, колонисты, патриотизм-идиотизм и «Общее Дело». Ирка, вот, решила завернуть к Энике, чтобы получить комментарии из первых уст. А я с ней за компанию, потому что мне тоже кое-что интересно узнать.
- Что же еще вам остается неясным? – перелистывая виртуальную страницу, поинтересовалась Келнер.
- Ну, для начала: что ждет колонию в астероидном поясе?
- Понятия не имею.
- Но ты же консультируешь головастиков из «Конкет Дэспас». Не верю, что ты не просчитываешь по их просьбе перспективы для проекта Микосяна.
- Спроси лучше моего брата. Он подробно расскажет тебе, что думает и про колонию, и про «Общее Дело». И даже адрес даст, куда это все следует послать. Как выражаются местные, сия затея – не по Сеньке шапка.
- То, что Уил не верит в «Общее Дело», известно всем и каждому. А вот что думает великая Эника Келнер, это по-прежнему большая тайна. Не устала секретничать? Колись давай: какие планы у «Конкет Дэспас» по поводу астероидов? Насколько там все серьезно?
Эника отложила ежегодник, осторожно собрала в руку отзывающуюся лиловым перезвоном паутинку и, дунув, послала ее в полет. Селем и Роман невольно проследили за ней до тех пор, пока плетение не скрылось за кустами сирени.
- Планы «Конкет Дэспас», - заговорила Эника, - интересуют меня лишь постольку, поскольку они соприкасаются со спасательной миссией и погибшим «Аиуи». Я консультирую их исключительно по вопросу зоны-икс, в которой вынырнет космический корабль.
- Но ты хотя бы можешь по-человечески ответить: стоит нам и Иркой вербоваться в колонисты или нет? – проговорил Селем, задумчиво созерцая улицу за забором.
- Лем, тебе нечем заняться?
- Есть, конечно, - согласился Селем, оборачиваясь к ней, - но возникает вопрос: если проект колонизации поясов астероидов, разработанный Микосяном, столь нелеп и непродуман, как считает твой брат и некоторые другие, то почему конфедераты вообще взялись его финансировать? Те, кто ничегошеньки не смыслят в прогностике, поют Микосяну дифирамбы. А те, кто мог бы пролить свет на будущее наших денег, почему-то воды в рот набрали. У меня складывается впечатление, что Микосян – самый крутой гипнотизер на свете. Ты хотя бы можешь сказать, кто он такой и в чем его выгода?
- Ну, если ты настаиваешь, могу поделиться секретом, что никакого Микосяна не существует, - сказала Эника, возвращаясь к своему ежегоднику.
- Не понял, - Селем отобрал у нее гибкий экран и швырнул не глядя куда-то вбок. Келнер не стала вмешиваться, позволив планшетке шлепнуться на стол посреди веранды. Тем более, что Селем не промахнулся, а планшетка не пострадала. – Что значит, «не существует»?
- Микосян – это псевдоним, - терпеливо пояснила Эника, - как это принято, один человек желает таким образом сохранить инкогнито. Имеет право. Человек, изображающий Микосяна на всяких встречах и ток-шоу, лицо подставное, а рассуждения о колонии и ее перспективах – пустой треп. Точнее, эта сторона проблемы меня мало интересует. «Общее Дело» это так, прикрытие для основной операции.
- Для зоны-икс и «Аиуи»?
Эника кивнула.
- Хотя в проекте есть, конечно, и люди увлеченные. Но вниманием лже-Микосяна полностью владеет загадка корабля, который угробил мой брат шестнадцать лет тому назад.
- Так вот, значит, чем ты занималась все это время во Франции.
- Ты мыслишь в верном направлении. Теперь верни мне планшетку, пожалуйста!
Селем протянул руку, но вдруг передумал.
- А сама? – спросил он. – Сама ее забрать сможешь? Как раньше.
- Проверяешь? – Эника спокойно выдержала его взгляд, полный не свойственной ему подозрительности.
- С тобой же все в полном порядке, не так ли?
- Конечно. И поэтому на слабо не поддаюсь.
- И как же быть? – Скулашов прищурился.
- Например, доверять тем, кто рядом, - ответила Келнер и едва заметно шевельнула пальцем.
Ира, наблюдавшая за всем со стороны, со вздохом взяла со стола планшет и принесла его Энике.
- Спасибо, дорогая, - подчеркнуто вежливо произнесла та, - ты просто угадываешь мои мысли.
- Не находишь, что это странно? – спросил Селем. – Сначала ты используешь «зов», потом «подчинение». А как же твои Источники?
- А что Источники? – Эника пожала плечами. – На твоем месте я бы гордилась моими успехами. Кстати, мог бы последовать примеру и тоже перенять чужой опыт. В синтезе магии и науки нет ничего невозможного.
- Хватит с нас и тебя, такой умной, - парировал Селем.
- Ребята, не ссорьтесь, - вмешалась Ира, - лучше давайте займемся чем-нибудь конструктивным.
- Типа, опять ящик смотреть? – съязвил Скулашов.
- Да все лучше, чем переливать из пустого в порожний. Все эти тайны, намеки, теория заговоров – я этого терпеть не могу.
- Ладно, – сдался тот, - вручаю тебе карт-бланш на организацию совместного досуга. Вноси предложения.
Ира призадумалась:
- Ну… можно прошвырнуться в Мегаполис.
- Отпадает, - сказала Эника. – у меня встреча через полчаса.
- А ты, Ром, чего бы хотел? Сидишь, молчишь, как неродной, тебе с нами скучно? - поинтересовалась Ирина. - Ты вообще в Земной надолго?
- Недельный перерыв в тренировках, - откликнулся Скучаев. – Центр переподготовки не может вместить всех кандидатов, поэтому мы тренируемся сменами.
- Везет тебе, - вздохнула Ира, - стать участником спасательной миссии к «Аиуи»! Я всю жизнь мечтала летать в космос. Но туда не берут без способностей. К тому же у меня агорафобия.
- В условиях тесной консервной банки, моя милая, агорафобия тебе не грозит, - заметил Селем.
- Ты шутишь? А бескрайнее море звезд?
- Задрай иллюминаторы – и проблема решена. А насчет способностей даже не переживай. Ты же на поселение хотела? Поселенцам они не требуются. Да и мне ты без чародейства больше нравишься.
Роман закрыл глаза и подумал, что все они катятся в какую-то бездну. Дурацкие разговоры, дурацкие планы, дурацкие отношения без искренности и будущего. Сам он уже давно старался строить свой график так, чтобы как можно реже наведываться в Земной, в этот душный мирок, почему-то являющийся его домом. Но сейчас, напоследок, он хотел с ним проститься, последний раз увидеть знакомые пейзажи и знакомые лица. И, конечно, пообщаться с ней. Потому что, если бы не она, многое было бы совсем по-другому.
Он жил бы спокойно, в полном неведении относительно уготованной судьбы и наслаждался бы каждым днем.
Он, конечно, знал, что рано или поздно всему приходит конец, но настигнет он его на земле, в холодной старческой постели или на рабочей вахте при свете звезд, не имело особого значения. Он был свободен от предрассудков, и вселенские страхи не тяготили его.
Но вот в Земной явилась Эника – и все изменилось.
Роман открыл глаза, как только вновь зазвучал голос Келнер.
- Все, друзья, я удаляюсь. Мне нужно подготовиться к беседе. Освобожусь через час. Если хотите, подождите меня и не расходитесь. Поужинаем вместе.
- Лады, - махнул рукой Селем, - мы остаемся.
«Кто бы сомневался» - грустно подумал Роман.
- Может, все-таки включим ящик? – попросила Ира, - где анонсы передач?
Скучаев молча покачивался в своем углу в плетеном кресле. Он проследил глазами за удаляющейся Эникой, потом равнодушно стал смотреть, как Ира переключает с канала на канал, выбирая программу под свое настроение.
Селем Скулашов уселся в кресло напротив, то самое, где до него сидела Эника, и произнес вполголоса:
- Понимаю, не мое дело и все такое, но не спросить не могу. Мне кажется или между тобой и Эникой действительно кошка пробежала?
- С чего ты так решил?
- Да я вроде как не слепой. Ты инициатор или она?
- Лем, это и правда не твое дело, - сказал Скучаев.
- Мириться планируешь?
- Да мы и не ругались. И вообще, сначала мне надо со спасательной миссией разобраться. А там вернусь и посмотрим.
- Ты с меня пример не бери, - заметил на это Селем, - чем дальше откладываешь решение, тем сложнее решать.
- Мы с тобой видим друг друга насквозь, Лем, так что можешь не притворяться. Я знаю, какое именно решение тебя бы полностью устроило.
- Да я и не скрываю, - сумрачно произнес Селем, - но только и ты не забывай, что некогда клялся сделать ее счастливой. Если будешь ее обижать, мало тебе не покажется.
Роман скосил на своего визави глаза и не ответил.
И Н Т Е Р М Е Ц Ц О
Роман, полгода назад
Однажды Эника, будто бы вскользь, обронила, что она член Ареопага – «Суда Семи». Не каждый человек в курсе, что это означает. Но Роман знал. Его мать была «высшей», имела третью категорию, и «Суд Семи» не был в их доме пустым звуком. После ее преждевременной смерти он поклялся никогда больше не иметь тесных контактов с архонтами, облеченными властью. Он не сомневался, что именно они предали его мать. Но Эника…
Он с самого первого дня чувствовал, что с ней все непросто, что внутри нее живет невиданная грозная мощь, но полагал, что смирится с этим. Однако, член Ареопага – это оказалось для него неподъемно. Ее категория ноль мнилась бесчеловечной и абсолютной. Это было, все равно, что пропасть, разом отделившая их друг от друга.
- Что ты делаешь в глухой провинции? – спросил он. – Играешь в тайные игры мировых кукловодов? Гоняешься за отступниками?
- Пытаюсь спасти тебе жизнь, дурачок, - ответила она.
- Кто я такой для члена Ареопага?
- Ты даже не догадываешься, насколько ты важен, - сказала Эника. – Ты Хранитель Ключа от дверцы, за которой лежит новый мир.
- Хранитель ключа? – переспросил он с горечью, - Выходит, вот из-за чего была организована наша встреча. Что это еще за ключ такой, что ради него ты спустилась с олимпа?
- Это момент твоей смерти, Рома.
- Милая вещица, - согласился он, - прямо-таки первой необходимости.
Эника не обратила внимания на его сарказм.
- Твои родители – оба – обладали немалой силой. Возможно, ты сам задавался вопросом, почему унаследовал от них так мало. Седьмая категория – это почти ничто, по сравнению с тем, чем ты бы мог владеть.
- Сила меня никогда не прельщала, - перебил он.
- Это не важно, - отмахнулась она, - на самом деле, потенциал в тебе есть, но он спит и пробудится только в момент смертельной опасности. Если бы твою особенность приметили еще в детстве, ты мог бы основать новый Источник. Или удержать один из Источников твоих родителей. Но по разным причинам никто не обучал тебя, как это сделать, и теперь время упущено. Любой неконтролируемый всплеск силы выжжет тебя дотла.
- И при чем тут ключ?
- Всплеск твоей силы, смертельно опасный для тебя, может быть нарочно спровоцирован. Если тот, кто все это организует, окажется в этот час рядом с тобой, то он сумеет воспользоваться высвободившейся энергией в собственных интересах. Ты, скорей всего, погибнешь, но кое-кто окажется в большом выигрыше.
- И ты будешь этим «кое-кто»?
- Да как ты мог подумать?! – ее возмущение было настолько искренним, что Роман отпрянул. Ему стало совестно, что он осмелился кидаться обвинениями, не разобравшись до конца. И все же обида по-прежнему наполняла его до краев.
- Тогда зачем я тебе?
- Я охочусь за тем, кто заманил тебя в ловушку, - ответила она, все еще оскорблено сверкая глазами. - Сначала я не хотела тебя посвящать во все эти сложности. Но, как вижу, иного пути нет. Все так запуталось, завертелось и стремительно летит навстречу неминуемому. Сейчас единственный способ спутать карты моему врагу – это открыть тебе правду о твоей судьбе, которая уже расписана им от и до. Только так я могу вмешаться в сценарий и начать его переписывать.
- Зачем? - повторил Роман.
- По многим причинам, - она подняла к нему печальные глаза цвета пепла.
- Назови хоть одну.
- Я хорошо тебя узнала за минувшее время. Ты стал мне дорог, даже слишком дорог, чтобы я могла позволить принести тебя в жертву.
Он промолчал, хотя видел, что она ждет ответа.
- Так ты согласен выслушать меня?- тихо спросила она, когда пауза стала невыносимой.
- Нет, - ответил он, не колеблясь.
***
На веранде вновь возникла Эника:
- Лем, готовься встречать свое начальство. С минуты на минуту он будет здесь.
- Кто, Палыч? – Селем нахмурился.
- Только я очень прошу тебя никак не комментировать его визит, понятно?
- Конечно, понятно, - кивнул Селем, - слово серебро, а молчание золото. Только этим и богат.
- Балабол, - вздохнула Ирина и потянулась, чтобы шутливо взлохматить ему волосы.
Скулашов мимолетно улыбнулся ей, но от ласки уклонился.
И Н Т Е Р М Е Ц Ц О
Роман, полгода назад
- Если ты член Ареопага, у тебя должно быть прозвище, - сказал он ей как-то, - мне известно, что вы приходите на заседания в Осенний Амфитеатр в масках, и никто никогда не слышит ваших настоящих имен.
- Ты много знаешь, - заметила она, - но не все.
- Так ты скажешь, как они тебя называют?
- Я – Эмпуса, наследница Сатурна. И это не прозвище, это имена Источников Личной Силы. Свидетельство того, что Ареопаг отстаивает интересы не конкретных фелицитологов, а их ИЛС.
- И что это означает?
- Это означает, что древние ИЛС имеют свою волю. Недаром между первой категорией и нулевой лежит пропасть.
- А ты?
- Ну, считай меня призраком в ночи. Я караулю заблудшие души и пряду шелковые нити из пряжи столетий, - Эника фыркнула. -
По сравнению с моими ИЛС я никто, Рома.
- Если ты никто, то что сказать про других? Мы не больше, чем узелки на шелковой нити.
- Нет, - возразила она, касаясь его руки, - ты – единственный.
Но он, встретившись с ее глазами, которые тогда дымились как два пепелища на ветру, не увидел в них ничего, что послужило бы утешением.
- А как зовут его, твоего врага? – поинтересовался он, отворачиваясь. - И зачем ему понадобился ключ?
- Его имя Рон Донал, наследник Урана. А ключ ему нужен, чтобы изменить прошлое.
- Свое или чужое?
Эника пожала плечами:
- Неважно. Нарушать ход времен запрещено даже «высшим» архонтам. Рон же просто одержим идеей всемогущества.
- А разве ты, имея ключ, не хотела бы что-то исправить?
- Нет.
- И все же. Чего ты желаешь больше всего на свете?
Она нахмурила лоб:
- Разве что помечтать? Предположим, я бы хотела обрести свободу. Жить, где хочу и как хочу. Работать над тем, что интересно мне, а не является заданием Ареопага. Хочу любить тех, кто любил бы меня…
- Но у тебя все это есть, разве нет? Ты захотела поехать в Земной – и вот ты здесь. Тебе нравится управлять судьбой, и ты это делаешь.
- Моя свобода – это иллюзия. Все, что я делаю, я делаю не ради себя, а ради других.
- Но свобода – это не эгоизм. Она лишь эволюция покоя, - возразил Роман, - для свободного человека любовь не бывает ни трагедией, ни обузой, а творчество не является бегством от самого себя. Мне кажется, чтобы чувствовать себя свободным, совсем не обязательно менять мир. Надо понять и принять самого себя – таким, каков ты есть.
- А если человек не желает быть тем, кем является?
- Тогда нужно измениться самому. А мир все равно оставить в покое.
Эника задумалась. Или сделала вид.
- Может, ты удивишься, но я с тобой соглашусь, - спокойно проговорила она наконец, - Главный закон фелицитологии звучит так: нельзя вмешиваться в прошлое. Все проблемы надо решать здесь и сейчас. И расплачиваться только собственными ресурсами, а не чужими жизнями. Именно поэтому я никогда бы не воспользовалась услугами Хранителя Ключа ради призрачных мечтаний. Но наша с тобой, Рома, реальность такова, что, даже если мы оставим мир в покое, он не оставит в покое нас. Никогда.
- Я так понимаю, ты не отступишься от своих планов?
- Ни за что. Я не позволю магистру Урана выиграть эту гонку.
- Даже, если я не стану тебе помогать?
- А ты не станешь?
Роман отвернулся.
- Это, знаешь ли, непросто, услышать о себе такое.
- Я знаю, - кивнула Эника, - но ты справишься.
***
Тот, кому предназначалась лиловая паутинка чар, вступил на веранду Келнеровского дома, когда большие старинные часы пробили без четверти девять. Роман не удержался от того, чтобы бегло оглядеть пришельца с головы до ног. Их уже столько здесь перебывало: и уверенных в себе, и пугающихся собственной тени. Быть «хранителем» не значило быть лучшим, уж эту истину Роман познал на собственном примере. Но этот, зеленоглазый, не оставил его равнодушным.
Он не понял, что именно почувствовал, когда ответил на крепкое сухое рукопожатие. То ли зависть, то ли нелепую обиду. Но точно не сочувствие к потенциальному коллеге по несчастью. Сочувствие не разит так больно и глубоко.
«А может, это ревность?» - подумал он удивленно, пытаясь проанализировать всколыхнувшуюся в нем бурю.
Если так, то глупо вдвойне. Для ревности всегда есть другая мишень, причем, совсем рядом.
- Кажется, моему шефу скоро потребуется кое-что покрепче чая, - проговорил Селем, насмешливо созерцая удаляющегося по коридору Перевалова. – Ты согласен со мной, Ром?
- Что? – откликнулся Скучаев.
Селем тотчас переключился на него и оценивающе прищурился.
- Вот уж не ожидал, старик, - вынес он вердикт, - но, похоже, что и тебе тоже.
ГЛАВА Г – «ГИБЛОЕ МЕСТО».
Усталые вечерние тени за окном уже давно ползли по остывающим плитам, а Вячеслав Перевалов все еще сидел в рабочем кабинете Растопырки. Анархичный запущенный поселок навалился на него всей тяжестью своего беззакония, наплевательства и неразберихи, напрочь исключая такое понятие, как отдых. Всего несколько дней он бился над организацией хотя бы некоторого подобия порядка, но уже чувствовал себя опустошенным. Даже Уильям Келнер, глава космоточки, первый человек, который должен быть заинтересован в слаженной работе всего механизма, лишь выслушал его, ничего не обещая даже на словах.
Но было еще одно неоконченное дело, которое не терпело отлагательств.
Вячеслав коснулся комклипа и, активировав стереоклавиатуру, набрал личный номер своего заместителя. Скулашов долго не реагировал на вызов, но потом все же ответил, правда, исключительно в голосовом режиме.
- Слушаю!
- Селем, привет, ты еще не ушел?
- Привет. Ушел, хотя и недалеко. А что случилось?
- Загляни ко мне на минуту, если можешь.
Селем Скулашов ввалился в кабинет без стука, расхристанный как после драки.
- Палыч, ну вот скажи мне: чего ты тут высиживаешь? Думаешь, ты двужильный? – спросил он, оправляя футболку и приглаживая волосы. – Иди домой. Сам отдохни и другим отдохнуть дай.
- Сядь, - Перевалов кивнул на стул возле окна, - я тебя надолго не задержу.
Селем плюхнулся на стул, который под ним жалобно скрипнул:
- Ну, чего еще ты придумал?
- Да ничего. Спросить хочу. Ты давно живешь в Земном?
Его заместитель сдул с лица непослушную прядь и сделал вид, что задумался.
- Давно, наверное. Лет шесть точно.
- А Уильям Келнер сколько лет руководит космоточкой?
- Да тоже лет пять-шесть. А что?
- Вы должны неплохо друг друга знать. Пять лет долгий срок. Как ни крути, а ты опытнее меня, знаешь тут каждый камень. Так отчего ходишь всего лишь в помощниках?
- Не в бровь, а в глаз, - вздохнул Селем. - Я безответственный. Мне нельзя доверять такой важный пост. Посмотри на меня, разве я похож на мэра?
- На мэра не похож. Но администратор сектора это не выборная должность. Ее Келнер самолично утверждает. Так что у вас не сложилось?
- Почему сразу «не сложилось»? Я, между прочим, четыре года сидел в твоем кресле. Уил меня уговаривал остаться, но я ушел, потому что надоело.
- Вот так прямо: взяло и надоело? Без особой причины?
- Да, я человек ветреный. Захотел – ушел.
- В заместители.
- У заместителя ответственности меньше.
- И случилось это два года назад, правильно?
- Ты на что намекаешь? – насторожился Селем.
- Да просто пытаюсь разобраться. Ты четыре года нормально со всем справлялся, поселок процветал, вон какой красивый и ухоженный на фотоплане, - Вячеслав кивнул на стену, - а потом – раз, и началась чехарда. За два года, считай, уже пять администраторов, и каждый проработал в Земном не больше трех месяцев. Дураку понятно, что надо не новых кандидатов на должность искать, а тебя возвращать. Так отчего Келнер этого не делает? Что вы с ним не поделили?
- Если ты полагаешь, что мы с Уилом в контрах, ты не прав.
- Ладно. Но вот тебе еще один факт: именно два года назад в поселке поселилась сестра Уила, незабвенная Эника Келнер, фелицитолог высшей категории. Скажешь, совпадение?
- Ты на Энику собак-то не вешай, - сказал Селем, поднимаясь, - она этому бардаку точно не рада.
- Зачем она в Земном, Лем? – спросил Вячеслав. - Как говорили древние латиняне, «орел мух не ловит». Специалисты ее уровня не живут отшельниками в глухомани.
- Хочешь ответов – почитай свои досье, - Селем кивнул на непривычно загроможденный стол с компьютерным терминалом, - вот у тебя сколько бумажек. В них все написано. А я отдохнуть хочу, мой рабочий день давно закончен. Меня, между прочим, ждут.
- Значит, не желаешь помочь? Хорошо, сам докопаюсь, - вздохнул Перевалов.
- Чао, - Скулашов направился к двери.
- Последний вопрос, - остановил его Вячеслав, - какая у тебя фелиокатегория? В твоих документах не указано. У тебя вообще не документы, а сплошные белые пятна.
Селем замер, стиснув рукой дверную ручку.
- У меня нет категории.
- Почему? – заинтересовался Перевалов.
- Потому что таковы наши семейные традиции.
- Но, насколько я знаю, это противозаконно. Если кто-то обладает даром, он обязан его развивать и фиксировать свою успешность. Объясни мне, что это за семейные традиции такие, идущие вразрез с государственной идеологией.
Селем развернулся к нему лицом:
- Слушай, а тебе никогда не приходило в голову, что идеология может нести больше вреда, чем пользы?
- Представь себе, нет. Совместный Кодекс приняли из-за того, что человечество стояло на грани самоуничтожения. Фелицитологам нужны сдерживающие правила, как никому другому. Но ты, как я вижу, с этим не согласен. Может, назовешь причину?
- Вот что, Палыч, - сказал Скулашов, - я отвечу, но при одном условии: мы не станем досконально ворошить мое прошлое.
- Согласен, но с поправкой: пока не станем. Судя по дырам в твоей официальной биографии, тебе есть, что скрывать. И если мне что-то покажется подозрительным и опасным для общества…
- То что – выгонишь меня взашей? Сдашь органам фелионадзора?
- По обстоятельствам. Я ничего не имею конкретно против тебя, но не потерплю таинственных личностей у себя за спиной. Так что предлагаю разобраться и закрыть вопрос раз и навсегда.
- Ладно, - сердито выдохнул Селем, - на самом деле мне скрывать нечего. Я происхожу из очень древнего рода динлинов - отшельников и шаманов. У нас чтят духов-хранителей, которые сами выбирают, кому из людей ходить между мирами, а кому нет. Считай, что на меня у духов были иные планы.
- Иными словами – ты уклонист и скрываешься от Ассоциации Фелицитологов.
- Динлины никогда не подчинялись ни Ассоциации, ни «Суду Семи». Нас было мало, мы жили своим укладом многие тысячи лет, не вмешиваясь в дела большого мира, и этот мир почти забыл о нас. Но пятнадцать лет назад одному молодому идиоту втемяшилось в башку спуститься с гор и приобщиться к цивилизации. Вот, смотри, - Селем вытащил из-за ворота какой-то круглый амулет, – это единственное, что осталось после того, как Ареопагу стало известно о нашем существовании. Карательный отряд вошел в поселение ночью, никто не уцелел: ни женщины, ни дети, ни старики. Хорошо экипированные и обученные солдаты сожгли дома, испоганили святую землю, разграбили капище и разбили каменных идолов в пыль. Засыпали солью священный бор, который сажали мои предки. Я был там позже – ничего не сохранилось. Голая, мертвая земля. Они действовали хуже варваров, ворвавшихся в Древний Рим. Хотя единственное, в чем мы были виноваты, это в следовании своим родовым законам.
- Что за бред!– поразился Вячеслав. – Они убили твоих родичей? Не может быть!
- Всех, кроме меня, - подтвердил Скулашов. - Такими обвинениями не бросаются, Палыч. Я готов ответить за каждое свое слово.
- А почему они не тронули тебя?
- А меня выкупила Эника. Не спрашивай, только, во сколько я ей обошелся.
- И теперь ты ненавидишь Ареопаг, - предположил Вячеслав, - жаждешь отомстить. А эта рыжая авантюристка тебе помогает.
- Нет, ты во всем ошибаешься. Я не отягощу местью свою карму, а Эн никогда не станет мне помогать, - сообщил Селем. - Однако, ты услышал больше, чем надо. Если все еще горишь желанием, разобраться, кто тут виноват и что тебе с нами делать – читай свои бумажки. Хоть до самого утра. А я пошел.
- Прости, Лем, - растерянно пробормотал Вячеслав, - я даже подумать не мог…
- Проехали!
И его помощник скрылся за дверью, не отказав себе в удовольствие на прощание громко ею хлопнуть.
Вячеслав вздохнул и забарабанил пальцами по столу.
- Вон оно, значит, как, - пробормотал он, - все чудесатее и чудесатее. Что ж, начнем сначала.
Он порылся среди разбросанных распечаток, которые делал из-за своей старомодной привычки опираться на зрительную память, подчеркивая важные места, и вытащил нужный файл. Это было традиционное досье на Энику Келнер, какие рассылает Ассоциация фелицитологов в ответ на запросы. Обычно они не слишком подробные: место рождения, образование, специализация. В очередной раз пробежав глазами стандартную чепуху, Вячеслав зацепился за фразу: «После подтверждения статуса фелицитолога вне категорий (присвоена категория ноль) вышла из состава Ассоциации, и в настоящее время ее местонахождение неизвестно». Он взял красный маркер, обвел абзац и на полях нарисовал жирный знак вопроса.
- Нелепость какая-то, - прокомментировал он вслух.
Сам он способностей не имел, а об архонтах, этих «высших представителей суперкасты» знал и вовсе до смешного мало. Однако даже ему было известно, что выйти из Ассоциации фелицитологу нереально. Это пожизненное членство. К тому же, согласно наведенным справкам, Эника в настоящий момент работала частным фелиоконсультантом в Мегаполисе и вроде бы ни от кого не скрывалась.
Перевалов вернулся к началу досье и перечел написанное более внимательно. Итак, базовый курс в интернат-школе в Честерфилде (к слову, одна из самых крутых школ, куда не берут кого попало). При выпуске была определена категория один по двум специальностям: «математическое моделирование и прогностика физических процессов» и «управление сознанием». Затем обширная практика в Париже (специализация «физика времени»). Начало сотрудничества с частным космическим концерном «Конкет Дэспас», штаб-квартира в Лионе. Затем подтверждение категории ноль в специальностях «создание темпрограссорного поля напряженности» и «многофункциональная инверсия хрональных потоков». А следом - внезапный перелом в карьере: провинциальное захолустье, частные консультации и непонятные игры в прятки, попирающие закон.
За скупыми строчками слишком явно пряталась тайна.
Вячеславу приходилось слышать об «уклонистах» - таких, как Селем. Но чтобы дипломированный специалист класса ноль вдруг, да наплевал на Совместный кодекс и без всяких последствий ушел в свободное плавание?! Так просто не бывает. Если людям с небольшим потенциалом еще могли разрешить некоторую свободу действий, то «высшие» всегда ходили на коротком поводке.
Честно говоря, Перевалов вообще полагал категорию ноль чисто номинальной. Архонты первого и второго класса среди людей еще встречались, но были столь редки, что можно прожить жизнь и ни разу не увидеть их вживую. На их работы ссылались видные ученые, их услугами пользовались главы государств и крупные концерны. Про «нулешек», стоящих вне категорий, просто ходили легенды: они-де могли проникать взглядом сквозь толщу веков, мгновенно перемещались с континента на континент, усилием воли вызывали вспышку сверхновой… Трудно сказать, что здесь было правдой, а что выдумкой. Но в любом случае невозможно себе даже представить, чтобы такой вот гигант бил баклуши в Мегаполисе и нырял на гравикарте в горящее общежитие, вытаскивая из огня мазню художника-самоучки.
Впрочем, у Келнеров не только Эника прятала скелеты в шкафу. Взять, хотя бы, ее брата, Уильяма. Вячеслав разыскал распечатки, которые сделал сегодня утром, чтобы перечитать их и осмыслить заново.
Шестнадцать с половиной лет назад мир потрясла катастрофа, случившаяся с планетолетом «Аиуи». На подлете к Марсу неизвестные силы буквально порвали корабль, перевозивший на борту сто сорок человек, включая двенадцать высокопоставленных шишек из военного ведомства. Капитаном «Аиуи» был Дэн Морган, он погиб в первые же минуты. А старшим помощником каперанга Моргана значился некий Бил Келнер, и, как понимал Вячеслав, он же теперь руководил заштатной грузовой космоточкой № 1410 и являлся его, Перевалова, начальником. Кстати, Келнер на тот момент являлся новоиспеченным капитаном второго ранга, ходил на грузовых кораблях по трассе Земля-Луна. И вдруг, специально ради этого полета к Марсу, он принял назначение вторым пилотом и старпомом на «Аиуи». С формальной точки зрения это было значительным понижением. Свой корабль, пусть и грузовик, это совсем не то, что место старпома.
Почему Келнер пошел на это? Ответ вроде бы лежал на поверхности: на «Аиуи» к Марсу летела его жена, Флора Келнер, которая входила в состав военной комиссии. Она также вошла в двадцатку счастливчиков, сумевших продержаться в космосе на терпящем бедствие корабле, пока к месту трагедии не подошел военный крейсер «Ушаков», случившийся неподалеку.
Вячеслав Перевалов не помнил уже подробностей той трагедии, сам он в то время учился на управленческом факультете Омского университета и мало интересовался космосом, хотя отголоски событий, как и общие черты последовавшего за ними судебного процесса, безусловно, были ему известны. Теперь же, из распечаток, он с удивлением узнавал, что дочь Уила и Флоры Кетлин, а ей было всего шесть лет, также была на борту планетолета и погибла, а Флора, на тот момент беременная, выжила и благополучно родила Стеллу - прямо на «Ушакове», по дороге на Землю.
Вячеслав вспомнил рыжеволосую девчонку, так похожую на Энику, которая встречала его на пороге Келнеровского домика два дня назад. Выходило, что ей уже исполнилось пятнадцать, хотя на вид он бы не дал ей и тринадцати. Стелла выглядела слишком по-детски: худая, низкорослая, излишне эмоциональная. Видимо, те трагические обстоятельства все же отразились на ней.
Но хоть убейте, Перевалов не мог постигнуть логику тех, кто отправлял на Марс беременную женщину и малолетнюю девчушку, пусть даже все они были наделены большим потенциалом. У Флоры на момент катастрофы была подтверждена шестая фелиокатегория, а у Кетлин аж третья, что для шестилетнего ребенка, только начавшего свое обучение, звучало ну очень многообещающе. Тем не менее, космические полеты и сегодня оставались достаточно опасными и требовали специальной подготовки. Да, требования к кандидатам уже не были столь жесткими, как на заре космической эры, но чтобы до такой вот степени?
Все это было странно, нелогично и от этого казалось еще более подозрительным.
Вячеслав читал и перечитывал добытые материалы: статьи, протоколы открытых слушаний, всяческие версии произошедшего.
Единой теории, объяснявшей, что именно погубило планетолет, долгое время не существовало. Но потом некий Раймонд Перес выдвинул гипотезу так называемого «хромого маятника». Согласно ей «Аиуи» попал в особую хону хрональной напряженности, часть корабля осталась в нормальном пространстве, а другая часть, отлетевшая в будущее, должна была по расчетам Переса «вынырнуть» как раз в нашем времени. Крупнейший мировой концерн «Конкет Дэспас» сейчас вовсю готовил спасательную миссию к «Аиуи», потому что оставалась надежда, что кто-то из людей мог выжить, ведь для них не существовало этих долгих пятнадцати лет.
Имя Эники Келнер, кстати, упоминалось и в связке с «Конкет Дэспас»: она значилась внештатным консультантом-прогностиком в команде Раймонда Переса.
Вячеслав отложил бумаги и невидящим взглядом уставился в окно. Могло ли быть так, что Эника со своим интересом к физике времени была изначально причастна к гибели «Аиуи»? Или она была еще слишком молода, чтобы участвовать в сомнительных экспериментах…. Сколько ей было – тринадцать? Четырнадцать? Вряд ли ей доверили в одиночку делать что-то подобное. Скорей всего, физика времени как раз и привлекла ее внимание после трагедии, участником которой были ее ближайшие родственники. Хотя с другой стороны, погибшей Кетлин не исполнилось и семи лет. Кто знает, как у них там, у архонтов, все устроено…
- Ладно, госпожа авантюристка, - сказал Перевалов, активируя комклип, - послушаем, что вы поведаете мне лично.
Номер Келнер держался в памяти крепко, не иначе, как благодаря внушению. Эника ответила на вызов сразу же.
-Вот и вы, - произнесла она, разглядывая его с экрана. - Добрый вечер, Вячеслав Павлович. Все уже про меня выяснили или остались вопросы?
Вячеслав слегка опешил.
- Добрый вечер, - прокашлявшись, начал он, - у меня действительно есть к вам вопросы. Да и вы сами, помниться, говорили, что хотели что-то обсудить.
- Замечательно, - сказала Эника, - будем беседовать на расстоянии или вы почтите меня личным присутствием?
- А вы меня приглашаете?
- Почему бы нет? Приходите, если не боитесь. Знаете, где я живу?
- Знаю.
- Тогда до встречи, - Эника кивнула и протянула руку, чтобы отключить передатчик.
- Подождите! Сначала я озвучу одну свою просьбу, - сказал Перевалов и, убедившись, что Келнер его внимательно слушает, продолжил: - Пожалуйста, больше никогда меня не гипнотизируйте и вообще никак не влияйте на принятие мной решений. Иначе мы с вами никогда и ни о чем хорошем не договоримся.
Несколько секунд Келнер молчала, словно оценивая перспективы, но потом согласно наклонила голову: - Обещаю.
- Тогда ждите меня в гости через десять минут.
Выключив коммуникатор, Вячеслав немного посидел в тишине, глядя сквозь пыльное стекло на улицу. На западной стороне неба пылал малиновый закат – многообещающе и тревожно.
- Занятная особа, - пробормотал Перевалов, выстукивая пальцами по столешнице.
***
Он появился на ее пороге уже минут через семь, под переливчатые звуки курантов, доносящиеся откуда-то изнутри дома. К его удивлению, на веранде было довольно многолюдно. Однако вместо семейства Келнеров, которое он еще был готов встретить, там находился вездесущий Селем со своей подружкой-секретаршей и незнакомый парень, судя по выправке – космолетчик из ведомства Уила.
- Роман, - коротко представился парень, поднимаясь из кресла-качалки. Взгляд у него был цепкий и неуютный.
- Слава, - Перевалов протянул руку.
- Я с тобой, Палыч, опять ручкаться не буду, уж извини, - сказал Селем в своей обычной дурашливой манере, - если память мне не изменяет, мы с тобой сегодня уже дважды здоровались - прощались. Третий раз можно и опустить. И слушай, мне кажется или ты меня действительно преследуешь?
- Да я вообще вредный тип, - ответил Перевалов, - пока не загоню, не отстану.
Он кивнул Ирине и посмотрел на Энику, стоявшую в дверном проеме. На ней был легкомысленный сарафан с тонкими бретельками. Подол едва прикрывал коленки – худые и ободранные как у несовершеннолетнего сорванца. На вид ей нельзя было дать ее двадцать восемь лет (а именно столько ей следовало из досье).
- Лем, закажи ужин на девять тридцать, - попросила она, - Скоро возвращается Уил, голодный как волк, а Фло с дочерью задержались в городе. В доме никаких запасов. Да и Вячеслав Павлович, думаю, не откажется после выпить с нами чашку вечернего чая, не правда ли?
Перевалов пожал плечами.
- Как скажешь, божественная, - Селем изобразил полупоклон. – Только не утомляй мое начальство слишком сильно. Он и так все эти дни пахал как вол. Вон, аж с лица спал.
Эника посторонилась, пропуская Вячеслава в дом.
- М-да, - вздохнул Селем, многозначительно глядя им вслед, - по-моему, шефу скоро потребуется что-нибудь покрепче чая. Ты как думаешь, Роман?
***
Они миновали гостиную, залитую лилово-красными сумерками, коридор, погруженный в густую тень и, наконец, переступили порог небольшой комнаты: нечто среднее между спальней и рабочим кабинетом. Вячеслав встал в дверях, пораженный увиденным.
Огромная двуспальная кровать, покрытая малиновым покрывалом, была единственным местом, не занятым разнообразным барахлом. Старинные книги, коробки и сундуки в беспорядке размещались вдоль стен. Кипы разномастных папок и пожелтевших листков россыпью покрывали пол, стулья и подоконник. Непонятная всячина громоздилась на полках и вываливалась из полуоткрытых шкафов. Рулоны бесконечных графиков торчали из корзины для мусора и подпирали с одного конца пыльную ширму, отгораживающую стол, в который был вделан мощный персональный компьютер.
В довершение картины возле окна, чуть наискосок, стояли грубо сбитые кадки с невысокими вьющимися растениями, цепляющиеся за специальные подпорки. Каждая из кадок была пронумерована. Прямо по крашеным доскам пола перед ними зачем-то была проведена белая полоса. Скорей всего – простым мелом, потому что он кое-где стерся и в целом выглядел неряшливо.
- Присаживайтесь, - произнесла Эника, спокойно смахивая груду неопознанного тряпья с ближайшего стула. – Обычно в комнате свободнее, но несколько дней назад мне пришлось перенести свой офис домой по независящим от меня обстоятельствам. И все нет времени разобраться.
Перевалов повиновался, продолжая исподтишка изучать обстановку.
В комнате стоял полумрак. Горели только специальные лампы над кадками с растениями, прицельно освещая резные листья и мелкие гроздья чего-то напоминающего виноград. Прочее тонуло в густых тенях. Тяжелые красные шторы на окнах впускали мало света. На светлых стенах зеленоватого оттенка висели какие-то картины, больше похожие на пестрые детские экзерсисы.
Эника уселась за рабочий стол и включила настольную лампу.
- Вы и вправду здесь живете? – спросил Вячеслав, останавливая взор на хозяйке. Та, небрежно облокотившись на край стола, улыбалась насмешливо, но отнюдь не враждебно.
- Шокированы?
- Простите мою прямоту, но лучшего места для начинающего психа не найти.
- На самом деле здесь все функционально. Красный – это мой цвет. Если им не злоупотреблять, он поднимает тонус и снимает эмоциональные блоки. А бирюзовые стены гасят перевозбуждение и призваны компенсировать все остальное.
- Это вам рекомендовал специалист по интерьерам?
Эника расхохоталась.
- Вы хотели лучше меня узнать? Ну, так вперед! Взгляните на комнату как на отражение моего внутреннего хаоса. Она вам расскажет куда больше, чем сухие строчки досье из Ассоциации.
- Да, вот только информация меня не порадует, - буркнул Вячеслав. Он уставился в ближайший к нему прутик винограда в кадке. Этот экземпляр был практически лишен листьев, но зато гордо выставлял напоказ матово-черные выпуклые ягоды.
- Вы бы не хотели уехать отсюда? – вдруг спросила Эника.
- Уехать? – Вячеслав удивился, - Нет, почему собственно?
- В таком случае, - она выискала на столе клочок бумаги, быстро черкнула на нем что-то и передала Перевалову.
«10.10.10» - увидел он и недоуменно поднял брови.
- В этот день вы умрете.
Несколько секунд он тупо смотрел на летящие галочки цифр, затем поднял голову:
- Как вас понимать?
- Буквально. Сегодня на календаре 12 июля. Не пройдет и полгода, как администратор жилого сектора при ГКТ №1410 погибнет при загадочных обстоятельствах в Каменистой долине.
Он отодвинул листок.
- За эти четыре дня я уже успел так всех достать, что на меня задумали покушение? Непонятно только, как я вписался в местный график по проведению ЧП. Подскажите, что там следует за пожаром: взрыв гаражей или сразу конец света?
Эника не смутилась.
- Я не шучу. Вы уже выяснили, что одна из моих специализаций звучит как «многофункциональная инверсия хрональных потоков» и, конечно, расшифровали данное словосочетание.
- Что-то из физики времени, - ответил Вячеслав, - создание машины времени, я думаю, или нечто подобное.
- Верно. Если мое дело увенчается успехом, человечество получит возможность вмешиваться в ход божественного провидения и моделировать по собственному усмотрению любое событие – как в прошлом, так и в будущем. Не буду говорить, что данная перспектива так уж мне симпатична, но есть личные обстоятельства, которые заставляют меня заниматься и далее этой темой. Формально вся интеллектуальная продукция, производимая фелицитологом, принадлежит Ареопагу, высшему Суду Семи. Вам известно, что это такое?
- Конечно, хотя и не слишком хорошо.
- Суд Семи - это коллегиальный орган, куда входят фелицитологи, имеющие категорию ноль. Достоверно не установлено, отчего так получается, но факт остается фактом: на протяжении столетий подобных архонтов всегда было семеро. Если умирал один, где-то рождался другой.
- А вы, выходит, одна из этих семерых?
- К сожалению, да. И остальные шестеро с нетерпением ждут от меня результатов. Ведь, тот, кто имеет ключ к формированию хрональных потоков, имеет ключ ко всему.
- А можно подробнее?
- Хорошо. Вам, Вячеслав Павлович, никогда не хотелось вернуться в прошлое, чтобы переиграть какую-нибудь ситуацию, избежав непоправимых ошибок? Вы никогда не сожалели, что не сказали вовремя важных слов или наоборот, не промолчали?
- Идею я уловил, но вы не говорите, что желали бы исправить в прошлом именно вы. Ведь не ради упущенных слов вы идете на риск.
- Конечно, речь о глобальных вещах. Таких, как природные катастрофы, например, или масштабные конфликты, которые мы были не в состоянии предотвратить заранее.
- Или случай с планетолетом «Аиуи»? – забросил он пробный шар.
- «Аиуи» тоже подходит, - абсолютно спокойно откликнулась она, и Вячеслав подавил невольное разочарование.
- Ну, а теперь сакраментальный вопрос: при чем тут я? – спросил он и тут же настороженно метнулся взглядом к виноградной лозе. Мгновение назад, он был готов в этом поклясться, что-то двигалось там, среди листвы. Однако стоило ему сфокусироваться на подозрительном месте, как все замерло.
- Вы и есть мой ключ, Вячеслав Павлович, - ответила Эника. – Смотрите сюда, - она развернула к нему монитор, где высветился какой-то путанный цветной график. - Зеленая линия – это ваша линия жизни. Синяя – линия жизни администратора Земного. Вот здесь, в этой точке, они начинают сходиться. Это значит, что пять дней назад мой брат Уильям подписал приказ о вашем назначении на эту должность. Три дня назад вы прибыли в наш поселок, и линии слились окончательно.
- Ну и что? – поинтересовался Вячеслав.
- А дальше сине-зеленая линия начинает вести себя нетипично. Она то едва заметно раздваивается, то опять сливается, а в точке 02.10.10 резко бифуркирует. При этом ваша личная линия зеленого цвета уходит вверх и продолжается за пределами графика, а синяя, принадлежащая администратору, падает вниз и окончательно обрывается 10 октября. На основании данного прогноза можно сделать единственный вывод. Если вы, Вячеслав Павлович, уедете из Земного до октября этого года, у вас есть шанс прожить долгую и счастливую жизнь где-нибудь в другом месте. Но если вы остаетесь и продолжаете работать в качестве старшего администратора в Земном, 10 октября вас ждет неминуемая смерть.
- Однако, - промолвил Перевалов и замолчал.
- Чтобы изменить направление хронального потока, необходимо иметь «хрональную вилку», - продолжила Эника. - на профессиональном жаргоне так именуются ситуации, когда какой-то человек в определенный момент времени может кардинально изменить собственную судьбу. Вот как вы сейчас, Вячеслав Павлович. Вы можете принять решение уехать – и тогда ваша линия останется зеленой на графике. Или сознательно принять противоположное решение – тогда ваша линия сольется с синей и вы погибнете. Для вольверты – это темпоральная спираль нашего времени - не имеет значения, какое решение вы выберете. Если не вы лично, то приедет кто-то еще, чтобы воплотить незавидную судьбу администратора. В большинстве своем «вилки» нестабильны, существуют недолго и чаще всего саморазрушаются. Но мне повезло. Я нашла это устойчивое полевое образование, отстоящее от меня на несколько лет. И за все годы, что я за ним наблюдаю, оно не претерпевает изменений. То есть, зеленая линия может быть желтой или фиолетовой, потому что ее могут воплощать разные люди, а вот синяя всегда обрывается в одной и той же точке.
- Я понял! - воскликнул вдруг Вячеслав, - я понял причину вашей ненормальной текучки кадров. Как только прибывает новый кандидат на должность администратора, вы пугаете его своими прогнозами, и он удирает от вас сломя голову. Вы и Селема этим с места согнали, ведь так, я прав?
- Для Селема в этой истории имеется другая задача.
- А что требуется лично вам? – спросил Перевалов. – Вы сидите тут в качестве спасительницы, предупреждаете людей, чтобы те не рисковали и жили, - он ткнул пальцем в экран, - за пределами вашего графика. Или просто ждете, когда муха попадется в ваши сети? Ведь не может же быть так, что муха не прилетит?
- Мухи-то всегда прилетают, но мне нужен человек, - сказала Эника, выделив голосом последнее слово, - причем такой, чья волверта бифуркирует в установленной точке. К тому же он должен стать моим добровольным помощником, всецело мне доверять и не заниматься самодеятельностью. Только при этих условиях у него будет шанс пережить эту осень.
- Ага, значит, такой шанс все же существует?
- Разумеется. Я для того и прибыла в Земной, чтобы лично контролировать применение ключа. Как вы знаете, черная магия у нас вне закона, и приносить невинного агнца на алтаре, как практиковалось в дремучем средневековье, никто не будет. Риск, конечно, остается, но я постараюсь свести его к минимуму.
Вячеслав недоверчиво качнул головой:
- И что же, несмотря на ваши гарантии, желающих поучаствовать до сих пор не нашлось?
-Да, поиск кандидатуры несколько затянулся. Хранители ключей достаточно редко встречаются на свете, да и не всякий Хранитель подойдет под заданные условия. К тому же я не желаю использовать людей вслепую, это некорректно, - Эника вздохнула. - Задача оказалась сложнее, чем я думала.
- А отказаться от своей затеи вы не планировали?
- Вы не поняли, Вячеслав Павлович, откажусь я или нет, это повлияет только на результат моей работы. Но никак не на вашу судьбу. Мы с вами здесь обсуждаем не столько мою деятельность, сколько ваш личный выбор. Вы должны решить, примете ли вы мое предложение о сотрудничестве или предоставите эту честь кому-то еще?
- То есть, если я уеду, то подставлю этим под удар другого бедолагу?
- Вы уловили самую суть.
- Что ж, тогда я остаюсь.
Она взглянула на него чуть пристальнее, чем прежде:
- Вы уверены?
- Если вы ждете, что я сейчас вскочу и помчусь вдогонку тем смельчакам, то я вас разочарую. Я не меняю решений, принятых в здравом уме и твердой памяти.
- Хорошо, - она встала и приблизилась к окну, где и замерла, почти утопая в своих зеленых насаждениях. – Надеюсь, вы не станете меня потом обвинять, будто я на вас давила или гипнотизировала.
Вячеслав хмыкнул и взъерошил волосы у висков.
- Наверное, я выгляжу как последний кретин. Радостно и добровольно лезу в петлю.
- Ну почему же? Мне нравится, как вы выглядите.
- Еще бы, - усмехнулся он, - вы же так долго этого ждали. Как теперь насчет подробных инструкций? Что мне делать, с кем разговаривать, что кушать за обедом?
Келнер улыбнулась:
- Кто предупрежден, тот вооружен. Ваше знание ситуации уже влияет на ход будущих событий.
- И все? Так просто? – он невольно залюбовался ее классическим профилем, четко очерченным под светом флуоресцентных ламп. Волосы ее приобрели оттенок полированного дерева, ресницы подрагивали, а длинные пальцы бесцельно теребили виноградные листья.
- Ничего сложного, Вячеслав Павлович, - она встала так, что загородила от него кадки с виноградом. – Кстати, если вам вдруг потребуется какая-то помощь, особенно помощь архонта – не стесняйтесь. Отныне я ваша должница.
- Кстати, - в тон ей продолжил Вячеслав, - если уж мы с вами стали сообщниками, давайте закончим с официозом. Зовите меня просто Слава.
- Спасибо, Слава, - произнесла она, - мое предложение все еще в силе.
- Какое именно?
- На веранде нас ждет ужин.
Вячеслав поднялся.
- Благодарю, но я не уверен, что впишусь в вашу уютную компанию. Да и Селем, наверное, уже видеть не может мою физиономию.
- Вы ошибаетесь. Лем будет вам благодарен не меньше, чем я. Ведь вы своим поступком выручаете, в том числе, и его.
- Тем более, мне лучше уйти. Я не в том настроении, чтобы выслушивать его благодарности.
- Как вам будет угодно, - ровно произнесла Келнер. Она шагнула к двери, а Вячеслав замер, пригвожденный к полу открывшемся зрелищем. Виноградный прутик, который он недавно разглядывал, был обильно покрыт яркими белыми соцветиями. Ягод не было. Тех самых черных мелких гроздьев, что были так отлично видны в свете лампы.
Или это сумерки играют с ним дурные шутки?
- Что-то не так? – спросила Эника.
- Странное у вас хобби, - проговорил он, медленно подбирая слова, - странные растения.
- Не нравятся?
- Навевают беспокойство.
- Это мутанты. Их дальние родственники принадлежат к разновидности «витис амуренгис».
- Вы еще и биологией увлекаетесь?
- Приходится.
Вячеслав ждал продолжения, объяснения тому, что он увидел, но Эника молчала. И тогда вдруг он, к собственному удивлению, сказал:
- А знаете, Эника, кажется, я в самом деле проголодался…
Она опять рассмеялась.
Черт, как же ему нравилось видеть веселье в ее глазах!
- Натуральный картофель, отбивная и отличный шерри по личной инициативе Селема ждут вас.
- Надеюсь, мое присутствие никого не потревожит.
- Бросьте, Слава, - сказала Келнер, беря его под руку и выводя в коридор, - ужин в кругу людей, способных стать вашими друзьями – это самое малое, что я могу для вас сделать.
Вячеслав вздохнул и шагнул за порог этой странной во всех отношениях комнаты. И - вернулся в реальность.
Проявились человеческие голоса, среди которых он безошибочно узнал звонкий голосок Стеллы. Яркие лампы освещали путь, изгоняя мрак и неуверенность из всех углов. Тянуло ароматами старой доброй кухни…
«Ну их, к чертям, все эти зловещие пророчества», – подумал он, накрывая своей рукой лежащую у него на сгибе локтя руку Эники Келнер. В эту минуту он, впервые за долгое время, почувствовал себя абсолютно на своем месте